Странные люди

ХОЗЯЙКА ЛЕСНОЙ ТРОПЫ. Часть II

***

Пока они возвращались домой, позвонила мама, опять предложила помочь с уборкой, обещала привезти живую ёлку. Ирка в очередной раз принялась убеждать её, что не маленькая уже и прекрасно справится сама. В перерывах она бросала на Дориана страдальческие взгляды, на что тот только разводил руками.

— Ну вот и что мне делать? — Ирка убрала телефон в карман.

— Полы мыть. И что там ещё по списку? — отозвался напарник. — Ты извини, я в этих ваших делах не разбираюсь, я всё-таки пёс.

«И у меня лапки», — добавила про себя Ирка.

— Но я тебе помогу, я же обещал, — продолжил Дориан. — Ты не думай, если я говорить не могу, это не значит, что я ничего не понимаю и не помню.

— Да я не… — начала Ирка и тут же осеклась. О том, где проходят границы способностей доминиканиса, ей пока оставалось только гадать.

После обеда она прикинула фронт работ и отправила Дориана мести потолки и протирать пыль на шкафах, благо он мог проделать всё это, не вставая на табурет, а сама принялась распихивать по шкафам вещи, грибными наростами покрывавшие стулья, кресла и подлокотник дивана.

Ирка терпеть не могла уборку. Лучше уж получить десяток правок от мира метизов или разбирать корявый почерк напарника, пытаясь постичь видовое разнообразие вампиров!

Когда позвонила мать Славика, они успели привести в божеский вид большую комнату и собирались приступить к столовой (в спальню Ирка решила никого не пускать). Дориан взял трубку, так что суть разговора осталась неясна, однако голос у женщины на том конце был обеспокоенный, говорила она быстро, умоляюще. Напарник слушал её, кивал, вздыхал, где надо, а сам при этом хитро подмигивал, мол, а я что говорил, нашлись, позвонили как миленькие. От его цинизма Ирку передёргивало, но приходилось молчать.

— Вот как ты так можешь? — спросила она, когда разговор закончился.

— Могу что? — недоумённо уставился на неё Дориан.

— Быть таким чёрствым. Изображал сочувствие, а сам…

Напарник только пожал плечами:

— Ты и сама скоро этому научишься. Если рыдать и бегать по потолку вместе с клиентом, ему ничем не поможешь. И сам пропадёшь. И вообще, давай собираться, меня эта уборка, — он пнул в угол швабру, которой обметал потолок, — задолбала. Хочется уже нормально поработать.

***

По дороге на остановку маршрутки они зашли в аптеку. Дориан купил пачку сушёной полыни и какие-то капли. Когда Ирка убирала их в сумочку, прочитала надпись на коробочке: от паразитов.

— Ты его глистогонить, что ли, собираешься? — спросила она у напарника.

— Там уж как пойдёт! — Дориан широко улыбнулся. — Но вообще здесь тоже полынь. От колдовства помогает. Ты не дочитала до этого ещё?

Ирка помотала головой.

— Садись, два. На переэкзаменовку! — Напарник несильно хлопнул её широкой ладонью по спине.

В маршрутке Ирка хотела провалиться сквозь землю. Дориан, воспользовавшись тем, что пассажиров считай что и не было, уселся к окну и принялся громко читать все названия улиц, какие видел. Если искомой таблички нигде не находилось, он начинал спрашивать, где они едут.

— Слушай, я сама половины не знаю. У меня для этого телефон есть, — не выдержала Ирка. После этого Дориан начал просить её посмотреть, как называется улица, на карте в смартфоне.

Ближе к центру города маршрутка плотно набилась пассажирами. Большая часть, заслышав голос престарелого почемучки, начинала смотреть на Ирку с сожалением, а один гражданин, источающий перегар, потребовал выкинуть этого дефективного на улицу, чтобы не мешал нормальным людям. Ему тут же ответила сердобольная старушка с тросточкой, и дело чуть не кончилось дракой, но тут гражданину пришла пора выходить. Заступница проводила его парой крепких ругательств в спину, вытащила из сумки пакет с карамельками и, ласково глядя на Дориана, вручила ему одну.

— На, угостись, горемычный.

Ирка почувствовала, как краска заливает её до самого лба.

— Вот зачем ты себя так? — принялась отчитывать напарника, когда они вышли на своей остановке возле дома Славика. — Люди чёрт знает что про нас подумали.

