СУККУБЫ В "ЗАЗЕРКАЛЬЕ"

Славик лежал на спине и смотрел в потолок. Рядом, разметав волосы по подушке, спала Юля. Сладкая, нежная, родная Юля, которая была с ним в последний год. И когда он был почти здоров, и когда почти умер перед Новым годом. Она терпела эти его «накатило», останавливала, успокаивала, даже один раз водила к врачу. Врач не помог, но и на том спасибо.

И вот теперь он наблюдал, как жёлтый свет фар расползается по синим стенам, и убеждал себя, что всё ещё любит Юлю. И чем больше он старался, тем хуже у него получалось.

Юля была с ним в тот страшный вечер, когда музыка в его голове наконец умолкла. Держала за руку, поила горькой дрянью, не подпускала к открытому окну…

Он искал в своей душе хоть какое-то чувство, хоть крохотный отблеск былой симпатии, но находил только благодарность.

Этим вечером после умеренно горячего секса (он старательно изображал страсть) Юля спросила:

— Может, съедемся?

Он поцеловал её в ушко и загадочно улыбнулся.

— Снимем квартиру, поживём как взрослые, — на этих словах Юля тихонько хихикнула.

Тут бы ему изобразить что-нибудь в духе «кончил и уснул», чтобы уйти от непростого разговора, но Юля знала его как облупленного и этому трюку всё равно бы не поверила… Так что Славик задумался и ответил:

— Давай я на работу устроюсь, и тогда обязательно…

Ему показалось, что он услышал тихий разочарованный вздох. Не более. Юля не шла на конфликты, не закатывала истерик, кажется, даже не повышала голос, по крайней мере, в его присутствии. Но всегда выходило так, что ему было страшно разочаровать её, сделать что-то по-своему. Вот и теперь…

— У меня есть деньги, немного, но на первый месяц и залог должно хватить… — Юля повернулась к нему, запустила в волосы свои пальчики, и Славик поплыл.

— Но я ведь… Я мужчина всё-таки, не могу жить за твой счёт! — пробормотал он, чувствуя, что ещё немного — и сдастся.

— Так что, может быть, рискнём?

Он первым впился в Юлины губы, что могло означать и согласие, и неопределённое «надо подумать», и тысячу других вещей.

«А может, я просто боюсь взрослой жизни? — убеждал себя Славик, изучая, как свет фар отражается в хрустальных подвесках люстры. — И мне только кажется, что я разлюбил её?»

***

Было у него и другое соображение, в котором Славик боялся признаться даже себе. Музыка, доносившаяся с той лесной поляны, музыка, пять лет сводившая с ума, стихла. Он по старой памяти прислушивался к своим ощущениям, ожидая, что зазвучит знакомая мелодия, но ничего не происходило.

С месяц Славик вообще не брал в руки гитару (тут мама и Юля поддерживали его), но, когда попробовал наиграть что-то из старого, это оказалось просто неплохо придуманной песенкой, не звало и не манило в другие миры. Тянущее чувство в груди пропало, он снова стал обычным человеком и мог начать жить с чистого листа.

Может быть, и любовь к Юле тоже пала жертвой ритуала на лесной поляне? Она спасала его, поддерживала, когда Славик был совсем слаб, но теперь больше напоминала о годах, прожитых в забытьи, между безумными грёзами и явью. Он хотел бы порвать с этим прошлым, но боялся, что отпугнёт другую девушку своими странностями, оставшимися после долгих лет затворничества и борьбы с потусторонней силой. Своей репутацией, в конце концов. Кто не знал Вячеслава Смирнова, единственную уцелевшую жертву загадочной маньячки? Даже Юля, и та при первой встрече, узнав его имя, спросила: «Так ты тот самый?» Она честно выслушала его историю про костёр, зажжённый на поляне, про странную женщину, которая насылала морок и заставляла играть для неё до смерти, даже показала, что поверила. Но Славик прекрасно понимал, что на самом деле и мать, и Юля до последнего считали его рассказы бредом.

А ему хотелось поговорить с кем-то, кто отнесётся к его словам серьёзно и, может быть, ещё и покажет дверь в этот удивительный мир. И он прекрасно знал ответ на свой безмолвный запрос.

