Судьбы человеческие

Мир и покой

Читатель, представьте себе тихую горную долину на границе с Уэльсом, 1977 год. Представьте себе мягкие контуры гор, быстрые потоки, крутой поворот автострады и, примерно в полутора километрах от него, маленькую деревушку Рюэлин, в которой нет ничего особенного, кроме церкви с древнесаксонской башней, посмотреть на которую иногда забредают случайные туристы. Так называемая Дальняя ферма расположена на окраине деревни, и тоненькая, хорошенькая, веселая двенадцатилетняя школьница, первый год обучающаяся в общей средней школе, по утрам садится здесь в автобус, а вечером возвращается обратно. И, конечно, это никто иная, как Нелл Уэксфорд. Я уверена, что читатель будет рад узнать, что она уже несколько лет живет в мире и покое, хотя и среди преступников. Они ей заменили отца и мать. Строго говоря, только такие ортодоксы, как Джон Лэлли могли бы тогда назвать людей, среди которых оказалась Нелл, преступниками. В какой-то мере они тоже принадлежали миру искусства. И вот десять лет спустя, в наше время, когда воображение художника перестало цениться, а искусство попало в полную зависимость от тех, кто имеет деньги и знает, как эксплуатировать творчество, сейчас, когда прошлое расчищается во имя настоящего, вдруг оказалось, что слово, «преступник» по отношению к ним приложимо и уже не звучит так странно и абсурдно.

Читатель, вернемся к миру, спокойствию и ребенку. Я мечтаю, чтобы слово «наказание» навсегда и как можно быстрее исчезло из употребления. Я не встречала ни взрослого, ни ребенка, которые будучи наказаны, стали бы после этого лучше. Наказание — это способ показать свою власть и подавить волю того, кто слабее и бесправнее. Наказание приносит за собой обиду, страх, ненависть, открытое неповиновение, но отнюдь не угрызения совести, исправление или осознание своей вины. Оно всегда приводит к худшему, а не к лучшему. Человек воспринимает его как одно из страданий и не может воспринимать иначе. Во всяком случае, если вы отшлепали ребенка, сунувшего пальцы в электрическую розетку или выбежавшего нечаянно на проезжую часть дороги — чем вы ему помогли? К тому же, это скорее ваша непроизвольная реакция, чем обдуманное наказание, и ребенок немедленно все забудет — но если вы хотите, чтобы ребенок вел себя хорошо, запомните, что нахмуренные брови и окрик матери, которая всегда ласкова и улыбчива, действуют сильнее, чем пронзительные крики и тумаки той матери, которая привыкла шлепать свое чадо по любому поводу.

Я говорю это потому, что к чести таких нарушителей закона, как Клайв и Полли, у которых жила Нелл, они никогда ее не наказывали и всегда гордились ею, и, я думаю, именно поэтому она, несмотря ни на что росла и нормально развивалась под их опекой. По меркам закона они были плохими, очень плохими, но на фоне всех человеческих пороков и жестокости приобретение, сокрытие и продажа краденого имущества мне лично не кажется таким уж жутким занятием. При этом Клайв и Полли были очень беспечны, даже в том, что касалось их бизнеса: они часто оставляли дорогие столы французской работы под дождем, или ставили стулья, сработанные из мягкой древесины, в сырое место, и у них отваливались ножки, или забывали спрятать от солнца гобелены, и они выгорали. Очень часто они забывали потребовать деньги за свою работу и никогда не считали их, когда получали — посмотрим, какое после этого о них сложится мнение! Нелл делала все, что могла: у нее, когда она была еще совсем маленькой девочкой, обнаружился природный вкус к красивым вещам — она не могла равнодушно видеть, как прекрасные вещи разрушаются и гибнут.

— Клайв, — говорила она, — давай затащим этот стол в дом. Смотри, вся его поверхность пошла пузырями от солнца. Я помогу: ты возьмись за один край, я — за другой.