— Во-первых, я изучал город. Псу, знаешь ли, плевать на таблички. А тут такой случай удобный. — Дориан развернул карамельку и закинул её в рот. — А во-вторых, пусть лучше люди считают тебя безопасным придурком. До поры до времени. Так будет проще их спасать, если что.

***

Дверь открылась, и в подъезде запахло бедой, отчаянием и сердечной болью. Валокордином. На пороге стояла женщина с высохшим опрокинутым лицом, в которой Ирка не сразу узнала мать Славика. Тот же домашний костюм без единой складки, та же модная причёска, а человек внутри чужой, незнакомый, с запавшими глазами.

Не замечая Ирку, женщина бросилась к Дориану:

— Вы — последняя надежда. Я скорую вызывала, я что только не делала… Пишет отказ — и всё. Совершеннолетний же. Не хочет ничего делать.

Напарник спокойно слушал её, расстёгивал молнии на берцах, вешал на крючок плащ. Ирка стояла в подъезде: места в прихожей ей не было.

— Не кипишуйте, — наконец проговорил Дориан. — Сейчас посмотрим, со всем разберёмся.

Сказано это было впроброс, почти пренебрежительно, но с такой уверенностью, что женщина замолкла, закивала и продвинулась ближе к двери в комнату сына. Постучала, не дождалась ответа, всхлипывая, открыла. Дориан откашлялся, обтряхнул джинсы руками и скрылся в комнате.

Ирка замешкалась, пока раздевалась. Её переполняли страх, обида, что напарник так оттеснил её, и гордость, что она тоже причастна к серьёзным вещам и настоящим тайнам. Сейчас она войдёт к Славику и, может быть…

Едва увидев парня из-за плеча Дориана, Ирка закричала. Перед ней лежал натуральный мертвец. Белый, с синеватыми пятнами вокруг глаз. С заострившимся носом и тонкими, почти чёрными губами. Когда Ирка вошла, он вздрогнул всем телом, руки взметнулись вверх, выхватили из пустоты невидимую гитару, взяли несколько аккордов и бессильно упали на одеяло.

Дориан сидел рядом с мертвецом на полу. Когда приступ кончился, он осторожно, насколько позволяли габариты, взял Славика за запястье, посчитал пульс, раздвинул веки. Он действовал спокойно и решительно, и это настроение передалось Ирке. Она стала смотреть на Славика как на клиента. На того, кого надо спасти от беды. Пусть даже сам он этого не хочет. Страх отступил.

— Чем помочь? — спросила она у напарника.

— Давай сюда полынь. И воды принеси. Где-то четверть стакана.

Выходить из комнаты Ирке не пришлось. Мать Славика, дежурившая в коридоре, услышала всё и спустя минуту молча протянула ей кружку, на дне которой плескалось немного воды.

За это время Дориан успел распотрошить упаковку с сушёной травой и принялся обсыпать постель Славика полынью. В комнате запахло степью и жарким солнцем.

Ирка в это время накапала и хорошенько взболтала в чашке несколько капель лекарства. Всё как просил напарник.

Полынь начала действовать почти мгновенно. Славик громко чихнул и открыл глаза. Блуждающий взор мазнул по Дориану и остановился на Ирке.

— Опять ты? Я же просил… — проговорил он тихо, одними губами.

Вместо ответа Дориан приподнял парня и ткнул ему в лицо кружку.

— Пей. Прочисти мозги.

Славик вздохнул, но первый глоток сделал. Тут же скривился от горечи.

— Терпи, чувак. Оно противное, но тебе поможет.

Парень отпил ещё немного, с трудом проглотил и откинулся назад. Дориан поставил кружку на пол рядом с кроватью.

— Неплохо. Для первого раза хватит.

Когда Славик поворачивался на бок, пружины матраса почти не скрипели под ним. Ирка только диву давалась, как быстро крепкий и здоровый человек превратился почти что в мумию. Упорствующую в своём нежелании спасаться мумию.

— Послушайте, я уже говорил, — начал Славик. Голос у него понемногу окреп, но был совсем не похож на тот бархатный баритон, который при первой встрече услышала Ирка. — Меня всё устраивает. Всё хорошо…

— Чувак, — начал Дориан. — Ты умираешь. Если мы ничего не сделаем сейчас, ещё день-два, и тебя не будет. Подумай про мать. Ей каково? Зачем ей такой подарок под ёлочку?

— А мне зачем жизнь… — Славик прислушался к внутренним ощущениям. Глаза у него вдруг распахнулись: — Что вы сделали с моей музыкой?

