Странник (СИ)

Глава 18

Рафаэль вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь так, что стёкла в рамах дрогнули. Он шагал по коридору, как разъярённый бык, едва сдерживая ярость, которая требовала немедленного выхода. В голове пульсировала одна-единственная мысль: Этот падре — самозванец. И он за это заплатит.

Мауро, его безмолвная Тень, стоял у двери, ожидая распоряжений. Его лицо было непроницаемо, как всегда, глаза не выражали ничего — ровный, пустой взгляд, человек, привыкший принимать приказы и исполнять их беспрекословно. Для Мауро не было ничего странного в этой ситуации, он знал, что Рафаэль ненавидел падре Чезаре с первой же минуты. Но даже ему, хладнокровному и невозмутимому, было понятно, что сейчас этот человек, его босс, был как пантера, загнанная в угол. Готовый порвать всё на своём пути, если его осмелятся удержать.

Рафаэль остановился перед Мауро, глядя на него с неприкрытой яростью, и, не дав себе ни мгновения, чтобы успокоиться, отдал приказ:

— Каждый чёртов день этот мерзавец завтракает в том маленьком ресторане у церкви. Ты дождёшься, пока он уйдёт, и заберёшь стакан, с которого он пил. Отпечатки должны быть чистыми. Ты меня понял?

Мауро кивнул, коротко и молча, без единого вопроса. Он знал, что Рафаэль не простит ему ошибок. Сегодня особенно. Он чувствовал, как этот приказ, словно раскалённый металл, отрезает всё лишнее, превращая его в простое задание. В его мире не было места для сомнений. Задание, план — и холодный, методичный расчёт.

Рафаэль знал, что может доверить это только Мауро. Тень был безупречен. Человек без совести, без эмоций. Идеальный инструмент для выполнения грязных дел.

На следующее утро Мауро стоял в тени, у стены маленького ресторана, и наблюдал за Чезаре. Он знал, что священник всегда садится за один и тот же стол у окна, заказывает чай и пьёт его неторопливо, как будто растягивая это ритуальное время. Казалось, что он сам ловит мгновения, чтобы укрыться от чего-то, невидимого для других. Его лицо оставалось бесстрастным, спокойным, и в этом спокойствии была пугающая, почти зияющая пустота.

Мауро наблюдал за каждым его движением, не выдаваясебя, не давая ни малейшего повода заподозрить что-то неладное. Всё в этом человеке, называющем себя падре Чезаре, раздражало Мауро до глубины души. Его размеренные, точные движения, словно он продумывал каждый шаг заранее, каждый жест — как марионетка, подвешенная на невидимых нитях. Он был будто пустой оболочкой, в которой прятался кто-то другой. Мауро привык видеть людей насквозь, но с этим типом что-то было не так. Он был как зеркало, которое отражает пустоту. Как будто перед ним — только маска, а за ней ничего нет.

Чезаре медленно отпил чай, поставил стакан на стол, склонился к книге, которую держал в руке, словно забывшись. Всё вокруг него казалось каким-то постановочным, фальшивым, как будто он играл роль святого отца в дешёвом спектакле, где ни один зритель не понимает, что перед ним — театральная бутафория. Мауро следил за ним, отмечая, как в каждом его движении сквозит уверенность, словно он действительно считает себя выше всех.

Когда наконец Чезаре встал, небрежно кивнул официанту и покинул ресторан, Мауро молниеносно двинулся к столу. Он осторожно подхватил стакан, замотал его в чистую салфетку и спрятал под куртку, чувствуя, как поверхность стекла остаётся тёплой от прикосновения падре. Отпечатки — те самые следы, которые раскроют, кто этот мерзавец на самом деле, — теперь были у него.

Мауро двинулся к выходу, так же незаметно, как и вошёл. Всё прошло идеально. В этом деле не должно было быть ни малейшего следа. Рафаэль получит свои отпечатки, а значит, и свои ответы. Остальное его не касалось.

Вернувшись в особняк, Мауро передал стакан Рафаэлю, как и было приказано. Он стоял перед своим боссом, глядя на него с бесстрастной покорностью, но внутри знал: этот стакан может изменить всё. Рафаэль взял его осторожно, словно это был не просто кусок стекла, а проклятие, заключённое в крошечной капсуле. Он смотрел на стакан с холодной улыбкой на губах, чувствуя, как в груди нарастает мрачное удовлетворение.

