Странник (СИ)

Глава 20

Анжелика исчезла из моей гребаной жизни, и будто кто-то выключил кислород. Мир стал пустым, блеклым, лишённым смысла. Я выходил на улицы, метался, словно зверь в клетке. Вглядывался в окна её дома, выискивал её лицо среди толпы. Прохожие мелькали мимо — чужие, ненужные. Их лица размывались, растворялись в сером мареве. Я искал только её. И каждый чёртов день, как последний дурак, ждал, что она появится. В церкви, на узких улочках старого города, в том заброшенном парке, где мы встречались, когда ещё было чувство, что весь мир принадлежит нам. Но её нигде не было. Ни следа. Словно провалилась в бездну. И это сводило меня с ума. Она не выходила из дома. Неужели этот ублюдок запер ее там? Что он делает с ней? Трахает ее…она поддалась? Позволила ему? Разве не поэтому она постоянно пыталась меня бросить?

Сначала я думал, что это временно. Ну, подумаешь, решила уйти на пару дней, переварить всё, разобраться в себе, как она всегда говорила. Что наш роман — ошибка. Неправильный выбор. Ложная дорога. Чушь. Она мне принадлежит. И я просто ждал момента, когда мы сможем забрать бриллианты. Но дни шли, и её отсутствие жгло меня, как кислота, разъедало изнутри, расползалось по венам. Мы были не просто любовниками. Её тело принадлежало мне. Только мне. Но что-то изменилось, будто она разорвала невидимые нити, что связывали нас. Словно взяла и выбросила меня.

Забыть? Она решила забыть меня? Меня?

Не позволю. Она моя! Моя Женщина, которая застряла в моей голове, как заноза. Я пытался её вырвать. Бессонные ночи, пустые попытки. Но её отсутствие только усиливало мою одержимость. С каждым днём это становилось больнее, невыносимее. Как яд, отравляющий сознание. Хочет забыть меня? Чёрта с два. Я напомню ей, кто я для неё. Напомню как она корчилась в моих руках, как отдавалась мне, как стонала мое имя, как сама пришла ко мне и сказала, что любит меня. ОНА САМА ПРИШЛА! Так какого черта дает задний ход?

Был один способ заставить ее прийти… единственный. Странник.

Да. Этот образ, эта маска, в которую она влюбилась. Загадка. Тьма. Призрак. Она поддалась этому, я видел, как её манил этот мрак. Если она отказывается видеть меня как Чезаре — так тому и быть. Я снова стану Странником, и тогда она не сможет отказаться. Она придёт.

В ту ночь я стоял под её окнами, стиснув в одной руке красную розу, в другой — клочок бумаги, на котором было нацарапано несколько слов. В темноте я сливался с тенями, как призрак, — именно так мне и хотелось себя ощущать. Призрак, фантом, что приходит по ночам. Чёртов Странник. Маска, которую я создал для неё и которая теперь душила меня самого. Я чувствовал себя дураком. Нет, хуже — подростком, которому не хватает ни смелости, ни слов, чтобы выразить своё желание. И эта слабость, это беспомощное ожидание сводили меня с ума.

Стук сердца отдавался в висках, словно барабанный бой. Кто ты, Чезаре? Человек? Маска? Призрак, подчинённый её прихоти? Я ревновал к этому образу, к самому себе, к роли, которую пришлось играть ради неё. Мне было ненавистно это чувство. Ненавистно, что она влюбилась в мрак, а не в меня. В эту иллюзию, в загадку, в фантазии, а не в реального мужчину, которым я был.

Я знал, что это единственный способ. Знал, что если она увидит записку, если увидит розу, она придёт. Она не устоит. Анжелика тянулась к Страннику, как мотылёк к огню, и эта тьма — моя, её, наша общая — была моим спасением и одновременно проклятием. Я жаждал её, но и боялся, что она увидит во мне нечто иное. Чувствовал себя смешным, мелочным, слабым, но не мог остановиться. Слишком далеко зашёл, слишком глубоко погрузился в эту игру, где главная ставка — она.

