Страшная неделя

Глава 16. Кофе у ведьмы

До вечера Новиков просидел в опорном пункте. Посетителей не было, зато все, кто проходил мимо, заглядывали в окна. А местные тётушки потом ещё и начинали что-то живо обсуждать. Наверное, гадали, где участковый закопал попа́. Интересно, когда они встретят отца Павла, то что подумают? Наверное, что он воскрес. Ну, для священника такие слухи должны быть в плюс.

Ближе к сумеркам Новиков запер опорный пункт и пошёл искать дом Ядвиги Мстиславовны. Ну и имечко у учительницы. Интересно, она детям, которые не могли с первого раза его правильно произнести, оценки снижала?

Дом нашёлся на самой окраине Покрышкина, причём от края улицы до него нужно было ещё пройти метров пятьдесят. Конечно, потомственная ведьма, где ей жить, как не на отшибе.

И выглядел дом чуть по-другому, чем остальные постройки посёлка. У всех старые дома перестроены, чтобы было похоже на коттеджи, а кое-где и на за́мки. А Ядвига Мстиславовна, видимо, любовью к стереотипам не страдала – её жилище представляло собой добротную деревянную избу с белыми наличниками, карнизиками и солярной резьбой у полукруглых окошек под крышей.

За высоким деревянным забором раскинулся сад, а недалеко от дома виднелся колодец с деревянной крышей. Калитка оказалась незапертой, и Новиков вошёл во двор и двинулся к дому по расчищенной дорожке, уложенной фигурной брусчаткой.

Звонка у двери не оказалось, но долго растерянным стоять не пришлось, потому что деревянная дверь открылась, и появилась внучка Ядвиги Мстиславовны.

– Добрый вечер, – тихо произнесла бледная девочка, одетая в чудно́е серое платье. Как будто за бабушкой донашивала. – Проходите, пожалуйста.

– Спасибо, – выдавил улыбку Новиков и шагнул за порог ведьминого дома. Разумеется, в сенях все оконные рамы и дверные проёмы были убраны можжевеловыми ветками, вербой и сухим чертополохом.

Новикову выдали тапочки, сделанные из старых валенок, и пригласили к собравшейся компании. В большой комнате за круглым столом уже сидели Ядвига Мстиславовна, хмурый Антон, снисходительно улыбающийся отец Павел и Гаврил, налегающий на глазированные пряники.

– Вообще-то Зоя специально для вас пирог испекла, – проговорила Ядвига Мстиславовна и поджала губы, глядя на Гаврила.

– Я сегодня пообедать не успел, – с набитым ртом произнёс парень. – Мне всё зайдёт.

– Так бы сразу и сказал. – Ядвига Мстиславовна встала и пошла на кухню.

Зоя расставляла на столе красивые фарфоровые чашки со сверкающими узорчиками, по всему дому разносился приятный аромат свежесваренного кофе. Да ещё с нотками ванили.

– Ваниль тоже местная? – спросил Новиков, чтобы начать разговор. А то все как-то напряжённо молчали.

– Угу, – закивал Гаврил. – В теплицах как-то сумели вырастить. Там же, где кофе.

– А где конкретно? – спросил Новиков, который до сих пор не мог представить, что в Нижегородской области кто-то наловчился выращивать кофейные деревья. Явно без подруг Ядвиги Мстиславовны там не обошлось.

– Да какая разница! – раздражённо выдал Антон. – Кофе, не кофе. Давайте ещё про булочки поговорим!

– Вот. – Вернувшаяся Ядвига Мстиславовна поставила перед Гаврилом глубокую тарелку с гречкой и овощами, от которой шёл пар.

– Спасибо, – выдавил улыбку Гаврил, перемешивая кашу деревянной ложкой. Потом еле слышно добавил: – Терпеть не могу гречку.

– А зря. – Ядвига Мстиславовна уселась за стол и поставила свою трость рядом. – В ней сплошная польза. Особенно в пост. Ешь и не выкаблучивайся.

– Гречка, пост, – бормотал Антон, растирая лоб рукой. – Как будто в клуб любителей правильного питания пришёл.

– Что случилось-то? – спросил Новиков, которого стало напрягать хмуро-нервозное состояние Антона.

– Земля не помогла. – Антон убрал руки от лица и сполз на стуле так, что виднелась только голова.

– Значит, не та земля. Нужна из другой могилы. – Ядвига Мстиславовна по-деловому наливала в чашки кофе из блестящего кофейника с длинным носиком.

– Какой приятный разговор, – улыбнулся Гаврил, опять с набитым ртом. Видимо, с голодухи и нелюбимая гречка хорошо пошла.

