Своя правда

Глава 7

Наемник нашёлся на одном из деревьев, буквально в десятке метров возле поляны. Сидел он на толстой ветке и с опаской поглядывал на двух в а ргов, что караулили его на земле.

— Ну и чего ты там сидишь? — спросил его я, держась при этом на приличном расстоянии. — Там уже без тебя все дела закончили.

— Воздухом свежим дышу, — в ответ крикнул он. — А то знаешь ли, надоела эта пыль дорог. А тут прям хорошо, спокойно. От свежести аж голова кружится. Ну или от того, что из меня крови уже полведра накапало…

Ранен значит. Поэтому в а рги, действующие сейчас исключительно на инстинктах, вернулись к дереву и теперь считают нашего товарища своей законной добычей. Так просто от дерева они теперь не отойдут. Даже вспомнилась история со спасением пацана у деревни Заречной, вот только там хищники были раза в полтора поменьше.

— Ясно, сиди тогда на месте. Никуда не уходи.

— Ага, не буду. Но если честно, не смешно.

Мы вернулись с братьями на поляну, где пока всё было спокойно. План, как отвлечь тварей от раненого наемника, у меня был, но вряд ли он всем понравится. Он даже мне не нравился. С другой стороны, это было куда лучше, чем пытаться заколоть двух здоровенных озлобленных зверюг, уже почуявших кровь своей жертвы.

— Хорки ранен и застрял на дереве. Его караулят в а рги. Знаю, кому-то придется не по душе, что я скажу, но я предлагаю скормить им того бедолагу, которого я недавно проткнул копьем. Он еще дышит, но это дело поправимо. Мы все равно уже ничем ему не сможем помочь, и он так и так покинет этот бренный мир в ближайшие пару часов. Да и человеческого в нем после ритуала вряд ли что-то осталось. Если кто против, говорите сразу. Тогда придется Хорки выручать своими силами, его я точно не брошу.

— Ну, он вроде и не человек уже, — ответил за всех Колтун. — Вон лежит раненый, в небо смотрит, и даже не мычит. Словно и боли нет.

— А он ее и не чувствует.

— А почему не тело колдуна? — спросил Пруст.

— Потому что, кто его знает, как они на него отреагируют. Еще недавно они ему подчинялись. Да и тело это я хочу еще осмотреть, а время не ждет.

После небольшой паузы, не услышав больше возражений, я подвел итог.

— Молчите, значит с предложением согласны. Тогда потащили скорее, пока наш древолаз не свалился без сознания.

Под пристальным вниманием двух псин переростков мы поместили раненого не дальше 20 метров от дерева. Пруст милосердно полоснул нашу жертву по горлу, хотя, как по мне, еще живой он бы с большей вероятностью привлек внимание хищников. Далее мы обошли дерево с другой стороны и начали постепенно двигаться в его направлении. Нам повезло, и мой ненадежный план сработал. Животные не стали связываться с вооруженным отрядом, то ли почувствовав во мне остатки магии, то ли оценив размеры Горунара, которого мы взяли с собой. Так или иначе, в а рги приняли «дар» и, вцепившись зубами прямо в плоть несчастного мужика, потащили его куда-то вглубь леса.

Хорки мы спустили с дерева, обессиленного и того и гляди спешащего отправиться в забытье. Необходимо было осмотреть и оказать первую помощь, но как это с делать в текущих условиях? В общем нужно как можно быстрее отсюда выбираться. Больше не мешкая, мы направились к выходу из опушки.

Странная вышла процессия. Колтун пинками подгонял связанного Гвидо, отчего тот часто семенил ногами, Горунар на могучем плече нес опять потерявшую сознание девушку, братья помогали Хорки и не забывали поглядывать по сторонам, обездушенные миньоны тащили волоком труп колдуна, еще недавно бывшего их хозяином, ну а во главе этой процессии уверенно и злобно шагал я. Уверенно, потому что представление еще не закончилось, и нам предстояло убедить людей владетеля отступить по-хорошему, а злобно, потому что спина болела страшно, и каждый шаг давался через силу и заставлял скалить зубы.

Наше появление не осталось незамеченным. Воины владетеля, охранявшие телегу Квилькома, быстро сложили два и два и выстроились строем, готовые порубить нас на месте.

— А ну стоять! — крикнул на опережение я. — Иначе любимчик вашего господина получит нож в спину!

Для пущей ясности Колтун немного кольнул ножом пленника, чтобы тот взвизгнул погромче.

