Странные люди

ХОЗЯЙКА ЛЕСНОЙ ТРОПЫ. Часть II

***

Славик встретил её, вальяжно развалившись в офисном кресле. В руках гитара, за спиной, на двух мониторах компьютера, какая-то музыкальная программа. Это Ирка поняла по характерным линиям звуковых дорожек.

Годы (и лечение в психушке, ехидно отметила Ирка) явно пошли ему на пользу. Тощий задрот из старого видео раздался в плечах, окреп и как будто даже похорошел. Разве что продолжал одеваться в чёрные растянутые футболки и не остриг этот свой дурацкий хвостик. Длинных волос у парней Ирка не любила.

— Вас, значит, мама пригласила? — с усмешкой спросил Славик. Ирка так и не решила, относится это «вас» к ней одной или и к Дориану тоже. Решила на всякий случай подстраховаться, кивнула, представилась, сказала:

— Можно на ты. — И протянула Славику руку для рукопожатия. Тот удивлённо вскинул брови, изобразил некий галантный жест, склонился, насколько мог, и поцеловал кончики Иркиных пальцев. По Иркиному телу пробежала лёгкая приятная дрожь. Руку ей последний раз целовали примерно… Примерно никогда.

— Извини, девушкам руки не пожимаю.

Повисла неловкая пауза.

Дориан, будто что-то почувствовал (а может, всё сам понял), подошёл к парню и доверчиво положил голову ему на колени, глядя прямо в глаза.

— Это у тебя кто? Ирландец? Вроде морда похожая.

Ирка с трудом удержалась, чтобы ответить: «Двортерьер».

— Адская гончая, кто же ещё?

Дориан недовольно заворчал. Ирка поняла, что ляпнула какую-то глупость, поспешила оправдаться.

— Это я так шучу.

— Да я понял, — отозвался Славик. — Слушай, я туплю. Даже не предложил тебе сесть. — Он махнул рукой на кровать, застеленную старым гобеленовым покрывалом. Когда Ирка присела на краешек, пружину грустно скрипнули под её весом. Славик отвёл взгляд.

— Мама всё хочет тут ремонт устроить.

— Но ты пока не сдаёшься?

— Не сдаюсь. У неё там чисто всё, как в операционной. Аж блевать тянет. — Славик потрепал пса между ушами.

Комната, в которой они сидели, и впрямь заслуживала звания «сынарник». Она была такой крохотной, что в ней с трудом помещались два человека и собака, стиснутые гардеробом с оторванной дверцей с одной стороны и нелепым компьютерным столом, какие были в моде в нулевые, с другой. Обои пожелтели от времени и повытерлись. Над кроватью (тут Ирке пришлось повернуться) поверх двух постеров с незнакомыми мужиками в кожанках висела гитара, разрисованная маркером.

— Она всё время хочет сделать мне как лучше, — продолжил Славик. Ирка не сразу поняла, что речь всё ещё идёт о его матери. — То вот порядок навести, то по врачам таскает, то по колдунам. Вас вот с ним позвала. — Парень принялся старательно наглаживать пса. — А он у тебя много жрёт, да?

— Порядочно.

Славик внезапно замер, будто прислушивался к голосам или музыке, звучащей где-то внутри. Взгляд остановился, ладонь, ещё несколько секунд назад свободно лежавшая на спине Дориана, сжалась, как в судороге. У Ирки по спине пробежал холодок.

Руки парня дёрнулись, взяли помимо его воли, несколько аккордов на невидимой гитаре. Выражение лица у Славика при этом оставалось всё таким же отсутствующим. Ирке вспомнилась выставка музыкальных автоматов, куда её вытащила подруга пару лет назад. Там тоже были такие вот заводные куклы-музыканты.

Дориан сообразил первым, заворчал, несильно, но ощутимо куснул парня за коленку. Тот вздрогнул, замотал головой, пытаясь понять, где он и что происходит, извиняющимся тоном сказал Ирке:

— Накатило. Со мной иногда бывает.

— И часто?

— Ну так. Иногда два-три раза в день.

Ирка вздохнула. Пока они вели неловкую беседу, она не понимала, чего это мать Славика так беспокоится о нём. Выперла бы давно на вольные хлеба, да и жила бы спокойно в этой своей «операционной». Теперь же её глазам представала совсем иная картина.

— Но это не всегда так, — продолжал парень. — Иногда неделями вообще ничего не бывает. Или так, накатит и прям быстро пройдёт, почти незаметно. Я уже научился с этим жить, если что.

