Судьба

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Аромат кокоса пробуждает меня ото сна. Мои глаза приоткрываются, затем снова закрываются. Ее тепло и мягкость прижались ко мне. Я крепче обнимаю ее и притягиваю ближе…

О, черт.

Я поднимаю голову и вижу Анджелу, прижавшуюся ко мне, одна рука закинута мне на грудь, нога перекинута через меня. Ее волосы веером падают мне на плечо, и я держу ее за задницу, как будто она создана для меня. Я опускаю руку, затем пытаюсь высвободиться из-под нее, но она стонет, каким-то образом умудряясь придвинуться еще ближе.

Черт возьми, как будто она хочет быть на мне сверху.

Эта мысль посылает взрыв образов в моем сознании. Она, верхом на моем члене. Грудь подпрыгивает. Голова откинута назад. Губы приоткрылись. Грудь вздымается.

Мой член набухает у ее бедра.

Блять, блять, блять.

Это нехорошо.

Анджела что-то бормочет, придвигаясь еще ближе, затем замирает. Ее глаза распахиваются. Ее голова поднимается. Она встречает мой пристальный взгляд с выражением шока, у нее отвисает челюсть.

— Мне так жаль. — Она отстраняется, ее бедро сжимает мой член, и ее глаза становятся еще шире. — Боже мой. Ага. Очень жаль.

Она убегает как можно дальше, садится и спускает ноги с кровати.

— Не за что извиняться. Просто, знай, это случается по утрам.

— Правильно. Да. — Она оглядывается через плечо. — Утренний стояк. Все знают об этом. Абсолютно, на сто процентов естественно и нормально.

У нее отвисает челюсть. Она хлопает себя ладонью по лицу, смеется и качает головой.

— Ага. Я только что сказал это. Добро пожаловать в «Первым делом утром» с Анджелой Хаттон без фильтра.

Мы проводим следующий час, притворяясь, что она случайно не сжала мой член своим бедром. Ополаскиваем наши бумажные стаканчики для повторного использования для кофе. Двигаясь по небольшому пространству, осторожно, чтобы не коснуться друг друга. Или стать слишком близко. Или держать зрительный контакт слишком долго. Можно подумать, что нас застукали за сексом в зале заседаний, и мы пытались притвориться, что никто не видел.

— Какие у тебя планы на сегодня? — Спрашиваю я, выходя из ванной, освобождая место для нее, чтобы она могла воспользоваться зеркалом и почистить зубы. Шепот кокосового бриза проносится мимо, когда она проходит, и, черт возьми, если я не остановлюсь, чтобы вдохнуть его.

— Мой рейс вылетает в два. — Она прислоняется к двери и трет лицо. — Я собиралась поспать и лететь домой. Теперь, ты знаешь, я пропущу сон отчасти потому, что еще рано, и мы не спим.

Я сжимаю губы и качаю головой. У меня был тот же план, но теперь, после того, как я делил комнату с ней, я не хочу следовать ему. Мысль о возвращении в наши соответствующие уголки мира просто не кажется правильной. Но она кажется..

Она действительно, черт возьми, кажется правильной для меня.

И что это значит в отношении сделки? Насчет работы? Анджела не просто дочь клиента — она клиент.

Мой взгляд блуждает по ее лицу, задерживаясь на сочных губах, ясных голубых глазах, и я прихожу к решению, но не знаю, что я делаю.

— Останься. Со мной. Мы пойдем на пляж. Познакомимся с Блисс получше. Узнаем друг друга лучше. Возьмем какой-нибудь ужин и завтра полетим домой.

Анджела прищуривает глаза.

— Почему?

Потому что я устал от этого туда-сюда. Я хочу сосредоточиться на путешествии, а не на пункте назначения и это означает признание того, что я чувствую себя лучше, когда я с тобой. Я хочу узнать тебя, и я хочу перестать беспокоиться, закончится ли это катастрофой.

Я смотрю на нее, пока эти мысли проносятся в моей голове, и Анджела кривится.

— Потому что ты меня отвлекаешь, — наконец выдавливаю я, отводя взгляд и прочищая горло.

— Я думала, ты любишь отвлекаться.

Мое внимание снова переключается на нее.

— Не так, как это. — Слова застревают у меня в горле. — Я не могу думать. Я не могу спать. Я не могу работать. Мне нужно знать, что это такое.

— Как ты думаешь, что это такое? — Ее холодный взгляд заставляет меня сказать то, что ни у кого из нас не хватает смелости признать.

— Черт возьми, Ангел. Я не знаю. — Я смеюсь, сжимая кулаки, сдерживая желание схватить ее плечи и целовать ее, пока не вспомню, кто я. — Но я хочу знать. А ты?

Ее мягкие голубые глаза моргают на меня, широко и удивленно, когда она кивает.