— Отойдите от телеги! В противном случае я буду расценивать это как попытку грабежа уважаемого купца Квилькома, на охрану которого мы и были наняты. И поверьте, я сегодня не в настроении, можете у него спросить.

С этими словами я кивнул на труп мага. Гвидо попытался что-то промычать через кляп, но рыжий в очередной раз преподал ему урок послушания, проделав еще одну небольшую дырочку в кожном покрове.

— Оставьте пленника и езжайте! — взял на себя инициативу один из стражников. Самый возрастной и, по всей видимости, главный в этом отряде.

— Ну уж нет! Веры в справедливость и честность господина Гариго у нас больше нет. Пленник будет с нами до тех пор, пока мы не покинем его земли. После чего отпустим домой, живым и по возможности целым. Я все сказал, передайте мои слова владетелю, а дальше уже пусть он решает. Никуда мы за это время с тракта не денемся, так что дайте нам забрать то, что итак принадлежит нашему нанимателю.

Еще минуту поколебавшись, они все же уступили и отошли на безопасное для нас расстояние.

— И еще! — крикнул им я. — После смерти этого черного колдунишки по лесу бегают две его злобных твари. Жрать они захотят довольно скоро, а до ближайших деревень не так уж и далеко. Так что на вашем месте, я бы все-таки их поймал до того, как они начнут есть скот и людей. Но это лишь совет, а дело ваше.

Спешно погрузившись в телегу, мы тронулись в путь, провожаемые угрюмыми взглядами вооруженных людей. Ночь уже спешила покрыть все мраком, но нам необходимо было двигаться, пока еще хоть как-то видно дорогу. За те два часа, что оставались до наступления полной темноты, мы успели отъехать на десяток лиг. За это время я осмотрел рану Хорки, слава богу (или богам, как принято в этом мире), рану он получил не от зубов черных бестий, а напоровшись на острый сук, когда второпях взбирался на дерево, чтобы не стать ужином для двух озлобленных зверюг. Часть урона на себя приняли плотные кожаные штаны, но и коже и мясу досталось изрядно. Нужно дезинфицировать и шить. Благо для этих целей в обозе хранился бутыль крепкого самогона, а также местный аналог аптечки с чистыми тряпками и инструментами.

Зашивать взялся Шуст, который сказал, что уже как-то раз латал брату дырку в боку, на что Пруст утвердительно кивнул и задрав гамбезон, продемонстрировал неровный шрам.

— Я надеюсь, на этот раз у тебя получится лучше, — слабо улыбнулся Хорки, подставляя свое раненое бедро.

— А может Мазай помагичит и… — начал было Колтун.

— Я тебе кто? Лекарь что ли? И давайте быстрее, я следующий на очереди.

Моя рана, кстати, оказалась менее существенной — разрезана была только кожа. Мой трофейный доспех, доставшийся мне в свое время с баронского лучника, сделал свое дело, практически полностью погасив режущий урон. А будь на мне бригантина, то я и вовсе не пострадал бы. Но с ней уже так проворно двигаться не получилось бы, а речь ведь тогда шла про секунды.

Больно было страшно, обезболивающего никакого. Даже самогон я пить отказался, ведь в любой момент может понадобиться трезвый ум и скорость принятия решений. Но как же, черт возьми, все-таки больно! Даже сейчас, когда варварская процедура уже закончилась, свежий шов ныл и пульсировал, а я с все большей тоской вспоминал нашего лекаря мага в лазарете отряда Свирепый Вепрь.

Чтобы отвлечь себя от боли и грустных мыслей, я решил пока разобраться с трофеями. Помню, во время нашей кампании в северных баронствах это всегда поднимало мне настроение. Ну что ж, посмотрим, чем судьба нас одарит в обмен на наш риск и страдания.

Начал я с Гвидо, которого Колтун очень по-простому убедил не дергаться, пока его обыскивают. В кошельке оказалось несколько серебряных монет и пригоршня меди. Уже неплохо! Рядом же обнаружился мешочек с камнем силы, извлеченный из тела жертвы. Кстати, ребята мне рассказали, что толстой женщиной оказалась та самая повариха, которую Горунар не смог отыскать после сражения в трактире. Вот такая карма… Также мы изъяли широкую массивную саблю. Я такого оружия на вооружении местных воинов до сих пор не видел. Ни в баронствах, ни в Грозовом княжестве, ни у встреченных нами вояк в Приозерье ничего подобного не водилось. Но Пруст просветил, что, скорее всего, это оружие родом из южных королевств, где такие изогнутые мечи очень даже в ходу. Но в любом случае, сделана она была добротно, и из всего оружия, что я держал в руках в этом мире, это мне показалось самым качественным, а значит и самым ценным для продажи. А вот амулета у пленника не оказалось, не стал он одевать разрядившуюся побрякушку, а жаль.