— Тогда почему твоя мать меня вызвала? Если ты научился?

— А фиг её знает! Из-за экзаменов, наверно, психует. Сдам я всё! Академ возьму, если что.

Ирку посетила мысль, что Славик, кажется, не спешит избавляться от этого своего «накатило», будто оно и в самом деле даёт ему что-то важное. Только вот что?

— А ты не хотел бы… Чтобы это закончилось? Жить как все, как обычно.

Парень посмотрел на Ирку, склонился к ней и сказал тихо:

— Ты похожа на человека, который поймёт. Не будет истерить. Понимаешь, я боюсь, если это кончится, то кончится и моя музыка.

Ирка открыла рот, чтобы задать вопрос, и тут же закрыла его, как рыба, хватающая воздух на берегу.

— Вот кто я был до того вечера? Задрот с гитарой. Три аккорда, два притопа, три прихлопа. — Славик взялся за гитару, начал играть быстро и утрированно, но Ирка всё равно опознала в мелодии песню КиШа. — Вот это, понимаешь? «Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу». А теперь? — Парень сел поудобнее, расправил плечи, взял гитару бережно, как любимую девушку за талию, и заиграл печальную мелодию. На глазах у Ирки навернулись слёзы.

— Видишь разницу?

Ирка кивнула.

— Ну вот и покажи мне дурака, который от этого откажется по своей воле?

Здесь, наверно, стоило бы сказать что-то вежливое и попрощаться. Пацие… То есть, клиент не нуждается в их с Дорианом услугах. Можно больше не тратить время и ехать домой, как она и хотела. Пёс угадал её намерение и направился к двери. То ли собрался уходить, то ли перекрывал путь к отступлению.

— А с чего ты взял, что музыка закончится?

Славик положил гитару на кровать, встал, принялся ходить по комнате. Три шага вправо-влево, два — вперёд-назад.

— Как бы это объяснить? Вот когда над костром открылся портал… — Он остановился, встретив недоумённый взгляд Ирки. — Когда открылся портал, я был на середине песни, такой красивой, что сердце сжималось. А потом эта дамочка прыгнула через костёр, исчезла, и музыка затихла. Осталось только чувство, что я не закончил, как будто ноты… в воздухе повисли. И я их стал вспоминать, наигрывать. Иногда получалось похоже, но всё равно не то. А когда накатывает, я прям ловлю музыку оттуда, понимаешь? Если она умолкнет — всё, конец. Мне нечего будет играть! Понимаешь?

Ирка закивала, больше из вежливости и страха, что Славик выкинет ещё что-нибудь эдакое.

— Но ты ведь сам сочинял всё это время? У тебя группа…

— Была, да. Это всё — не то, неужели не понимаешь? То, что я слышу, такое прекрасное, что остальное просто не дотягивает. — Славик снова плюхнулся в кресло. — Слушай, если ты раздумываешь, что ответить моей маме, просто скажи, что я отказываюсь с вами работать. Ну вот потому что. Если хочешь, мы даже, — он крутанулся к столу, вытащил из лотка принтера лист бумаги, — информированный отказ оформим. Как в больнице.

Славик начал быстро и размашисто писать. Ирка наблюдала, как быстро двигалась его рука, как плечи сдвигались вслед за ручкой: одна строка, другая, третья… Славик замер. Сначала показалось, что задумался, но для задумчивости он был слишком неподвижен. Потом руки задёргались в поисках инструмента.

В этот раз Ирка уже понимала, что происходит, подошла к парню сбоку, так, чтобы он мог её увидеть и не испугался, и встряхнула за плечи. Славик передёрнулся, шумно вздохнул и обмяк.

Из-за спины донёсся цокот собачьих когтей по полу, охнули пружины матраса, а через пару секунд раздался тихий звон струн: Дориан вскочил на кровать и взялся обнюхивать старую гитару. Кажется, он о чём-то уже догадался.

— А ну пшёл! — Славик спрыгнул с кресла и кинулся на пса. — Не трожь! Не смей!

Ирка не ожидала, что после очередного приступа в парне проснётся такая прыть, и бросилась в эту свалку последней. Схватила Дориана за ошейник, принялась стаскивать с кровати. Пёс упирался и пытался обнюхать гитару, как его менее развитые собратья — течную суку. Славик, матерясь как сапожник, подталкивал его с другой стороны, но получалось плохо. В перерывах между исследованиями Дориан ворчал и злобно скалил зубы.

