Связанные кровью

Глава 15

Маттео

Это будет битва, я уже могу сказать точно. От твердого стиснутого подбородка до морщины на бровях она более чем ясно дает понять, что этот разговор ее не интересует. Однако она предпочла остаться, так что я буду работать в отведенное мне время.

— Как поживают твои родители?

Глаза Деми затуманились красным.

— Они в порядке. — Она ерзает на диванчике, сжимая пальцы в кулаки.

Я хмурюсь.

— Почему ты расстраиваешься из-за этого?

— О, не знаю, может быть, потому, что ты дал моему отцу свою кровь?

Ах. Я понимаю.

— Ты бы предпочла, чтобы его отправили в больницу, где мы не сможем за ним следить? Куда Никс сможет прийти и использовать его против тебя?

Красный цвет становится глубже в ее глазах.

— Нет, — признается она, стиснув челюсть во время разговора.

Я наклоняюсь вперед, мне любопытно посмотреть, нападет ли она на меня. Если она это сделает, значит, ей все еще не все равно. Когда она перестанет реагировать, я буду очень волноваться, потому что это будет означать, что ей уже наплевать.

— Что бы ты ни думала, я сделал это не для того, чтобы тебя разозлить. Я сделал это, чтобы помочь. — Я поднимаю руки вверх, пытаясь показать, что я не представляю угрозы.

Она кивает.

— Я поняла, спасибо.

Я беру свой напиток и делаю глоток, затем замечаю, как она хмурится.

— Мне нужна кровь, чтобы выжить, Деметрия. Ты бы предпочла покормить меня?

Качая головой, она фыркает.

— Нет.

— Тогда позволь мне закончить это, чтобы ты могла перестать хмуриться на меня за то, что я пил кровь, которая мне нужна, чтобы выжить, но ты ее не даешь.

Она скрещивает руки на груди и смотрит, как я пью. Эмоции, которые она испытывает, вспыхивают в связи: ревность, разочарование, тоска и стыд.

Ей стыдно, потому что она ревнует к тому, что я пью чужую кровь.

— Для связи вполне естественно чувствовать себя собственником. — Я ставлю стакан на журнальный столик и кладу руки на спинку дивана.

— Это должно заставить меня чувствовать себя лучше? — Ее глаза скользят по мне, охватывая каждый дюйм меня, прежде чем она поднимает сердитый взгляд и встречается с моим.

Да, она не собирается уступать мне ни дюйма.

Время для жесткого разговора.

— Я хотел бы рассказать о твоем отце и о том, что произошло.

— И как ты решил, что солгать мне станет решением этой проблемы?

Я провожу рукой по шее, затем прикладываю ее ко рту.

Красный цвет ее глаз исчез.

Я вижу только боль.

Ее гнев подогревается обидой, как это часто бывает с большинством людей. Я сделал это с ней. Глядя на устроенный мной беспорядок, я убираю руку и снова протягиваю ее через спинку дивана.

— Никс обратила меня почти триста пятьдесят лет назад. Ты знаешь почему?

— Ты знаешь, что нет.

Я киваю.

— Эвелин встретила мужчину и влюбилась. Она и не подозревала, что этот мужчина был вампиром. В то время вампиры могли заполучить одни из самых благородных титулов. Теперь ты ее знаешь, поэтому можешь только представить, как она была рада найти состоятельного мужчину, который действительно хотел с ней находиться и общаться. Большинство просто хотели переспать с ней и не хотели слышать ее мнение.

Я смотрю в окно, глядя на яркие огни города.

— Эвелин невероятно умна, она всегда была такой. Этот мужчина начал оказывать ей знаки внимания, всячески ухаживать за ней, пока, наконец, не попросил у моих родителей ее руки. Они, конечно, согласились, как они могли отказать моей сестре в ее счастье?

Когда я проверяю, слушает ли она, я обнаруживаю, что она сидит, наклонившись вперед, положив локти на колени и сложив руки вместе. Я привлек ее внимание. Это хорошо.

— Есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать, потому что я поклялся Эвелин, что не скажу, но, скажем, то, что Сиско сделал с Алиссой, считается добрым отношением по сравнению с тем, что Авраам сделал с моей сестрой.