Иногда Славик думал: неплохо бы попросить у матери телефон Дориана и извиниться перед ним и его напарницей за своё поведение. Ему казалось, что это хороший повод договориться о встрече и потом, может быть, даже напроситься к ним в помощники… Он даже как-то завёл с матерью разговор об этом, но она только отмахнулась, мол, что прошло, то прошло, надо не прошлое ворошить, а жить дальше, признавая свои ошибки. Славик тогда не стал настаивать. То ли потому, что боялся выдать матери свои тайные мысли, то ли сердце от волнения так сильно ухало в груди, что можно было умереть, не услышав заветных цифр.

Пусть всё идёт как идёт, решил Славик. Если суждено снова встретиться с Дорианом и его помощницей, он обязательно встретится.

***

Юля принялась искать им жильё с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Уже на следующий день после разговора в личку Славику прилетело с десяток объявлений об аренде квартир. Цена за месяц выглядела очень привлекательно. В отличие от того, что он увидел, пройдя по первой же ссылке. Старая мебель, убитая кухня в разводах жира и грязи, унитаз, сползающий в угол по наклонному полу… Конечно, комната самого Славика сейчас выглядела немногим лучше, но это было поправимо. Ему даже стало немного стыдно за то, что он с издёвкой называл остальную квартиру, где царила почти полная стерильность, то операционной, то музеем.

Он пробежался по остальным объявлениям, но и там условия оказались немногим лучше. Славик вздохнул не без облегчения и написал Юле, что начинать совместную жизнь в таком бардаке не готов, и предложил подождать, пока он устроится на работу и они смогут позволить себе вариант получше.

Юля ответила молниеносно: «Не смотри, что оно грязное. Отмоем. А ремонт можно в счёт первого месяца сделать. Или в счёт залога».

Между строк читалось: «Я уже всё решила». Славик раздумывал, что бы такого написать, когда прилетело следующее сообщение.

«Главное, что мы будем вместе».

А за ним ещё одно:

«Люблю тебя, солнышко».

«Я тебя тоже люблю», — быстро отстучал по клавишам Славик и нажал на кнопку отправки. В этот момент ему показалось, что за спиной захлопнулись тяжёлые железные двери, и громко лязгнул затвор.

Славик встал из-за стола и растянулся на кровати, тоже старой, с продавленным матрасом, ничуть не лучше тех, на фото из объявлений, закрыл глаза и потёр виски, отгоняя наваждение. На смену одному образу пришёл другой. Славик вспомнил, как та девушка, охотница за нежитью, сидела на полу, держала его за руку и рассказывала, как увидела на яблоне в своём саду головы мёртвых предков. Иногда она останавливалась, подносила ему кружку с удивительно мерзкой жидкостью, и Славику становилось легче.

Он облизнул губы и ощутил во рту ту самую полынную горечь.

***

Сначала Юля пыталась звать его на просмотры, но Славик научился ловко отговариваться тем, что занят подработкой. Ну, или идёт на собеседование. Или просто устал, в конце концов. Врать не приходилось. Он и в самом деле рассылал свои резюме в ответ на мало-мальски подходящие объявления, а время в ожидании откликов заполнял, выполняя мелкие поручения с разных сайтов. То возил документы, то удалял навязчивые баннеры, пару раз выгуливал за деньги соседских собак. Это нравилось ему больше всего. Мать, с любовью к чистоте и порядку, никогда не разрешала ему заводить домашних животных. Ну, то есть где-то в начальной школе она предлагала купить красивый аквариум, чтобы развить у сына ответственность и дисциплину, но рыбки Славика совсем не прельщали. Он мечтал о собаке.

И когда в домовом чате Лилия Петровна, молодящаяся дама семидесяти с небольшим лет, попросила последить за её корги, пока она будет в больнице, Славик радостно откликнулся. Целую неделю он вставал рано утром, пробирался по коридору, стараясь не разбудить мать, и отправлялся выгуливать подопечного. Глядя на его мохнатые штаны, семенящие по замёрзшей тропинке, Славик чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Правда, это счастье регулярно омрачалось мыслями, что взрослому мужику двадцати с лишним лет от роду стыдно умиляться чужой собаке и подбирать за ней кучки совочком. Надо зарабатывать деньги, а не сидеть на шее у матери и девушки.

