Судьба в руках твоих

Голос. Часть 4

Странное, очень странное… С самого утра Йозэля изводило непонятное ощущение, которое он едва ли мог описать. Это было похоже… На что же это было похоже? Наверное, если бы человек мог чувствовать отделенную от него конечность, это ощущалось бы примерно так же. Только без боли.

Странное чувство исчезло тем же утром, и, вероятно, Йозэль забыл бы о нем столь же быстро, сколь и днем ранее, но дурацкий голос в голове будто с цепи сорвался! На время затихнув, пока мать Кассия раздавала бесценные указания, он просто взорвался словесным потоком какой-то бессмыслицы на неизвестном языке, когда Йозэль ненадолго остался один. От бесконтрольной тарабарщины разболелась голова, но уйти без разрешения парень не мог, да и от этого голоса все равно не сбежать, а потому Йозэль стоически выполнял свою часть работы, любезно встречая прихожан и принимая пожертвования.

Работенка простейшая, и время за общением с людьми обычно пролетало незаметно. Но не сегодня. Голова раскалывалась, голос продолжал трещать, будто ему платили за каждое слово, а от опостылевшей слащавой улыбки сводило скулы. Еще до полудня парень так вымотался, что хотел просто забиться в самую темную и глухую щель, дабы никто его не трогал хотя бы пару минут. Как назло, именно в этот момент голосу приспичило поговорить не просто так, а с ним.

«Кто-то принес сюда вещь, которая принадлежит мне, — в голосе стальными нотками звенело напряжение, но Йозэль лишь мысленно фыркнул. — Ты ведь тоже это почувствовал. Вчера, сегодня… Кто-то таскает мои реликвии, как дешевый талисман!»

Йозэль закатил глаза, но удивительным образом продолжил приветливо улыбаться, встречая прихожан. Отвечать голосу он не собирался. Кто знает, вдруг он обидится и заткнется, наконец?

«Чего ты молчишь? Тебе нужно найти святотатца и забрать у него реликвию!»

«Святотатца? Тоже мне божественный посланник нашелся! Я даже не уверен, что ты не плод моего воображения!»

Йозэль чуть воздухом не поперхнулся, машинально прижав ладонь к груди. Заметивший это послушник тут же отвел его в сторону.

— Брат, с тобой все в порядке? Выглядишь неважно, — обеспокоенно проговорил он, мельком коснувшись теплой ладонью лба Йозэля.

— Не стоит вашего беспокойства, святой брат, — вновь строя из себя смиренность, Йозэль завел привычную песню. — Просто немного болит голова.

— Может, пойдешь отдохнешь?

Йозэль покачал головой.

— Как я объясню это матери Кассии? Мне и так дают самую простую работу, если я буду отлынивать даже от нее… — он опустил голову.

Парень действительно побаивался, что его прогонят из храма, ведь за эти месяцы он так и не придумал, как еще заработать себе на жизнь в его состоянии, и все же изрядно кривил душой, заметно преувеличивая свои опасения в глазах остальных. Мать Кассия — суровая женщина, но не жестокая, слепого бы на мороз она точно не выставила. Однако Йозэль продолжал давить на жалость окружающих, всем видом демонстрируя покорную бедную овечку, побитую тяготами судьбы, но все равно готовую упорно трудиться на благо других. И это работало. Не раз Йозэль слышал, как его ставили в пример монахам и послушникам. В то же время, жалея его, никто не давал ему тяжелых заданий.

— Вот молодец! А как я объясню ей, если ты здесь в обморок рухнешь?! — возмущенно прошептал послушник. — Нет уж, иди и приводи себя в порядок. Давай, давай, болезный, иди! — похлопав Йозэля по плечу, он подтолкнул его в сторону, а сам пошел помочь потерявшейся прихожанке.

Немного помявшись на месте для приличия, Йозэль удобнее перехватил посох и неспешно зашагал по тропинке. Он не особо следил за тем, куда шел, но не забывал изображать страдания, что, впрочем, было несложно да и недалеко от истины. Тем более, что голос и не думал замолкать, требуя немедленно разыскать несчастного, которому не свезло найти какую-то реликвию.

Йозэль устало потер переносицу и выдохнул.

«Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! Вот так звучит твоя просьба! Ты хоть осознаешь, что просишь слепого по всей столице искать вещь, о которой никто ничего не знает? Да проще иглу в стогу найти, полоумное ты создание!» — со злости Йозэль махнул рукой и случайно задел опору беседки.

Кажется, он вернулся туда, откуда все началось. Неспешно он опустился на скамью.

«Оу! А не ты ли великий вор, способный достать что угодно и откуда угодно?»

Голос звучал ядовито и насмешливо, но Йозэль давно уже не реагировал на такие подначки. Толку никакого, только голова сильнее болела!

«Не будь я слепым, все равно не взялся бы за такой безнадежный заказ», — фыркнул Йозэль. — «И вообще, оставь меня в покое, я устал!»

«Устал? Еще даже близко не вечер,» — проворчал голос, и Йозэлю даже почудились в нем обеспокоенные нотки.

«Ты даже не представляешь, насколько выматывают разговоры с тобой!»

Парень был готов поклясться, что голос чуть не задыхается от возмущения, но если и не так, ему приятно было об этом думать. Голос, видимо, все же обидевшись, затих, и Йозэль с удовольствием откинулся на стенку беседки, пристраивая голову в то положение, в котором она болела меньше всего. Однако долго ему так просидеть не позволили — уже минут через десять рядом зазвучал голос Раэля. Йозэль не сразу обратил на него внимание, надеясь, что священнику просто что-то понадобилось в учебном зале, но прикосновение к плечу показало иное.

— Как ты? Мне сказали, что тебе стало плохо и ты вернулся в келью, — мужчина сел рядом.

— Ничего особенного, думаю, перегрелся на солнце, — в очередной раз отмахнулся Йозэль, даже не потрудившись выпрямиться.

Раэль только хмыкнул. Йозэль делал все возможное, чтобы избегать ненужных вопросов, и давно дал понять окружающим, что вытянуть из него хоть что-то будет непросто. На все вопросы, которые ему не нравились, он отвечал уклончиво и витиевато, а иной раз откровенно врал. Однако в общении юноша старался быть приятен, и Раэль охотно болтал с ним в свободное время, но в душу лезть уже не пытался.

— Мне нужно выйти в город, к травнице. Не хочешь составить компанию? Перед настоятельницей объясняться не придется, — насмешливо предложил Раэль, и, долго не думая, Йозэль согласился.

С тех пор, как оказался в храме, Йозэль бывал за его пределами всего несколько раз, если не считать храмовую площадь. В одиночку слепого юношу мать Кассия не пускала. Заблудится, телега собьет, ограбят. Мало ли! Сам Йозэль это прекрасно понимал и искренне ценил моменты, когда кто-то из служителей брал его с собой. Все же сидеть на одном месте ему было по-настоящему тяжело. В голове то и дело всплывали воспоминания прошлых авантюр, путешествия по городам, погони и лазанье по стенам, и собственное положение становилось совершенно невыносимым.

Взяв немного денег, они вышли на храмовую площадь, и уже через пару минут Раэль с беззлобным смешком притормозил Йозэля.

— Кажется, твой друг закончил с репетицией раньше, — подначивающе протянул он, слегка ткнув парня в бок.

Йозэль невольно повернул голову в сторону и заметно напрягся, что Раэль, впрочем, быстро заметил:

— Можем пойти в обход, если хочешь…

Йозэль тут же кивнул и принялся толкать мужчину в сторону:

— Очень, очень хочу. Самый обходной обход, любой закоулок, куда он бы не пошел… Он смотрит на меня? — нервно спросил Йозэль.

Раэль только рассмеялся и хлопнул его по плечу, попутно разворачивая его в сторону «обходного обхода».

Йозэль смущенно поблагодарил. Конечно, Тице ничего серьезного не мог ему сделать, он был лишь безобидным дураком и не более, но даже находиться рядом Йозэлю было не по себе. В конце концов, никто не знал, что у обозленного мужика на уме!

