Свет — мое призвание

Во главе советской науки

В предвоенные годы работы по люминесценции приобрели столь широкий размах, что возникла необходимость их координации. Было решено созвать 1-е Всесоюзное совещание по люминесценции, которое было намечено на июнь 1941 года. Война помешала его проведению. Сразу же после возвращения из эвакуации С. И. Вавилов и В. Л. Левшин начали вести его подготовку.

В октябре 1944 года в Москве состоялось 1-е Всесоюзное совещание по люминесценции. На него съехалось более трехсот научных работников, представителей ста тринадцати научных, учебных и производственных учреждений страны. Среди участников совещания было пять академиков, три члена-корреспондента Академии наук СССР, тридцать четыре доктора наук и шестьдесят кандидатов наук.

Совещание проходило в ФИАНе под председательством С. И. Вавилова. В конференц-зале горела люстра из люминесцентных ламп, изготовленная специально к совещанию, по стенам были развешаны цепочки люминесцентных ламп.

Вавилов открыл совещание большим вступительным словом. Это было программное выступление по принципиальным вопросам люминесценции. В нем Вавилов сформулировал определение понятия люминесценции, которое долгие годы пользовалось всеобщим признанием. По Вавилову, люминесценция — это избыток над температурным излучением тела в том случае, если избыточное излучение обладает конечной длительностью от 10e-10 секунды и больше. Требование конечной длительности послесвечения позволило отделить люминесценцию от рассеянного и отраженного света, тормозного излучения электронов, излучения Вавилова — Черенкова и т. д.

В 1969 году В. Л. Левшин показал, что данные, полученные уже после кончины С. И. Вавилова, указывают на сложность явлений люминесценции, в связи с чем ее научное определение нуждается в доработке и уточнении. Однако вавиловское определение не потеряло своей значимости и по сей день, содействуя более глубокому пониманию физических процессов, и прежде всего процессов релаксации, происходящих в люминесцирующих системах.

На совещании С. И. Вавилов выступил также с проблемным докладом «О фотолюминесценции растворов», в котором подвел итоги исследований советских физиков в области люминесценции и поставил перед отечественной наукой задачу дальнейшего решения важнейших вопросов физики света. Совещание продемонстрировало бурное развитие работ по люминесценции в нашей стране, ведущую роль советских ученых в этой области. Было признано необходимым организовать единый центр для координации проводящихся в нашей стране работ по люминесценции.

В декабре 1944 года при ФИАНе была создана комиссия по люминесценции, которая в сентябре 1945 года была переведена в подчинение отделения физико-математических наук Академии наук СССР. Председателем комиссии был назначен С. И. Вавилов, заместителем председателя — В. Л. Левшин. В комиссию вошли крупные ученые, работающие в области люминесценции, а также представители промышленности. Вавилов возглавлял комиссию до последних дней своей жизни. После его кончины во главе комиссии встал В. Л. Левшин, который руководил ее деятельностью восемнадцать лет. В 1957 году комиссия была преобразована в научный совет по проблеме «Люминесценция и развитие ее применений в народном хозяйстве». После смерти В. Л. Левшина в 1969 году совет возглавил ученик С. И. Вавилова член-корреспондент Академии наук СССР М. Д. Галанин.

Через пять недель со дня окончания Великой Отечественной войны советский народ торжественно отметил двухсотдвадцатилетие со дня основания Академии наук СССР. Это обстоятельство не прошло мимо мировой общественности. Лауреат Нобелевской премии, шведский профессор физико-химик Теодор Сведберг писал: «Самым замечательным является то, что русские оказались первой нацией, организовавшей международный конгресс ученых после войны».

Для организации празднования был создан юбилейный комитет во главе с президентом Академии наук СССР академиком В. Л. Комаровым. В его состав вошел и С. И. Вавилов. Президиум академии созвал юбилейную сессию, открытие которой состоялось 16 июня 1945 года в Москве в Большом театре. На сессию съехалось более тысячи двухсот человек. Помимо представителей советской науки здесь были выдающиеся ученые шестнадцати стран мира: Англии, Бельгии, Болгарии, Венгрии, Ирана, Индии, Китая, Монголии, Польши, Румынии, США, Финляндии, Франции, Чехословакии, Швеции и Югославии.

Заседания проходили сначала в Москве, где были заслушаны доклады, посвященные успехам Академии наук СССР в различных областях, затем торжества были продолжены в Ленинграде — городе, где академия была основана когда-то указом Петра I. 23 июня сессия закончила свою работу в Москве.

Физический институт имени П. Н. Лебедева можно было считать ровесником академии, так как он вел свою родословную от физического кабинета, возникшего в первые же дни после образования Петербургской академии наук.

В связи с юбилеем около полутора тысяч наиболее отличившихся сотрудников академии были отмечены правительственными наградами. С. И. Вавилов был награжден вторым орденом Ленина — «за выдающиеся заслуги в развитии науки и техники и в связи с 220-летием Академии наук СССР».

Вскоре встал вопрос об избрании нового президента академии — занимавшему эту должность академику В. Л. Комарову было семьдесят шесть лет. И. М. Франк вспоминал: «Предшественник Сергея Ивановича на посту президента АН СССР выдающийся ученый академик Владимир Леонтьевич Комаров много болел. Власть президента... начинала уходить из его рук, а обычная уверенность некоторых работников аппарата в том, что они могут по-настоящему руководить наукой, начала брать верх. В шутку поговаривали, что Академией наук правит не Комаров, а «камарилья». Естественно, что такое положение не могло долго сохраняться».

А. Н. Севченко рассказывал автору книги, что в мае 1945 года Сергей Иванович был вызван в Москву. Он думал, что речь пойдет о предполагавшейся поездке на оптические заводы Карла Цейса в город Иену. Однако ему предложили пост президента академии. Это было так неожиданно, что Сергей Иванович сначала ответил отказом, но вскоре согласился.

17 июля 1945 года на общем собрании Академии наук было оглашено письмо академика В. Л. Комарова с просьбой освободить его по состоянию здоровья от обязанностей президента. В. Л. Комаров рекомендовал избрать на этот пост академика С. И. Вавилова. Просьба В. Л. Комарова была удовлетворена, и собрание перешло к обсуждению кандидатуры нового президента. С поддержкой кандидатуры выступило тринадцать ведущих академиков разных специальностей.