Зоя принесла и поставила на стол большое блюдо, полное квадратиков пирога из песочного теста с жёлтой лимонной прослойкой.

– Угощайтесь, пожалуйста, – еле слышно сказала Зоя, садясь за стол.

– Это мы завсегда готовы. – Гаврил тут же положил в своё блюдце два квадратика.

Отец Павел только помотал головой. Видимо, из-за раны на шее говорить ему ещё было трудно.

– Крекеры бери, они постные. – Ядвига Мстиславовна подвинула к нему стеклянную плошку с круглыми печеньками. Сама она тоже хрустела этими печенюшками, да с таким звуком, будто валежник через дробилку пропускали.

Новиков, чтобы не обижать Зою, расстаравшуюся для гостей, взял кусочек пирога. Зоя тут же подвинула к нему вазочку с коричневыми кубиками сахара.

– И тростник местный? – спросил Новиков, кидая кубик в чашку.

– Да, – кивнула Зоя, пока Гаврил набивал рот пирогом. – Из него даже сахарные головы делают.

– И ром, – усмехнулся Гаврил.

– Да ладно? – не поверил Новиков.

– Вы что, ни разу не слышали про знаменитый нижегородский ром? – поднял брови Гаврил. Зоя улыбнулась, прикрыв рот рукой. Вот же мелкий негодяй, никогда не понятно, шутит он или серьёзно говорит.

– Ром из сахарного тростника ещё в советское время научились готовить. По кубинскому рецепту. – Ядвига Мстиславовна с хрустом разломила крекер пополам.

– Давайте уже о деле! – почти выкрикнул Антон. – У меня брат при смерти, а вы тут чаи гоняете!

– Не вы, а мы, – булькнул Гаврил, держа чашку у рта. Зоя снова прыснула в ладошку.

– Ну-ка! – Ядвига Мстиславовна ударила ладонью по столу. Ребята кое-как натянули на лица серьёзное выражение. – Дело серьёзное. Уж ты-то должен понимать.

Гаврил сразу сник. Потом достал ещё пряник, налил кофе и продолжил жевать. Но уже молча.

– Значит, так, – взяла слово Ядвига Мстиславовна на правах старшей. – Что мы имеем. Четыре упыря, из которых один окочурился во дворе священника, другой там же был закопан лет двести назад, а третий – родственничек Лисовских. Про четвёртого пока ничего не известно. Первый кремирован, второго спалили Антон и Фёдор Сергеич. Остаются родственничек и неизвестный.

– А от того, что мы сожгли останки, толк есть? – спросил Новиков, берясь за второй кусочек пирога.

– Есть, – кивнула Ядвига Мстиславовна. – Уже работы меньше осталось. Надо спалить остальные кости, а потом разобраться с бегающими кровяными мешками.

– Какой пустяк, – фыркнул в чашку Гаврил.

– Жуй и не отсвечивай, – бросила в его сторону Ядвига Мстиславовна. – Земля от второго упыря Сёме не помогла. Значит, надо попробовать землю из других могил. Ещё золы и четверговой соли. Я как раз накалила. Насчёт могил – я беру на себя могилу родственничка, заодно и кости спалю.

– Вы одна справитесь? – с сомнением спросил Новиков.

– А то как же, – выразительно глянула на него бабуля. – Антон мне поможет. Вы выяснили, где могила того, который в саду отца Павла бухнулся?

– Да, в Растяпинске, – кивнул Новиков, которому Ракитин прислал координаты.

– Вот сейчас, после ужина и отправляйтесь. И Павлика возьмите.

– Может, лучше завтра? – прохрипел отец Павел.

– Да нет, Ядвига Мстиславовна права. – Новиков задумчиво смотрел в пустую чашку, по стенкам которой растекались разводы от нижегородского кофе. – Захоронение наверняка на видном месте. Если придём днём, нас увидят, полезут с вопросами. А у нас даже постановления на эксгумацию нет.

– Ещё и арестуют. Священник и полицейский разрыли могилу, чтобы сжечь уже сожжённый прах. Голливуд отдыхает, – засмеялся в чашку Гаврил. Зоя, глядя на него, тоже захихикала.

– А что дальше? – просипел отец Павел. – Ну, сожжём мы все останки. Что потом?

– Потом надо изловить и ликвидировать самих упырей. – Ядвига Мстиславовна разломила ещё одну печеньку.

– На живца будем ловить? – спросил Новиков, поставив свою чашку на стол.

– Чего их ловить-то? Как припечёт, сами прибегут. – Антон наконец выпрямился, приободрился и тоже налил себе кофе. – Только как их укокошить? Вот как твоя мамаша это сумела?

