Светлейший князь 2

Глава 4

Машенька в этот момент проснулась и сразу поняла в чем дело.

— Гришенька, давай ты побудешь пациентом?

Я молча протянул ей термометр и шпатель. Пока еще раз измерял температуру, жена меня осмотрела, во время осмотра она несколько раз заглядывала в свою методичку, та была немного более подробной. Машенька после занятия целый вечер мучила меня своими вопросами и в свой экземпляр внесла много дополнений. Закончив осмотр, она еще раз посмотрела на термометр и прочитала записи, сделанные в процессе осмотра.

— Я закончила, — сказала жена, отложив методичку.

— Ну что же, доктор — ваш вердикт, — я себе диагноз уже поставил, как с этим справится жена.

— Ты, Гришенька, болен, у тебя корь, — Машенька ответила без тени сомнений.

— Обоснуй свой диагноз, пожалуйста.

— Осмотр длился семь минут. У тебя температура, почти тридцать восемь и пять, это раз. Все признаки острого начала кори, но стертые: у тебя редкий, сухой кашель, за время осмотра ты кашлянул три раза, еще вчера ты вообще не кашлял; гиперемия слизистых …, — Машенька прилежно, как студент-отличник, разложила всё по полочкам. Замешкалась она дважды, подбирая название пятнам на слизистой и пытаясь предположить источник моего заражения.

— Это пропускаем, пока. Потом обсудим. Ваш вердикт, доктор, — помог я жене.

— У тебя корь, мой дорогой, но атипичная, клиника стертая, хотя у взрослых она протекает тяжелее.

Я молча кивнул. Подойдя к прикроватной тумбочке достал флакон с антигриппином и накапал на чайную ложечку восемь капель. Несколько минут мы сидели молча, капли надо не глотать, а просто держать во рту.

— Давай эти пятна будем называть коревыми язвами слизистой рта. Если они есть, то это однозначно корь и человек заразен для окружающих, — сказал я.

— Значит ты опасен для окружающих? — уточнила жена.

— Да и буду источником кори дней десять. А к нам корь пришла скорее всего от урянхайцев, — один из людей Мергена показался мне странным, но я почему-то это проигнорировал. — Завтра надо будет расспросить Михайлову и сейчас же составь дополнительный запрос в Железногорск, пусть Прохор отнесет его Степану. Завтра гонец должен отвезти на Севера и приказ, и запрос.

Пока жена составляла запрос я достал из дистиллятора два копья-скарификатора и лабораторную чашку, её тоже надо будет как-то назвать, не Петри же в самом деле. Нужно было проверить совместимость групп крови моей и жены.

Через несколько минут я прочитал составленный Машенькой запрос доктору в Железногорске и позвал Прохора:

— Прохор отнеси эту бумагу Степану и скажи ему, что её надо отправить вместе с приказом.

Смешав в чашке несколько капель моей крови и жены, я стал ждать результат. Реакции агглютинации эритроцитов не произошло и я сделал вывод о совместимости наших групп крови.

— Вот смотри, Машенька, реакции агглютинации нет. Это значит, что моя и твоя кровь совместимы, проще говоря, их можно смешивать. И так, Машенька, объясняю для какой цели мы это делали. Если моё состояние резко ухудшится, и я не буду контролировать ситуацию, а сыворотки еще не будет, то ты введешь мне подкожно пятнадцать миллилитров своей крови. Вот здесь, — я показал место введения, внутренняя поверхность левого предплечья. Глаза жены были расширены и в них стоял ужас. — Машенька, ты не должна так реагировать на мои слова. Я тебе сейчас объясняя твои действия при самой тяжелой ситуации. Это не означает, что так будет. Если ситуация будет не тяжелая и мы будем успевать получать сыворотку, то мы будем её вводить пять миллилитров детям до пяти лет именно в это место, и десять тем, кто старше и взрослым.

Машенька успокоилась, я попросил её повторить мною сказанное, а потом она записала это в свою методичку. Приняв на ночь еще раз антигриппин, я заснул.

Ночью я спал очень беспокойно, снились какие-то кошмары, я весь горел и очень хотелось пить. В течении ночи супруга мне еще трижды давала лекарство, поила меня отваром коры ивы и ставила холодные примочки на лоб и запястья. Под утро температура поднялась почти до сорока одного градуса и я потерял сознание….