— Ничего. Твоя музыка осталась при тебе. Я только немного прикрутил радио в твоей голове.

Ирка слушала этот разговор и не понимала, что происходит. Какое радио? Как прикрутил?

— Полынь блокирует магию и защищает от вмешательств извне. Сейчас ты закрыт от неё снаружи и изнутри.

Славик перевернулся на живот и попытался сунуть в рот два пальца, чтобы вызвать рвоту, но Дориан его опередил, скрутил руки за спиной и снова уложил на бок.

— А вот этого не надо, чувак.

Хватка была такой сильной, что парень обмяк, не в силах больше сопротивляться. У Ирки всё внутри перевернулось от жалости и омерзения.

— Попробуй теперь ты с ним поговорить, — предложил Дориан.

— О чём?

— Расскажи, как мы с тобой познакомились. Про предков. А я пока… — Напарник встал и снял со стены гитару. Славик проводил его страдальческим взглядом и прикрыл глаза, мол, делайте, что хотите, мне уже всё едино.

Ирка устроилась на полу рядом с изголовьем кровати и начала свой рассказ. Обстоятельства падения под яблоней она опустила, но дальше уж не жалела красок и описывала сморщенные головы со всем рвением хорошего опытного копирайтера. Славик, который уже практически задремал, повернувшись на спину, вдруг оживился. Сонный взгляд его стал осмысленным, он начал задавать вопросы, привстал на локте, и Ирке под шумок удалось напоить парня остатками лекарства.

Дориан в это время исследовал старую гитару. Вертел в руках так и эдак, прижимал ухо к резонатору, кажется, даже лизнул гриф.

— Ты ничего в ней не менял? Всё как было? — спросил он у Славика, и тот на удивление не стал упираться, а ответил:

— Ничего. И струны те же.

— Это хорошо. Ещё что-то у тебя после той ночи осталось?

— Джинсы и футболка. Там, в шкафу.

***

От Славика они вышли с ещё одним подарочным конвертом в руках. Матери наказали через каждые шесть часов поить его лекарством и пересыпать постель сухой полынью, а на завтра найти сиделку. Лучше и не сиделку, а хорошего крепкого парня, чтобы мог удержать Славика от «опрометчивых поступков», как это назвал Дориан, пока они сжигают на поляне гитару и одежду.

Мать Славика, приободрившаяся и посвежевшая на глазах, тут же принялась кому-то звонить. Ирка услышала в трубке женский голос и тут же ощутила болезненный укол ревности. Ну да, ей ведь говорили про девушку, а она пропустила мимо ушей…

— Ну что, как тебе наш клиент? — спросил Дориан, когда они дошли до остановки маршрутки.

— Выглядит пугающе. — Ирка решила не вдаваться в подробности.

— Это ты после вампира человека не видела. Вот там пугающе. Или после русалок… — протянул напарник с мечтательностью в голосе и тут же оборвал себя: — Но если будем хорошо стараться, то и не увидишь.

Ирка зажмурилась, потрясла головой, отгоняя непрошеные фантазии, и решила перевести тему:

— Ты же сразу догадался, что с ним случилось? Ещё тогда?

— Конечно. Сегодня надо было только подтвердить. Ну и этого твоего ханурика…

— Он не мой…

— Этого твоего ханурика уговорить отдать вещи. Судя по всему, он встретил в лесу кого-то с Изнанки. Вероятно, даму.

— Откуда-откуда? — переспросила Ирка.

— С Изнанки. Из-под Холма. Не знаю, как объяснить. Мистическую сущность с Той Стороны. Мистическая сущность использовала его как отмычку и благополучно вернулась восвояси, а дверь закрыла неплотно. И теперь оттуда сквозит, — последнее слово Дориан выделил особо. — Понимаешь? Вот как из форточки. И музыка, которую он слышит, — она вся оттуда. Вопрос, что пять лет она была закрыта почти плотно, а теперь кто-то пытается её распахнуть. Заметь, ещё не открыл, а только пытается!

Ирке вспомнился длинный тред на форуме, посвящённом паранормальным явлениям. Там ещё Славика считали великим колдуном и открывателем путей.

— Слушай, а эту форточку, её можно с нашей стороны открыть? Или только оттуда?

— Да по-всякому можно. Но тем, кто на Изнанке, им у нас делать особо нечего. И мест, откуда можно пройти сюда без всяких проблем, хватает. Им в закрытую дверь ломиться ни к чему.