Я снова отвожу взгляд, вспоминая все события того года в мельчайших деталях.

— Когда я пошел сделать Эвелин сюрприз, но Авраам выгнал меня, я предположил, что они все еще находятся в фазе медового месяца. Я приходил еще три раза, прежде чем понял, что что-то не так. В следующий раз, когда я приехал, он направил мне в лицо пистолет и сказал, что если я вернусь еще раз, он меня убьет.

— Неделями подряд я следил за домом, ожидая, пока он уйдет, но он так и не ушел. Расстроенный и уставший, я пошел в таверну. Там я встретил Никс. Она подстрекала меня к выпивке, выпытывала у меня историю сестры с помощью алкоголя и обеспокоенных прикосновений. Она пообещала мне хорошо провести время, и я последовал за ней в гостиницу.

Лицо Деми становится пустым. Она пытается скрыть свою реакцию.

— Мы не спали вместе. Никс планировала убить меня, но решила, что у нее есть идея получше. Она хотела помочь мне вернуть Эвелин. Тогда я не знал, что ее обратил Авраам. Никс нужна была моя помощь, чтобы убить человека, который ее пытал.

— Как Никс ускользнула от него? — спрашивает Деми.

— После стольких лет пыток, я думаю, Аврааму наскучила Никс. Именно тогда он начал ухаживать за Эвелин.

— Значит, он отпустил Никс? Почему?

Я пожимаю плечами.

— Потому что тогда она не была сильной. Она уже потеряла первоначальную силу, которая приходит новообращенным, и он не дал ей достаточно крови, чтобы стать сильной. Она не знала, как бороться. Что ему было терять?

Деми потирает руки.

— Итак, она обращает тебя, и ты идешь спасать свою сестру… какое отношение это имеет к убийству моего отца?

— Никс помогла мне спасти Эвелин. Вместе мы спасли ее от этого монстра и убили его. Мы были так близки на протяжении сотен лет. Странная маленькая семья. Никс обратила мужчину и ребенка, когда нашла их почти мертвыми, и приняла как своих. Она ушла на некоторое время, увезя их подальше, чтобы помочь им приспособиться к своей новой природе. Когда она вернулась в гости несколько лет спустя, твой отец вместе с другими охотниками пришел наказать Никс за то, что она их обратила.

— Почему они хотели наказать ее? Разве она их не спасла?

— Ты помнишь книгу Ван Хельсинга и ее принципы?

Она кивает.

— Не убивай людей… но они уже умирали.

— Верно, но она все равно нарушила правила. Независимо от того, как мы к этому относимся, они пришли и убили новобрашенных вампиров, пока мы с Никс были на работе. На следующее утро мы нашли их расчлененными и по-настоящему мертвыми. Я никогда не видел ее в таком состоянии. За эти годы мы теряли людей, но никогда не теряли тех, о ком она глубоко заботилась. Никогда тот, кого она произвела на свет, чтобы стать частью ее семьи.

— Значит, Никс хотела отомстить.

Я опускаю голову и наклоняюсь вперед, глядя на нее поверх кофейного столика.

— Я тоже. В доме текла кровь охотника, твоего отца, и она поклялась выследить и убить мужчин, уничтоживших ее семью. Я согласился помочь, потому что они были семьей.

Деми наклоняет голову набок.

— Если там была кровь, почему ты убил так много других?

— Найти твоего отца было непросто. Никс было все равно, помогут они ему или нет, да и мне тоже. На мой взгляд, в ту ночь охотники зашли слишком далеко.

— А мой отец? — спрашивает она, у нее перехватывает горло.

Грусть наполняет связь.

— Мы долго охотились на него… в конце концов нам всем надоело убивать.

Она поднимает бровь, словно говоря, тем не менее, ты это сделал.

— Это правда. Особенно когда мы убивали тех, кто не участвовал. Так или иначе, Никс начала ходить одна. Я следовал за ней и пытался отговорить ее от этого, убедить ее, что она взяла достаточно крови, но она не соглашалась. Я был там, пытался отговорить ее снова убивать, когда твой отец вышел из бара, пахнув корицей и кардамоном. Той же крови, которую мы учуяли в доме Никс.