— Я хочу знать тоже.

Ее признание похоже на триумф. Я вытираю рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

— Хорошо. Измени свой рейс. Я сообщу в отель, что мы остаемся еще на одну ночь. Тогда мы будем собираться и отправимся в путь около полудня.

— Ну вот, опять ты командуешь.

— Будь хорошей девочкой и следуй указаниям. — Я подмигиваю и засовываю руки в карманы, отступая назад, когда я позволяю своим глазам блуждать по ее изгибам, впитывая ее, как гребаный шедевр, которым она является. У нее отвисает челюсть, и уголок рта приподнимается в улыбке, прежде чем она смеется, качает головой и закрывает дверь ванной.

Нервы переворачиваются и трепещут у меня в животе. Чертовы нервы. Прошло много времени с тех пор, как меня волновало, что кто-то думает, и в последний раз, когда я это сделал, это закончилось катастрофой. С тех пор я изменил свой взгляд на людей, если мне с кем-то весело, отлично. Если я этого не сделаю, это будет конец всему.

Но Анжела?

Я хочу, чтобы сегодняшний день был особенным. Если это не проблема, то я не знаю, что это.

Я прислоняюсь к дверному косяку, скрещиваю руки на груди и жду.

Волосы моего ангела собраны назад в конский хвост. Ее глаза искрятся улыбкой. Белый сарафан блестит на шелковистой коже и ее задница выглядит так потрясающе, что я хочу вонзить в нее зубы, сжать ее, оставить свой след на сочном бедре…

— Прости, что заставила тебя ждать, — говорит она. — Я не собирала вещи, имея в виду день на пляже… — Она проводит руками по своему телу. — Я надеюсь, что это подойдет.

— Сойдет. — Черт возьми, сойдет. Я отталкиваюсь от стены. — Ты выглядишь прекрасно.

— И ты выглядишь задумчивым и напряженным, как обычно. — Улыбка Анджелы становится ярче, когда она входит в комнату. — И совсем не подготовленным к пляжу.

Ее взгляд скользит по моим брюкам и поло.

— Ты уверен, что это то, что ты хочешь сделать?

— Я решительно настроен на это. — Я разглаживаю рубашку спереди, радуясь, что, по крайней мере, догадался взять что-то с короткими рукавами, затем встречаю ее обеспокоенный взгляд. О черт. Я подумал, что она подвергает сомнению наш совместный день из-за моей одежды. Но, может быть…

— У тебя есть сомнения?

— Немного. Я не знаю. Это просто… — Пожатие плечами. Нарушенный зрительный контакт. — Что, если это ошибка? Что насчет сделки? Твой босс? Мой отец?

У меня нет ответов на эти вопросы, хотя я и задавал их себе. Все, что я знаю, это что я больше не могу игнорировать то, чего хочу. И чего я хочу, так это ее.

— Вот что мы собираемся сделать. В остальное время, пока мы в Блиссе, мы забываем, что ты Анджела Хаттон, представляющая отель Хаттон, а я Гарретт Купер из Vision Enterprise. Остаток нашего времени здесь… — Как я могу объяснить, о чем я думаю, не выглядя при этом идиотом? — Это пузырь украденного времени.

Рука Анджелы поднимается, чтобы прикрыть улыбку, это говорит, что мне не стоит поздравлять себя с выбором слов. Почему с ней ничего не кажется нормальным? Я человек, который знает, чего он хочет, и предпринимает действия, чтобы получить это. Я знаю, что сказать и когда это сказать. С ней я неуклюж и ошибаюсь, как будто кто-то дал мне неправильный набор правил.

Я провожу рукой по лицу.

— Пока мы здесь, мы просто мужчина и женщина, которым нравится быть вместе.

— Но должно ли нам… — Анжела прикусывает нижнюю губу. — Нравиться быть вместе?

Еще один вопрос, который я продолжаю задавать себе.

— У нас будет ответ на это после сегодняшнего дня, не так ли?

— Я думаю, так и будет. — Она застенчиво улыбается. — Итак, что ты хочешь делать, пока мы в нашем пузыре украденного времени вместе?

С кем-нибудь другим я бы закончил этот разговор. Я ненавижу чувствовать себя идиотом, и то, как она улыбается после слов «пузырь украденного времени», заставляет меня чувствовать, что она смеется надо мной. Но для нее, похоже, мне дали большую дозу терпения.

— По словам моей сестры, я не знаю, как веселиться. Мы собираемся доказать, что она неправа.

Кондиционер дребезжит, шипит, а затем замолкает, когда я тянусь к двери. Если бы я не знал лучше, я бы сказал у этой твари было отвратительное чувство юмора. Он переключался на режим «Арктический мороз» достаточно долго, чтобы я мог чувствовать, как грудь Анжелы прижимается к моей груди, а затем возвращался к жаре пустыни, как только мы выходим.