***

Весь вечер Ирка с остервенением наводила порядок в доме. Натирала зеркала, отодвигала мебель и чистила плинтусы. Работа руками успокаивала, не давала думать о Славике, похожем на мертвеца, и о грядущем ритуале. Дориан остался в городе добывать нужные ингредиенты у каких-то своих знакомых. Ирка попыталась напроситься вместе с ним, мол, надо же вникать в тонкости ремесла, но напарник заявил, что Без на сегодня будет довольно.

Вернулся Дориан поздно, когда она безуспешно пыталась уснуть. До спальни доносились тяжёлые шаги, почавкивания, а через полчаса — Ирка заметила по будильнику — богатырский храп. Самой ей удалось провалиться в дремоту ближе к рассвету.

Во сне она увидела поляну, озарённую сиянием костра, и мёртвого Славика. Завидев их с Дорианом, он встал со своего смертного одра в корнях сосны и, протягивая вперёд гнилые руки, спросил: «Где моя музыка?»

Утром Ирка чувствовала себя больной и разбитой настолько, что пришлось просить напарника сварить кофе. Дориан поворчал для приличия, но просьбу выполнил. Вкус, правда, у напитка вышел странный, сладковатый, с ноткой дымка.

— Ты туда добавил чего-то? — спросила Ирка, с сомнением отставляя чашку в сторону после первого глотка.

— Ну так, немного. Для бодрости. Но ты не переживай, оно привыкания не вызывает.

Ирка помрачнела.

— Значит, не скажешь?

— Не скажу. — Дориан посмотрел на неё глазами большой доброй собаки. — Для твоего же блага не скажу.

До ритуала ещё оставалась уйма времени: они решили поехать в лесопосадки вечером, как опустятся сумерки, чтобы успеть вернуться на девятичасовой электричке. Дориан собрал рюкзак заранее, положил его в сенях вместе со старой гитарой Славика и предложил пока не париться о том, что будет, и заниматься своими делами. Ирка, бодрая, но нервная, окинула большую комнату критическим взором и заявила, что надо срочно наряжать ёлку. Смысла в этом было немного, но ей сейчас были нужны положительные эмоции, что-то доброе, нежное, чтобы перебить утренние кошмары и тревогу. Дориан пожал плечами, ещё раз клятвенно обещал, что в собачьем обличье ёлку не тронет, пожаловался на непонятные человеческие обычаи, но согласился.

Деревянная лестница, сделанная ещё дедушкой, скрипнула под его весом, когда напарник вслед за Иркой полез на чердак. Она сделала себе заметку в памяти прикупить стремянку, или что там ещё бывает для таких случаев.

Под крышей было сумрачно и пахло пылью. Свет проникал сюда из единственного круглого окошка на фронтоне. Кажется, где-то был выключатель… но работает ли он? И лампа… Цела? Не перегорела? Последний раз Ирка была здесь подростком, лет десять назад, не меньше.

Она нашарила на стене заветную клавишу, щёлкнула, и чердак озарился слабым желтоватым сиянием.

— А здесь ничего, уютно, — заметил Дориан, наматывая на руку паутину. — Я бы здесь свой схрон устроил.

— Что устроил? — нахмурилась Ирка.

— Тайник. Вещи бы здесь сложил, одежду. Штуки всякие полезные. Ты ж сама жаловалась, что они на виду… — Напарник подхватил стопку перевязанных бечёвкой журналов и отставил в сторону. — А если всю эту дребедень убрать, тут и жить можно.

— Это не дребедень, это бабушка с дедушкой выписывали…

— «Наука и жизнь», — по складам прочитал Дориан. — тысяча шестьсот… тысяча… читай дальше сама.

От любезного предложения Ирка отказалась, вздохнула только, что эти сокровища надо бы в библиотеку. Но облачко пыли, взметнувшееся, когда напарник хлопнул по журналам, заставило её изменить своё мнение.

— Окей, уговорил. Давай их выкинем. Только не сегодня.

С полчаса они перебирали коробки, наполненные старым хламом, в поисках советской пластиковой ёлки и игрушек к ней. Руки у Ирки высохли и потрескались от пыли, к волосам прилипла паутина, но желаемое так и не находилось. Зато Дориан был счастлив. Пока она, бурча под нос: «Не то, всё не то», отставляла в сторону разбитый миксер, утюг с отломанной ручкой, пересыпанный проводами, похожими на змей, и подборку сканвордов, решённых ровно наполовину, тот расчищал себе место для матраса и вешалки с одеждой.