Соседка выписалась из больницы, а Юля как раз успела найти для них подходящее жильё. Не квартиру, вовсе нет, комнату в трёшке, где уже обреталась компания какой-то молодёжи, то ли студентов, то ли таких же недавних выпускников, как он. Личка Славика запестрела фотографиями будущего семейного гнёздышка: почти пустая комната с компьютерным столом и матрасом на полу, видавшая виды ванна, кухня, заляпанная чем-то жёлтым, но зато украшенная гирляндами.

«Как тебе?» — спросила Юля.

«Замечательно», — отстучал по клавишам Славик. И отправил следом: «Ты моя героиня».

«Ты уже сказал, что съезжаешь?»

«Ещё нет. — Тут Славик крепко задумался. Он до последнего надеялся, что произойдёт нечто этакое, после чего необходимость воссоединяться с Юлей отпадёт сама собой, и дома эту тему не обсуждал. — Я хотел поставить её перед фактом. Так будет проще».

Как он и думал, мать не обрадовалась новости, что они с Юлей собираются съезжаться. Охать и причитать она не стала, не спрашивала, на кого он оставляет несчастную родительницу. Заметила только едко: «На что вы жить будете? На деньги с собачек?» Славик аж дёрнулся от неожиданности и с трудом подавил желание начать оправдываться, мол, никому не нужны молодые специалисты без опыта работы, а уж с такой репутацией, как у него, — и подавно. На одном собеседовании, которое проводил хозяин небольшой фирмочки, у него так и спросили: «Это ты недоумок с того видео?»

Мать догадалась, что перегнула палку, но извиняться не стала, зато предложила позвать Юлю жить к ним:

— Вот зачем вам лишние деньги тратить?

Славик напомнил, что мать давно мечтала устроить ремонт в его комнате, и на это время ему всё равно пришлось бы что-то придумывать…

Пересказывать Юле весь разговор он не стал, ограничился коротким: «Всё хорошо. Когда заселяемся?»

***

Они договорились с хозяевами, что заедут в выходные, и оставшиеся дни Славик коротал, сортируя и складывая в багаж прошлое. Выходило немного: компьютер с двумя мониторами, две пары джинсов, несколько футболок и толстовок поприличнее, гитара и подборка «Мира фантастики», пылившаяся под кроватью. При необходимости уложится в три сумки.

Юля писала с утра до ночи: договаривалась с бывшей одногруппницей, счастливой обладательницей папиной «Калины», чтобы помогла довезти вещи, заказывала постельное бельё и посуду (Славик прикидывал, сколько придётся отдать за них из своих сбережений), просто подбадривала, обещая, что в субботу у них начнётся новая жизнь.

Мама в эти дни была на редкость доброй и предупредительной, будто надеялась, что сын в последний момент одумается и останется дома. Славику казалось, что его схватили за руки и тянут в разные стороны, не давая передышки. Хотелось крикнуть: «Да стойте вы, пустите, я как-нибудь сам!» Только вот услышат ли его?

В субботу в назначенное время к подъезду подкатила красная «Калина» с подбитой фарой и царапиной на заднем крыле. Из машины стрелой выскочила Юля, подхватила спортивную сумку со славиковыми пожитками, оставив ему гитару и компьютер. Славик даже возразить ничего не успел. Он не собирался заставлять свою девушку таскать тяжести, спланировал, что спустит всё в три подхода, но Юля как будто боялась, что если они хоть на минуту задержатся в этой квартире, то славикова мать насильно запрёт их в комнате и никогда не выпустит наружу.

Новых соседей дома они не застали. «Так даже и лучше», — подумал Славик. Он почему-то решил, что ребята, которые живут здесь, непременно опознают в нём звезду криминальной хроники прошлых лет, и начнётся привычный кошмар. Значит, лучше держаться подальше от них, пореже выходить из комнаты, когда рядом посторонние, и вообще всё время быть настороже.