Академик-секретарь Академии наук СССР Николай Григорьевич Бруевич сообщил, что положительные решения по этому вопросу поступили от всех отделений академии и многих академических институтов. Сергей Иванович девяносто двумя голосами из девяносто четырех был избран президентом академии.

Вице-президент Академии наук СССР Иван Павлович Бардин писал, что Сергей Иванович Вавилов был единственным кандидатом на этот пост, так как он был не только общепризнанным научным авторитетом с мировым именем, но и ученым с огромным опытом научно-организационной работы. Кроме того, он был ярким представителем физической науки, которая в это время выдвинулась на самые передовые рубежи. Если к этому добавить исключительную широту взглядов Сергея Ивановича, его огромную эрудицию, стремление активно способствовать подъему отечественной культуры, то нетрудно признать справедливость мнения академика И. П. Бардина.

Взволнованный доверием товарищей, С. И. Вавилов сказал: «Владимир Леонтьевич передает мне свои обязанности в момент, когда Академия наук начинает новый, очень важный период своей истории. Великая победа на полях сражения поставила на очередь необходимость новых побед на фронте культуры и техники. Этого желает наш народ, этого ждет от нас весь мир. Для выполнения этой благородной задачи нам потребуется новая большая мобилизация научных сил, собранных в академии. Нам придется создать новые благоприятные условия для использования этих сил. Нам придется очень много поработать для создания новых кадров, для распространения настоящей, большой, оригинальной культуры на многие центры нашей необъятной Родины... Принимая на себя эту чрезвычайно трудную обязанность, я заранее рассчитываю на вашу повседневную помощь. Я черпаю уверенность в сознании того, что Академия наук пользуется неизменной поддержкой нашего Советского правительства и партии».

Профессор Э. В. Шпольский рассказывал автору этих строк, что он был в гостях у Вавилова в день избрания его президентом. Сергей Иванович был в приподнятом настроении, был полон планов и желания работать. Вместе с тем, выслушивая многочисленные приветствия, он повторял: «С этим не поздравляют!» Он лучше, чем кто-либо другой, сознавал ту величайшую ответственность, которая ложилась на его плечи.

Избрание Вавилова президентом было с большим энтузиазмом встречено коллективом ФИАНа. В институте стихийно возник митинг, на котором сотрудники горячо приветствовали нового президента. На митинге выступил старый рабочий, которого в ФИАНе все называли дядей Кузей. Он пожал Вавилову руку и сказал: «Ты, Сергей Иванович, будешь настоящий, рабоче-крестьянский президент».

Вскоре стало очевидным, что выбор действительно был сделан удачно. Новый президент не только прекрасно разбирался в нуждах естественных наук, но и проявлял удивительную осведомленность в проблемах, стоящих перед гуманитарными науками. Это давало ему возможность правильно оценивать ситуацию, оказывать поддержку именно тем актуальным направлениям науки, которые особенно в ней нуждались.

С. И. Вавилов переехал из Ленинграда в Москву, передав пост научного руководителя ГОИ академику А. Н. Теренину. Однако лабораторию люминесценции в ГОИ он сохранил за собой и один или два раза в месяц приезжал в Ленинград на несколько дней для того, чтобы следить за ее работой и повидаться с сотрудниками института. П. П. Феофилов писал: «Создавалось впечатление, что возвращение в ставшую для него родной обстановку ГОИ, встречи со старыми друзьями, коллегами и учениками нужны ему и как отдых от сложной, полной ответственных обязанностей московской жизни».

Сразу после окончания войны С. И. Вавилов был назначен председателем комиссии по определению убытков, нанесенных стране гитлеровцами. Ему пришлось познакомиться со многими леденящими душу документами, заново пережить ужасы минувшей войны. Сергей Иванович очень остро реагировал на все увиденное и чрезвычайно тяжело нес бремя работы в этой комиссии.

Новые, невиданные по своему размаху проблемы вставали перед наукой. Советские ученые должны были решить важнейшую задачу — в кратчайшие сроки догнать зарубежных исследователей и превзойти их. Для ее успешного решения необходимо было объединить усилия всех ученых страны, организовать работу научных учреждений по единому, глубоко продуманному плану.

В этой огромной научно-организационной работе ведущая роль принадлежала президенту академии. Именно на него ложилась главная ответственность за правильность научной политики, учитывающей потребности страны, а также особенности и преимущества советской науки.

В 1946 году С. И. Вавилов писал: «Советская наука — не просто часть мировой науки, территориально развиваемой в СССР, а наука существенно особого строя и характера... Великая победа пролетариата в октябре 1917 года открыла путь к строительству нового, социалистического, общества на передовой научной основе. Политический руль нашего государства перешел к рабочему классу и его авангарду — Коммунистической партии. ...Наука превратилась в необходимое и важнейшее звено нового государства, прониклась большевистской партийностью».

С. И. Вавилов подчеркивал, что развитие социалистического государства происходит плановым порядком, имеющим прочную научную основу. Наука в Советском государстве призвана способствовать построению коммунистического общества, поэтому она должна учитывать прежде всего насущные потребности страны и быть плановой.

Это принципиальное положение не сразу было понято и разделено всеми нашими учеными. С. И. Вавилов писал: «Возможность планировать научные исследования сначала встречалась с недоверием. Рассуждали приблизительно так: наука по существу своему имеет задачей раскрытие неизвестного, как же можно планировать неизвестное? Не получится ли из этого задача вроде той, которая задается в народной сказке: «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что»? На самом деле такое рассуждение ошибочно, оно опровергается всем прошлым науки, и прежде всего нашим советским опытом».

Президент академии понимал, что планировать следует постановку задачи и методы ее решения, полученные же результаты могут быть и неожиданными. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать плановое проведение научных исследований по всей стране.