— Потом, дорогая, — беззаботно отвечал тот и иногда добавлял вполне искренне: — Что бы мы делали без тебя, Нелл?

Но как-то так всегда получалось, что он только делал очередную затяжку сигаретой («из травы» — так он объяснял Нелл ее странный запах) и больше ничего не предпринимал. А когда Бино и Рэйди приезжали забрать стол, его поверхность была вся покрыта пузырями и выглядел он хуже, чем кустарно сработанный из грубой древесины — Нелл это очень расстраивало.

Я не извиняю их за совершенные преступления, пойми меня правильно, читатель. Я только говорю, что Клайв и Полли были добры с Нелл, по крайней мере, не так как другие, и следует воздать им должное.

— Хиппи! — называли жители деревни странных, непонятных длинноволосых обитателей Дальней фермы, наблюдая за их неизвестно с чем связанными приездами и отъездами, ночными гостями; видя, как мусорный фургон каждую неделю вывозит с фермы мешки, наполненные пустыми банками из-под консервированных бобов и бутылками из-под вина. Бригадир мусорщиков приходился дядей начальнице почтового отделения, которая, в свою очередь, была кузиной мисс Бартон, работавшей в сельском магазине, и народ в деревне был не настолько глуп, чтобы не соображать, чем занимаются обитатели фермы. Но эти обитатели всегда были готовы прийти на помощь своим соседям: охотно отправлялись на поиски чьей-нибудь заблудившейся коровы, разрешали пасти скот на своей земле, а Полли играла на пианино во время еженедельного диско — поэтому сельчане держали язык за зубами. Кроме того, там жила Нелл. Никто не решился бы огорчить Нелл, вызвав полицию или приняв какие-либо другие радикальные меры. Все гордились Нелл, завоевавшей первое место на конкурсе рисунков детей «До десяти» в 1973 году, и хотя она больше никогда не достигала такой вершины, но неоднократно участвовала в подобных конкурсах и получала поощрительные призы.

Мисс Бартон из магазина вырезала для нее из газет и журналов анкетные бланки на участие в различных конкурсах или выпрашивала их у своей сестры, работавшей библиотекарем в Кардиффе.

— Нелл, — говорила она, — как ты смотришь на участие в конкурсе на лучшее эссе для детей «До пятнадцати» или в конкурсе «Лучший юный журналист года»? А может, «Сохраним нашу планету» — художники до шестнадцати? — Наверное, она забывала, что Нелл всего двенадцать лет, или была уверена, что Нелл все сможет. Нелл рано усвоила, что, когда люди возлагают на тебя большие надежды, это, конечно, приятно, но и довольно тяжело. Недостаточно один раз достичь успеха, надо добиваться его постоянно. Поэтому она допоздна задерживалась в школе, штудируя справочники, или вставала спозаранку дома, на Дальней ферме, и, закутавшись в одеяло и пытаясь согреть дыханием свои коченеющие от холода пальцы, рисовала, чертила, шила. Работающая на мазуте отопительная система была смонтирована на Дальней ферме еще до того, как ее стали арендовать Клайв и Полли, но они либо забывали заказать топливо, либо у них не было денег, чтобы оплатить его, и поэтому зимой в доме было холодно-холодно.

По мнению сельчан, Нелл жилось весьма нелегко. После школы и по субботам она работала — даже семилетней девочкой она прекрасно отличала полезные растения от сорняков при прополке, умела прореживать морковь своими тонкими ловкими пальчиками гораздо быстрее и лучше, чем взрослые. Она бегала с поручениями и помогала поднести вещи к автобусу, собирала крыжовник — довольно тяжелая работа — не обламывая при этом веток. И при всем том была всегда отзывчива и ни на что не жаловалась. Когда она стала постарше, ее просили посидеть с ребенком или погулять с ним, малыши очень любили ее и вели себя с ней как шелковые. Следует отметить, что заработанные деньги она тратила в магазине мисс Бартон не на лакомства и сладости, не на приобретение какой-нибудь куклы Синди, а на еду: хлеб, сыр, яйца, апельсины, которые затем тащила вверх по холму на свою Дальнюю ферму. Примерно раз в месяц в магазине появлялась Полли, в длинной юбке, улыбающаяся, с пачками денег, и опустошала все полки, но именно маленькая Нелл напоминала ей о мебельном лаке и о моющих средствах. В деревне догадывались, что именно Нелл, а не ее мать, наводит порядок на Дальней ферме, и были правы. Еще одно с детства усвоила Нелл: если тебе не нравится окружающая тебя обстановка, что толку сидеть сложа руки и ворчать или жаловаться, постарайся сама сделать лучше, если это в твоих силах.