Зато защитный амулет колдуна был на месте, и его я снял первым. Теперь понятно, откуда у Гвидо взялась такая игрушка. Сколько же человек зарезали на том камне, чтобы этот урод получил в оплату столь ценную вещь? Сам артефакт представлял собой неброский мутный камешек в простой, но надежной оправе. Никаких изысков, зато сколько пользы! Вот только нужен специалист, который его зарядит и привяжет ко мне. Боюсь, такие услуги мне пока не по карману. Но так будет не всегда, и в любом случае, эта вещь не на продажу.

Еще нашлось что-то вроде записной книжки, которую на досуге надо будет изучить повнимательнее. Бегло пролистав ее, в паре мест я наткнулся на зарисовки, очень уж напоминающие иллюстрации к техникам, которые мне давал в свое время Кромвель. Также тощий кошелек, в котором набралось на 3 серебрушки, стал приятным дополнением.

А вот оружие у мага было даже интереснее, чем у Гвидо. Такой знакомый и в то же время пугающий жертвенный нож с изогнутым лезвием, весь измазанный в уже подсохшей крови. Помню Лавлиен говорил, что такие вещички крайне опасны, и в той же Империи за них можно отправиться на эшафот без особого суда и следствия. Может стоит избавиться от него от греха подальше? Или передать имперским стражникам как находку? Но тогда лишние вопросы неизбежны, а нам с Квилькомом они совсем ни к чему. Ладно, поговорю с купцом, тогда и решим.

Из примечательного, я обнаружил что-то вроде татуировки на запястье колдуна. Напоминала метку, что ставили маги Вепрей своим новобранцам для борьбы с дезертирством. Рисунок был похож на пентаграмму с глазом по центру, но, как и в моем случае, особой изобразительной техникой не отличался, скорее угадывались очертания. а уже мозг сам достраивал привычную картинку. Однако нетрудно сделать вывод, что это не обезумевший маг-одиночка, а винтик какого-то большого механизма, и за его успехами и неудачами следит тот, кто поставил эту метку. А значит, и о его смерти кому-то уже стало известно. Надо избавиться от тела, и лучше так, чтобы его подольше искали.

Ночь и следующий день прошли спокойно, хотя отдохнуть мы толком не смогли. Дежурить приходилось постоянно, каждую минуту мы ожидали нападения людей владетеля. Единственными, кто не выказывал усталости, были миньоны колдуна, шагающие рядом с телегой и получившие приказ защищать обоз. Ну еще и сам колдун, которому вообще уже было плевать на всё и всех. Куда же деть этот чертов труп?

Хорки организовал себе лежанку в телеге и старался не бередить рану на ноге. Маля большую часть времени проводила во сне, или старалась делать вид, что спит. Ни с кем не общалась и даже не ела, лишь пила воду.

К полудню мы встали лагерем возле леса, а ушедший по своим житейским делам Горунар сообщил, что видел в лесу следы волков. Обычных, лесных волков. Делать было нечего, дальше везти начавший попахивать на солнышке труп было нельзя. Поэтому недолго думая, оттащили его метров на 300 вглубь леса и оставили там. Надеюсь аппетит у местной фауны хороший и они не побрезгуют мертвечиной.

Квилькома с его помощником мы нашли на прежнем месте, и было не передать словами, каким счастливым он выглядел, увидав нас. Хотя вру, на нас он почти не смотрел, а вот наличие и целостность груза проверил очень тщательно. И лишь потом перешел к вопросам.

— Надо уходить, как можно скорее, — подытожил я ему свой короткий и сильно урезанный рассказ. — Остальное по дороге.

Но не успели мы преодолеть и несколько лиг, как Пруст, сменивший нашего Хорки на посту дозорного, крикнул:

— Всадники!

— Тормози телегу, — скомандовал я. — Колтун, отвечаешь за заложника. Не перестарайся только со своим ножом.

— Да я же не специально! — на это ответил рыжий. — Он сам вертелся.