Занимаясь планированием развития науки, Сергей Иванович исходил из необходимости теснейшей связи между глубокими теоретическими исследованиями и практическими нуждами народного хозяйства. В единстве теории и практики он видел одно из величайших преимуществ науки социалистического общества. Он писал, что советская наука «сочетает в себе здоровый и сильный практицизм, определяемый задачами социалистического строительства, с той внутренней логикой научного мышления, которая требуется для правильной постановки и решения научных проблем». При этом он подчеркивал, что, планируя науку, необходимо вникать в сущность явления, видеть направление поиска, а не конъюнктуру. Он был убежден, что «благодаря социалистической природе нашего общества мы можем стать первой наукой в мире».

С. И. Вавилов понимал необходимость изменения самого характера современных научных исследований. Если раньше многие работы могли осуществляться учеными-одиночками, то теперь задачи настолько усложнились, что для их успешного решения чаще всего требуются усилия больших коллективов, включающих ученых различных специальностей. Сергей Иванович подчеркивал, что по своему содержанию, форме и назначению наука имеет глубоко общественный, коллективный характер. Любая наука — это всегда сумма знаний, полученных многими людьми — прошлыми поколениями и нашими современниками, это результат сложного коллективного труда.

Учитывая особенности времени, Вавилов способствовал прежде всего постановке таких комплексных научных проблем, решение которых лежало на стыке нескольких наук. Вместе с тем Сергей Иванович отмечал, что у науки специфическая логика развития, которую всегда важно учитывать: наука должна работать в запас, впрок, и только в этом случае она будет находиться в естественных для нее условиях.

Президент академии глубоко проанализировал условия успешного развития научных исследований на современном этапе. 6 марта 1946 года, выступая на собрании научных работников Ленинского района Москвы, он сказал: «Разрешите мне сначала в сжатой форме сформулировать ряд условий, совершенно необходимых для правильного и быстрого роста науки в наше время. Эти условия следующие: 1) кадры, т. е. большое число хорошо обученных людей, умеющих вести научную работу, владеющих техникой специальных областей; 2) большие удобные институты и лаборатории, иногда с весьма специализированными помещениями; 3) разнообразное научное оборудование, большой запас и ассортимент чистых химических реактивов, хорошие специальные библиотеки, в которых представлена мировая научная литература по данной области знания; 4) вспомогательные мастерские — механические, столярные, стеклодувные, радиомонтажные и прочие; 5) широкое и своевременное внедрение научных работ технического значения и возможность быстро публиковать научные результаты, не составляющие секрета; 6) правильная система научно-исследовательских учреждений; 7) бытовая обеспеченность ученого, возможность для него сосредоточить свою энергию и знания на решении научных задач».

С. И. Вавилов делал все от него зависящее, чтобы как можно быстрее и полнее воплотить эти условия в жизнь. Прежде всего он обратил внимание на необходимость резко увеличить подготовку научных кадров высшей квалификации — кандидатов и докторов наук, существенно улучшив качество этой подготовки. Огромное значение придавалось совершенствованию работы аспирантуры и докторантуры. Особое внимание уделялось подготовке кадров для союзных и автономных республик. В те годы аспирантуру Академии наук СССР проходили представители пятидесяти шести национальностей страны.

Для улучшения качества подготовки аспирантов президиум Академии наук СССР разработал целую систему мероприятий. Было пересмотрено положение о кандидатском минимуме, увеличена ответственность руководителей за качество и контроль работы аспирантов. По инициативе С. И. Вавилова была реорганизована докторантура академии. Стало широко практиковаться прикомандировывание научных сотрудников с периферии к центральным академическим научно-исследовательским институтам для выполнения докторских диссертаций. По мнению Вавилова, доктор наук это тот, кто основал новое научное направление и способен его возглавить. Если же диплом доктора наук получает человек, этого не заслуживающий, общество и государство несут ощутимый ущерб.

Хорошо понимая, что развитие сложнейших научных исследований немыслимо без солидной материальной базы, С. И. Вавилов заботился о строительстве новых институтов и лабораторий, расширении и модернизации старых учреждений, их оснащении современным оборудованием, созданием при них экспериментально-технических служб.

По инициативе Сергея Ивановича было начато строительство нового здания ФИАНа. Этому строительству он уделял очень большое внимание: в деталях знакомился с проектом, знал шаг за шагом ход его выполнения. В этом деле для него не было мелочей. Он интересовался лабораторными помещениями, комнатами для вспомогательных служб, библиотеками, мебелью. По его предложению в залах заседаний и многих других помещениях было предусмотрено люминесцентное освещение. И сожалению, самому Сергею Ивановичу не довелось работать в новом здании ФИАНа, переезд в которое осуществился в 1953 году.

Не забывал Вавилов и о Московском университете. Декан физического факультета МГУ профессор В. С. Фурсов рассказывал автору книги, что вскоре после окончания войны решено было возвести в Москве ряд монументов, увековечивающих ратный подвиг советского народа. Был также выдвинут проект постройки на Ленинских горах Дворца Советов. Однако Вавилов считал, что лучшим памятником послевоенной эпохи станет постройка в столице дворца науки — нового здания Московского университета. Идея Вавилова понравилась. В невиданно короткие сроки был спроектирован и построен грандиозный комплекс учебно-научных зданий университета на Ленинских горах. Сергей Иванович постоянно интересовался стройкой, старался оказывать конкретную помощь в решении многих проблем, возникающих при создании и оснащении нового здания университета.

Не меньшее внимание уделял Вавилов и строительству других научных учреждений. При нем строился Институт органической химии имени Н. Д. Зелинского, начались сооружение Института металлургии имени А. А. Байкова, реконструкция Радиевого института, строительство Пулковской, Алма-Атинской и других обсерваторий. Строились новые здания для институтов машиноведения, механики, автоматики и телемеханики, горного дела, химической физики, был заложен Главный ботанический сад Академии наук СССР с территорией более 500 гектаров и т. д. Всего при С. И. Вавилове было создано и запланировано триста новых крупных научных объектов.

Особое внимание С. И. Вавилов уделял вопросам приборостроения. Он считал ненормальным положение, при котором основное научное оборудование вывозится из-за границы. Он всячески способствовал развитию отечественного приборостроения, и прежде всего оптического.

Бурный рост ядерных исследований вызвал необходимость создания гигантских машин — ускорителей элементарных частиц. Строительство ускорителей было предпринято в ряде научных центров страны. В 1946 году начали сооружать синхроциклотрон в ФИАНе. Вавилов много сделал для успешного завершения этой работы.