— Ах, да, — говорит Анджела со смехом. — Само определение хорошего времяпрепровождения. Показывать любимым, что они знают не так много, как думают.

Дверь за нами захлопывается, когда из соседней комнаты выходит семья. Волосы маленькой девочки собраны в пучок, на ней слишком много косметики, теплый костюм и пара пушистых тапочек. Ее мама уткнулась носом в телефон, а взгляд ее отца скользит по заднице моего Ангела. Я изогнул бровь, и он отвернулся.

Чертовски верно.

— Я не вижу здесь проблемы, — говорю я ей, все еще глядя на отца, который не имеет права смотреть на нее так. — Победа — это очень интересно.

— Так и есть. Очень. Но, я не знаю, может быть, тебе стоит повеселиться ради самого веселья, а не пытаться доказать свою точку зрения? — Анжела уходит по коридору, оглядываясь через плечо с этим чертовым блеском в глазах. — Ты идешь или как?

Ворча, я увеличиваю шаг, чтобы догнать ее. Идея гоняться за женщиной это… ладно… это не очень похоже на Гарретта Купера. Мы вместе выходим на улицу, и я стону от жары, щурясь на солнце. Черт бы побрал эти тропические места. Я думал, что лето в Новой Англии — это плохо, но это? Это невыносимо. Капелька пота стекает по моей спине после двухминутной прогулки до моего проката.

Приближаясь к Блиссу, мы болтаем о приятностях, обо всем и ни о чем. Это та болтовня, в которой я обычно преуспеваю, немного флирта, немного шарма, никакой глубины вообще. Но сегодня я знаю, что она пуста. Бессмысленна. Я не хочу смеяться над поп-культурой или комментировать погоду. Я хочу знать, что движет этой красивой женщиной, и я хочу узнать все это, проводя пальцем по нежной коже ее бедра, вверх… под юбку… и еще выше, пока не выясню, носит ли она все еще белое кружево.

— Это место очень напоминает мне город, в котором я вырос. Wildrose, — говорю я, делая поворот в Блисс.

— Я никогда не думала, что ты парень из маленького городка.

— Как я уже сказал прошлой ночью, ты многого обо мне не знаешь. — Я указываю на кафе под названием «Хорошие начала».

— Держу пари, что человек, которому принадлежит это место, знает имена всех своих клиентов и запоминает их заказы. Магазин моей мамы находится рядом с таким же кафе.

— Твоей мамы…? — Анжела наклоняет голову, и я хихикаю. Структура моей семьи сбивает с толку.

— Амелии. Моей приемной мамы, — уточняю я, глядя на своего Ангела. — Когда мы были маленькими, мы начали с того, что называли ее мамой-Амелией, которая со временем стала мамой, а затем перешла на обычную старую маму.

Мягкая улыбка Анджелы говорит о том, что она одобряет эту историю.

— Что за магазин у твоей мамы?

— Ты будешь смеяться.

— Я не буду.

— Держу пари, что будешь.

— Я принимаю это пари, — говорит она с вызовом в глазах. — Если я выиграю, я выберу, что мы будем делать сегодня.

— А если я выиграю?

— Тогда выбирай ты.

Я поднимаю бровь. Она ни за что не выиграет этот поединок. Я люблю маму до смерти, но она не обычная. Повзрослев, я принял ее взгляд на жизнь как факт, но слишком часто люди видят в ней шутку. Кульминационный момент. Клише. У меня, маленького, было немало проблем, защищая ее, пока она не усадила меня, чтобы объяснить, что ее не волнует, что люди думают о ней, и я тоже не должен.

Я пытался взглянуть на это с такой точки зрения, но моя защитная полоса слишком глубока.

— Мама владеет магазином под названием Woo-woo Wildrose. Он сосредоточен на эфирных маслах, целебных кристаллах, позитивности и духовности. — Краем глаза я наблюдаю за реакцией Анджелы.

Ее глаза расширяются, и она поджимает губы, но в них нет и намека на смех.

— Я должна признать, что это не то, чего я ожидала от кого-то вроде тебя.

Я хмурюсь, замедляя шаг, чтобы дать пожилой паре больше времени на пешеходном переходе. Они останавливаются, чтобы помахать и Анджела отвечает тем же жестом, ее глаза сверкают, как у истинного романтика, когда она берет их сцепленные руки.

— От кого-то вроде меня?

— Ты не совсем свободный, нежный дух с украшениями и длинными волосами. И ты сказал мне, что мой взгляд на счастье звучит как мотивационное настенное искусство, а не как очень хороший совет, которым оно является.

Я ворчу в ответ, потому что ненавижу, когда меня судят. Она не знает меня достаточно хорошо, чтобы решить, кто я такой.