Второй раз мое состояние как при попадании. Неужели я опять куда-то попал? Нет, нет, не хочу, меня устраивает мое нынешнее время, я не хочу больше никуда переноситься! Ощущение попадания исчезло. Появилась темнота и какой-то далекий голос. Так голос мне знакомый. Темнота начинает рассеиваться, появились какие-то очертания.

Очертания начинают становиться человеком, это женщина и она обращается ко мне:

— Гришенька, ты слышишь меня?

Гришенька это я. Женщина, она молодая и наверное красивая. Это…, это…, это моя жена Машенька!

— Да, милая, слышу, — говорить очень тяжело, нечем дышать. — Что случилось?

— У нас началась корь. Ты заболел одним из первых и тяжелее всех. Почти четверо суток ты был без сознания. Я делала всё, как ты написал. Сегодня у тебя начала спадать температура и ты наконец-то очнулся.

Пока Машенька говорила в голове моей наступило просветление и стало легче дышать.

— Какой сегодня день? — спросил я.

— Воскресение, восемнадцатое число.

— Очень хочется пить. Только я попробую сам.

Машенька подала мне кружку с каким-то зелено-желтым очень приятным на вкус напитком. Я сделал два глотка и в буквальном смысле почувствовал прилив сил.

— Что это такое, эликсир прямо какой-то, быстро рассказывай, чем это ты мужа опаиваешь? — я попытался пошутить.

— Тебе и правда становиться лучше, — машенька улыбнулась. — Это Евдокия приготовила отвар из каких-то трав. Она полдня ходила их собирала. Это какой-то рецепт её бабушки. Она ей говорила, что он чуть-ли не мертвого поднимет.

Не знаю, как насчет подъёма мертвых, но мое состояние от пяти глотков этого напитка значительно улучшилось. А самое главное, я почувствовал в себе силы, способность и желание работать.

— Про эликсир мы, Мария Леонтьевна, попозже поговорим, — самое главное узнать как унас дела. — А сейчас доложите-ка мне эпидобстановку. Пора мне в строй.

Мне показалось, что вокруг даже светлее стало, супруга от моих слов в буквальном смысле засияла.

— Когда ты потерял сознание, все, даже Петр Сергеевич и капитан Пантелеев, решили, что только я знаю, как нам надо бороться с эпидемией. И мне пришлось руководить всеми, — Машенька сделала паузу и начала докладывать эпидобстановку. — На полдень сегодняшнего дня заболели все в возрасте до двенадцати лет. С двенадцати до шестнадцати семьдесят восемь процентов. Старше шестнадцати лет сорок восемь процентов. Всего больных четыреста семьдесят девять. Ретроспективно оценивая неболевших, думаю большинство переболели раньше. Ты самый тяжелый. Все получали антигриппин, отвар коры ивы. Новых случаев с полудня сегодняшнего дня нет. Последний осмотр закончили час назад. Причем везде. Информация с Железногорска, правого берега и завода получена с помощью светового телеграфа.

Я даже присвистнул от такой новости.

— Да, да, Григорий Иванович, с помощью светового телеграфа. Я в самой категорической форме потребовала его организации и представь себе, Петр Сергеевич и Ерофей Кузьмич за два дня его сделали.

— Машенька, радость ты моя. Какая же ты умница и молодец, — я хотел обнять и расцеловать супругу, но она отстранилась.

— Сначала закончу доклад, а обнимашки и поцелуи потом, иначе я что-нибудь забуду.

— Мария Леонтьевна, вы меня сразили наповал. Я весь внимание, — я был потрясен денйствиями своей супруги.

— Утром с завода приехали Яков Иванович и Илья, брат Евдокии. Они мне помогли с сывороткой. С её отсасыванием я возможно и справилась бы сама, но вот инактивацию на водяной бане в течение одного часа при 58 градусах я как ты говоришь, сто про, не сделала бы. Но они легко это сделали и в полночь мы начали вводить сыворотку. Я решила вводить её всем, и уже больным и еще здоровым. За исключением тех, кто достоверно болел корью раньше. За двое суток мы поставили прививку абсолютно всем. У больных и части здоровых на месте укола была гиперемия и у некоторых не болевших была субфебрильная температура до суток. Сейчас у всех все прошло. Всё мой дорогой, я закончила доклад.