Вместе с тем, по воспоминаниям академика Александра Львовича Минца, Сергей Иванович утверждал, что современная экспериментальная физика слишком часто идет по пути создания сложнейших установок, стоящих очень дорого, между тем талантливый физик может избрать другой путь — путь тонкого и изящного эксперимента, где творческий полет фантазии дополняется умением своими руками создавать простые приборы, что приводит к результатам фундаментального значения.

В качестве примера Сергей Иванович приводил классические работы П. Н. Лебедева, собственными руками делавшего приборы для опытов по исследованию светового давления. По словам Минца, Вавилов, конечно, признавал важность развития «индустриализации» физического эксперимента, однако, его симпатии были на стороне таких экспериментаторов-волшебников, как П. Н. Лебедев или В. Вуд.

Очень большую роль С. И. Вавилов отводил, как мы уже не раз говорили, внедрению научных достижений в жизнь. Он писал: «Говоря о неразрывном соединении теории с практикой в советской науке, мы прежде всего имеем в виду, что ученый, занимающийся проблемами, сколь угодно отвлеченными на сегодняшний день, всегда должен помнить, что цель науки — удовлетворение потребностей общества, и поэтому всеми доступными ему способами должен стремиться возможно скорее установить связь своих научных достижений с практикой».

Сам Вавилов, как мы уже знаем, выполнил ряд важнейших исследований практического плана и призывал других ученых к исследованиям такого направления. Важно отметить, что при Вавилове Академия наук впервые стала осуществлять перспективное планирование внедрения в производство законченных исследовательских разработок, имеющих большое практическое значение.

Сергей Иванович поднял вопрос о необходимости материального поощрения творческой инициативы ученых и активной защиты государственного и авторского приоритета в области открытий. По его инициативе впервые в мире в Советском Союзе была введена система государственной регистрации научных открытий и охрана прав их авторов, был организован Комитет по изобретениям и открытиям при Совете Министров СССР, который сыграл исключительно важную роль в деле охраны государственных интересов в области открытий и изобретений, принадлежащих нашей стране.

Велика была роль С. И. Вавилова в стимулировании наиболее перспективных направлений науки. Мы уже отмечали, какое большое влияние он оказал на развитие работ в области ядерной физики. В самый разгар войны, в 1942 году, Сергей Иванович поставил перед президиумом Академии наук СССР вопрос о необходимости срочного строительства двух атомных реакторов и ускорителя заряженных частиц. Он счел целесообразным возбудить ходатайство о выделении для этого необходимых средств. С. И. Вавилова поддержали лишь академики О. Ю. Шмидт и А. Ф. Иоффе, все остальные члены президиума тогда не верили в перспективность этих работ. Однако Сергей Иванович был глубоко убежден в своей правоте.

А. Н. Севченко рассказывал автору, что после отрицательного решения президиума, уже будучи уполномоченным Государственного Комитета Обороны, С. И. Вавилов обратился непосредственно к И. В. Сталину с вопросом о необходимости создания ускорителя. В 1943 году деньги на это были выделены. Работы в области ядерной физики начали бурно развиваться. Их возглавил выдающийся советский физик И. В. Курчатов. Усилия огромного коллектива ученых увенчались успехом. Они привели к созданию отечественной атомной энергетики.

Став президентом академии, С. И. Вавилов продолжал интересоваться работами по ядерной физике и всячески им способствовал. В кабинете президента регулярно проводились семинары для узкого круга лиц по проблемам ядерной физики. На них часто бывал И. В. Курчатов. Один из его ближайших сотрудников профессор В. С. Фурсов рассказывал автору этих строк об одном таком семинаре, где во всех деталях обсуждались проблемы постройки уран-графитового реактора и возможности создания в нем цепной реакции.

В 1949 году при президиуме академии был создан специальный ученый совет, задачей которого было распространение методов ядерной физики в различных областях науки и техники. Совет возглавил С. И. Вавилов, академики Д. В. Скобельцын и Н. Н. Семенов стали его заместителями.

По предложению самого Сергея Ивановича ряд экспериментов был поставлен в ФИАНе под руководством И. М. Франка. По инициативе С. И. Вавилова были также осуществлены работы по созданию толстослойных фотографических пластинок, необходимых для исследования ядерных процессов. Большую помощь в подготовке научных кадров и определении научной тематики оказал С. И. Вавилов Институту физики Академии наук Латвийской ССР, где был запущен исследовательский ядерный реактор и широко развернуты исследования в области ядерной физики.

Особый интерес вызывали у Сергея Ивановича космические исследования. Этот интерес возник у него в результате работы в Комиссии по изучению стратосферы, которую он возглавил с 1933 года. После войны в стране были поставлены работы по исследованию сначала верхних слоев атмосферы, а затем и космического пространства с помощью ракет, поднимавшихся на высоту до 100 километров. При президиуме академии была организована специальная комиссия по космосу, в которую входили академики Анатолий Аркадьевич Благонравов, Мстислав Всеволодович Келдыш, Сергей Павлович Королев и другие. В кабинете Сергея Ивановича под его председательством регулярно проходили соответствующие совещания с обязательным присутствием С. П. Королева и его ближайших помощников.

Профессор Владимир Константинович Прокофьев рассказывал автору книги, что в те годы он занимался разработкой новых оптических приборов, устанавливаемых на ракетах и предназначенных для изучения спектра Солнца во внеатмосферной области. В конце 1949 года В. К. Прокофьев был приглашен на совещание по этим вопросам в президентский кабинет С. И. Вавилова, где присутствовали С. П. Королев, М. В. Келдыш, С. Н. Вернов, А. А. Благонравов и другие лица. В ходе обсуждения Сергей Иванович указал на огромную значимость исследований солнечного спектра во внеатмосферной области.

Возник вопрос: кто-либо из присутствующих должен взять на себя обязанность курировать эту проблему. Вавилов заявил, что наиболее подходящей для этого он считает кандидатуру М. В. Келдыша. Мстиславу Всеволодовичу не хотелось браться за эту работу. Тогда Сергей Иванович, используя власть президента, вежливо, но очень твердо сказал: «И все же я очень прошу вас взять все вопросы, касающиеся внеатмосферных исследований, под свое непосредственное руководство...» Сейчас мы можем оценить, насколько правильным и дальновидным было такое решение.

