Свой выбор

Глава 52. Старый друг

По запруженной прохожими вечерней улочке, подскакивая и тихо позвякивая, быстро прокатилось тусклое серебряное кольцо. Простая узкая полоска почерневшего металла, не способная привлечь внимание ни прохожих, ни любопытных ворон и голубей. Проходившая мимо женщина поддела кольцо носком туфли и вздрогнула, услышав приглушенное «Звяк!», но украшение уже катилось дальше, целеустремленно продвигаясь к старомодному магазину из красного кирпича. Не сбавляя скорости, кольцо проскочило сквозь пыльную витрину, за которой прятались щербатые манекены в париках набекрень, и продолжило путь уже по приемному покою спрятанной у магглов на виду, но под чарами клиники Св. Мунго.

Из-за обилия шатких стульев, с посетителями на них, и просто снующих туда-сюда ведьм и волшебников кольцу пришлось попетлять и поуворачиваться, прежде чем оно выскочило в длинный коридор, вдоль которого висели портреты известных целителей, а под потолком плавали огромные стосвечные шары-светильники из хрусталя. Тут то и дело хлопали двери, сновали маги в зеленых мантиях, из щелей валил желтый дым, и несколько раз кто-нибудь бросал взгляд на катящееся мимо кольцо.

На лестнице стало попросторнее, и кольцо весело заскакало вверх, пока не свернуло в коридор под табличкой «Травмы, причиненные волшебными существами». Там кольцо целеустремленно прокатилось по плитке до двери с табличкой «Палата имени Дая Ллевеллина «Опасного»: Тяжелые укусы». Под первой табличкой на крючке болталась вторая, небрежно написанная от руки: «Лечащий целитель: Гиппократ Сметвик. Целитель-практикант: Мари Пико».

— И найди мне уже, Мерлина ради, те карты!.. — велел седовласый низенький волшебник в лимонно-желтой мантии, выходя из кабинета.

— Август! — прогрохотал внутри раздраженный голос.

— Я уже больше ста лет Август, — припечатал волшебник. — Иппи, я последний раз предупреждаю. Если сам не можешь бланки заполнять, так хоть поручи кому-нибудь. А документы то в камин, то в мусорное ведро совать не смей!

Маленький волшебник развернулся и удалился, оставив дверь приоткрытой. Из кабинета донеслось какое-то шевеление, грохот и невнятная ругань, а потом на пороге воздвигся высоченный волшебник без форменной лимонной мантии. Несколько секунд он смотрел в спину уходящему начальству, потом с усилием провел широченной ладонью по затылку, ероша ежик светлых волос с проседью, и усмехнулся.

— Гиппократ, сделай хоть раз, как он хочет, — не столько увидев, сколько почувствовав эту ухмылку, ответил ему кто-то из кабинета. — Август ведь не отцепится!

— А лечить он за меня будет? — уточнил волшебник, обернувшись к собеседнику.

Оба говоривших отлично знали, что Дервент побушует, но не выгонит из клиники лучшего специалиста. Как знали и то, что Гиппократ продолжит лечить посетителей всеми доступными ему методами и средствами, игнорируя правила и запреты.

— Где носит мою ассистентку, Мерлин дай мне сил? — пробасил Сметвик, глянув по сторонам.

— Мари наверх убежала, — сообщил второй волшебник. — Ты ж ее гонял всю ночь. Ни разу присесть не дал. Вот девочка и отлучилась в буфет, раз уж выдалась тихая минутка.