— У меня вопрос, а с какой кровью вы работали? У вас троих я взял пол-литра, чтобы приготовить сыворотку для всех этого явно мало, — я не мог себе представить как они делали забор кровь.

— Мы опросили народ еще раз и выявили достоверно болевших. Я распорядилась взять по четыреста грамм крови у семерых физически крепких мужиков. Батюшка и Тимофей сдали еще по двести грамм.

— Кто выполнял забор крови? — я нетерпением спросил я.

— Осип, Евдокия и я.

Несколько секунд я просто не мог говорить.

— Машенька, ты гений, — теперь она не возражала против поцелуя.

— Я знаю, — кокетливо ответила мне жена. — Да, вот еще что интересно, после прививки через несколько часов останавливалось развитие сыпи, затем начиналось её обратное развитие и снижение температуры. Здесь ты опять оказался единственным, у тебя этот процесс идет медленнее всех и температура начала снижаться только сегодня, хотя сыворотку ты получил одним из первых.

— Кстати, давай-ка мы измеряем температуру.

Моя температура оказалось тридцать восемь и пять. Пока шло её измерение, я осмотрел себя в зеркало. Сыпь действительно почти прошла, на лице даже пигментации уже не было.

— Ну что же, Мария Леонтьевна. Когда мы вступим в контакт с так называемым цивилизованным человечеством, то обязательно тиснем статейку в каком-нибудь медицинском журнале Франции или Великобритании. Пусть учатся.

Ночь прошла спокойно, я спал глубоко, без каких-либо сновидений. Следующим утром я проснулся, ощущая себя абсолютно здоровым и сильным. В Машиных распоряжениях я ничего менять не стал, да собственно и менять было нечего. Ведь надо было честно признать, в лечении кори она дала мне сто очков форы. И вся «могучая кучка» моих докторов не ударила в грязь лицом.

Смело оставив все дела в Усинске на жену и тестя, я с утра помчался на завод. Видеть меня живым и здоровым все были очень рады, а Фома Васильевич даже прослезился.

— Что у вас с корью, господа? — этот вопрос меня интересовал больше всего.

— Благодаря Марии Леонтьевне просто отлично, — Петр Сергеевич, увидев меня, радостно сжал кулаки и не переставая потрясывал ими. — У нас она началась на сутки позже. Но Яков вовремя привез сыворотку и подробный приказ, что с ней делать. Так что можно сказать, что отделались лёгким испугом. У Лаврентия тоже была сыпь, но буквально один день. Он день и ночь работает над вашим заказом. Ивану приходиться чуть ли не силой укладывать его спать.

Свой обход завода я начал естественно с кельи Лаврентия. Увидев меня, он неожиданно встал со своего стула. Постояв несколько секунд, Лаврентий сделал два неуверенных, очень осторожных и коротких нет не шага, а шажка. Стоящий рядом Иван, был готов броситься на помощь брату.

— Вчера, ваша светлость, вдруг говорит мне, помоги встать. Я помог. Смотрю, а он сам стоит. А сегодня с утра шагать начал. Ваша светлость! — Иван зарыдал и рухнул мне в ноги.

Я от неожиданности растерялся и не сразу поднял Ивана.

— Полноте, Иван, полноте.

— Ваша светлость, к брату тут одна девка заводская повадилась. Настя, Турчака дочь, — Федот Турчак погиб в последнем бою с казаками, у Насти были еще младшие брат и сестра. — Как у нее свободная минута, сразу к Лаврени приходит, все норовит ему помогать. Он её гонит, а она упрямая, всё приходит и приходит.

— А зачем ты, Иван, это говоришь, не темни, — у меня сразу закрутились шарики и ролики в голове.

— Ему, ваша светлость, ведь на самом деле помощник нужен. Скажите слово, что бы не гнал девку и распорядитесь её в помощники ему определить, — попросил Иван.

— Зачем ты, Ваня, такие глупости Григорию Ивановичу говоришь, зачем она мне нужна, — Лаврентий возмущенно возразил брату, но лучше бы промолчал.