Академик С. Н. Вернов рассказывал автору, что С. И. Вавилов очень ценил С. П. Королева и всегда поддерживал его начинания. Он познакомился с Сергеем Павловичем еще в 1934 году, когда был председателем Комиссии по изучению стратосферы и проводил первую конференцию по этому вопросу. Он неоднократно помогал Королеву, когда у того бывали не только победы, но и неудачи. Королев с глубоким уважением относился к Вавилову, тяжело переживал его кончину и всегда тепло вспоминал его. В своем кабинете на космодроме Сергей Павлович поместил портреты наиболее чтимых им ученых — К. Э. Циолковского, И. В. Курчатова и С. И. Вавилова.

Многие работы по исследованию верхних слоев атмосферы и космического пространства получили поддержку президента Академии наук Вавилова. Мы стали свидетелями бурного освоения человеком космического пространства и никогда не забудем имен тех, кто стоял у истоков этого великого дела.

С. И. Вавилов способствовал развитию и многих других перспективных направлений науки. Так, по его инициативе были развернуты работы по изысканию путей использования радиоактивных стабильных изотопов в народном хозяйстве, были начаты крупные работы по физике и химии полимеров, для чего в 1947 году в Ленинграде был создан Институт высокомолекулярных соединений, в науку и технику начали широко внедряться математические методы, были осуществлены многие другие важные начинания, заложившие прочный фундамент сегодняшних достижений советской науки.

Президент академии направлял усилия советских ученых на решение практических задач, стоящих перед народным хозяйством. Так, в 1950 году по его инициативе при президиуме Академии наук СССР был создан Комитет содействия строительству крупнейших послевоенных строек — Куйбышевской и Сталинградской гидроэлектростанций и Каракумского канала имени В. И. Ленина. Сергей Иванович возглавил работу комитета, добивался непосредственного участия ученых в создании этих уникальных сооружений.

Большое значение придавал С. И. Вавилов и работам в области генетики. Академик Николай Петрович Дубинин вспоминал, что ему многократно приходилось встречаться с Сергеем Ивановичем по проблемам генетики, и всегда он получал полную поддержку президента. С. И. Вавилов многое сделал для организации Института генетики Академии наук СССР. Он поставил вопрос о создании журнала «Генетика». Н. П. Дубинин писал, что еще в 1946 году С. И. Вавилов послал ему письмо, в котором предложил написать книгу «Генетика и эволюция популяций». К сожалению, всем этим планам не суждено было осуществиться при жизни Сергея Ивановича.

С. И. Вавилов всегда выступал против тенденции делить науку на «большую» и «малую». Еще во время войны в газете ГОИ он критиковал высказывания академика П. Л. Капицы, поддерживающего такое деление, и считавшего, что «большой» наукой должны заниматься лишь академические институты: «Прежде всего можно делить науку на «большую» и «малую» только post factum, а не ante factum. Скромная и специальная по плану научная работа иной раз post factum оказывается производящей переворот в науке, случается, однако, и обратное, то есть работа, предпринятая с грандиозными намерениями, не дает ничего. ...Заранее требовать от одних учреждений «большой» науки, а от других «малой» — это значит сделать глубокую теоретическую ошибку и вместе с тем ошибку по существу. Оптический институт никогда не делил свою науку на большую и малую и с этой точки зрения является очевидным экспериментальным опровержением классификации П. Л. Капицы. Один и тот же институт занимался строением атомов и разработкой полировальных паст, не предрешая заранее, что отсюда войдет в «большую» науку: post factum мы знаем, что в нее вошло и то, и другое».

Медленно залечивались раны, нанесенные войной. Люди жили очень трудно. С. И. Вавилов понимал, что в это нелегкое время важно помочь ученым, от которых, в свою очередь, ждет помощи весь наш народ. Он предложил проект улучшения их быта. В 1946 году было решено улучшить материально-бытовое положение деятелей науки. Возросла заработная плата научных работников и преподавателей высшей школы, улучшилось снабжение их продовольственными и промышленными товарами. В Подмосковье для ученых был построен большой дачный поселок. Ученые ответили на заботу о них самоотверженным трудом.

С. И. Вавилов считал, что научные исследования нужно вести широким фронтом, с активным участием ученых не только центра, но и союзных республик. Академик Александр Васильевич Винтер отмечал, что при непосредственном участии Сергея Ивановича Вавилова была организована сеть филиалов Академии наук СССР на территории РСФСР и других союзных республик, в том числе Уральский филиал в Свердловске, Восточно-Сибирский в Иркутске, Карело-Финский в Петрозаводске, Красноярский и другие. В годы пребывания Вавилова на посту президента Академии наук СССР в Азербайджанской, Казахской, Латвийской и Эстонской ССР были созданы академии наук, а в Таджикской и Туркменской ССР проведена подготовительная работа к их созданию.

Вавилов придавал огромное значение координации научных исследований в стране. По его инициативе в 1945 году при Академии наук СССР был создан совет по координации научной деятельности академий наук союзных республик. Сергей Иванович был назначен председателем этого совета. Несмотря на огромные трудности, возникающие при планировании научных работ в таком гигантском масштабе, совет оказал очень большое влияние на развитие научных исследований в союзных республиках.

Выступая на одной из сессий совета, С. И. Вавилов сказал: «Наши ученые могут быть так организованны, работать так дружно и совместно, что именно благодаря социалистической природе нашего общества мы можем стать первой наукой в мире, и вот, мне кажется, что координационное объединение наших усилий — это как раз и есть источник громадных сил; их в капиталистическом обществе не имеется».

Свой долг руководителя Академии наук СССР С. И. Вавилов видел в том, чтобы поставить главные задачи перед академиями союзных республик, мобилизовать их коллективы на решение этих задач. Он считал, что усилия ученых как Академии наук СССР, так и республиканских академий должны быть подчинены единому плану, общим проблемам, решение которых будет способствовать подъему народного хозяйства, науки и культуры во всей стране.