Свернув с площади на какую-то относительно тихую улочку, мужчины двинулись к центру. С непередаваемым удовольствием вдыхая пыль городских дорог и слушая перебранки окружающих, Йозэль неспешно шествовал рядом с Раэлем, радостно вещавшим последние новости и сплетни верхушки храма. Что-то про новую секту на севере и какого-то безумного князя. Йозэль не особо понимал, о чем шла речь, да и интереса у него к подобным новостям не было. Это раньше он охотно собирал сплетни и слухи в надежде выйти на улов побогаче, сейчас же в этом смысла он не видел.

Немного отстраненно парень слушал пустую болтовню Раэля и иногда поддакивал. Пусть болтает. Идти все равно далеко. Из-за ярмарки большинство торговцев перебрались из привычных лавок на центральную площадь, и травница, у которой храм закупал лекарства, исключением не стала. Мало кто решился бы упустить столь роскошную возможность подзаработать да найти для себя диковинок с других концов мира!

В какой-то момент Раэль замолчал и резко дернул Йозэля назад. Едва удержавшись на ногах, парень уже хотел возмутиться такой несправедливостью, как почувствовал, что перед ним кто-то упал. Человек тут же подскочил и рванулся обратно, требуя дать ему отыграться, а Раэль неожиданно уверенно взял Йозэля за руку и быстро увел за собой.

— Это…

— Игорный дом, — оборвал его Раэль на полуслове. — Одно из многих мест морального падения человека.

Слова его звучали резко и несдержанно. Очень лично. Йозэль никогда всерьез не задавался вопросом, почему же священник был так благодарен Акари, но реакция мужчины всколыхнула его любопытство.

— Твое?

Одно слово. Всего одно слово, но Йозэль буквально почувствовал ярость прожигавщего его насквозь взгляда.

— Да. Мое, — бросил священник и вновь потащил Йозэля за собой. — Мне казалось, городской судья прикрыл это местечко, — пробормотал он.

Здесь было тихо и пахло сыростью. Кажется, его привели в какой-то скверик или переулок. В голове воришки тут же проскочили нехорошие мысли. Все же не стоило лишний раз лезть в чужую голову. Однако они не останавливались, просто дальше пошли медленнее, а касавшиеся рук растения говорили о том, что это все же не подворотня.

— Это было давно, — тихо заговорил Раэль, — очень давно, — слова давались ему с большим трудом. Он чувствовал необходимость излить душу, но говорить об этом не хотел. — Я родился и вырос не в столице, а в городке неподалеку. У меня там было все, Зел, все! Любимое дело, умница-жена и маленькая дочь… Хотя столько лет прошло, она уже давно не малютка. Может, даже замуж вышла или обучается ремеслу какому. Не суть, — мужчина тяжело вздохнул. — Мы нормально жили… нет, хорошо жили, ни в чем не нуждались, торговали тканями да одежду шили. А потом дернуло меня сунуться в игорный дом, в тот самый, кстати. Нам заказ хороший перепал, я с дуру решил отметить. Отметил! — презрительно фыркнул он. — Знаешь, Зел, есть люди, которых нельзя подпускать к таким играм, которые не умеют останавливаться, даже когда все проиграно. Я оказался из таких. В тот первый раз я выиграл и решил, что сама судьба решила подарить мне легких денег за весь тяжкий труд, которым мы жили.

Глупо. На таких наивных людях и держались игорные дома. Заманить парочкой успешных ставок, а потом облапошить до последних портков. Однако вслух Йозэль ничего не сказал — его собеседнику и так было невыносимо стыдно рассказывать это.