— Место! — наконец сообразила Ирка. Гаркнула командным голосом. — Место, я кому сказала! — Хотела ещё замахнуться для острастки, но представила, какую взбучку ей устроит напарник, когда станет человеком.

Пёс, впрочем, на удивление покорно соскочил с кровати и устроился у Иркиных ног. Может, послушался, может, узнал, что ему надо.

Ирка потрепала его между ушами, сказала:

— Хороший мальчик.

Славик, убедившись, что старая гитара не пострадала, снова плюхнулся на своё кресло.

— Это та самая? — спросила Ирка, показывая на инструмент, висящий на стене.

Славик молча кивнул.

— И ты её до сих пор хранишь? Почему? Я бы после такого давно её выкинула. Чтобы не напоминала.

Славик переменился в лице. Ирка испугалась, что он сейчас просто вытолкает её из комнаты вместе с Дорианом, но парень взял себя в руки.

— Это на счастье. Для творчества нужно. Для связи с тем местом.

***

Мать Славика позвала Ирку пить чай. Дориану налили воды в большую пластиковую миску и отправили ждать в коридоре.

Разговор с парнем кончился ничем. Он всё-таки написал этот свой окончательный и бесповоротный информированный отказ, размашисто подписался и вручил бумагу Ирке. Конечно, после этого вероятность не справиться с делом и облажаться упала до нуля, но ей отчего-то стало грустно и даже немного обидно. Во-первых, ей показалось, что уж тут-то она смогла бы помочь. Во-вторых… Во-вторых, Славик ей понравился. Он оказался гораздо симпатичнее, чем она думала, и голос у него был мягкий, бархатный. А что он ведёт себя грубовато, так после истории с поляной и шумихи в прессе, не удивительно, что он стал таким.

Впрочем, эти соображения Ирка оставила при себе, а за чаем ограничилась тем, что показала матери Славика листок с отказом. Женщина долго вчитывалась в текст, держа бумагу перед глазами, качала головой, а закончив, вздохнула:

— Надо было его на юриста отправлять. — Положила отказ на стол и добавила: — Там и учатся меньше.

Встала, зашагала по кухне взад-вперёд, в точности как её сын с полчаса назад.

— Давайте сделаем так… — Она сняла с холодильника конверт-открытку, всю в ярких цветочках, — когда вернётся ваш начальник…

Ирка чуть не засмеялась на этих словах. Покосилась на пса, лежащего в коридоре. Начальник!

— Дориан, короче. Может быть, он поговорит со Славиком? Как мужчина с мужчиной?

— Можно попробовать, но… — начала Ирка.

— Я всё знаю про это его творчество. — Мать Славика остановилась. — Но вы же всё видели сами. Так жить нельзя! Мы можем взять академ, чтобы переждать сейчас. Но что будет дальше?

От этого «мы» Ирке стало неуютно. Будто Славик в этом доме ничего не решал. Может, он и от помощи отказывался назло матери? Чтобы оставить себе хоть островок личного пространства. Впрочем, всё это не её ума дело. По крайней мере, пока.

— Мы попробуем, — сказала Ирка. — А если и так не получится?

— Значит, будем думать дальше. — Женщина положила конверт рядом с Иркиной чашкой. — А это за сегодняшний визит. Вы не смущайтесь, не смущайтесь! Любой труд должен быть оплачен.

***

В конверт она не заглянула. Положила в сумку вместе с «отказом», взяла Дориана на поводок, оделась и вышла из квартиры. Как только дверь за ней захлопнулась, на Ирку снизошло удивительное спокойствие и умиротворение.

«И как они там только живут? — пронеслось в голове. — С ума ж сойти можно».

Ещё было жалко Славика: с одной стороны это вот «накатило», которое жить мешает, с другой — мать пытается всё контролировать, а он зажат посередине, сопротивляется, как может.

«Вот чего она к этой учёбе прицепилась? Ну не сдаст экзамены и не сдаст. И с этим люди живут», — подумала Ирка, подходя к железнодорожным путям. Их с Дорианом ждал недолгий переход до станции.

Ей самой всё давалось легко, родители почти не лезли в институтские дела и даже не всегда знали, что у неё уже сессия. Когда дело дошло до диплома, и Ирка надолго засела перед компьютером, мать и вовсе первую неделю удивлялась, чего это дочь забыла дома. Ирку такой расклад вполне устраивал.

От этих рассуждений симпатии к Славику у неё поубавилось. Не хотелось вляпаться в отношения с маминым сынком, ещё и пришибленным на голову. Но таким симпатичным!