Правда, не было у Нелл подруг в деревне — это, конечно, огорчало ее. Есть такие семьи, которые не любят приглашать к себе приятелей их детей — матери не выдерживают шума, крика, возни чужих ребят, хотя их собственные дети иногда ведут себя гораздо хуже. Полли, с ее великодушием и беспечностью, конечно, не относилась к такой категории родителей. Но Нелл все же не решалась пригласить к себе школьных подруг.

— Можно мне приехать к тебе? — часто спрашивала лучшая ее подруга Бренда Килдар.

— Тебе у нас не понравится, — отвечала Нелл.

— Почему же не понравится?

Нелл мычала в ответ что-то невнятное или отмалчивалась, пока, наконец, не придумала, что сказать.

— У нас очень тесно, всегда много народа.

И Бренда больше не навязывалась.

Отчасти то, что сказала Нелл, было правдой.

Теперь, когда Нелл исполнилось двенадцать, она, конечно, знала, что Клайв и Полли на самом деле ей не родители. С другой стороны, она видела, что они любят ее, насколько способны. Надо сказать, что, чем больше Нелл делала для них — наводила порядок, чистила, готовила, зарабатывала, а иногда даже была связной между ними и их товарищами, тем признательнее ей и одновременно зависимее от нее они становились.

— Нелл, ты просто чудо, — говорили они, когда она ставила перед ними на стол какое-нибудь вкусное блюдо, скажем, пряную свинину или лапшу.

— А как насчет жаркого из рыбы по-индейски на завтрак? — Нелл внимательно читала кулинарные советы в газетах и журналах, стараясь приспособить их к бюджету семьи, хотя сама втайне мечтала о воскресных пудингах, разных там омарах, перепелиных яйцах, кремах и бренди! (Мне кажется, она унаследовала отцовский вкус к роскоши). Но она была благоразумна, и никогда не тратила деньги зря.

— Только фунт с четвертью заплатила за все мясо, — с гордостью говорила она, а затем, как бы невзначай, спрашивала: — А Рэйди и Бино приедут вечером?

— Возможно, — неохотно отвечали Полли и Клайв, стараясь держать Нелл подальше от своих темных дел. Надо отдать им должное, они очень хотели, чтобы она выросла честной и «правильной».

— Дело в том, что сегодня на автостраде дежурят полицейские с радаром. И они что-то уж очень активны. Может, стоит позвонить Бино и Рэйди? Не остановили бы их за превышение скорости, а?

— Да, я позвоню им попозже, — обычно говорил Клайв, затем в очередной раз затягивался своей «травяной» сигаретой и обо всем забывал, так что звонить Бино и Рэйди отправлялась Нелл.

— Двигайтесь помедленней на автостраде, если вы собираетесь к нам. Там дежурят полицейские с радаром, — ну, на том отрезке, где указана скорость «сорок», а все автомобилисты мчатся на «семидесяти», вы знаете!

— Спасибо, Нелл, — отвечали те, благословляя тот день, когда шестилетняя беглянка потихоньку забралась к ним в фургон и была привезена ими в долину на Дальнюю ферму. Полицейские, наблюдающие за скоростью, обычно строго проверяли все виды автомашин, водители которых хоть ненамного превысили скорость. Отнеситесь к ним сочувственно, читатель, они еще сослужат нам службу.