Сметвик хмыкнул и вернулся в кабинет, не заметив, что маленькое колечко скакнуло внутрь вслед за ним. Само помещение, некогда бывшее самой обычной палатой, представляло собой все непрошибаемое скупердяйство местного начальства. Главные целители сменяли друг друга, а политики придерживались одной. А потому кабинет одного из самых выдающихся целителей магической Британии, негласного главного лечащего целителя клиники Св. Мунго, походил на большой аквариум или маленький бассейн: полдюжины высоких окон, сквозь которые в любое время года в комнату втекало серое лондонское небо; старые стеклянные светильники под самым потолком, которые не столько разгоняли мутны полумрак кабинета, сколько еще больше сгущали его по углам; бледно-голубая потрескавшаяся от старости кафельная плитка на полу и стенах, массивная мебель, которая вот уже лет сорок грозила развалиться, но держалась на честном слове и едва действующем Репаро. Между столом и шкафами протискиваться приходилось боком, всякий раз задевая стопки с колдомедицинскими справочниками, книгами, журналами, отдельными статьями. Эти стопки занимали не только шкафы, но и росли холмами, горами и отдельными пиками на столах, подоконниках, стульях и даже на полу. Передвигать все это богатство Сметвик строго-настрого запрещал, прекрасно ориентируясь в своей впечатляющей коллекции, но каждый новый практикант делал попытки выселить хотя бы часть этой хаотичной библиотеки в подсобку. Попытки Гиппократ пресекал, сильно не ругал, но после подобного самоуправства довольно быстро от очередного навязанного помощника избавлялся, снабжая молодое деятельное дарование рекомендациями. И практиканта отправляли на новое рабочее место, а Сметвика мягко журили, хотя порой начальство и пыталось повоздействовать на целителя. Но Гиппократ был лучшим целителем клиники, а потому ему прощалось почти все. И только свободолюбие и отрицание любых авторитетов не позволяло Сметвику собрать достаточное количество голосов попечителей Мунго, чтобы стать новым главным целителем после Августа Дервента.

Обычно главному целителю не удавалось поймать Сметвика в его кабинете. Даже если Гиппократ дневал и ночевал в Мунго, то проводил свое рабочее время где-то между первым и пятым этажами. Осыпая ругательствами Министерство Магии с их новыми законами и академию целителей с их практикой принимать всех желающих, Сметвик заговаривал сложные ожоги на первом этаже, выдергивал шипы магических зверей на втором, снимал проклятия на пятом и потом в буфете на шестом долго втолковывал очередному молодому целителю, что нельзя полагаться только на диагностические чары и что лечить одними только зельями — самонадеянная глупость. А потом шел к приятелю и коллеге Янусу Тики и долго пил у него в кабинете черный, как сама ночь, кофе, сдобренный коньяком, и жаловался на измельчавшее племя колдомедиков.

— Вот бумажки они заполнять умеют преотлично, а как надо полноценную диагностику провести, так бэкают и мэкают, а то и вовсе стандартные формулы вспомнить не могут, — ворчал он то и дело. — И все по сторонам оглядываются, пока у них пациента корежит от боли.

Сегодня Янус сам заявился к Сметвику и тем сильно его подставил, дав главному целителю возможность произвести очередную попытку внушения. Гиппократ хмуро оценил горы папок на своем столе и потер сероватое от усталости лицо.

— Шел бы ты домой, — посоветовал приятель, оценив вид целителя. — Ты сколько уже на ногах? Двое суток? Трое?

Сметвик скривился. Уйти домой целитель должен был еще вчера, но потом камином переправили девочку со сложным отравлением, которую Гиппократ никак не мог доверить ни мисс Пико, ни мадам Страут. Сметвик остался и до самого утра почти не отходил от ребенка, контролируя медленный и сложный процесс вывода яда через кожные покровы. К обеду девочка очнулась, к ней допустили первых посетителей, а Гиппократ смог перекусить, поспать пару часов и сделать обход.

— Так, все. Мне пора, — сообщил Тики, сверившись с Темпусом.

— К Лонгботтомам? — уточнил Гиппократ.

— Все-то ты знаешь, — фыркнул Янус беззлобно. Сметвик, казалось, изучил историю болезни пациентов с пятого этажа лучше самого целителя Тики. Вот, даже знал расписание его визитов к постоянным обитателям отделения повреждений от заклинаний.