— А ведь знаешь, Иван, — я даже прищелкнул языком для эффекта, — Лаврентий прав, она ему не нужна, совсем не нужна. Поэтому я сейчас же распоряжусь, что бы ей запретили бегать к Лаврентию, — я для эффекта сделал паузу, — и перевели её на постоянную работу в его мастерскую. Не порядок же, Иван, работать надо, — я руками и голосом изобразил возмущение, — а она бегает. Согласен?

— Согласен, ваша светлость, согласен, — со смехом ответил мне Иван.

— А ты, Лаврентий, согласен, что не порядок? — строго спросил я.

— Согласен, — ответил Лаврентий, не ожидая подвоха с моей стороны.

— Вот видишь, Иван, он со мной согласен. А у тебя просто подход был не правильный, — я сделал паузу и уже серьёзно закончил. — Судьба это может твоя, Лаврентий. Твоя вторая половина.

Я повернулся к Ивану.

— Ступайте с Прохором, передай пусть Настя сюда идет. А я пока посмотрю, что тут Лаврентий понаделал.

Работа над микроскопом спорилась. После истории с корью, все заказы Лаврентия выполнялись в первую очередь и с космической скоростью, всем было известно, что делает Лаврентий.

Когда я закачивал осмотр работы Лаврентия, вернулся Иван с Настей. Угловатая, лупоглазая, из-под платка в разные стороны торчат две косички. Гадкий утенок — самая точная характеристика. Очень часто через несколько лет замужества они становятся прекрасными лебедушками.

— Сколько тебе лет? — на вид я ей дал шестнадцать.

— Месяц назад шестнадцать стукнуло.

— Ты где работала?

— У Петра Сергеевича в инструменталке.

— Я хочу тебя к Лаврентию в помощники перевести, пойдешь? — Настя молча кивнула.

— Тебя, Лаврентий, не спрашиваю, боюсь опять глупость скажешь, — я повернулся к Ивану. — Если слюбяться, пусть под венец идут.

За моей спиной раздался какой-то непонятный глухой звук. Я резко обернулся и увидел, что Настя зажимает себе рот ладонями.

— Настя, ты что-то хочешь сказать?

— Да я, ваша светлость, в любой момент готово с ним под венец. Люб он мне, — сдавленно, чуть ли не шепотом ответила девушка.

— Иван, погуляйте с Настей, я с твоим братцем хочу наедине пообщаться, — когда мы остались одни я прямо спросил Лаврентия:

— Говори честно, как на духу, почему девку гонишь, я же вижу, тебе она тоже люба.

— Ваша светлость, — голос Лаврентия задрожал, — я же урод, зачем я ей, будет всю жизнь со мной мучиться.

— А скажи-ка мне, Лаврентий, с мужским делом у тебя как, работает? — Лаврентий смутился, такого прямого вопроса он явно не ожидал. Все-таки на дворе восемнадцатый век, а не двадцать первый.

— Отвечай, Лаврентий, — пришлось даже повысил голос, — я помимо всего врач или лекарь, если тебе слово врач не понятно.

— Работает, ваша светлость, еще как работает, — молодой человек покраснел как рак.

— А какого рожна ты тогда? … — я замолчал, в глазах Лаврентия стояли слезы. — Решать конечно тебе, но я не просто так сказал про твою вторую половинку. Я не просто так тебе это говорю, я это знаю.

Петр Сергеевич против моего решения не возразил, тем более, что Лаврентию действительно был необходим помощник, получилась правда помощница, но какая.

За время моей болезни винтовки были доработаны и их можно было передавать в войска. Винтовка, предназначенная мне, выделялась какой-то аккуратностью и нарядностью. Я взял её в руки, подержал, оценивая её вес и удобство для руки, затем передал Прохору.

— Как закончим, пойдем на стрельбище испытывать. Сколько, Яков Иванович, патронов отпишешь?

— Пока два десятка, но как Лаврентий освободиться, мы с ним доделаем патронную машину и тогда они почти вольные будут, — пообещал Яков.

— А с ружьями как?

— Мы с Петром Сергеевичем решили, что сейчас главное паровая машина, за что не возьмешься, всё в нее упирается. Поэтому Петр Сергеевич всех на это дело бросил, кроме моих, стекольщиков и кирпичников. Даже лесопилку остановил. Поэтому с ружьями ни как.