Ага, вертелся, как же. В итоге заштопывать пришлось не только Хорки и меня, но и этого ублюдка Гвидо. А то подох бы по дороге, и тогда хрен мы уже покинем эти благодатные места, тут все и останемся, в качестве удобрений.

Долго ждать гостей не пришлось. Десяток конных и вдвое больше пеших, явно измотанных длинным маршем в попытке не отстать от тех, кто передвигался верхом. Но что удивительно, к нам пожаловал не только спесивый мудак, встречавший нас в прошлый раз, но и самолично владетель Гариго. Значит, все-таки я не ошибся в родственных связях между ним и Гвидо.

— Сложите оружие! — крикнул нам командир стражи. — Купца доставить к господину, остальных связать и обыскать!

Это он уже своим людям. Ну не хотят по-хорошему, будет по-плохому. Я подошел к Гвидо, крепко удерживаемому рыжим наемником, оттянул его ухо и резанул ножом. Окровавленный кусок плоти под истошное мычание привыкшего к безнаказанности ублюдка я швырнул прямо в командира вражеского отряда.

— Закрой пасть! — рявкнул я. — Если у владетеля есть, что сказать, пусть скажет. С тобой, кусок дерьма, я разговаривать не намерен.

Усы под его носом задрожали от негодования, того и гляди сейчас покрасневшая рожа не выдержит и лопнет.

— Ты же понимаешь, что вы обречены, — спокойно, но громко, сказал Гариго. — Вам не помогут ни ваши клинки, ни твои способности. Перевес слишком очевиден. А я не намерен вас отпускать.

— Тогда ты бы не вел эту беседу. Не трать наше время, господин. Мы спешим покинуть ваши недружелюбные края, где черные колдуны свободно разгуливают на свободе, а простых крестьян приносят в жертву в кровавых обрядах. У нас нет желания здесь задерживаться.

— Сдается мне, ты и есть тот черный колдун, что натворил столько непотребства на моей земле…

— Мне отрезать второе ухо⁈ Чтобы вам наконец стало ясно, что я не хочу вести хоть какой-то разговор? Засуньте ваше словоблудие в задницу вашим подданным, господин Гариго.

— Да с чего ты взял, что меня интересует это ублюдок? Он всего лишь один из многих, кто служит мне.

— Нет, пожалуй, не ухо, отруби ему палец, — обратился я к Колтуну.

— Как скажешь, командир.

— Стойте! — закричал Гариго, глядя как Колтун выворачивает указательный палец Гвидо, чтобы удобнее было его оттяпать.

— Даю последнюю возможность отпустить нас с миром. В обмен клянусь всеми богами, которых знаю, что отпущу твоего отпрыска на все четыре стороны, когда мы достигнем Причала. В обмен ты забираешь людей и больше не беспокоишь нас. Также мы оставляем в прошлом все события, произошедшие между нами в твоих землях. Ты не видел нас, мы не видели тебя, и всего того, что тут происходило. Идет?

Плечи человека, привыкшего повелевать в своих землях, осунулись. Из благородного господина и владетеля он превратился в обычного уже немолодого отца, беспокоящегося за жизнь и здоровье своего сына. Теперь уже не было сомнений, Гвидо — бастард, и при этом единственный сын владетеля.

— У меня нет веры тебе. Мне нужно убедиться, что ты не нарушишь слово. Отдай кого-то взамен, из своих воинов. На меньшее я не соглашусь.

Вот черт, сложно спорить в такой ситуации. Кто его знает, где эта грань, после которой Гариго махнет на всё рукой и прикажет сделать из нас мелко нарубленный фарш. На неприметного помощника купца он точно не согласится, это он четко дал понять. Я оглядел своих людей. Братья тут же потупили взор, явно нежелающие расставаться друг с другом по своей воле, Горунар молчал, как и Колтун, но эти ребята нужны мне прямо сейчас. А вот Хорки был ранен, и в ближайшее время вряд ли будет столь полезен. Голос разума звучал неприятно, и мне самому было от него тошно. К этому долговязому парню я уже успел прикипеть чуть ли не больше чем к остальным. Но сейчас не время руководствоваться эмоциями, нужен холодный расчет. Тем более, что особых вариантов нет, и на самом деле, решение я уже принял.

— Ты как, хочешь отдохнуть немного и подлечиться? — спросил я Хорки.

— Только если кормить будут хорошо.

— Ну это ты там сам договаривайся, опыт обольщения поварих у тебя богатый, это я точно помню.