Наконец в очередной коробке, слишком лёгкой для своих размеров, что-то блеснуло, и на свет показались розовые и зелёные шарики, перевитые каймой белых узоров. Ирка задержала дыхание от восторга. Её детство было сейчас в её руках. Вата между игрушками свалялась и пожелтела, пара шаров не дожила до новых праздников, но восторг от узнавания согревал сердце. Ирка загадала: если найдёт целой и невредимой розовую стеклянную ракушку, вечером всё сложится хорошо.

Она осторожно, одну за другой, переложила игрушки из первого слоя в крышку от коробки. Внизу, под шарами её ждали серебристые шемаханские царицы с закрытыми глазами, шишки, болгарские перцы и часики, на которых застыло вечное «двенадцать без пяти».

Рядом, громогласно чихая, Дориан освобождал себе жизненное пространство так решительно, что Ирка начала опасаться, как бы очередная кипа журналов или кофр от баяна не угодил на её хрупкие сокровища.

Раковины в первой коробке не нашлось, и сердце у Ирки забилось тревожно, с перебоями, то ли от страха, что вечером всё пойдёт не по плану, то ли от того, что главное воспоминание детства, розовая перламутровая мечта, утрачена навеки.

Запутанная гирлянда пластиковых цветов… Она безошибочно отыскала любимый фиолетовый, в котором перегорела лампочка, и дедушка заменил её автомобильной. Разноцветные шары, тоже пластиковые, сияющие изнутри зеркальным блеском, кружевные, местами скрученные медной проволокой. Самодельные ватные мухоморы и морковки, рассыпавшиеся в прах от одного прикосновения.

Ракушка лежала на дне второй коробки в окружении картонажных слонов, петухов и клоунов. От времени и влаги они расслоились на две половинки, но не пропали совсем. При должном терпении их можно было склеить и снова повесить на ёлку.

Ирка сидела не дыша, боялась коснуться своего маленького чуда. Ей казалось, одно неловкое движение — и в руках останется только россыпь перламутровых осколков.

Дориан чёрной глыбой возник перед ней внезапно.

— Ну, нашла, что искала? — И прежде, чем Ирка успела возразить, своей лапищей схватил ракушку и поднёс к лицу, чтобы рассмотреть получше.

Сердце пропустило удар, другой — но с игрушкой ничего не случилось.

— Красивая, — протянул напарник, осторожно укладывая ракушку обратно, на подушку из ваты.

— Сейчас таких не делают. Надо беречь.

По местам они раскладывали шары уже вдвоём, и Ирке оставалось только удивляться, как Дориану удаётся так нежно обходиться с тонким стеклом. При его-то габаритах! Потом она вспомнила, как напарник щупал пульс у Славика, а перед тем — осматривал её ногу.

«Умеют же люди! — подумала она. — И нелюди тоже».

Коробки с игрушками они спускали долго, выверяя каждый шаг по скрипящей лестнице. Спустили следом ёлку. Это было уже попроще. А в последнюю ходку Дориан просто скинул на пол пачку журналов, приговаривая: «Нам сегодня пригодятся».

***

После обеда позвонила мама Славика, отчиталась, что у них всё хорошо, кажется, даже перечислила всё, что съел в обед её ненаглядный сыночек. Дориан спросил, будет ли с ними вечером ещё кто-то, желательно крепкий и сильный. Женский голос в трубке затих на мгновение, потом полился потоком, из которого Ирка вычислила два имени — мужское и женское. Внутри опять что-то болезненно дёрнулось. Она надеялась, что зоркий взгляд Дориана не заметит этого, но напарник, положив трубку, вдруг продекламировал:

— «То — чудище с зелёными глазами, глумящееся над своей добычей».

Ирка усмехнулась.

— Странный ты. Ёлок не понимаешь, людей не понимаешь, а Шекспира цитируешь. Почему так?

— Всякое в моей жизни бывало. Как-нибудь расскажу.

Они вышли из дома не очень поздно, часа в четыре, но сумерки уже успели сгуститься. Под ногами чавкал пересыпанный солью снег. Ирка шла первой, за спиной у неё в рюкзаке лежали травки, кусочек пало санто и какой-то порошок для костра на поляне. Ну и ещё изрядно поношенные и нестираные вещи Славика. «Надеюсь, он хоть трусы с того дня нигде не припрятал», — думала Ирка. Представлять парня во всяких нелепых и смешных ситуациях доставляло ей удовольствие. Так можно было радоваться, что это длинноволосое счастье с гиперопекающей мамашей досталось более расторопной девице. О грядущем ритуале она не думала совсем. Ей в спину сопел Дориан. В одной руке он нёс гитару, в другой — пыльную стопку «Науки и жизни».