Теперь ты мой, падре, подумал он, глядя на отпечатки, оставленные на стекле. Он мог представить, как эти отпечатки отпирают для него двери к правде. Теперь этот священник больше не скроется. Теперь он не спрячется за рясу, не укроется под именем «Чезаре дель Коста». Он передаст это своим людям, и они выудят всё, что скрыто за этим «святым» именем.

Рафаэль передал стакан Антонио, старому знакомому из криминального мира, человеку, который умел рыть землю и находить любую информацию. Антонио знал все лазейки в базах данных, умел находить сведения, которых не должно было существовать. Рафаэль не жалел денег на это дело — он готов был заплатить любую цену за ответ, потому что знал, что каждый вложенный цент вернётся сторицей. Он вложил бы даже душу, если бы это помогло узнать правду.

Дни тянулись мучительно медленно. Рафаэль чувствовал, как его одержимость затягивает его всё глубже, как тьма проникает в его мысли, питаясь его ненавистью, его нетерпением, его бешеным желанием уничтожить этого мерзавца, притворяющегося падре. Он больше не мог нормально спать, не мог думать ни о чём другом, кроме этой тени, укрывшейся за рясой. Чёрт побери, он едва не сходил с ума.

Каждый раз, когда он думал о Чезаре, когда представлял, как этот мерзкий лжец с бесстрастным лицом общается с Анжеликой, в его груди вспыхивала ярость, горячая, как раскалённый металл, и смешанная с презрением. Этот тип был насмешкой над ним, воплощённой издёвкой, и он не мог этого стерпеть. Он представлял, как схватит его за горло и вырвет из него всю эту ложь, слой за слоем.

И вот, наконец, настал момент, когда зазвонил телефон. Это был Антонио.

Рафаэль схватил трубку, сдавливая её так, что костяшки побелели. Его дыхание замедлилось, а в голове уже билась одна-единственная мысль: Скажи мне правду. Скажи, кто он такой, чёрт возьми.

— Антонио? Что ты узнал?

На том конце провода наступила тишина, густая, как предчувствие грозы. Рафаэль слышал, как Антонио делает глубокий вдох. Затем раздался его голос, глухой и напряжённый:

— Этот человек. Его настоящее имя — Альберто Лучиано.

Рафаэль замер. Альберто Лучиано. Имя, словно удар по мозгам. Альберто, которого ищет Лоретти. Хитрая, скользкая и опасная мразь, которая перешла дорогу самому главному мафиози Сицилии. Человек, вокруг которого кружили тёмные слухи, словно мухи вокруг гниющего мяса. Это он — Странник. Сто процентов. Рафаэль в этом больше ни секунды не сомневался.

Рафаэль чувствовал, как в нём что-то взрывается, как понимание нахлынуло на него, как прилив, захлёстывая с головой. Перед ним не просто священник-самозванец.

Но Рафаэль не боялся. Нет. Наоборот, он ощутил прилив адреналина, будто в его жилах закипела кровь. Эйфория, сладкая и пьянящая, затуманила разум и заставила его губы растянуться в кривой усмешке. В его руках был ответ, который мог изменить всё.

Рафаэль сидел в своём кабинете, освещённый лишь мягким, тусклым светом лампы, которая бросала странные, дрожащие тени по углам комнаты. Он держал сотовый в руке, и пальцы, сдавливающие трубку, были бледны от напряжения. На губах застывала кривая, хищная усмешка. В этот момент он ощущал себя тем, кем и был на самом деле — охотником, наконец настигшим добычу после долгого, изнурительного преследования.

Альберто Лучиано. Имя звучало в его голове, как заклинание, как ритуал, пробуждающий что-то древнее, животное, скрытое глубоко внутри него. Этот человек был не просто врагом. Он был тенью из прошлого, тем, кто посмел прикинуться святошей и вторгнуться в его жизнь, в его дом и в мысли его женщины. Рафаэль никогда не позволит себе проиграть. Этот Альберто, прячущийся под рясой, ещё поймёт, что выбрал не того врага.

Сейчас у него был выбор — уничтожить Чезаре самому, прикончить его прямо здесь, в Сан-Лоренцо, разорвать на части. Но Рафаэль был умнее. Он знал, что прежде, чем расправиться с этой грязной мразью, нужно забрать то, за чем Альберто пришёл сюда. Бриллианты. Сокровище, спрятанное в катакомбах. Бриллианты, которые Альберто предательски утаил, чтобы потом исчезнуть и "воскреснуть" уже под личиной смиренного падре.

