Стрелы Сехмет

Глава 35

Марина лежала на животе, на лице у неё была пластиковая маска, от которой тянулся гофрированный шланг — Мила уже начала анестезию. Аппарат сам регулировал нужную дозу лекарства, показатели выводились на специальное табло. Карл проверил их, прежде чем подойти к той временной нашлёпке, которую сделала на спине Марины Мила. Он взялся за неё двумя руками и поднял. Положив на пол, отпихнул ногой, чтобы не мешала.

Спина у Марины представляла собой сплошное кровавое месиво. Я почувствовал тошноту и приступ страха: что, если она не выживет⁈ На что способен этот рыжий мужик, чей гараж набит неизвестно откуда взявшейся медицинской аппаратурой?

Карл поднял глаза на Милу и спросил:

— В счёт долга?

— Да, — ответила та.

Хирург удовлетворённо кивнул и взялся за инструменты.

— Работы тут море! — пробормотал он. — Хорошо, что у меня всегда есть запас имплантов и синтетики. Обработай позвонки с двенадцатого по двадцатый, а потом достань вот что, — далее он называл какие-то аббревиатуры, цифры и номера, а также термины, которые ни о чём мне не говорили. Зато Мила отлично понимала, что ему нужно.

— Вытащи из-под стола ящик, — толкнула она меня в плечо.

Присев, я увидел здоровенный металлический сундук и выволок его на свет. Мила откинула крышку и принялась рыться в содержимом, вытаскивая имплантаты, упаковки вен, связок и мышц.

Судя по всему, Карл оперировал регулярно, причём весьма тяжёлые случаи. Теперь, за столом, он держался очень уверенно, так что стало ясно: опыта ему не занимать. Мила, похоже, тоже в своём приятеле не сомневалась. Я позволил себе слегка расслабиться. Но вскоре оказалось, что напрасно, потому что Карлу действительно было нужно, чтобы мы с Милой ему ассистировали.

— Обычно я пользуюсь помощью робота, — пояснил он. — Но сейчас не успел его запрограммировать нужным образом, а без этого он просто бесполезная жестянка. Подайте-ка вон ту штуку с кривым лезвием, — добавил Карл, обращаясь ко мне.

Я выполнил приказ, мысленно поблагодарив хирурга за то, что он не ждал, что я знаю названия его инструментов.

Во время операции Карл время от времени прерывал бесконечную мелодию «Милого Августина» и начинал что-то комментировать, словно мы были его студентами. Я не вслушивался, но Мила наблюдала за его действиями с явным профессиональным интересом. Иногда Карл просил меня что-то подать или сделать, но чаще обращался к Миле. Мне пришло в голову, что раньше он действительно преподавал. С другой стороны, почему я думал об этом в прошедшем времени. Возможно, он и сейчас это делал. Мне хотелось задать прямой вопрос, но я сдержался.

Минуты превращались в часы. Ноги гудели, спину ломило, но сесть было некуда. Карл, похоже, не замечал усталости. Он был собран и точен, его движения скупы, он не разбрасывался. Заметно было, что даже во время разговора он был сконцентрирован на том, что делал. Наверное, в городе не так уж много было хирургов его уровня, и узнать фамилию Карла не составило бы труда. Но зачем мне это? Я ведь не полицейский. Кроме того, если он спасёт Марину, я буду испытывать по отношению к нему только благодарность.

В комнате не было часов, а мой терминал был скрыт под комбинезоном. Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Карл начал оперировать. Мила вытирала ему ватным тампоном лоб, пользуясь при этом длинными блестящими щипцами. Пахло антисептиками, кровью и горелым мясом, хотя большую часть запахов подавляли осмотические маски. Можно было отрегулировать их так, что воздух казался бы совсем чистым, но я не хотел: пусть эти часы запомнятся мне в полном объёме. Однажды я уже пытался избавиться прошлого — и вот чем кончилось. Отныне я считал любой опыт полезным.

Наконец, Карл объявил, что операция закончена и прошла успешно. Заметно было, что он доволен собой.

— Нужно несколько дней, чтобы она пришла в норму, — проговорил он, имея в виду Марину. — Есть, куда её перевезти?

— Найдём, — ответила Мила.

— Нужен только покой и один реанимационный блок, — продолжил Карл. — Я вам одолжу, но с возвратом.

— Сколько дней потребуется, чтобы она оклемалась? — спросил я.

— Не могу сказать точно, — пожал плечами Карл. — От недели до месяца. Вы должны понимать: девушке пришлось вживить позвонки, лопатку, часть кровеносной системы, мышечные ткани, электронику. Всё это должно прижиться. Я не вижу препятствий, но требуются время и безусловный покой. Пациента следует держать в парализованном состоянии, недопустимо никакое движение. Иначе она может умереть.