Впрочем, он ей всё равно ничего не предлагал.

В электричке вечером было пусто: рабочий день кончился, студенты разъехались по домам. Когда Ирка вошла в вагон, там сидели только два неопрятных мужичка. Заметив девушку, они как-то подозрительно оживились, но вид громадного пса, шествовавшего рядом на поводке, быстро заставил их сникнуть.

Ирка устроилась у окна, достала смартфон, чтобы послушать музыку, и приготовилась «наблюдать Русь» сквозь пыльное стекло. Дориан, громко дыша, лежал у её ног, тёплый, даже жаркий. Не хуже печки.

Только одна вещь мешала Ирке погрузиться в мир дремотных грёз. Гитара. Не зря напарник полез её обнюхивать. В ней что-то было. Может, банальный тайник для травки или какой-нибудь другой дряни?

Пальцы так и зудели написать матери Славика, мол, всё дело в гитаре. Как уйдёт на учёбу, заберите её и сожгите к хренам собачьим.

Славик это дело матери, конечно, не простит, может, даже съедет от неё к друзьям или к девушке. Мать потоскует, но смирится, сделает наконец ремонт в сынарнике. Все будут счастливы!

Смартфон завибрировал в руках, на экране всплыло оповещение из чата с заказчиком. Новые правки. Открывать его Ирка не стала. Подождут.

Уже дома, выкладывая на стол вещи, она всё-таки открыла конверт. Внутри, в окружении пошлых розочек, лежали четыре персиковых бумажки. Ирка охнула, вытащила деньги, пересчитала раз, другой… И подумала, что с такой работой, пожалуй, скоро можно будет распрощаться с миром метизов навсегда.

***

Полторы недели до полнолуния прошли в трудах и заботах. Ирка целыми днями писала тексты — то про холодильники, то про лекарство от геморроя. Мечты развязаться с копирайтингом или хотя бы уменьшить число заказов, возникшие было, когда она получила деньги от матери Славика, растаяли как дым в рабочей суете.

Мама звонила несколько раз, предлагала приехать перед Новым годом, помочь с уборкой. «Готовить не надо, мы всё привезём», — говорила она. Ирка отнекивалась, мол, всё хорошо, справлюсь, и, положив трубку, чесала Дориану холку и спрашивала: «Ты же мне поможешь, хвостатый?»

По вечерам она читала записи, которые оставил ей напарник. Сил на это уходила уйма, но результат того стоил: Ирка поняла, что странная женщина в красном пальто, которая попалась им в электричке, была суккубом.

Может, и Славик стал жертвой такого вот существа? Но суккубы не убивали своих жертв. Тянули силы, играли на тёмных страстях — да. Но не убивали.

Впрочем, других претенденток на роль загадочной незнакомки из лесополосы у Ирки всё равно не было.

Мать Славика больше не звонила, и это одновременно и тревожило, и успокаивало. Может, её сына наконец отпустило, и не нужен будет никакой «разговор по-мужски»? Мальчик снова хорошо учится, хорошо кушает…

Ирка ловила себя на мысли, что старается думать про него плохо, будто убеждает себя, что он ей не нужен, не подходит и вообще не достоин внимания, а сама втайне боится, что больше никогда не услышит его мягкий бархатный голос.

***

Пока Дориан, ловко очищая от целлофана, доедал холодные сосиски, Ирка рылась на любимом маркетплейсе в поисках подходящей мужской одежды. Периодически она тыкала находки напарнику под нос, на что тот скептически пожимал плечами. Ну и комментировал иногда: «Дорого. Слишком бабская. Слишком яркая. Не мой фасон». Для существа, которое большую часть года бегает в собачьей шкуре, он был слишком привередлив в одежде. Ирка не преминула напомнить об этом.

— Слушай, вот будь у тебя три дня, чтобы покрасоваться, ты бы стала ходить, как чучело?

Ирка помотала головой.

— Тогда чего ты от меня хочешь? — Дориан отправил в рот последнюю сосиску. — Закрывай свой телефон и пошли собираться. Я знаю, где можно приодеться. И это, не беспокойся, деньги не понадобятся.

Напарник привёл её в маленький секонд на окраине их района. «Как удобно, — ещё подумала Ирка по дороге. И недалеко, и не заметит никто». Дориан всё так же был одет в протёртые кальсоны и кофту в розочках, сверху прикрытые кожаным плащом, которому не хватило совсем немного для того, чтобы соединить полы. Чтобы не позориться, Ирка предложила прикрыть бабушкин любимый наряд дедовым клетчатым шарфом.