Я прицепил записку к розе и бросил в окно её спальни. Внутри сжалось всё: страх, ожидание, ревность к самому себе, к Страннику, которого она возможно любила больше, чем меня. В записке — всего одно предложение, ничего лишнего. Слова, которые должны пробить её, как стрела:

«Я жду тебя в старом парке в левом крыле. Странник».

С этими словами я оставил её выбирать.

Прошло несколько часов, а я уже проклинал себя за это решение. В голове бурлили мысли, отравленные ревностью. Что я делаю? Почему вынужден использовать эту маску? Почему я не могу просто встретиться с ней, как Чезаре? Почему она бежит от меня, от настоящего меня, но тянется к этому мрачному образу, к таинственному незнакомцу, которого я создал ради неё?

Меня переполняла горечь. Как ни старался, не мог избавиться от этой ревности — ревности к самому себе. Чезаре не был для неё достаточно хорош. Чезаре не был тем, кто мог разжечь в её глазах этот огонь. Но стоило мне надеть маску, стоило мне превратиться в Странника, и она забывала обо всём, растворялась, отдавалась полностью.

Я стоял в парке, прячась в густых тенях деревьев. Тёмное крыло парка — место, где я её ждал. Небо было чёрным, как смола, и только редкие огни фонарей дрожали вдалеке, как мёртвые звёзды. В воздухе витала напряжённая тишина.

Я слышал её шаги ещё до того, как увидел её. Она пришла. Чёрт возьми, она пришла. Мои пальцы сжались в кулаки, а сердце забилось быстрее, сдавливая грудь, как тисками. Она выбрала Странника. Она выбрала не меня, не Чезаре. И от этой мысли мне стало невыносимо больно, а вместе с болью накатила горячая волна ревности и желания.

Когда она приблизилась к центру парка, я вышел из тени. Она замерла, почувствовав моё присутствие. В этот момент в её глазах мелькнула искра, та самая, которую я искал. Она всё ещё не могла сопротивляться этому образу.

Я подошёл к ней медленно, как хищник, крадущийся к своей жертве, и молча обнял её сзади, крепко, жёстко. Она попыталась вырваться, но вскоре остановилась, затихла, словно признала своё бессилие перед этим мрачным образом, передо мной.

— Ты скучала по мне, Анжелика? — прошептал я ей на ухо, и она содрогнулась. Измененный голос, шепот, хрипота…Снова игра. Только меня она больше не заводила, а причиняла боль.

Я ощущал её дыхание у себя на шее — неровное, прерывистое. Меня переполняла ревность, злость, обида, и всё это — к самому себе. Она пыталась отстраниться, но я удерживал её, крепко, как будто не собирался отпускать никогда.

— Зачем ты пришла? — тихо спросил я, но в голосе чувствовалась стальная нить, колкая и острая. — Тебе не надоело играть с мужчинами, Анжелика? Сразу с тремя, м? Не устала разрывать сердца? Или тебе просто нравится смотреть, как мы все страдаем?

Она молчала…только тяжело дышала и прижималась ко мне своей дрожащей спиной.

— Ты даже не думала обо мне, да? — Я слышал собственный голос, глухой, напряжённый. — Забыла, как будто между нами ничего не было. Как будто ты могла просто стереть всё из памяти.

Анжелика выпрямилась, её губы сжались в тонкую линию.

— Да, я забыла, — произнесла она холодно, каждый слог её слов ударял по мне, как пощёчина. — Всё это — иллюзия. Ты сам знаешь. Ты тоже иллюзия. Тебя ведь нет на самом деле…У тебя даже имени нет.

Эти слова пронзили меня, как нож. Она видела, как я внутренне содрогнулся, но, словно ей этого было мало, она дернулась, чтобы высвободиться из моих рук. Моя ревность вспыхнула, как огонь. Ослеплённый этим чувством, я схватил её за плечи, разворачивая к себе, притиснул её спиной к ближайшему дереву.

— Иллюзия, говоришь? — прошептал я ей в лицо, чувствуя, как наше дыхание смешивается. Мое из-под маски, а ее…ее такое свежее, ароматное, сводящее с ума так, что член заныл от дикого возбуждения — Тогда почему ты дрожишь?

Она отпрянула, но я стоял слишком близко. Мы оба знали, что она могла сопротивляться только до определённого момента. Её тело не лгало, как бы сильно она ни пыталась притвориться. Это была наша вечная игра — страсть, которую она пыталась заглушить, и огонь, от которого я сам не мог отказаться.