— Вряд ли их ко мне пустят… Вы лучше там постарайтесь побыстрее. И… Пожалуйста, больше ничего не отрезайте у этого полублагородного сыночка. А то, я боюсь, ответ будет зеркальным…

Кивнув Хорки, я снова нашел взглядом отца Гвидо.

— Я согласен, с вами останется мой человек. Он ранен, но несерьезно. Он, как и наш пленник отныне должен оставаться в здравии и без членовредительства. В противном случае я мешкать не стану. Обмен произведем в Причале, через 7 дней. Мое слово.

— Пусть будет так. Мое слово.

Проводив взглядом удаляющуюся колонну воинов, все в отряде вздохнули с облегчением, но тревога за Хорки все же омрачала настроение. Даже Колтун как-то вежливее и деликатнее начал вести себя по отношению к нашему пленнику, боялся ненароком нанести травму. Надеюсь, такое изменение в поведении не приведет к побегу.

Владетель Гариго, пытаясь унять раздражение и прогнать липкий страх, допивал вторую бутылку вина, привезенного из южных королевств. Когда-то с одной такой бутылки все и началось. Распробовав южный виноград за столом высокого владетеля, он решил, что и сам не прочь баловать себя иногда такими изысками. В поисках надежного поставщика он завел знакомства и связи в Сияющем граде, в окрестностях которого были разбиты лучшие виноградинки. И вот лет 5 назад вместе с очередной партией вина он получил предложение купить один из виноградников вместе с небольшим титулом южных королевств. Сумма для Гариго была заоблачной, если считать в золотых монетах, просто неподъемной, и он хотел отмахнуться от предложения. Но рядом был указан расчет и в другой «валюте».

Всего-то 15 камней. Тогда он еще не знал, что это за камни, и где их взять. Но услужливый продавец помог найти того, кто знает… Так он познакомился с его слугой. Первым желанием было прогнать взашей этого темного колдуна или даже вздернуть за озвученное предложение. Но… Гариго даже не помнил, как тот странный гость смог его переубедить. Не сразу, нет. Сначала предложение засело в его голове, не давая покоя, а дальше…

И ведь все это было ради сына. Непутевого, незаконного, но все-таки сына. Он чувствовал, как сильна в бастарде его кровь, как он похож на него в молодости, и внешностью, и характером. Других сыновей у владетеля не было, хоть и пытался он изрядно. А законы Золотого дола были неумолимы, бастард не может претендовать ни на титул, ни на имущество родителя, а значит все его наследие достанется мужу его старшей дочери. Если с этим он еще мог как-то смириться, то судьба единственного сына его пугала куда больше. Гвидо не будет места на этой земле после его смерти, даже сейчас слухи и пересуды в рядах благородного сословия Золотого дола не давали ему возможности устроить жизнь сына должным образом, определив его на высокую должность.

А вот в южных королевствах всем было плевать кто чей сын, если только речь не шла о королевской семье. Если у тебя есть деньги и земля, то ты уже благородный. И чем больше этой земли и денег, тем благородней ты в глазах окружающих. Гвидо, посетивший по приглашению сиятельного консула выставленные на продажу виноградник и поместье, по возвращению был полностью захвачен этой идей. Казалось, он готов на все, чтобы заполучить это поместье неподалеку от Сияющего града. По его словам, ему понравилось там абсолютно всё, и южная кухня, и южные женщины, он даже привез с собой южную саблю, подаренную ему сиятельным консулом. Глядя в сияющие предвкушением глаза своего сына и слушая его воодушевленные рассказы, Гариго сдался.

Из 15-ти камней за это время они собрали уже 11. Через год они смогли бы закрыть сделку, после чего сын переехал бы в свое собственное имение на южном берегу Торгового залива. Обычно слуги Отрекшегося оставляли 2 или 3 камня, остальное забирали себе. Иногда часть людей уходило с ними «своим ходом», для чего — неизвестно.

Несложно было догадаться, что все дело в том странном испещренным символами камне, который обнаружился на лесной опушке в его владениях. Он глубоко врос в землю, и именно его использовали таинственные гости для своих грязных обрядов. Со временем пришло понимание, что истинная цена поместья даже в этих треклятых камнях стоит куда больше, а те 15, которые он должен передать сиятельному консулу — всего лишь комиссия за посредничество в этой сделке. Остальная же плата достается тому, кто из года в год посылает к владетелю своих темных слуг. Но за последние годы Гариго научился не задавать вопросы, а используемые методы все меньше его волновали. Куда больше он переживал за слухи, что доползли до Высокого владетеля, и которые могли оборвать не только их с сыном замыслы, но и сами жизни.