Деми сдвигается и отводит взгляд.

— Я не собирался ей помогать, но она плохо соображала и собиралась убить себя. Поэтому я вмешался прежде, чем до этого дошло. Я застрелил твоего отца, дав Никс возможность забрать его сердце.

Я мчусь в свою комнату и хватаю ожерелье, которое Никс сунула мне в руку в качестве сувенира много лет назад, из задней части ящика для носков, где я его спрятал. Когда я вернулся, Деми стоит и держит нож наготове. Я останавливаюсь и поднимаю руки, чтобы успокоить ее.

Ее взгляд останавливается на ожерелье, и она задыхается.

— Я это уззнаю.

— Это принадлежало твоему отцу. Ты хочешь забрать его?

Вырвав его у меня, она прижимает его к груди.

— Это не твой грандиозный жест, не так ли?

Я качаю головой.

— Нет, это начало того, что я прошу у тебя прощения.

Лицо Деми на мгновение смягчается, когда она смотрит на ожерелье в кожаном переплете, на котором держится кольцо из стерлингового серебра. Затем оно говорит.

— Для этого потребуется нечто большее, чем просто история и ожерелье, которое ты снял с тела моего мертвого отца, Маттео.

Я засовываю руки в карманы.

— Я знаю.

Это только начало.

Кольт

Я просыпаюсь раньше, чем Деми. Она прижалась к моей руке. Вчера вечером, после того как ее родители заверили ее, что с ними все будет в порядке, мы вернулись к ней домой, и она попросила меня остаться.

Ее кожа теплая на моей обнаженной груди, а мой член шевелится в боксерах. Я слегка поправляю ноги, надеясь, что она не заметит.

— Мммм, куда ты идешь? — спрашивает она мягким голосом, извиваясь на кровати, чтобы прижаться ко мне.

Ее задница идеальна, а эти круглые ягодицы самым восхитительным образом упираются в мои бедра.

У меня было полное намерение дать ей пространство и не принуждать ее к сексу. Она прошла через многое, и я не хочу быть засранцем. Но если она продолжит так тереться об меня, я дам ей то, что она хочет.

— Дразнишь меня, — шепчу я ей в шею, прежде чем укусить ее. Я пока не повреждаю кожу.

Она выгибает спину и поворачивает бедра, так что ее задница касается моего члена.

— Это дразнит, если я планирую довести дело до конца? — Она закидывает руку назад и кладет ее мне на шею, поворачивая свое тело ровно настолько, чтобы я мог поймать ее пухлые губы своими.

Стона, который она издает у меня во рту, достаточно, чтобы я потерял контроль. Я двигаюсь так, чтобы оказаться на ней сверху, мои руки по обе стороны от ее головы, и прижимаюсь бедрами к ее ногам.

Она подстраивается так, что я идеально подхожу к ней. Я наклоняю голову и снова целую ее, кусая ее нижнюю губу и дергая ее.

— А кто тебя дразнил? — Ее рука скользит по моей груди и обхватывает меня поверх боксеров. — Я не понимаю, почему ты все еще в одежде.

— Больше ни слова. — Я вскакиваю с кровати, срываю с себя боксеры, прыгаю обратно на матрас и сдергиваю с нее пижамные штаны и стринги, пока она снимает майку.

Ее соски затвердели и ждут внимания, поэтому я опускаю губы на правый, кружа и покусывая, прежде чем перейти к другому. Она запускает пальцы в мои волосы, задыхаясь, когда я повреждаю кожу, втягивая в рот немного крови и кожи.

Пока я облизываю и покусываю ее, я просовываю палец внутрь нее и ухмыляюсь, когда она стонет от внезапного вторжения. Я добавляю еще один палец и сгибаю их, лаская ее стенки, медленно вытягиваю их и обвожу большим пальцем ее клитор.

Деми хнычет подо мной, и мне это чертовски нравится. Когда она шепчет «пожалуйста», я перестаю ее готовить и выравниваю головку члена по ее центру. Я обхожу ее вход и смотрю ей в глаза.