Мои руки скользнули по её талии, и я чувствовал, как она напрягается под моим прикосновением, но не отстраняется. Наоборот — её дыхание стало тяжелее, а в глазах вспыхнуло то же безумное желание, которое я видел прежде. Это было, как капкан: мы оба понимали, что не можем, не хотим остановиться.

— Значит, ты забыла? — прошептал я, приближаясь к её шее, к её кожe, ещё тёплой от прикосновений. — Тогда почему ты пришла? Зачем? Ответь, Анжелика.

Она замерла, её глаза потемнели. На её лице отразилось столько противоречий, столько боли и желания, что мне стало почти больно от этого зрелища. На меня…на Чезаре она смотрела так же. Кто ты, Анжелика? Ты ведь изменяешь каждому из нас! Но я не отпускал её, напротив, только прижимал крепче, чувствуя, как в груди бурлит и клокочет та ревность, что отравляла меня с самого начала.

— Скажи мне, что ты действительно забыла, — прошептал я, практически касаясь её губ своими под маской. — Или ты просто хочешь в это верить?

Она пыталась что-то сказать, но я знал, что слова не нужны. Всё было и так ясно.

Я стоял перед ней в образе Странника — мрачного, загадочного, того, кто приходит к ней только по ночам, как призрак из тьмы. Она смотрела на меня с тем же трепетом и напряжением, которые когда-то пробудили во мне желание создать эту маску. Она не знала, что я и есть Чезаре, что мы — одно лицо, одна сущность. Для неё Странник был чем-то запретным, чем-то, что волновало её и привлекало, и этим она разжигала мою ревность до безумия.

Её взгляд, полный страха и влечения, был для меня одновременно проклятьем и благословением. Она смотрела на меня, как на чужого, как на опасность, которой не могла противиться. И это сводило меня с ума.

— Зачем ты пришла? — мой голос прозвучал хрипло, почти шёпотом. Я видел, как её плечи дрогнули, как взгляд её метнулся в сторону. Она пыталась притвориться спокойной, но не могла.

— Ты позвал, — ответила она тихо, но её голос выдал её. В этом звуке было что-то, что я не мог не заметить. Ожидание. Желание. И я не мог сдержать горькой усмешки.

— Значит, ты приходишь ко мне, потому что я позвал, а не потому что ты этого хочешь? — спросил я, чувствуя, как во мне поднимается ярость. — Ты боишься меня, но приходишь. Ты говоришь, что забыла меня, но стоишь здесь, прямо передо мной. Чего ты хочешь на самом деле, Анжелика?

Она попыталась отстраниться, но я держал её крепко. Видел, как её глаза блестят от напряжения, как она сдерживает себя, чтобы не поддаться. Эта борьба между нами была вечной, но сегодня я не собирался отступать. Сегодня я был готов пойти до конца.

Я почувствовал, как её дыхание участилось, и этого было достаточно, чтобы моя ярость смешалась с диким, необузданным желанием. Она пришла к Страннику, не к Чезаре и сегодня ее будет трахать Странник. Мне хотелось заставить её понять, что это не просто маска, не просто образ.

— Ты думаешь, я позволю тебе забыть? — прошептал я ей в лицо, так близко, что мог почувствовать её дыхание на своей коже. — Думаешь, что сможешь притвориться, будто ничего не было?

Она отвернулась, но я не позволил ей скрыться. Схватил её за плечи, притянул к себе, чувствуя, как её тело напрягается от близости. В её глазах я видел бурю чувств — ненависть, влечение, страх, всё смешалось в одну опасную смесь. И в этой смеси я видел и свою собственную одержимость.

— Странник, — прошептала она, и её голос дрожал, хотя она старалась казаться уверенной. — Ты — как призрак, который приходит только в темноте. Но в свете… ты исчезнешь. Исчезнешь, как мираж, оставив меня снова в одиночестве.

В её словах была правда, и она жгла меня изнутри. Для неё я был не человеком, а тенью, фигурой, которая появлялась лишь в ночи, чтобы потревожить её покой. Она думала, что может запереть меня в этом образе, как будто я был чем-то временным, чем-то, что можно просто забыть, когда наступит утро.