А сейчас лучше спокойно поставить на место комп и собрать из трубок и тканевого чехла временный платяной шкаф, пока Юля застилает свежим бельём их первое общее ложе — матрас на скрипучих пружинах, весь в желтоватых потёках, и развешивает по стенам гирлянды. Для уюта, как она сказала. Славику оставалось только молча кивнуть. По его мнению, сделать это место уютным было невозможно. Чужие стены, чужой вид из окна, чужая территория начинается прямо за дверью…

Юля закончила их гнездо и упорхнула на кухню готовить ужин, когда на лестничной площадке звякнули ключи, заскрежетал замок, и в коридоре зазвучали два голоса, мужской и женский. В другое время Славик подумал бы, что в доме стены картонные и слышимость хорошая, но сейчас его почти парализовало от ужаса. Грудь сдавило, сердце застучало бешено, и руки похолодели.

Странно, ещё недавно его почти не мучила необходимость ходить на собеседования, выполнять чужие поручения, а тут, в новом доме с вроде бы любимой девушкой близость посторонних сделалась невыносимой. Славик лёг на матрас, вытащил из стопки старый номер «Мира фантастики» и принялся читать, чтобы хоть немного отвлечься и собраться с мыслями.

На кухне Юля мило болтала с соседкой. Слов было не разобрать, но по интонациям выходило, что девушки понравились друг другу и уже нашли повод вместе посмеяться над чем-то. Или над кем-то? «Уж не надо мной ли?» — подумал Славик и тут же тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Юля никогда бы так с ним не поступила! Но рациональные объяснения никак не помогали справиться со страхом.

Ещё не поздно было вернуться домой, к матери, но это означало бы полную капитуляцию перед новой жизнью.

***

Славик не обсуждал свои чувства с Юлей, но после недели взаперти, когда он выходил из комнаты, только если в коридоре и на кухне, а лучше и во всей квартире, никого не было, девушка сама завела об этом разговор. Мягко, ненавязчиво, как думала она. Славик, понимая, что его раскусили, слушал молча, и хоть внутри всё то кипело и клокотало, то покрывалось ледяной коркой ужаса, не стал возмущаться, даже когда Юля переслала ему контакты подруги-психолога. Кажется, у неё вообще были друзья на все случаи жизни. Славик кивнул в знак согласия и постарался перевести тему. После многих лет лечения и стационара ему меньше всего хотелось идти к мозгоправу. Да и чего тут было волноваться? Всё-таки не музыка в голове, помноженная на приступы каталепсии или как там оно называлось. Можно справиться и самому.

Пока Юля была на работе, он лениво пролистал сайт с вакансиями, посмотрел отклики на резюме и даже обрадовался, что никто снова не звал его на собеседования. Идти к незнакомым людям в таком состоянии было невозможно. Славик ещё немного посёрфил в интернете, пролистнул ленту в социальных сетях — и заскучал.

На кухне сосед грохотал посудой. Надо было сделать над собой усилие и выйти, познакомиться с ним, но Славик решил отложить это дело до вечера. Прошёлся по комнате, вытащил из стопки очередной «Мир фантастики», открыл на первой попавшейся статье, тут же закрыл и наконец заметил в углу то, что последние недели старался обходить стороной. Гитару.

Пока Славик только собирался съезжать от матери, он десять раз подумал, стоит ли брать инструмент с собой. Гитара напоминала о болезни, о мучительных пяти годах, подвисших между мирами. Но и расстаться с ней, такой красивой, сияющей перламутром, звенящей серебром, было жаль.

Славик устроился на матрасе поудобнее, взял первый аккорд, прислушиваясь к себе. Хорошо… Он начал с классического, наиграл с ленцой «Дом восходящего солнца», напевая под нос какую-то тарабарщину вместо текста, лениво перебрал несколько песен «Короля и Шута» и наконец, вздохнув как перед прыжком в ледяную воду, решился сыграть свои старые песни. Волшебства в них больше не было, но сознание удивительным образом прояснилось, и страхи стали уходить куда-то на дальний план.

Славик после очередной, особенно удачной мелодии похлопал гитару по корпусу и сказал довольно: «Ай да я, ай да сукин сын!» Сукина сына тут же захотелось вознаградить чем-нибудь, например, обедом. И пусть сосед всё ещё не ушёл с кухни, у Славика появились силы выйти из комнаты навстречу неизбежности.

Сосед оказался нескладным парнем в широченной футболке и коротких шортах. Он сидел за столом и лихо накручивал на вилку спагетти, залитые красноватым соусом. Последствия готовки грудились в раковине.

— Привет! — неловко поздоровался Славик. Тихо так, робко, аж самому тошно стало.