Дориан по дороге проводил инструктаж:

— Там, понимаешь, не совсем человек работает. Ты не пугайся. Если будет предлагать отгадать, кто она, не соглашайся. И за деньги тоже.

— А если соглашусь, что будет?

— Хреново будет.

В магазинчике, как в любом уважающем себя секонде, все помещения были от пола до потолка увешаны релингами, с которых свисали платья, пальто, юбки и штаны. В самом сердце этого великолепия сидело бледное абсолютно лысое существо с большими светлыми глазами, лишённое каких-либо признаков пола. По крайней мере, вторичных.

— Привет, Без! — сказал Дориан, снимая шляпу.

— И тебе не хворать! — сказало существо бесцветным голосом. — Что привело тебя ко мне, в эту юдоль скорби? Опять порвали оборотни?

— Хуже. — Дориан похлопал себя по животу. Полы кожаного плаща разошлись, и из-под шарфа показались бабушкины розочки. — Я поправился.

Существо перевело взгляд на Ирку, и у той противно засосало под ложечкой.

— Вот, значит, как. Нашёл себе подружку, а старому доброму Безу не сказал и полслова. — К Ирке потянулась длинная костлявая рука. — Деточка, хочешь угадать, кто я? А я тебе за это…

— Меня уже предупредили. — Ирка сделала шаг назад и налетела на стойку с юбками.

— Хорош паясничать, Без! Принеси-ка мне лучше джинсы и пару рубашек. В клеточку таких, ты знаешь, как я люблю.

Существо встало из-за стола, и Ирке показалось, что оно вот-вот уткнётся головой в потолок, таким высоким и долговязым оно было. Ни дать ни взять малайский палочник. Оно быстро зашелестело мужскими рубашками, висящими на верхних релингах, кинула Дориану сперва что-то чёрно-жёлтое и клетчатое, потом серо-зелёное. Тот и ухом не повёл, расправил обе рубашки, перекинул через локоть и стал ждать, когда дело дойдёт до брюк.

Без обернулось вокруг своей оси и, не сходя с места, критически оглядело Дориана, оценивая ширину его талии, и выдернуло из толпы вешалок первую попавшуюся с чёрными, чуть потёртыми джинсами.

— Должно подойти.

Пока Дориан возился в с примеркой, существо предприняло ещё одну попытку соблазнить Ирку игрой в угадайку. Оно подхватило со стойки рядом с кассой серебристое короткое платье с юбкой на запах, покрутило перед носом у девушки и предложило:

— Всего одна попытка — и я отдам его тебе. Будешь сиять на новогоднем корпоративе. Подцепишь себе кого-нибудь получше, чем этот…

— Я всё слышу! — донеслось из прикрытой шторой кабинки, которая изображала тут примерочную. — Хватит лезть к моей напарнице.

На суд немногочисленной публике Дориан вышел посвежевший и посерьёзневший. Тут мастерству Без стоило отдать должное: и рубашка, и джинсы сидели на мощной фигуре доминиканиса так, будто были сшиты на заказ. Ирка даже начала подумывать, не согласиться ли на заманчивое предложение и не попробовать угадать, кто перед ней. По всему выходило, что платье должно было подойти ей идеально. Напарник уловил ход её мыслей и громко заявил:

— Даже не думай. Без ведь будет хорошо себя вести, да? И отдаст нам это платье просто так?

Существо с громким вздохом кивнуло и принялось паковать праздничный наряд в один пакет с запасной рубашкой.

— А почему ты зовёшь его Бес? — спросила Ирка, когда загадочный секонд уже остался позади. — Оно имеет какое-то отношение к…

Дориан громко засмеялся:

— Не Бес оно, а Без. Через «зэ». Безымянка потому что. Тварь не слишком опасная, но противная и прилипчивая. Будет заставлять тебя угадывать, кто она, пока не сведёт с ума. А главное, кем назовёшь, в того она и превратится. Хоть в русалку, хоть в вампира, хоть в суккуба… — На последних словах глаза напарника мечтательно затуманились.

— А в Райана Гослинга она превратиться не сможет?

— Не знаю, я не предлагал.

***

Утром Ирку разбудила возня и чертыхания. Дориан в эту ночь не уходил в свой привычный дозор, спал на собачьей лежанке тихо, не скрёбся, не подвывал, как это бывало время от времени. Вряд ли пёс стал бы лезть в дедушкин шкаф! А, чёрт…

Она нащупала на стене выключатель бра, щёлкнула, стала присматриваться, что же происходит. Когда взгляд сфокусировался, в поле зрения оказалась мужская задница, бледная и волосатая.