Он говорил: «Академии наук союзных республик в своей работе должны сочетать три элемента. С одной стороны, необходимо, чтобы в академиях наук развивалась разработка больших проблем науки, широко ставились вопросы естествознания, философии и техники, которые невозможно решать в отраслевых институтах и высших школах. Для этого, собственно, и созданы академии наук. Вторая задача академий — концентрация лучших научных сил. В уставе Академии наук СССР, да и всех академий наук союзных республик указано, что в академиях наук должны работать лучшие специалисты. Третья задача союзных академий наук — это их теснейшая связь с запросами государства, промышленности и сельского хозяйства, с одной стороны, и запросами культуры — с другой. Академии наук должны правильно, гармонично сочетать все эти три элемента, что является залогом высокого качества их научной деятельности».

С. И. Вавилов живо интересовался жизнью союзных академий, знал их нужды, оказывал им всестороннюю помощь. По его мнению, работа этих академий должна была направляться прежде всего на изучение местных природных богатств республик и на развитие национальной культуры. Он организовал рецензирование планов научно-исследовательских работ союзных академий учеными Академии наук СССР. По его инициативе совет по координации научной деятельности Академии наук союзных республик посылал бригады ведущих ученых в эти академии для ознакомления с их деятельностью и оказания им практической помощи.

С большим вниманием относился Сергей Иванович к работам периферийных вузов и научно-исследовательских институтов. Так, он поддержал интересные работы старейшего профессора Одесского университета Елпидифора Анемподистовича Кириллова по изучению фотоэлектрических эффектов в галогенидах серебра и выяснению механизма образования скрытого фотографического изображения. По представлению С. И. Вавилова, А. Ф. Иоффе и Я. И. Френкеля Е. А. Кириллову была присуждена ученая степень доктора наук. В 1951 году исследования Кириллова были отмечены Государственной премией СССР.

За неподдельный интерес к их проблемам и нуждам, постоянную помощь ученые союзных республик глубоко уважали С. И. Вавилова. Он был избран почетным членом Армянской, Казахской, Узбекской академий. Кроме того, он стал членом Московского общества испытателей природы.

С 1945 года С. И. Вавилов занимал должность заместителя председателя секции физики, математики и астрономии Комитета по Государственным премиям СССР (председателем секции был академик А. Ф. Иоффе), с 1947 года он одновременно стал членом Комитета по Государственным премиям СССР в области науки и техники.

В 1946 году С. И. Вавилов выступил с инициативой создания Добровольного научно-технического общества приборостроительной промышленности, которое должно было объединить широкие круги инженеров и научных работников и направить их усилия на развитие советского приборостроения. Такое общество было создано. Первым его председателем сделался С. И. Вавилов. Он возглавлял работу общества до последних дней своей жизни.

Общество стало массовой организацией. Оно принесло огромную пользу стране. В 1973 году на 6-м Всесоюзном съезде общества, по предложению его нового председателя профессора П. К. Ощепкова, ему было присвоено имя академика С. И. Вавилова. Центральное правление общества учредило ежегодный конкурс на лучшие работы в области приборостроения. Каждый год 24 марта, в день рождения Сергея Ивановича, жюри подводит итоги конкурса и присуждает три премии С. И. Вавилова лучшим работам года.

Сергей Иванович Вавилов блестяще справился с исключительно трудной и ответственной задачей управления наукой такой огромной страны, как наша. Еще никому из его предшественников на посту президента не удавалось столь полно овладеть делом руководства академией. Ни одно новое научное начинание или даже мероприятие чисто хозяйственного плана не проходило мимо него.

Просматривая «Вестник Академии наук СССР» за эти годы, удивляешься разнообразию вопросов, которыми занимался С. И. Вавилов. Здесь и планирование советской науки, и проблемы подготовки кадров, и штатно-бюджетные вопросы, и история науки, и ее методология, и издательская деятельность, и постройка памятников, и организация юбилеев советских и зарубежных ученых, и хлопоты, связанные с возвращением из Швейцарии рукописей Леонарда Эйлера, и тысячи других больших и малых дел.

О том, как Сергей Иванович работал в президиуме Академии наук СССР, его референт Наталия Алексеевна Смирнова писала: «Вспоминаю, что буквально через несколько дней после своего избрания Сергей Иванович собрал в конференц-зале в Нескучном всех работников аппарата и в краткой, но очень выразительной речи сказал о задачах президиума, о том, какие требования он, как президент, будет предъявлять, а именно: не пытаться подменять руководство президиума, а лишь помогать руководству в меру своих сил и способностей. И очень скоро все работники президиума убедились в том, что Сергей Иванович обладает способностью руководить и отдельными людьми, и большими и малыми учреждениями, и академией в целом. Мне в первой же беседе о моей работе Сергей Иванович сказал: «Не думайте, что вам удастся писать за меня статьи. Вы должны будете только подбирать нужный мне материал, справки, и это все, а уж писать я буду сам».

Главный ученый секретарь Академии наук СССР академик А. В. Топчиев писал, что за годы руководства Вавиловым Академией наук не было ни одного более или менее важного начинания, душой которого бы не был Сергей Иванович. Порой невозможно было понять, как с таким колоссальным объемом работы может справляться один человек. Конечно, этим он обязан своему блестящему таланту не только ученого-исследователя, но и ученого-организатора, своей исключительной трудоспособности.

Сергей Иванович чрезвычайно ценил свое и чужое время. С годами у него выработался свой, особый, как говорили, вавиловский стиль работы. Несмотря на фантастическую занятость, он никогда не спешил, не суетился, не бросался от одного дела к другому, не прекращал беседы, не завершив ее. При этом он не терпел пустых, ненужных разговоров. Он был предельно точен, никогда никуда не опаздывал и строго требовал пунктуальности от других.

Академик А. Л. Минц рассказывал, что один из академиков регулярно опаздывал на совещания. Однажды Сергей Иванович вызвал своего референта Анну Илларионовну Строганову и при всех громко попросил ее: «Анна Илларионовна, позвоните и спросите, изволили ли они уже встать. Скажите, что все давно уже собрались и ждут их». Этот эпизод был доведен до сведения опаздывающего академика. Опозданий больше не было.