— Резонно, пойдем смотреть как там дела обстоят, — решение Петра Сергеевича было абсолютно правильным, с паровой машиной надо было поспешать, всё наше производство сразу же выйдет на другой уровень, как только она заработает.

Дела со строительством паровой машины шли просто блестяще. Каждый знал свой маневр и дело спорилось. Вокруг строящейся машины копошились человек десять. Ко мне сразу же подошли Петр Сергеевич и Фома Васильевич.

— И когда планируете закончить? — спросил я Петра Сергеевича.

— Если не будет каких-нибудь происшествий, то через месяц начнем испытания. Кровь из носа до настоящей зимы надо успеть. Пойдем, Григорий Иванович, окинешь всё свежим взглядом, нет ли где ошибки. Боюсь, у нас уже глаз замылился, — Петр Сергеевич потянул меня к своему рабочему столу.

Петр Сергеевич вообще-то просто гениальнейший ученый и инженер, я ему по большому счету в подметки не гожусь. Я много знаю, но на самом деле многие мои знания поверхностные. Например, паровая машина. Я нарисовал схему, объяснил принцип работы, но мелкие технические подробности я не знаю. А Петр Сергеевич достаточно быстро разбирается в них и находит решения. Мои знания ему конечно огромное подспорье, я часто знаю конечный результат и он быстро находит правильное решение. Вот и сейчас помимо системы приводных ремней Петр Сергеевич придумал устройство, которое я бы назвал сцеплением. Обсуждая создание паровой машины, я однажды нарисовал принципиальную схему трансмиссии автомобиля с двигателем внутреннего сгорания и схему работы завода на паровой тяге, какими были большинство заводов в начале двадцатого века. А Петр Сергеевич придумал для нашего завода гибрид этих систем. Но больше всего меня поразило, что Петр Сергеевич практически создал новую науку — термодинамику.

Однажды я прочитал ему лекцию по школьному курсу термодинамики. Петр Сергеевич, как прилежный ученик все записал и несколько раз возвращался к этому вопросу, уточняя у меня то-одно, то-другое. И вот теперь я на его рабочем столе увидел несколько исписанных листов бумаги. «Теория термодинамики» гласил заголовок. Рядом лежали расчеты паровой машины и рабочие чертежи.

— Ну, Петр Сергеевич, вы решили сделать плохую мину при хорошей игре, хотя обычно делают наоборот. Это вы теперь должны меня учить, а не я вас, — моя оценка Петру Сергеевичу явно понравилась и он довольно заулыбался.

— Нет, Григорий Иванович, как говориться доверяй, но проверяй. Цена ошибки слишком высока. Конечно, у нас работает маленькая машина и я сейчас вижу насколько мы мудро поступили, начав с неё. У меня просто волосы дыбом становятся, когда я вижу, каких ошибок мы уже избежали. Если бы мы начали делать паровой котел, как сначала думалось, то уже взорвались бы, — Петр Сергеевич театрально взбросил руки.

— В вашей фразе, Петр Сергеевич, главные слова — если бы, — улыбнулся я, хотя некий холодок по телу прошел. — Но в свете сего подчиняюсь вашему диктату.

Осмотр строительства паровой машины продлился три часа. Никаких принципиальных замечаний у меня не было. Главным узким местом были валы и шестеренки, которые день и ночь ковали наши кузнецы. Инструментальный участок Петра Сергеевича был огромным подспорьем кузнецам и только благодаря ему были реальны планы Петра Сергеевича.

— Петр Сергеевич, что будет делать паровая машина, какие ваши планы?

— Первая очередь будет металлургический цех, кузнечный, инструментальный, стекольный и опытный.

— Это как? Разъясните мне про опытный цех, — название мне ничего не говорило, хотелось знать подробности.

— Помните, вы рассказывали про английские водяные прядильные станки?

Я кивнул головой, еще бы не помнить. Я не только рассказал, но и схему нарисовал.

— Лонгин сказал, что реально наладить торговлю с южными соседями и получать оттуда хлопок. Если удастся построит ткацкие станки, то будем делать фабричные ткани, причем любые. Хоть хлопковые, хоть шерстяные, хоть льняные, — Петр Сергеевич показал мне лист бумаги. — Вот я, что бы ничего не упустить, всё свои мысли записываю.

— Это дело полезное. Память человеческая крайне ненадежная штука.