— Ты, поди, считаешь меня дураком, — грустно усмехнулся Раэль. — Что ж, ты прав. Раз за разом пытаясь отыграться, я загнал себя в чудовищные долги. А дальше… преследования, угрозы. Я таскал деньги из мастерской, пытаясь закрыть хоть часть долга, снова пытался отыграться, сдал им все имевшиеся ценности, лишь бы жена не узнала об этом. Но она узнала. В конце концов, эти дуболомы заявились к нам на порог, потребовали выплатить долг, угрожая выставить нас из дома, а то и вовсе поджечь вместе с мастерской. Тогда она, беспокоясь за дочь, отдала все сбережения, что у нас были. Долг это не закрыло, но громилы ушли, а следом жена и меня выставила за порог. Сказала, что после всей лжи видеть меня не хочет, — священник остановился. Вдалеке слышался шум, и он, похоже, хотел закончить свою историю без чужих ушей. — Дальше было только падение на дно. Я несколько лет провел на улицах Златославы, попрошайничая и выполняя самую грязную работу, но этого все равно было мало. В конце концов, игорному дому надоело вытягивать из меня несчастные крохи и одной ночью они просто пришли, избили меня и оставили умирать в подворотне на окраине города. Я не знаю, как Акари нашел меня. Помню только, что проснулся от боли и увидел слепого монаха, который тащил на себе мое обмякшее тело. Он привел меня в храм Элиос, да так я здесь и остался. Ты скажешь, что я сам дурак, раз попался на эту удочку, — мрачно произнес он, а Йозэль с трудом подавил в себе желание возразить. — Возможно. Возможно, лишь моя глупость разрушила мою предыдущую жизнь. Но разве могу я считать правыми тех, кто столь вероломно пользуется людской наивностью?! Я дурак, но я сломал только свою жизнь, они же ломают жизни сотен людей…

Ориентируясь на голос, Йозэль неловко похлопал священника по плечу, надеясь, что это хоть немного приведет его в чувства.

— Все это в прошлом, святой отец.

Раэль тяжко усмехнулся.

— Прости, мне не стоило выливать на тебя свои печали.

Йозэль на несколько секунд замолчал.

— Скучаете по ним? — с пониманием в голосе спросил он.

— Само собой.

— И что же вы? Никогда не пробовали вернуться? Связаться с ними, хотя бы узнать, как они живут? — невзначай продолжил Йозэль, но после ответа ему захотелось провалиться под землю.

Мужчина сокрушенно вздохнул:

— За кого ж ты держишь меня? Писал я им. Как только на ноги встал, слал письма, предлагал встречи, помощь, но Рахна ни разу мне не ответила. Видимо, все еще зла…

Йозэля как водой окатило. Благо Раэль был слишком глубоко в себе, чтобы обратить внимание на перемены в спутнике, и у парня было несколько секунд на возвращение себе невозмутимого вида. Подумать только, пара его столичных знакомцев оказались супругами!

Супругами с очень непростой судьбой… Йозэль тут же вспомнил о малышке Райт. Девочке, которой не суждено было вырасти и прожить свою жизнь. Которую спустя годы продолжала оплакивать одинокая мать, не сумевшая оставить свою дочь одну в земле этого жестокого города.

Стоит ли Раэлю знать?

Они много лет прожили в Златославе, не зная друг о друге, но жизнь все равно рано или поздно столкнула бы их. Да и правильно ли оставлять Рахну переживать все это снова и снова в одиночку?

В миг, когда Раэль позвал Йозэля, чтобы продолжить путь, парень тихо спросил:

— Святой отец, вы когда-нибудь были в храме Моры? Здесь, в Златославе?

Священник удивленно промычал.

— Нет… Конечно, нет! Мне, благо, некого там навещать, — настороженно ответил он. — Ты пугаешь меня, мальчик. С чего такие вопросы?

Йозэль покачал головой. Он все должен увидеть сам.

— Сходите как-нибудь. Не скажу, что увиденное вас хоть сколько-нибудь порадует, но думаю, вы должны знать.

Раэль молчал, но дыхание его стало тяжелым. Слова Йозэля задели его за живое и, похоже, изрядно разозлили, но, в конце концов, священник лишь отмахнулся он него:

— Да что с тобой сегодня? Хватит мне страсти рассказывать! Откуда тебе хоть что-то про это знать?! — едва сдерживаясь, процедил Раэль. — Все! — выдохнул он. — Идем, нам нужно еще многое сделать.

Раэль схватил Йозэля за руку, и они продолжили свое, уже молчаливое, шествие к ярмарочной площади. Напряжение повисло в воздухе, и никакое веселье горожан не в силах было его развеять. Священник глубоко погрузился в свои мысли и только каким-то чудом не забывал следить за тем, чтобы Йозэль не потерялся в толпе.

Под бодрый шум голосов они быстро добрались до рядов с травами, лекарствами и «зельями» — любая травница или целительница прекрасно знала, что это просто пустышка, бесполезная бурда в красивой бутылке, но людям такое нравилось.