С. И. Вавилов приучал своих сотрудников принимать четкие решения. Профессор Николай Николаевич Соболев, работавший с 1941 по 1943 год заместителем директора ФИАНАа, рассказывал автору книги, что Сергей Иванович укорял его за то, что он за все берется сам, объясняя, что все дела самому сделать невозможно. Главная задача руководителя — дать четкие задания подчиненным и своевременно проверить сроки и качество их выполнения.

Академик С. Н. Вернов, в свою очередь, рассказывал, что Сергей Иванович был жестким администратором. Он не терпел случаев многократного рассмотрения одних и тех же вопросов. Приходящий к нему должен был иметь с собой проект решения вопроса для подписи. Если этого не было, Вавилов считал вопрос неподготовленным и немедленно прекращал разговор.

Сергей Иванович завел толстую тетрадь-алфавит. В нее он во время разговора вносил фамилию посетителя и записывал краткое содержание его просьбы. При повторном визите он сопоставлял просьбы, часто укорял людей в непоследовательности, в неделовом подходе к проблеме. Он старался сам не писать бумаг, а вызывал референта или машинистку и диктовал им содержание, объясняя, что это помогает ему сосредоточиться и четко выразить свои мысли.

Приходившие к Вавилову часто заставали его за столом, заваленным грудой научных журналов, которые он просматривал, делая на полях пометки. Излагая дело, посетитель обычно смущался тем, что Сергей Иванович продолжает заниматься прежним делом. Однако Вавилов успокаивал его, говоря, что внимательно слушает. И действительно, по его вопросам и решениям было видно, что он хорошо улавливает существо дела.

Г. П. Фаерман вспоминал: «Бывало, придешь к нему по какому-нибудь делу. Он внимательно слушает, спокойно, не проявляя никаких признаков нетерпения, ничем не обнаруживая желания прекратить разговор или ускорить его окончание, поддерживает беседу, пристально вникает в суть вашего дела, проявляя явный к нему интерес. Но если, уходя из его кабинета, взявшись за ручку двери, вы оглянетесь, вы увидите, что Сергей Иванович уже что-то пишет». Его умение переключаться с одного дела на другое было удивительным. При этом казалось, что то дело, которым он занимался в данный момент, было для него главным.

С. И. Вавилов никогда не боялся брать на себя ответственность. С. Н. Вернов вспоминал, как после войны была организована экспедиция по исследованию космических лучей на разных широтах. К ней долго готовились. На ее проведение потребовались крупные средства, но расходы не были вовремя запланированы. Вернов пошел к Вавилову с проектом решения о выделении необходимых средств. Сергей Иванович вызвал заведующего планово-экономическим отделом. Тот сказал, что, с формальной точки зрения, бумагу подписывать нельзя. Вавилов бумагу подписал и сказал заведующему отделом: «А вас я очень попрошу как следует подумать над тем, почему я все сделал правильно». Он был врагом формализма, особенно, когда нужно было отстаивать интересы науки.

Все знавшие Вавилова единодушно подчеркивали его большой интерес к работам сотрудников, тематика которых бывала очень далека от его собственных исследований. Г. П. Фаерман вспоминал, с какой горечью однажды Сергей Иванович сказал ему: «Вы знаете, ко мне как к президенту академии приходит много народу, и мне часто приходится слышать от посетителей дурные отзывы о чужих работах и об их авторах. Но никто не пришел ко мне, чтобы похвалить работу другого или обратить на нее мое внимание».

Несмотря на высокий пост, на очень большую власть, Сергей Иванович никогда не брал командирского тона, не повышал голоса. Свои распоряжения, как уже говорилось, он облекал в форму совета и, несмотря на это, все они незамедлительно выполнялись. Все знавшие его удивлялись, как он умел сочетать мягкость истинного интеллитента с твердостью и непреклонностью при проведении в жизнь важных решений.

Академик А. И. Векслер писал, что впечатление удивительной простоты Сергея Ивановича осталось у него на всю жизнь. Простота в общении со всеми, независимо от рангов, ученых званий и возраста, постоянная доброжелательность к людям были наиболее привлекательными чертами Сергея Ивановича. При гигантском размахе работы он оставался всегда неизменно спокойным, приветливым, ровным в общении, даже когда был очень загружен.

За время, которое Векслер знал Вавилова, он только один раз видел, как тот не смог сдержать гнева. Дело было так. Векслер рассказывал президенту о плане постройки научного объекта, за который отвечал. Проект старались сделать как можно более экономным, предвидя возможные осложнения при обсуждении в комиссии, которая должна была его утверждать, поэтому из проекта было исключено зеленое ограждение объекта. Сергей Иванович настоял на том, чтобы внести его в проект, что, действительно, было целесообразно.

Как и ожидалось, во время заседания комиссии один из ее членов в насмешливом тоне начал критиковать именно этот пункт проекта. Вот тут-то впервые Векслер и увидел Сергея Ивановича в гневе. Тот побледнел, вскочил, ударил кулаком по столу и закричал: «Это я, черт возьми, потребовал осуществления этой части проекта!» Поведение Вавилова было настолько необычным, что насмешник, заикаясь, начал лепетать бессвязные извинения, а остальные бросились успокаивать Сергея Ивановича.

Вавилов подходил к решению всех вопросов по-государственому: он не терпел крохоборства и копеечной экономии, когда речь шла о серьезных проблемах. Богатейший опыт подсказывал ему, что деньги, затраченные на действительно нужные дела, с лихвой окупятся, и что неразумно за счет качества экономить на спичках.

О стиле общения С. И. Вавилова с подчиненными писал академик Б. А. Введенский: «Юмор не оставлял Сергея Ивановича и при замечаниях и выговорах подчиненным. Надо сказать, что я не помню случая, когда бы Сергей Иванович вышел из себя: даже просто резкий тон в его замечаниях был редкостью. Обычно он умел мягкой с виду формой замечания заставить себя слушаться и, хотя не отвергал возражений, все же обычно приводил собеседника (по сути дела, «распекаемого») к сознанию его, собеседника, неправоты. Но делал это Сергей Иванович все же в большинстве случаев нерезко и необидно: если собеседник и уходил раздосадованным, то только на самого себя. Среди самых сильных его выражений были: «нехорошо» (или даже «не совсем хорошо») и его знаменитое — «стыдобушка». Последнее выражение граничило уже с пределом строгости, и этой его оценки боялись, как огня».