Немногочисленные пассажиры в электричке были бодрыми, весёлыми. Некоторые, судя по висящим в воздухе спиритуозным парам, — так и вовсе развеселились сверх меры. Одна дама оценивающим взглядом окинула Дориана, перевела взор на Ирку и показала ей большой палец. А чтобы её точно правильно поняли, прибавила:

— Молодец, девка, так держать!

Ирка вжалась в сиденье.

Не успел поезд отойти от станции, как в вагон вошла группа парней с гитарами. На головах у них красовались красные рождественские колпаки с белыми опушками. Музыканты представились и урезали попурри из праздничных песенок. Поддатая женщина переключила своё внимание на них, даже встала, чтобы потанцевать, но тут состав дёрнуло, и она упала на сиденье.

— Ну и поездочка, — тихо проговорила Ирка.

Собрав дань, парни в рождественских колпаках двинулись дальше.

Когда Ирка и Дориан по шаткой железной лестнице спустились с перрона, серая жижа под ногами обратилась в слабо похрустывающий снег. Идти было всё так же тяжело — на протоптанной тропке не смогли бы разойтись два человека, ноги то и дело соскальзывали. За спиной грохотали поезда, невнятный женский голос объявлял станции, а впереди ждала бархатная лесная тишина.

Дорожка в лесопосадке оказалась шире, чем думалось Ирке. На ней всё время кто-то попадался: то бодрые пенсионерки с тросточками, то собачники (тут Дориан начинал ощутимо напрягаться), то пролетали по лыжне меж деревьев спортивного вида молодые ребята. Лес жил. Здесь даже не было темно! Вдоль тропинки через положенные промежутки торчали фонарные столбы, связанные линией проводов.

Как, как Славик мог заблудиться в таких местах? Разве что и вправду морок?

Поляну они тоже нашли легко. Тропку, которая вела к ней, порядком замело снегом, но было видно, что ещё недавно по ней ходили.

Ирка прислушалась к себе. Что она чувствует сейчас, у входа на загадочную Изнанку. Трепет? Волнение? Или только то, что ноги у неё безнадёжно промокли?

Дориан ступил на тропку первым, решительно зашагал вперёд, отпихивая от лица ветки кустов, окружавших поляну. Ирка последовала за ним.

Сюда не проникал тёплый свет уличного фонаря, пришлось включить подсветку на телефоне, но помогло это слабо. Мир на расстоянии вытянутой руки таял в темноте. Дориан чувствовал себя здесь гораздо увереннее: Ирка не видела его, но по характерным звукам догадывалась, что он нашёл поленницу и теперь складывал дрова для костра.

Она повернулась на месте, обводя пространство лучом света. Ничего. Ничего… Её взгляд столкнулся с другим, человеческим. Ирка дёрнулась, едва не выронила телефон, обернулась. На уровне её глаз к дереву была примотана листовка «Лизы Алерт» с фотографией одного из погибших парней.

Внезапно поляна озарилась яркими сполохами. Уютно запахло дымом. Дориан сумел развести костёр, и тени прошлого отступили во мрак. На сердце сразу стало теплее.

«Вот так и парни эти радовались, наверное, когда добирались сюда», — вспомнилось Ирке давнее интервью со Славиком. Темнота, тишина — и вдруг среди этого горящий огонь.

— Смотри, я сяду сюда, — Дориан показал на место под фотографией Славика, прицепленной к столу куском проволоки, — начну играть. А ты по моей команде кинешь в огонь деревяшки. Как только доиграю, бросай порошок прямо в пакете, а следом за ним футболку и джинсы. Вот прям сразу.

— А всё остальное? Гитара?

— Гитара пойдёт последней.

— А травки зачем? — Ирка принялась копаться в рюкзаке в поисках пало санто.

— На случай, если всё остальное не сработает. Ещё вопросы есть?

— Если у нас не получится сейчас… Что-то можно будет сделать?

— Всё получится. — Дориан похлопал Ирку по спине. — Но если вдруг, придётся ловить тех, кто ломится в эту дверь. Это реально. — Он замолчал, подумал и добавил: — Правда, наш клиент может этого не пережить.