Еще на подступах к шумной ярмарке головная боль Йозэля дала о себе знать, а уж в рядах, где витали резкие ароматы лекарств и специй, парню стало совсем плохо, и, бормоча себе под нос, он поспешил уйти в сторону. Люди на удивление единодушно расходились, позволяя слепому «монаху» выбраться из торговых рядов. Сочувствие или все же страх — мало ли что он там бормочет! — неважно, главное, что вскоре покачивавшийся от боли и усталости Йозэль оказался достаточно далеко от площади, ее шума и запахов. Зачем он только согласился пойти с Раэлем? Будто с набатом в ушах и ватой в ногах можно наслаждаться прогулкой!

Опираясь на посох почти всем телом, парень непроизвольно пытался схватиться за стену ближайшего здания. Скудный завтрак, перехваченный между поручениями, грозился выбраться наружу, вынуждая Йозэля медленно и глубоко дышать, прислонившись к холодной отштукатуренной стене. Теряя последнюю связь с реальностью, он начал медленно оседать на землю.

— Смотри, там человеку плохо… О боги! Йоз?! А ты чего столбом встал? Помоги мне затащить его внутрь!

Уже на грани сознания Йозэль вновь почувствовал «реликвию». Где-то очень близко. Только руку протяни…

Он очнулся в мягкой постели, раздетый до нижней рубахи. Голова прошла, но он все еще чувствовал себя крайне изможденным, будто кто-то, не прекращая, пил из него жизненные силы, не позволяя толком отдохнуть. К чести голоса, в этот раз ему хватило ума не тревожить своего носителя. А может, он все еще был обижен, кто его знает! В воздухе витал запах выпечки и жареного мяса. Похожим образом пахло в «Розе», но слабость парню память не отшибла. Он совершенного точно находился в Златославе, однако так же точно это была не его келья при храме Элиос. Едва слышно он застонал, пытаясь хотя бы сесть. Неизвестно, сколько он пролежал здесь, но все его тело ужасно затекло и мириадами иголочек по коже давало об этом знать.

«Наконец-то!» — волна чужого раздражения накрыла Йозэля с головой. — «Вы, люди, просто до смешного хрупки. Непонятно, как вы доживаете до собственных лет, чуть что падая без сил!»

Йозэль хотел было возразить, но в одном голос был прав — сил у него действительно не осталось, а тратить эти немногие крохи на перебранку с невидимым оппонентом было просто глупо. Парень чуть стиснул зубы и опустил босые ноги на пол.

«Ладно, по крайней мере, ты вполне удачлив. Сама судьба тебя за ручку привела к моей реликвии. Забери ее…»

Йозэль глубоко вдохнул.

«Заберу, и тогда ты оставишь меня?»

«Оставлю?» — в голосе прозвучало искреннее удивление, плавно перешедшее в смех. — «Мы уже так давно вместе, а ты все еще не понял правила? Я не оставлю тебя до конца дней твоих, как и всех твоих предшественников. Наша связь нерушима. В мире смертных ты мой голос, мой слух и мои руки. Был бы еще и моим зрением, но… сам видишь», — вновь рассмеялся голос, явно довольный своей шуткой.

А вот Йозэлю вдруг стало не до смеха. Все эти дни он задавался вопросом, что же такое голос на самом деле, но дошел лишь до связи голоса с посохом. Сейчас же последние кусочки паззла вставали на место.

«Ты можешь выбросить посох, но он все равно вернется. Ты можешь попытаться уничтожить его, но пока это никому не удавалось. Ты можешь игнорировать меня… Хотя кого я обманываю? Игнорировать меня ты не можешь, уж больно у тебя длинный и острый язык, чтобы оставлять меня без ответа», — продолжал насмехаться голос, и каждое слово клеймом отпечатывалось в разуме Йозэля. Впервые за эти месяцы он начал понимать, на что подписался. — «Ты вызвался служить мне, и ты будешь служить мне. Твоя дальнейшая воля не имеет значения. Чем быстрее ты примешь это, тем проще нам обоим будет. Ты забавный парень, и мне бы не хотелось превращать твои мозги в кисель, чтобы получить от тебя хоть какую-то пользу».

Вызвался служить? Неужели, голос действительно принадлежит…

«Говоришь так, будто ты…» — парень нервно сглотнул. — «Будто ты и есть Ксенон».