Ирка закрыла глаза и спросила:

— Ты уже, да?

— Уже, уже, — отрывисто ответил Дориан. Как пролаял, ей-богу. — Где моя одежда? Найти не могу.

— Я её вглубь спрятала. Чтобы мама не нашла. Щас помогу одеться.

Ирка села на кровати, потянулась, критически осмотрела себя и решила, что в пушистой пижаме с длинным рукавом выйти к напарнику будет вполне прилично. Других вариантов у неё всё равно нет.

— Ты там только прикройся чем-нибудь, — попросила она, а про себя подумала, что надо бы купить напарнику халат для таких случаев.

Пару минут спустя, когда они вдвоём разбирали вещи (Дориан обвязал вокруг бёдер дедову рубашку), выяснилось, что у них как минимум две проблемы. Во-первых, домашний доминиканис отличался от бродячего не только блеском шерсти и сытым взглядом карих глаз. Он стал толще на пару размеров и отрастил брюшко. Дориан ещё не успел этого осознать и с восторгом узнавания снимал с вешалки любимые джинсы. А вот Ирка уже прикидывала, куда пойти за новыми рубашками, и надеялась, что хоть плащ будет напарнику впору.

Во-вторых, Дориан крепко пах немытым мужским телом и псиной разом. Ирка старалась дышать ртом и делать это как можно реже. Самого напарника это никак не смущало.

Ирка чувствовала, что легко ей в этой жизни не будет больше никогда. И вампиры, духи предков и безумные юноши с гитарами — не самые большие проблемы, если так подумать.

***

Дориан сидел в столовой и уплетал собачью гречку с потрошками, от души сдабривая её кетчупом.

— Ты изжоги не боишься? — спросила Ирка.

— Не боюсь, — ответил Дориан с набитым ртом, прожевал, добавил: — Я до тебя и не такое ел. Я гвозди ржавые переваривать могу.

— Хорошо, если так.

Ирка отпила из чашки чая, горького, как стрихнин. Другой она не признавала.

«Интересно, как он жил до меня? Что ел? Где одежду брал?» — думала она, но спрашивать пока не решалась.

Дориан сидел за столом, одетый в старые дедовы кальсоны с прорехами на боках и под коленом и безразмерную бабушкину кофту в жутких розочках: старые джинсы не сошлись у него в талии, а любимая рубашка сидела внатяг, ещё когда напарник спас Ирку от глупой смерти под яблоней.

— Надо прибарахлиться, — протянула она. — В таком виде к клиентам идти нельзя. Если они сегодня перезвонят, конечно.

— Перезвонят, куда денутся! — Дориан собирал ложкой остатки гречки с тарелки.

— С чего ты взял?

— Там всё очень плохо. И с каждым днём становится ещё хуже.

Ирка почувствовала, как у неё противно потянуло в груди. Вроде как хорошо, что клиенты в них нуждаются. Глядишь, и денег ещё дадут. Она уже решила, что будет откладывать на канализацию: кипятить воду, чтобы здоровенный мужик мог помыться, как следует, ей не понравилось. Да и туалет во дворе…

А с другой стороны, стало жалко Славика. Опять накатили непрошеные воспоминания о коротком прикосновении его губ к её пальцам. Ирка тряхнула головой.

Видимо, все эмоции крупными буквами были написаны у неё на лице, потому что Дориан вдруг ухмыльнулся эдак нехорошо и сказал:

— Да не ссы, спасём мы твоего мальчика.

— Он не мой.

— Это пока. Борцы с нечистью — страшно сексуальная профессия, чтоб ты знала. Вот посмотри на меня! — Он махнул рукой, мол, оцени, кто перед тобой. Ирка хрюкнула и закашлялась, подавившись чаем. В бабушкиной кофте напарник выглядел на диво соблазнительно. Когда она отдышалась, он продолжил: — Каждая вторая была готова кинуться мне на шею. Ну, после того, как я её спасал.

— А каждая первая?

— Каждая первая норовила дать в морду.

— А я? — Ирка не могла припомнить за собой ни того, ни другого.

— Ты у меня — исключение. Потому я и позвал тебя работать. — Дориан широко, по-собачьи зевнул и начал чесать за ухом. — Лучше скажи, там в холодильнике ничего не осталось?