В дверь постучали.

— Войди, — после небольшой паузы крикнул он.

— Господин, — обратился к нему командир его гарнизона. — Что делать с пленником? Мы же не оставим все так, как…

— Пленника поместить в гостевую комнату. Выставить охрану из 5 человек. И направь к нему лекаря, пусть осмотрит рану.

— Но…

— Если с ним хоть что-то случится, за это ответишь ты, лично! Тебе ясно⁈

— Да, господин.

— Можешь идти.

Глядя на закрывшуюся дверь, Гариго сделал еще один глоток вина. Жатва сорвана, слуга Отрекшегося мертв, а сын в заложниках у загадочной компании, явно впутанной в не менее странное и, скорее всего, незаконное дело. По всей видимости, близится час расплаты за грехи, совершенные им за эти годы. Но все это потом. Сейчас же важно лишь одно, чтобы Гвидо вернулся домой живым.

Двое суток спустя мы стояли возле небольшого храма Триединого бога. Чем дальше на запад, тем сильнее было влияние церкви Закатного королевства. А там, по словам купца, свято верили, что бог один, а Т’ар, Т’ом и Т’ир лишь его ипостаси, что сошли в мир после Раскола.

Храм этот больше напоминал монастырь и располагался в землях владетеля Боротудо, в дне пути от Причала и всего в лиге от «ничейной» земли. Скорее всего, позволение построить закатникам свой храм на землях Золотого Дола было ответным актом доброй воли на помощь в такой непростой дипломатии слабого аграрного государства со своим могучим северным соседом — Единой империей, в которой, к слову, на религию особо внимания не обращали. Не было там гонений на верующих, но и государство никак не поддерживало ни одну из конфессий, лишь храмы Триединого бога по негласному закону строить было нельзя.

Об этом месте мы узнали случайно от проезжающих навстречу паломников. И я уцепился за эту идею, чтобы решить несколько наших насущных задач.

— Добра тебе, человек, — приветствовал я то ли монаха, то ли послушника, отворившего калитку. — С кем я могу поговорить?

— Смотря, что ты хочешь получить от разговора, — ответил он.

Одет человек был в простую длинную плотную рубаху до колен. Никаких опознавательных знаков или атрибутов. Лишь амулет на его шее привлекал к себе внимание — на простой веревке болтались три серебряных пластины разной формы. Но если приглядеться внимательнее, то можно было заметить, что они, словно пазл, подходили друг к другу и были частями одного целого.

— Я не получить хочу, а отдать, — сказал я.

— Интересно… Что ж, поговорить можешь со мной. Я жрец Триединого и настоятель этого храма. Вот только пожертвования мы не принимаем, только службу. Чего же ты хочешь?

— Вы знаете, кто такие обездушенные, настоятель? — вздохнув, я перешел сразу к делу. Надеюсь, не ошибся.

— Да, знаю. А также знаю, как ими становятся. Осторожнее дальше, путник, со своими словами.

— Со мной 7 человек, обездушенных. Тот, кто сделал это — мертв.

Жрец посмотрел мне в глаза, а затем протянул открытую ладонь.

— Дай мне свое запястье.

Я послушно вложил свою руку в его и с интересом смотрел, как на моем запястье постепенно проступает метка. Нет, не та, что я видел у колдуна, а та, которую получил от Кромвеля еще в отряде Вепрей. Так значит, она еще действует?..

— Это метка наемников, — на всякий случай уточнил я.

— Я вижу, — жрец отпустил мою руку.

— Ну так что, возьмете себе этих людей? Работники они хорошие, а что еще делать с ними, я попросту не знаю.

На какое-то время он задумался, но все же утвердительно кивнул.

— Мы позаботимся о них.

— Тогда еще один вопрос. С нами юная девушка, зовут Маля, за последние несколько дней с ней приключилось немало бед. Если она сочтет нужным, то обо всем расскажет сама. Но пока от пережитых несчастий она немного не в себе, молчит, ничего не хочет. Я хотел бы попросить вас присмотреть и за ней. Возможно, лишь на какое-то время, пока ее душа не успокоится.

— Я бы хотел сначала поговорить с ней.

— Я не возражаю.

Еще день спустя, в Причал мы въезжали в составе на 8 человек меньше.