Голос на секунду замолк, будто не веря услышанному, после чего разразился смехом:

«Ксенон… да, он и есть! Долго же до тебя доходит! Впрочем, мы изрядно заговорились, а я здесь не единственный, кто жаждет твоего общества. Надеюсь, мой маленький Мессия, мы друг друга поняли».

Что бы ты не выбрал, результат будет один.

Сознание Йозэля заволокло странной дымкой, будто его опоили чем-то крепким, после чего он резко проснулся. Та же комната, та же кровать. Беседу можно было бы счесть дурным сном, вот только снов из-за вечной усталости парень уже давно не видел. Да и чужое чувство удовлетворенности, прочно засевшее в голове, не давало усомниться — разговор действительно состоялся и, похоже, был легкой демонстрацией силы.

Глубоко дыша, Йозэль вновь сел на кровати и в следующий миг услышал приближавшиеся шаги. Тихонько скрипнула дверь, открываясь, и знакомый женский голос негромко ойкнул.

— Ирма? — спросил Йозэль хриплым спросонья голосом.

Послышалась пара быстрых шагов, и Йозэль почувствовал рядом с собой чужое тепло. Похоже, женщина собиралась обнять его, но в последний момент передумала и просто села на край кровати.

— У меня очень много вопросов к тебе, — выдохнула Ирма. — Но сначала скажи, как ты себя чувствуешь. Ты упал в обморок прямо на улице, хорошо, что мы с Суном проходили мимо…

На улице?.. Йозэль потер переносицу. Да, они ведь были на ярмарке… Раэль! Парень вздрогнул и резко повернулся к Ирме.

— Со мной должен был быть мужчина, священник, — затараторил он.

Ирма фыркнула:

— Успокойся! Внизу тебя ждет. Мы ему сказали, что знакомы с тобой, но на слово он не поверил. Теперь сидит внизу и раздражает дружка Нэны.

— Нэна тоже здесь? — тревожно спросил Йозэль — он так и не нашел ни сил, ни времени связаться с ней, да и не знал, как ей все объяснить.

— В городе, да, она пошла сегодня со знакомыми встретиться.

Йозэль не видел, но был уверен, что женщина сердито хмурит свои рыжие брови. Признаться, он даже соскучился по этому выражению.

Тем временем, женщина продолжила говорить, и в голосе ее отчетливо звучали сердитые нотки:

— Было бы, конечно, лучше, если бы ты вспомнил про нее, ну, не знаю, на пару месяцев раньше? — ядовито спросила она. — Я понимаю, что твоя проблема… не простая, не из тех, которую будешь надиктовывать незнакомым святошам, но можно же было просто обозначить, что ты жив и остаешься в столице! Почему ты вообще остался здесь? В храме Элиос… Рассказать кому — не поверят! Они, поди, обещали тебе исцеление? Да? Не похоже, что они преуспели в этом. Так зачем оставаться здесь дальше? Ты мог бы вернуться с нами в Илинк, домой…

— Зачем? — Йозэль резко вскочил на ноги, перебив Ирму. Голова тут же закружилась, и юноша отклонился назад, схватившись за изголовье кровати, возле которого сразу же обнаружил посох. Смиренно сев обратно, он взял посох обеими руками и уперся в древко лбом. — Зачем мне возвращаться? Чтобы действительно просидеть на шее у Нэны, пока ее терпение, наконец, не лопнет? Храм дает мне кров и работу. Исцеления же мне никто не обещал. Мое проклятье нельзя снять, Ирма! Я слепой до конца своих дней, и, как ни странно, это даже не самая большая из моих проблем! — он горько усмехнулся и выпрямился, мысленно жалея, что Ирма сняла повязку с его глаз: она превосходно скрывала отчаяние и слезы. — Я даже не знаю, — Йозэль на какие-то мгновения замер, вновь почувствовав реликвию рядом, — как это объяснить, чтобы ты не сочла меня сумасшедшим, — он вновь дотронулся до переносицы — смутное ощущение на грани сознания и оживившийся Ксенон, если это и правда он, мешали сосредоточиться.