Академик И. М. Франк отмечал: «Свои просьбы он часто начинал так: «Я знаю, вы очень заняты, но...», и т. д. Это не было формой вежливости, просто у него, видимо, были две мерки: одна, снисходительная, — для других и беспощадная — для себя».

Беспощадное отношение Вавилова к себе, к собственному здоровью отмечали многие. Он отдавал себя науке целиком, не замечая, что работает на износ. Г. Н. Фаерман вспоминал: «Мне не раз приходилось слышать от Сергея Ивановича отзывы о научных книгах и статьях, прочитанных им ночью в вагоне поезда во время его поездок из Ленинграда в Москву и обратно. Эта самоотверженная деятельность, личный пример действовали на окружающих куда более сильно, чем начальственный окрик или строгий приказ. Наблюдая за тем, как работает Вавилов, невозможно было и самому формально, без души относиться к делу».

Академик А. А. Лебедев писал: «К Сергею Ивановичу вполне приложимы слова, которые он сам как-то сказал по другому поводу: «На таких людях держится земля».

Несмотря на огромную занятость, С. И. Вавилов никогда не забывал и о своих депутатских обязанностях. В 1935 году, как уже упоминалось, он был избран членом Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся. А в 1938 году на улицах Ленинграда можно было видеть плакат с таким текстом: «Трудящиеся Васильеостровского избирательного округа! Голосуйте за славного деятеля советской науки, непартийного большевика академика Сергея Ивановича Вавилова!» Вавилов выдвигался в Верховный Совет РСФСР районом города, где были сосредоточены многие высшие учебные заведения и научно-исследовательские институты. В 1946 году Сергей Иванович был избран депутатом Верховного Совета СССР от Ленинского района Москвы, где тоже расположено много академических институтов, а в 1947 году он стал депутатом Московского городского Совета депутатов трудящихся.

С гордостью носил С. И. Вавилов депутатский значок, с чувством глубочайшей ответственности относился к депутатским обязанностям, которые понимал очень широко. Выступая перед избирателями в 1946 году, он говорил: «Депутат-ученый, как и прочие депутаты, обязан быть слугой народа во всех его нуждах, начиная от житейских бытовых трудностей отдельного человека до больших государственных дел. Но вместе с тем депутату-ученому особо надлежит заботиться о развитии родной науки и техники, о подготовке новых молодых ученых, о распространении общедоступных знаний посредством школ, книг, журналов, лекций, радио. Он должен принимать меры к строительству новых научных учреждений, институтов, лабораторий, к повышению их качества и внедрению в жизнь научных результатов. Его дело — заботиться о людях науки, поддерживать их в научных начинаниях и новаторстве, помогать им в быту. Наконец, он обязан никогда не забывать о советском научном авторитете и о том, что советская наука и техника должны непрерывно двигаться вперед и идти в первых рядах мировой науки и техники. ...Я думаю, что если наш депутат-ученый непрестанно будет помнить прежде всего о службе науки государству, будет хорошим ученым, хорошим учителем и хорошим организатором науки, то он окажется и неплохим депутатом».

Сам Вавилов был именно таким депутатом. И в мирные, и в военные годы он всегда был в первых рядах тех, кто горячо отстаивал интересы науки, государства, народа.

Сергей Иванович очень внимательно относился к нуждам и запросам избирателей. Тысячи людей обращались к нему по самым разным вопросам и всегда получали помощь. Находясь на депутатском посту в течение пятнадцати лет, Сергей Иванович вел себя как истинный слуга народа. Его референт Н. А. Смирнова писала, что выполнение депутатских обязанностей для Сергея Ивановича никогда не было формальным.

Регулярно, два раза в месяц, он вел прием избирателей. На приеме присутствовал представитель райисполкома. Выслушивая посетителя, Вавилов записывал суть его просьбы, а затем внимательно следил за прохождением дела. Иногда Сергей Иванович шутливо говорил Смирновой: «Опять написали жалостливое письмо, думаете, поможет?» Подписывал — и часто помогало даже в получении жилья. А время было трудное, страна только приступила к восстановлению разрушенного хозяйства, и жилищная проблема была очень острой.

С. И. Вавилов живо откликался на все важнейшие события современности. Он был неутомимым борцом за мир и сотрудничество между народами. «Наука — обоюдоострое всемогущее оружие, которое, в зависимости от того, в чьих руках оно находится, может послужить либо счастью и благу людей, либо их гибели», — писал он.

У него можно найти и такие слова: «Долг совести и чести ученых и интеллигенции вообще — всеми доступными нами мерами воспрепятствовать капиталистическому подчинению науки целям подготовки войны против свободных демократических стран. Объединение ученых в благородных и великих целях — положить конец использованию науки для подготовки новых войн — одно из важных средств политики мира».

В 1950 году Вавилов был избран членом президиума Советского комитета защиты мира. Его голос звучал на Московском конгрессе сторонников мира, где он гневно обличал поджигателей войны. По инициативе Сергея Ивановича группа ведущих советских ученых направила обращение в Совет Безопасности Организации Объединенных Наций с протестом против американской агрессии в Корее. Советские ученые во главе с С. И. Вавиловым выступили с резким осуждением травли выдающегося французского физика Фредерика Жолио-Кюри, который подвергся гонениям за свою деятельность в защиту мира, в частности за выступление на XII съезде Французской коммунистической партии, где он заявил: «Если завтра от нас потребуют работать на войну, делать атомные бомбы, мы ответим: нет!»

На протяжении всей своей деятельности на посту президента Академии наук СССР С. И. Вавилов стремился к развитию деловых и дружеских связей с зарубежными учеными. Его имя широко известно за пределами нашей Родины. Он поддерживал контакты со многими зарубежными научными учреждениями.

Научные заслуги С. И. Вавилова получили признание во многих странах мира. Он был избран почетным членом Болгарской Академии наук (1947), Комитета наук Монгольской Народной Республики (1947), Польской Академии наук (1950), членом-корреспондентом Индийской академии наук (1949), Германской Академии наук в Берлине (1950), Словенской Академии наук и искусств в Югославии (1947), а также почетным доктором Пражского университета (1948).