Гаврил, которому адресовался вопрос, только пожал плечами, сосредоточенно глядя в чашку. Потом вдруг спросил у Ядвиги Мстиславовны:

– А вы умеете гадать по кофейной гуще?

– Пост нынче. Гадать ему надо, – фыркнула Ядвига Мстиславовна.

– А я слышал, что в Страшну́ю вообще неделю нельзя ходить на кладбище и рыться в земле, – парировал Гаврил.

– Серьёзно? – спросил Антон, поправляя очки. – А то мы уже несколько дней только этим и занимаемся.

Ядвига Мстиславовна махнула на него рукой.

– Был ещё и священник, – проговорил Новиков, пытаясь вернуться к нити разговора. – Который двести лет назад сумел упыря закопать.

– Так он, наверное, его по тетрадке отчитал, – подал голос Антон, во всю набивающий рот лимонным пирогом и пряниками.

– И всё же оба они выбрались, – просипел отец Павел.

– Потому что корень надо вырвать. – Новиков вдруг вспомнил, что сказал старец Фома. – Наверное, четвёртый, про которого мы ничего не знаем, и есть корень. С него всё началось. Если предположить, что он стал вампиром раньше всех, то это из-за него и другие два повылезали, и третий спёкся. Только с чего вдруг? Допустим, лежал он где-то лет триста, а теперь что случилось?

– Может, кто-то случайно его откопал? – пожал плечами Гаврил, выливая в свою чашку остатки кофе.

– Хорошая мысль, – похвалил Новиков. – Но кто? И где могила? И почему кто-то может одолеть упыря, а кто-то – нет?

Ответа ни у кого не нашлось, все сидели молча. Новиков решил пойти простым путём, который тысячу раз использовал в расследованиях.

– Для начала попробуем собрать больше информации. Что нам нужно знать. – Новиков поставил локти на стол и стал загибать пальцы. – Во-первых, надо попробовать найти упоминания о детских эпидемиях в этих краях. Гаврил уже одно нашёл, надо ещё поискать.

– Я займусь, – с готовностью пообещал Гаврил.

– Дальше. Надо прошерстить местные поверья про упырей. Может, остались чьи-то вспоминания или письма? – Новиков вопросительно посмотрел на Ядвигу Мстиславовну. Наверняка она местную историю знает лучше, чем любую другую.

– Попробуем, – кивнула бабуля.

– Ещё. Надо выяснить, кто был тот священник, что сумел одолеть упыря. – Тут Новиков повернулся к отцу Павлу.

– В монастыре есть архив, – еле слышно прошелестел отец Павел.

– Вот и заедем туда. Всё равно нам по пути. И самое главное. Надо как-то узнать, что это за первый упырь. Есть идеи, как это сделать?

Новиков осмотрел всю компанию. Идей ни у кого не нашлось.

– Ну, значит, потом придумаем что-нибудь. – Новиков поднялся из-за стола. – Тогда мы с отцом Павлом сейчас едем в Растяпинск.

– А мы с Антоном – на кладбище. – Ядвига Мстиславовна тоже встала.

– А я – в музей. – Гаврил отряхнул руки от крошек.

– Я тебе помогу, – с готовностью сказала Зоя.

– Сначала со стола уберите, – пробурчала Ядвига Мстиславовна, беря свою трость. – И смотрите по сторонам.

– Будет сделано, – отсалютовал Гаврил и стал собирать чашки.

Пока отец Павел крестился перед иконами в доме Ядвиги Мстиславовны, Новиков сходил к себе и пригнал машину. Начинало темнеть. Отлично – что ни ночь, то поездка на кладбище. А Николайчук-то был прав, когда назвал Новикова мастером по части притягивания приключений.

Новиков забрал отца Павла от опорного пункта. Хорошо, что мимо как раз проходили местные тётушки, теперь они лично убедились, что священник в полном порядке. Ну, почти. Учитывая повязку у него на шее.

Всю дорогу до Растяпинска отец Павел молчал, читая одну из своих книжек. Да и не мог он пока нормально разговаривать. По навигатору они быстро нашли городское кладбище. Хорошо, что ворота ещё не закрыли, и народу в это время там было не много. Собственно, Новиков и отец Павел никого и не встретили. Тем лучше – вопросов меньше.

Нужное захоронение отыскалось почти сразу, и уже через пару минут Новиков и священник вошли в богатую ограду из чёрного гранита. Кругом – гладкие каменные плиты и такой же мощный памятник с красивым портретом улыбающегося молодого человека на лицевой стороне и иконой – на другой. Плюс ещё грустные стихи и шеренга венков. Интересно, когда успел появиться весь этот антураж? Ведь закапывали урну в спешке. Но ведь всегда всё надо устроить «как у людей».