— Ясно, — кивнул я.

— Мы разместим её у меня, — сказала Мила. — Всё будет нормально.

— Никто не должен её видеть, — проговорил я.

— Не увидит. У меня почти не бывает гостей, а в запасную комнату и вовсе никто не заглядывает. Она всегда под замком.

— Ты приглядишь за ней?

Мила приподняла брови.

— В смысле? Я думала, ты горишь желанием стать её нянькой.

— Так и есть, но у меня ещё есть дела.

— Видимо, срочные.

— Не то слово.

— Я не смогу быть с ней постоянно.

— Это и не нужно, — встрял Карл. — Давайте переоденемся и поговорим. Я вам всё объясню.

Мы вышли из-за ширм, и хирург сдвинул их в сторону. Затем сложил всё, что не пригодилось, в ящик и затолкнул его обратно под стол.

Тем временем, Мила помогла мне снять комбинезон, а потом я сделал то же самое для неё. Карл погасил софиты над столом, и Марина погрузилась в темноту. Горели только индикаторы приборов.

— Сегодня она побудет здесь, — произнёс Карл, стаскивая маску и перчатки. Пока он говорил, мы с Милой освободили его от остальной экипировки. — Это необходимо на случай кризиса. Если что-то пойдёт не так — хотя это маловероятно, потому что всё прошло как по маслу — мне понадобится это оборудование. Автореаниматор её с того света не вытащит. В лучшем случае даст фору, но зачем рисковать? У меня всё равно не будет пациентов до следующей недели, так что вы удачно вписались в график, — он растянул губы в улыбке, давая понять, что шутит. Зубы у него были белые, точно фарфор. — Потом переместите её, куда захотите — видимо, тем же способом, которым вы сюда попали. Думаю, сделать это можно будет уже к завтрашнему полудню. Если сильно торопитесь, то утром.

— Мы останемся у тебя, — тоном, не терпящим возражений, проговорила Мила.

— Мой гараж — ваш гараж, — развёл руками Карл. — А теперь давайте обработаем вас, — добавил он, глядя на меня.

Мне пришлось забыть про боль на то время, что Карл делал операцию, но теперь я вдруг вспомнил, что весь побит, а правая рука ноет вот уже несколько часов, не переставая. Боль была тупая, но весьма ощутимая.

— Было бы неплохо, — кивнул я. — Морду мне Мила подправила, но вот остальное…

— Идите сюда, — проговорил Карл. Он сдёрнул брезент с узкого металлического стола вроде прозекторского, над которым был установлен большой сканер. — Ложитесь.

Я забрался на стол, чувствуя ладонями холод хромированной стали. Вытянулся, положив руки по швам. Карл включил прибор и медленно протащил его над моим телом, насвистывая уже успевшую набить оскомину мелодию.

— Ну, как? — спросил я.

— Треснула лучевая кость на правой руке, — ответил он. — И одно ребро. Куча гематом по всему телу, особенно на локтях, плечах, спине и коленях.

— Я упал с лестницы.

— Тогда всё понятно. У вас ещё здоровенный синяк на затылке.

— Но череп не треснул?

— Слава Богу, нет.

Карл ввёл мне что-то при помощи инъектора. Затем сразу — ещё две ампулы.

— Это снимет боль, — проговорил он. — И укрепит вас.

Он обработал мои синяки и ссадины, уверил, что ребро срастётся само, а вот на руку наложил фиксирующий раствор, который почти сразу застыл.

Пальцами я мог шевелить вполне сносно. Карл объяснил, что это благодаря снимающему опухоль составу, который он мне вколол. Старую шину он срезал и выбросил в мусорное ведро.

— Надо бы перекусить, — проговорил он, закончив со мной.

— Я схожу, — вызвалась Марина. — У меня есть с собой кредитка.

— Давай лучше я, — сказал Карл. — После операции мне обычно хочется пройтись.

— Ладно, — согласилась Мила. — Только давай быстро.

— О чём речь, подруга! — хирург уже натягивал куртку.

Набросив на голову капюшон, он вышел из гаража, махнув нам на прощание рукой.

— Ты ему доверяешь? — спросил я Милу.

— Как себе.

— Он нас не сдаст?

— Кому? — Мила издала смешок. — Он сам по лезвию ходит, разве не заметно?

— Я имею в виду не полицию.

— А кого?

— Обычно подпольных костоправов заводят себе банды.

Мила отрицательно покачала головой.

— Карл не связан ни с какой группировкой. Он вольный художник.

— Мне показалось, он привык выступать перед аудиторией.

— От тебя ничего не скроется. Да, он преподаёт. Ну, и что?