— О, да ладно, Гарретт. — Анджела с раздраженным вздохом толкает меня в плечо. — Я здесь достаточно долго, чтобы знать, что этот хмурый взгляд и пульсирующая челюстная мышца прямо здесь означают, что мне удалось тебя разозлить.

— Я не раздражен.

— И я на это не куплюсь.

— Ты не знаешь, спокойный я или нет.

— Прости, но посмотри на себя. — Анджела ерзает на своем сиденье, когда мы сворачиваем с главной. — Ты носишь брюки на пляж. Это говорит тебе, как о свободном духе?

Я издаю смешок, бросая взгляд в ее сторону.

— На мне то, что я упаковал с собой. Как и ты.

— Прекрасно. — Она вскидывает руки. — Я беру свои слова обратно. Ты самый спокойный человек, которого я когда-либо встречала. А сейчас о том пари, которое я выиграла. Этот день мой, Дурачок.

Анджела выглядит такой гордой собой, что я уступаю без боя.

Почти.

— Дурачок? Ты действительно только что назвала меня Дурачок? — Я крепче сжимаю руль, чтобы остановиться себя от того, что положил руку ей на колено.

— Да, сэр, я это сделала. Есть проблемы с этим? Дурачок?

— Это что-нибудь изменит, если я скажу да?

— Ты знаешь, что это не изменит ничего.

— Я так и думал. — Я закатываю глаза и качаю головой. — Что первое на повестке дня?

Анжела прикусывает нижнюю губу. Ее глаза отворачиваются, когда она думает, затем она поворачивается ко мне со злой усмешкой.

— Ты когда-нибудь был в буги-бординге?

Я морщусь.

— Нет, с тех пор, как я был ребенком.

— Видишь! То же самое! Это то, что мы собираемся сделать сегодня.

Буги-бординг. Она, должно быть, шутит. Верно?

— Мы здесь, ведем переговоры о многомиллионной сделке, а ты хочешь поиграть в океане на кусочках пенополистирола.

— О нет. Мы в пузыре времени, помнишь? Ты просто мужчина, а я просто женщина, и мы пытаемся решить, нравится ли нам вообще быть вместе. Что может быть лучше для этого, чем играть в океане?

Я смеюсь над абсурдностью этой идеи.

— Я не совсем одет для этого.

— Мы проезжали мимо магазина. — Она поворачивается, указывая нам за спину. — Вот что заставило меня задуматься об этом. Мы купим несколько дешевых костюмов. Возьмем доски для буги-вуги. Пойдем на пляж.

Черт.

Анджела выиграла пари честно и справедливо, но это не значит, что мне это должно нравиться. Я сжимаю челюсть и ищу место, где можно развернуться.

— Не смотри так расстроенно, капитан Сварливые Штаны. Это твой шанс доказать, насколько ты свободен и спокоен. В качестве бонуса, держу пари, твоя сестра никогда не поверит, как тебе было весело, когда ты ей расскажешь.

Я паркуюсь, и мы направляемся в магазин. Анджела направляется прямиком к плавкам, и я следую за ней, качаю головой. Она гудит от возбуждения, улыбается так, словно завоевала весь мир. Это мило, в «просто освобожден из психушки» вроде как.

— Женское отделение вон там. — Я указываю на манекены в бикини, выстроившиеся сзади у стены.

— Правильно. Но если я позволю тебе выбрать, что тебе надеть, у тебя получится что-нибудь скучное, вроде этого. — Она перебирает вешалки и останавливается на простых черных плавках.

— Может быть, ты знаешь меня лучше, чем я думал. — Я тянусь к ним, и она отдергивает их. — Это идеально. Отдай их мне.

— Но что в этом забавного? — Анджела выгибает бровь и продолжает поиски, пока не находит светло-голубую пару, покрытую ярко-желтыми резиновыми уточками. — Вот эти. Это весело.

— Это смешно.

— Я рад, что ты согласен.

Я складываю руки на груди.

— Я не буду это носить.

— Ты отказываешься от нашего соглашения? — Она прикладывает руку к груди. — Гаррет. Я в шоке.

— Прекрасно. — Я хватаю одежду. — И для протокола, это единственное, что шокирует во всей этой ситуации.

— Не волнуйся. Я планирую присоединиться к веселью. — С этими словами Анджела направляется к задней части, чтобы покопаться в бикини. Пятнадцать минут спустя мы выходим из магазина с новыми купальниками, досками для буги-вуги и сумкой, полной солнцезащитного крема, полотенец и шлепанцев. Найдя пляж с кабинками для переодевания, она радостно вручает мне мою сумку с плавками внутри и убегает переодеваться.

Я пристально смотрю на вещи. Я буду играть в ее игру. На данный момент.

Но только потому, что позже она будет играть в мою игру.