Рафаэль понимал, что для этого ему нужен Лоретти. Рафаэль знал, что у Лоретти есть такие же права на этого человека, как у него. Нет, даже больше. Для Лоретти Альберто был не просто врагом — он был тем, кто предал клан, кто унизил их всех, кто выкрал у них из-под носа добычу. Они вместе возьмут бриллианты, а потом Лоретти разберётся с Альберто, и каждый получит свою долю. Ему даже не нужно было обдумывать план. Всё в голове выстроилось чётко и ясно, как сцены в безумном, яростном спектакле, и он знал, что сейчас — момент, которого он ждал. Без промедления он набрал номер Лоретти, и его сердце забилось сильнее, пока телефонные гудки тянулись в тишине.

Звонок длился всего несколько секунд, но за это время Рафаэль почувствовал, как в его душе нарастает страх, который сливается с яростью, переплетается с жаждой мести и превращается в нечто большее. Это было чувство превосходства. Предвкушение момента, когда он наконец увидит, как все детали этого грязного пазла сложатся воедино.

На том конце трубки наконец раздался голос Лоретти, низкий, грубый, с тем металлическим отголоском, который всегда несёт в себе приговор.

— Лоретти, — произнёс Рафаэль, чувствуя, как слова выходят из его рта, как струя яда, — у меня новости.

Тишина повисла в трубке, густая, напряжённая, как будто мафиози уже почувствовал, что в этих словах скрыто нечто важное.

— Говори, — произнёс Лоретти. Его голос был низким, но в нём проскользнуло напряжение, едва уловимое, как звук натянутой струны перед разрывом.

Рафаэль замер на секунду, чувствуя, как в его груди разливается мрачное удовлетворение. Он медленно улыбнулся, зная, что сейчас передаст ему то, чего тот ждал все эти месяцы.

— Я нашёл его. Альберто Лучиано, — произнёс он, смакуя каждое слово, словно оно было сладким ядом на языке. Он знал, что имя это прозвучало, как выстрел, прямо в сердце Лоретти, и услышал, как на другом конце Лоретти задержал дыхание.

Снова наступила тишина, в которой Рафаэль мог слышать, как Лоретти обрабатывает услышанное, как всплывают на поверхность месяцы ненависти, горечи, ярости. Он знал, что Лоренцо — человек с железной выдержкой, но сейчас даже он, вероятно, испытал то, что испытал бы зверь, почуявший запах крови.

— Где он? — выдохнул Лоретти, и в голосе его была та звериная ненависть, которая поднималась из глубин, из самых тёмных уголков души. Где он?

Рафаэль позволил себе на мгновение промолчать, наслаждаясь этим ощущением власти. Но он знал, что сейчас не время для игр. У них был общий враг, и он знал, как заставить Лоретти работать на него.

— Он здесь, в Сан-Лоренцо, — продолжил Рафаэль спокойно, его голос звучал, как удар молотка. — Носит рясу, прячется за чужим именем. Прикидывается падре. Этот ублюдок, этот трус… он думает, что может скрыться под личиной святого, и никто его не найдёт. Падре Чезаре дель Коста — это Альберто Лучинано.

Лоретти молчал. С другой стороны трубки доносилось тяжёлое дыхание. Рафаэль мог себе представить лицо Лоретти — его застывшее выражение, глаза, в которых горит ненависть.

— Мы уничтожим его позже, — сказал мафиози, и его голос звучал уверенно. — Но сначала… мы заберём бриллианты.

Бриллианты, спрятанные в катакомбах под Сан-Лоренцо, были не просто сокровищем. Они были символом всего, что Альберто у них украл. Их объединённая жадность и жажда мести должна была вести их, как факел, через тьму. Рафаэль усмехнулся, чувствуя, как в нём нарастает решимость. Всё, что он сделал, что планировал эти долгие месяцы, наконец, стало обретать форму. Теперь они с Лоретти будут действовать вместе, как две клинка одного меча, и ничто не сможет остановить их.

— Ожидаю твоих приказов, Лоретти, — добавил Рафаэль, глядя в темноту перед собой. — пора ставить точку в этой истории.

Тишина снова повисла в трубке, но это была другая тишина. Тишина, полная зловещего предвкушения. Они оба знали, что Альберто Лучиано не уйдёт живым из Сан-Лоренцо.

Рафаэль медленно отключил звонок, чувствуя, как в его груди закипает ярость и предвкушение. Он получил то, что искал.