Стоило второму волшебнику удалиться, кольцо вспрыгнуло на стол Сметвика и завертелось волчком, привлекая внимание тихим звоном. Привычка сработала раньше мозга — и палочка вмиг скакнула в руку целителю. Он даже вычертил парочку хитрых загогулин, сопровождая их зубодробительными заклинаниями на разных языках, но привычные универсальные диагностические не выявили ничего опасного. По вспыхивающим символам и их цвету целитель понял, что перед ним многоразовый артефакт сложного назначения. А стоило увидеть знакомый вензель мастера и герб собственного рода в магическом спектре, Гиппократ вздрогнул. Палочка заходила ходуном в пальцах. Сунув ее в крепеж на бедре, волшебник перехватил кольцо и поднес его к глазам, убеждаясь, что не ошибся.

— Вал? — спросил он несмело. Если бы кто-то в клинике сейчас увидел целителя, то очень удивился бы. Вечно язвительный, громогласный и полный кипучей энергии, целитель Сметвик замер и сгорбился, неверяще рассматривая очень хорошо знакомый ему ободок из потемневшего серебра. Когда-то он сам почти всучил это кольцо одному человеку… Человеку, весточку от которого уже не чаял когда-нибудь получить.

Несколько долгих секунд мужчина поглаживал артефакт, но потом решился и надел его на палец.

— Вал-Вал, — произнес Гиппократ слово-пароль и затаил дыхание.

Сметвику было семнадцать, когда он впервые увидел и безнадежно влюбился в самую недоступную красавицу магической Британии. И тут же проклял собственное совершеннолетие, на которое волшебница прибыла под руку с собственным мужем по приглашению лорда и леди Сметвик. Весь вечер Гиппократ почти безотрывно следил за Вальбургой и к полуночи начал проклинать ее какого-то совершенно бесцветного мужа.

Яркая и полная жизни волшебница так прочно поселилась в мыслях и мечтах второго сына рода Сметвиков, что однажды он напросился с визитом в Блэк-хаус и во всем ей признался. Он даже надеялся на жесткую отповедь, которая бы помогла юному волшебнику справиться со своими никому не нужными чувствами. Гиппократ только-только закончил Хогвартс, начал обучение в академии, ему прочили успешное будущее. Любовь… да еще и к замужней женщине много старше него совершенно не вписывалась в давно распланированную жизнь.

Но Вальбурга не посмеялась над ним. Лишь во взгляде плясали чертенята, выдававшие удовольствие волшебницы от озвученного признания. Сметвик провел в Блэк-хаусе два часа, во время которых говорил с леди Блэк, пил вкуснейший чай из совершенно невозможной тонкостенной чашки розового фарфора, смешно смотревшейся в его огромных лапищах, влюбился еще больше, узнав, что Вальбурга не только красивая, но и невероятно умная, и ушел в статусе близкого друга семьи.

Уже много позже, то и дело пересекаясь с леди Блэк или навещая ее в Блэк-хаусе как ее почти личный целитель, Гиппократ и презентовал ей половинку от семейного артефакта. Парные кольца, способные передавать сообщения, в семье обычно использовали супруги, но об этом Сметвик Вальбурге не сказал, хотя она, возможно, и сама догадалась. Для себя и для нее он обосновал это тем, что кольцо позволит леди Блэк в любой момент быстро связаться с Гиппократом. Вызывать Патронус Вальбурга не умела, так что кольцо было самым быстрым способом связи.

И в следующие годы, пока Гиппократ делал карьеру, женился, заводил детей и воевал с каждым новым главным целителем за финансирование, список используемых заклинаний и зелий, Вальбурга иногда, но звала Сметвика к себе. И он сидел в ее зеленой гостиной, полностью забывая о внешнем мире, никуда не торопясь пил чай и вспоминал себя совсем юного. И радовался, что тогда Вальбурга не рассмеялась над его почти детской влюбленностью. Без страданий и сомнений, наслаждаясь вниманием этой удивительной женщины, Гиппократ смог перерасти свои чувства, постепенно из восторженного поклонника и влюбленного мальчишки превратившись в друга. Близкого друга, единственного настоящего друга леди Блэк, с которым она могла не скрывать свой истинный характер.