— Да ничего.

— По сути, он не делает ничего предосудительного. Спасет жизни, только и всего.

— Преступникам.

— Не всегда.

— Не пудри мне мозги. Ты отлично понимаешь, чем занимается Карл, — проговорил я. — Он штопает тех, кто не может поехать в больницу. Потому что тогда у них возникнут проблемы с законом.

— Как и у тебя, — парировала Мила.

— Это совсем другое дело.

— Да неужели? Думаешь, те, кто приезжают сюда, считают себя в чём-то виноватыми? Слушай, к чему ты завёл этот разговор, а? — Мила внимательно посмотрела мне в глаза. — Может, это тебе мне не стоило доверять?

— Расслабься, — ответил я. — Сдавать твоего Карла я не собираюсь в любом случае. Я не сыщик. Кроме того, полезно иметь под рукой такого парня.

— Вот и я о том же.

— Вас что-то связывает? — спросил я после паузы.

— Ничего личного. Мы не были любовниками, если ты об этом.

— Друзья, значит?

— Типа того.

— Что за долг, о котором говорил Карл?

Мила отмахнулась.

— Неважно. Это наши с ним дела.

— Были ваши до того, как я задолжал тебе.

— Глупости! — проговорила Мила уверенно. — Не бери в голову. Мы должны были помочь этой девчонке, и мы это сделали.

— Но ты расплатилась с Карлом, — продолжал я настаивать. — Я хочу вернуть тебе долг.

— А каким образом? — заинтересованно спросила Мила. — Что у тебя есть?

Я не нашёл слов, чтобы ответить ей. Как объяснить, что у меня есть всё?

— Что ты хочешь? — спросил я.

В ответ она усмехнулась.

— Говоришь так, словно владеешь целым миром!

— Представь, что да.

— Давно разбогател?

— Не очень.

— Ладно, я подумаю. Если в голову что-нибудь придёт, скажу. Договорились?

— Ок, — ответил я, вынужденный пока удовольствоваться этим.

Через четверть часа вернулся Карл с целлофановым пакетом в руке. На нём был огромный цветной логотип супермаркета.

— Вот, налетайте! — проговорил хирург, ставя его на ящики.

Оказалось, он принёс гамбургеры, различные салаты в прозрачных контейнерах, полбатона и несколько упаковок нарезки: ветчину, шейку и салями.

— До утра хватит? — спросил он.

— Нормально, — ответила Мила.

— Сейчас поставлю чайник, — кивнул Карл.

Мила умудрилась сотворить из того, что он притащил, более-менее сносную еду, и я с удовольствием уплетал сочные гамбургеры, бутерброды и салат. Через час, когда скромный ужин подходил к концу, Карл снял с аппаратуры показания. Затем достал из маленькой холодильной камеры банки с лимонадом и раздал нам.

— За успешную операцию, — проговорил он. — Показатели в норме, так что, я думаю, кризиса не будет. Утром сможете её забрать. Или вы не торопитесь?

— Торопимся, — ответил я, открывая газировку.

— У меня сегодня удачный день, — проговорил Карл, глядя на Милу. — Долг висел на моей шее мёртвым грузом. А теперь я чувствую себя свободным.

— Что за долг? — тут же спросил я.

— Никакой! — резко сказала, сверкнув на меня глазами, Мила. — Мне казалось, мы договорились.

Карл пожал плечами, а я сделал глоток из банки и отвернулся. Ненавижу быть в долгу — так же, как хирург.

— Как, вообще, идут дела? — спросила Карла Мила после небольшой паузы.

— Потихоньку.

— Клиентов много?

— Как обычно. Сейчас, правда, затишье. А у тебя? Всё ловите свихнувшихся киборгов?

— Куда ж деваться?

Слушая их болтовню, я думал о том, что всего за несколько недель моя жизнь полностью переменилась. Это было здорово, я ни о чём не жалел — кроме того, что Марина получила предназначавшийся мне выстрел. Я вспоминал Божану — сначала такую, какой она была в Болгарии, а затем — её другую ипостась, встретившую меня в Долине Смертной Тени. Один человек, одна личность. Я думал о ней с теплотой, но не любовью. Теперь, когда боль потери исчезла, я мог вспоминать о ней спокойно, как о той, с кем был когда-то счастлив. Но прошлое не возвращается — оно просто существует параллельно с настоящим. Божана останется со мной навсегда — в моём сердце — но сейчас моя жизнь была связана с Мариной. И не только потому, что мне было её жаль, но и потому, что я должен был спасти её — не только тело, но и душу.

Мы легли спать, и я почти сразу провалился в сон — наверное, сказались усталость, раны и обезболивающее.

В десять утра меня разбудила Мила.