Я почувствовал, как внутри меня поднимается волна горечи и ярости. Как будто она пыталась убежать от той силы, которую я представлял. Её слова, это холодное равнодушие, только разжигали во мне желание завладеть ею полностью — без остатка, без жалости, чтобы она никогда не могла забыть, кто я для неё.

— Призрак? — я усмехнулся, и в этой усмешке было больше презрения, чем она могла бы вынести. — Может быть, я и призрак, Анжелика. Но только потому, что ты сама прячешься от реальности. Ты боишься признать, что тебя тянет ко мне, что ты хочешь меня так, как никто другой. Ты приходишь ко мне в темноте, потому что только там можешь быть собой.

Я сделал паузу, глядя, как её лицо меняется, она бледнеет и судорожно цепляется за мои плечи, но я завожу ее руки за спину. Пока что рано срывать маски.

— Но знаешь, что самое забавное? — продолжил я, склонившись к её уху, шепча так, чтобы каждый мой звук проникал ей под кожу. — Это то, что ты никогда не сможешь от меня избавиться. Как бы ни пыталась. Потому что я — часть тебя. И ты знаешь это.

Она стиснула зубы. Её тело откликалось на мои слова, её дыхание участилось. Она стояла передо мной, как жертва перед хищником, и мы оба знали, что она не может уйти.

— Признай это, Анжелика, — прошептал я, не отрываясь от неё. — Признай, что тебе нравится эта тьма, это ощущение опасности. Признай, что ты не можешь без этого жить. Ты не можешь жить без меня.

Она ничего не ответила, лишь смотрела на меня с каким-то странным, болезненным выражением. Мне казалось, что в этот момент я наконец-то сломал её. Я видел, как её защита рушится, как маска гордости трескается, открывая ту самую уязвимость, которую она так тщательно скрывала.

И это был момент, когда я понял, что она моя. Развернул спиной к себе, прижал к дереву, все еще удерживая ее руки, задрал на ней платье. Она сопротивляется, но я сжимаю сильнее, проникая в ее тело сразу двумя пальцами. Вдалбливая их по самые костяшки во влажную мякоть. А ведь она потекла…там не сухо, там сочно и горячо. Первые толчки и она стонет, запрокидывая голову, оттопыривая свою аппетитную попку, словно подставляясь под мои пальцы. Я дразню подушечками острый, твердый клитор дразню до тех пор пока она не начинает жалобно всхлипывать, а потом со всей ярости вхожу в нее своим голодным, горячим членом. От наслаждения сводит скулы. Я долблюсь быстро, сильно, глубоко. Ощущаю как она начинает сокращаться вокруг моего члена, все сильнее и сильнее… и в этот момент я совершаю ошибку отпустив ее руки. Один рывок и она сдирает с меня маску….и кричит содрогаясь в оргазме и в каком-то диком ужасе, а меня уже сорвало и я извергаюсь внутри ее тела…Наши лица открыты. Теперь она знает кто такой Странник.

А потом…она отчаянно отталкивает меня от себя. Она воет и стонет как ненормальная, она буквально рвет на себе волосы. И я не могу понять…неужели это потому что ей открылось кто такой Странник….неужели именно это свело ее с ума. Она рыдает, бьет меня в грудь, по лицу.

— Никогда…никогда не подходи ко мне! Никогда не подходи! Нельзя понял! Нельзя!

Схватил ее за шиворот притягивая к себе.

— А раньше было можно? Да? Раньше сама пришла ко мне! Так что теперь? Решила стать святой!

— Нельзя! — она плачет и отрицательно качает головой, — Боже как же это ужасно! Ужасно…что ты наделал!

— Какого хера! Что я наделал! Я люблю тебя, слышишь, дура? Я тебя безумно люблю!

— Ты …тебе нельзя меня любить! Никогда не люби меня! Не смей! Исчезни из моей жизни…Божееее…боже!

Вырывается и убегает. И я даже не кричу ей вслед. Меня сгибает пополам, и я корчусь от боли. Такого ужаса и отвращения я еще никогда не видел…казалось она изрезала меня ими до костей, и я теперь истекаю кровью.