Но потом пришли тяжелые времена. Сметвик видел Вальбургу все реже. А после вдруг обнаружил, что она все реже и реже отзывается на сообщения. Последний раз они увиделись на похоронах Ориона, и уже тогда Гиппократ поразился произошедшим с Вал переменам. Но она не позволила себя осмотреть, не позволила читать себе нотации о здоровье. Просто выставила целителя из своего дома и посоветовала не появляться, если он, зацикленный лишь на своей работе, снова заведет подобные разговоры.

Следующие пару лет выдались по-настоящему тяжелыми. Сметвик почти не выбирался домой, ночевал в клинике и сбивался с ног. За наплывом посетителей он утратил связь с реальностью, рассорился с женой, после чего они как-то тихо и незаметно развелись. Дочь осталась с матерью, сын перебрался к леди и лорду Сметвик, и лишь пару лет назад Гиппократу удалось наладить отношения с детьми. Уже взрослыми детьми. А тогда… Тогда, во время самых тяжелых лет противостояния и в последующие годы, Сметвику было не до леди Блэк. Да и она куда-то пропала.

А когда Гиппократ вспомнил о Вальбурге, то оказалось, что женщину уже какое-то время никто не видел. Кольцо молчало. Долгое время Сметвик еще надеялся… А потом перестал. И сунул кольцо связи дома в шкатулку, постаравшись признать еще одну потерю в жизни.

И вот теперь кольцо… Ее кольцо каким-то образом само его нашло. Кто-то оказался способен перенастроить артефакт, используя что-то похожее на те чары, которые применяли в Министерстве для посланий-журавликов.

— Целитель Сметвик? — услышал волшебник и удивился — голос принадлежал ребенку. — Эм… Вы нужны леди Блэк. Вальбурге Блэк. Она никому более не доверяет, только вам. Ждем вас как можно скорее.

— Где? — чувствуя, как колотится сердце, выдохнул Гиппократ, хотя прекрасно знал, что записанное сообщение ничем не отличается от того, какое способен передать Патронус, а значит, ему не ответят.

— Да, точно! — после паузы донеслось до ушей мужчины. — Адрес: Блэк-хаус. Мы откроем для вас камин. Только приходите один. Пожалуйста.

Секунду постояв, — сердце бешено колотилось в груди — Гиппократ стащил кольцо и сунул его в нагрудный карман. Потом проверил палочку, схватил небольшой тревожный чемоданчик и спокойно направился к выходу из кабинета.

— Мари, — увидев ассистентку в коридоре, гаркнул целитель. Девушка вздрогнула и едва не выронила бумажный сверток с булочками. — Девочке из 4 палаты назначенные зелья еще двенадцать часов и попридержи родственников — я видел, как они пытались пронести ребенку мешок шоколадных лягушек. Из 6 выпиши утром, если не вернусь. А парню из 9 обязательный Сомнус, сама знаешь.

— А той леди… из 8? — нервно выдохнула ассистентка. — Она жаловалась на боли…

— Мадам Смитс? — уточнил Гиппократ. — Клизму ей сделай. Эта дамочка уже шестой раз у нас и все боли у нее… Я лично смотрел, ничего там нет. Все, у меня дела!

— А? — опешила девушка.

— У меня срочный вызов.

Мисс Пико больше ничего спросить не успела. Сметвик стремительно пронесся по коридору к лестнице и умчался вниз.

Из 8 палаты выглянула сухонькая старушка, оглядела коридор, заметила Мари и с удивительной для ведьмы на трехсотом году жизни прытью устремилась к целительнице.

«Клизма! — согласилась Мари со своим начальником. — И ведь даже Сомнус не берет нашу вечную больную!»

С тоской глянув на пакет с булочками, мисс Пико вздохнула и обреченно зашагала навстречу мадам Смитс.