— Привет! — громогласно ответил сосед, вставая из-за стола. Руку протянул для рукопожатия: — А ты, значит, тот самый Слава?

Внутри у Славика всё похолодело, и захотелось вернуться обратно в комнату, но сбежать прямо сейчас значило выставить себя полным психом. И он остался, даже улыбнулся, пусть и вымученно.

— Юлин парень, — продолжил сосед. — Она много про тебя говорила. А я Витя. Для друзей — Вит.

У Славика отлегло от сердца. Быть «тем самым» парнем Юли значительно приятнее, чем «тем самым» придурком, бедолагой, и что там ещё про него говорили за минувшие годы…

— Пасту будешь? — предложил сосед. — С креветками.

— Буду, — решился Славик. Он всё ещё чувствовал себя неловко и прикидывал, как бы отплатить Виту за такое угощение.

Пока они ели, сосед без умолку рассказывал о себе, своей учёбе, музыке, которую любит (тут его вкусы совсем не совпадали со Славиком), а потом вдруг спросил:

— Так это ты сейчас играл? Прям сам, да?

Славик кивнул.

— Ваще круто! Прям топчик! Сыграешь ещё?

Гитару принесли из комнаты, и целый час, отвлекаясь только на мытьё посуды, Вит внимал музыке. В паре мест всплакнул, чаще же просто сидел, отбивая лихой ритм пальцами по столу, а когда Славик отставил инструмент в сторону, потому что песни кончились, заявил:

— Ты же знаешь, что ты чёртов гений, да?

— Не уверен, — отозвался Славик.

***

После той встречи ему стало немного легче, он стал выходить поболтать с Витом и даже познакомился с другими соседями, семейной парой, занимавшей самую большую комнату. Он был тихим бородатым программистом, она — бодрой и циничной матерщинницей, преподавательницей с филфака. Иногда она выбиралась на кухню и читала перлы из письменных работ своих студенток, отпуская по каждому поводу едкие комментарии. Попасться ей под горячую руку Славик пока боялся. Ему всё время казалось, что соседка издевается над ним, пытается подколоть посильнее.

С работой всё не клеилось, на собеседования не звали, хоть он и переписывал резюме по всем стандартам, какие только попадались в сети. Получше было со случайными заказами, и кое-какие деньги капали на счёт, но их всё равно было слишком мало, чтобы почувствовать себя уверенно. Славик просыпался по ночам с одышкой и бешено стучащим сердцем, понимая, что как мужик он облажался уже на старте, не может содержать себя и девушку (хотя никто пока не требовал) и скоро останется без крыши над головой (комната в родной квартире — не в счёт). Он старался не беспокоить Юлю в такие моменты, а просто лежал, глядя в потолок, и ждал, пока это пройдёт. Перетерпеть неприятный кусок в жизни ему было проще и привычнее.

Как-то утром после очередной бессонной ночи Славик столкнулся на кухне с Витом. Тот варил кофе в турке и, как и всегда, предложил к нему присоединиться.

— А то вид у тебя больно смурной, — прокомментировал Вит своё предложение. — Случилось что?

Славик неожиданно для себя вывалил на соседа всё, что беспокоило его в последнее время, больше ради того, чтобы облегчить душу, не ожидая ни помощи, ни советов. Вит молчал, кивал, гипнотизируя турку, и когда ароматная кофейная пена поднялась по узкому горлышку, сказал:

— Слушай, есть у меня для тебя работа! — и прежде, чем разлил кофе по чашкам, практически сосватал Славика ночным официантом в модный клуб «Зазеркалье». — Понимаешь, друг у меня оттуда увольняется, нашёл другое место. Не хочет ребят подводить. Платят сносно, можно еду с собой уносить утром. Ну и это, если очаруешь их менеджера, может, выступить дадут…

О выступлении Славик думал в последнюю очередь. Он живо представлял, как отреагирует мама, когда узнает, куда он устроился: «Официантом? В ночной клуб? И для того мы пахали пять с лишним лет?» Хлопнет себя рукой по лбу и театрально сползёт в кресло. Юля, наверное, обрадуется. Она всегда за него радуется, как и положено хорошей правильной девочке. Хотел ли сам Славик идти на работу в ночной клуб, он не знал.

— А давай. Попробуем.

Загрузка...