— Значит так, — выдохнула Ирма и встала с кровати, — выпроваживай своего священника. Мы с тобой дождемся Нэну и все обсудим. Чтобы с тобой ни происходило, наверняка, есть способ это решить!

— Со мной говорит бог знаний, — выпалил Йозэль и почувствовал, как Ирма практически упала на кровать. — Давай, реши это! Он просто сводит меня с ума. Днем, ночью, в диалогах с другими, он постоянно вмешивается. Он подменяет мои мысли своими, насылает иллюзии и постоянно требует не пойми что! Все из-за этого посоха, который я даже выкинуть не могу! С тех пор, как я схватился за него, этот Ксенон стал настоящим проклятьем…

В коридоре послышался грохот, и входная дверь медленно открылась. Йозэль поднял голову на звук и выставил посох острием вперед:

— Кто ты и что тебе нужно?! — рявкнул парень, но Ирма в этот момент поднялась и отвела посох в сторону.

— Угомонись. Это Сун, наш новый помощник, я просила его принести тебе поесть, — устало ответила Ирма. — Мда… — протянула она, обращаясь к Суну. — Что с тобой сегодня такое? Руки совсем ничего не держат? Убери здесь, а я схожу за новой порцией.

С этими словами она вышла из комнаты, оставив парней наедине.

Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шуршанием тряпки да звоном осколков. «Новый помощник» не обмолвился ни единым словечком, то ли стесняясь, то ли вовсе испытывая к Йозэлю неприязнь. А может, просто не считал нужным углублять такое сомнительное знакомство. Сам Йозэль, впрочем, тоже не спешил идти на контакт. Более того, он вновь выставил посох перед собой. Он не чувствовал от молчаливого и не особо ловкого парня опасности, зато прекрасно ощущал связь с реликвией, и раздражение и нетерпеливость Ксенона передавались и ему.

Через пару минут шарканье по полу ненадолго прекратилось.

— Вы можете опустить Рактаас, — тихо произнес Сун, но от прозвучавшего названия посоха Йозэля словно током прошило, и парень лишь крепче вцепился в древко. — Я знаю, что с вами случилось, и уверяю, меня не было в числе тех людей. Я не причиню вам вреда.

Йозэль нахмурился. Вряд ли парень лгал. Что бы здесь, среди простых смертных, делал верный послушник того жреца? Путешествовавшие книжники в трактирах не работали, а значит, этого, вероятно, изгнали. Однако было в словах этого Суна что-то, что не позволяло Йозэлю успокоиться. Сун говорил, будто пересиливая себя, как будто новоявленный Мессия был ему не слишком приятен или даже пугал, но он уже смирился. Йозэль мысленно усмехнулся. Скорее всего, так оно и есть!

Фыркнув, Йозэль поставил посох рядом с собой, но из руки выпускать не стал.

— Значит, ты из книжников? — на всякий случай, уточнил Йозэль, больше пытаясь завязать разговор, нежели действительно интересуясь.

— Мгм.

— Ты знаешь, когда вы уезжаете из Златославы?

— После ярмарки, — немного помолчав, ответил Сун.

Йозэль кивнул, ничего не ответив. Под звон стекла он поспешно обдумывал, как бы выманить у парня загадочный предмет, что так тревожил Ксенона. Молчаливый парнишка казался ему очень робким, и, чувствуя, как истекает время, Йозэль решился просто надавить:

— Мне нужна будет твоя помощь, — оскалился Йозэль, не сразу осознав, что одаривает собеседника отнюдь не заготовленной добродушной улыбкой. — Завтра вечером, на закате, приходи в храм Элиос. Я встречу тебя у беседки близ школы. И не забудь захватить с собой реликвию, — Йозэль буквально слышал, как Сун на пару мгновений перестал дышать. — Да, да, ту самую, которую ты постоянно таскаешь с собой. Дорогу, думаю, ты прекрасно знаешь!

Сун вновь затих на несколько мгновений, явно пораженный познаниями Йозэля.

— Да, конечно, — нервно сглотнул он. — Я вас услышал.

Поспешно дособрав осколки посуды, Сун покинул комнату, едва не столкнувшись с возвращавшейся Ирмой. Йозэль даже невольно умилился — как послушный, тихий мальчик! Тяжко ему, небось, в детстве приходилось.