– Хорошо, что они саму могилу гробницей не закрыли, – пробормотал Новиков, садясь на корточки у памятника. Фонарь он доставать не стал – вдруг кто-то увидит. Должна же здесь быть охрана.

Отец Павел записывал что-то в блокнотик.

– Что вы там пишете? – тихо спросил Новиков, приноравливаясь к раскопке. С собой у него была только садовая лопатка, любезно одолженная у Ядвиги Мстиславовны.

– Имя записываю, – тихо просипел отец Павел. – В помянник, чтобы молиться за упокой его души.

– Думаете, это поможет? – спросил Новиков. По кислому выражению лица священника понял, что вопрос неуместен. Отец Павел не для истребления упыря его имя записал, а для того, чтобы его душа спаслась.

Н-да, вот они монахи – какая бы дичь вокруг не творилась, а они в первую очередь о Страшном суде пекутся. Правильно, наверное. А то грянет гром Второго пришествия – а ты только что чужую могилку раскопал. Вот и оправдывайся потом.

Новиков рассмеялся собственным чудны́м мыслям. Что только не придёт на ум ночью на кладбище. Ну да, он об этом уже думал в прошлый раз.

Новиков всего несколько раз копнул мягкую влажную землю, и лопатка тут же звонко на что-то наткнулась. Аккуратно счистив грунт, Новиков вытащил небольшую красивую урну светлого перламутра. Садовые перчатки, которые он предусмотрительно надел, сразу промокли. Из-под крышки урны стекали чёрные струи.

– Ясно, почему у его матери чуть кукуха не отъехала, – пробормотал Новиков, поворачивая урну в руках. – Такое дома увидеть.

Новиков вернул урну на место и стал набивать пропитанной кровью землёй заготовленные пакеты.

– Бедная женщина, – тихо вздохнул отец Павел.

– Вообще-то, это как раз она такого сына воспитала. Его весь город ненавидел.

Священник промолчал. Новиков повёл плечами. С одной стороны, он повидал на своём веку немало мамаш, защищающих деточек-подонков. С другой, отец Павел опять прав со своим милосердием – никому не пожелаешь потерять ребёнка, да ещё чтобы потом урна с его прахом кровью истекла. И хорошо, что мать не знает, в кого сын превратился после смерти.

Аккуратно прикопав урну и заровняв землю, Новиков стянул перчатки, и они со священником отправились прочь с кладбища. Видимо, упырь в это время гонял где-то в другом месте, раз не явился защищать свою могилу.

Новиков и отец Павел сели в машину и поехали в монастырь, где рассчитывали покопаться в архиве. Но не пришлось – только Новиков вошёл в массивные ворота, как лицом к лицу столкнулся с собственной тёщей.

– Фёдор! – удивлённо произнесла дама в шляпе, украшенной целым букетом искусственных цветов.

– Раиса Витальевна, – чуть поклонился Новиков. – Добрый вечер.

– Ты как тут? – требовательно спросила тёща.

– Мы по делу, – ушёл от ответа Новиков, кивая на отца Павла. – А вы?

– А мы с общиной к Пасхе готовимся. Да, у меня холодильник что-то гудит. Надо бы поправить.

Новиков, не привыкший отказывать тёще в её невысказанных просьбах, уже приготовился сослаться на важность дела, приведшего его поздним вечером в монастырь, но тут неожиданно выступил отец Павел.

– Вы поезжайте. Встретимся утром.

Новиков и сказать больше ничего не успел, как монах уже смешался с толпой людей в таких же длинных чёрных одеждах, идущих длинной колонной вдоль монастырской стены.

– Ну, пойдёмте, посмотрим, что там у вас с холодильником. – Новиков взял тёщу под руку, и они вместе зашагали к его машине, припаркованной за стеной.

Ехать до тёщиного дома было минуты полторы, но Раиса Витальевна, разумеется, рассмотрела следы земли на его руках. И пакеты на заднем сиденье заметила. Хорошо хоть он лопату в багажник убрал.

Пока Новиков переобувался в сенях, Раиса Витальевна уже во всю шуровала на кухне. Когда вошёл зять, она перемешивала крупы в кастрюле и сыпала туда сухофрукты.

Новиков подошёл к холодильнику и отодвинул его от стены. Задел кружевную занавеску, которая колыхнулась и открыла подоконник и окно, рама которого по периметру была забрана можжевеловыми и вербными ветками.