Она смотрит, где наши тела почти соприкасаются. Когда она понимает, что я еще не вхожу, она смотрит на меня.

Ее зрачки расширяются, и она делает глубокий вдох.

— Ждешь приглашения?

Качая головой, я вдавливаюсь в нее на дюйм. Ее сердце бьется так громко.

— Скажи мне чего ты хочешь.

— Кольт. — Она щурит глаза. — Думаю, тебе чертовски ясно, чего я хочу.

Я цокаю и вытаскиваю.

Она скулит.

Идеально.

— Скажи это.

— Я хочу тебя, Кольт. — Со вздохом говорит она.

— Хочешь, чтобы я что? — Я поднимаю бровь и прикасаюсь губами к ее плечу. Я целую ее шею, а затем провожу клыками по ее горлу. Ее кожа покрывается мурашками, и она дрожит.

— Трахни меня.

Я почти уверен, что она говорит это потому, что хочет, чтобы ее укусили, но я приму это. Я прижимаюсь к ней бедрами, глотая ее стон, сжимая ее рот своим.

Ее хорошенькая маленькая киска сжимается вокруг моего члена, и я не тороплюсь глубоко внутри нее, прижимаясь к ней. Она обхватывает лодыжками мою поясницу и раскачивается вместе со мной. Я почти полностью выскальзываю из нее, прежде чем ворваться обратно внутрь.

Ее груди подпрыгивают, и я сжимаю одну рукой, наблюдая за лицом Деми, когда она расслабляется. Ее щеки краснеют, чем дольше я работаю с ней, и ее лоб становится влажным. Ее волосы разбросаны по подушке, и я бы солгал, если бы сказал, что не пытаюсь сделать их еще более запутанными.

Проведя рукой по основанию ее шеи, находясь глубоко внутри нее, я дергаю ее голову в сторону и кусаю ее. Ее груди прижимаются к моей груди, когда ее спина выгибается. Я пью ее кровь, наслаждаясь тем, как она сжимает стенки вокруг моего члена. Используя ноги в качестве рычага, она раскачивается навстречу мне еще сильнее. Когда она кончает, ее кровь течет по моему языку.

— Ох. Блять. Да. — Она хватает мою задницу рукой и удерживает внутри себя, пока выжимает из себя максимум оргазма.

Я облизываю ее рану, чтобы заклеить, и целую ее. Ее язык высовывается и переплетается с моим. Затем, продемонстрировав силу, она сжимает бедра вместе и перекатывается, так что я оказываюсь на спине, и она может оседлать меня.

Она держит мои руки за головой и двигается вверх и вниз по моему члену. Я смотрю, как подпрыгивает ее грудь, и пытаюсь пососать одну, но она заставляет меня опуститься обратно и прижимает свою грудь к моей, так что между нами почти не остается места.

— Я собираюсь порезать тебя, чтобы выпить твою кровь.

Мои брови сошлись вместе от удивления.

— Хорошо?

Она целует меня, затем прижимается лбом к моему, все время двигая бедрами вверх и вниз по моей длине.

— Я хотела тебя предупредить, так как в прошлый раз когда у меня в постели лежал нож…

Я киваю.

— Сделай это.

Не теряя времени, она хватает с тумбочки нож и режет мне шею сбоку, прижимая свои чертовски красивые губы к моей коже. Часть ее души вонзается в мою, цепляет ее, как рыбу, и наматывает, пока я не могу пошевелиться. Я начинаю лучше осознавать каждую ее часть, когда связь устанавливается на место, создавая узы, которые загораются звездами, когда она скачет на моем члене. Чувствовать ее влажный язык на своей шее, когда она пьет кровь из моей раны, это слишком.

Я сдаюсь ей.

— Я собираюсь кончить.

Она стонет у меня на шее и быстрее двигает бедрами, помогая мне достичь собственного освобождения. Когда я кончаю, я кусаю ее за плечо, заглушая рев, который наверняка разбудит соседей. Она вся мокрая, и когда мы встанем с постели, я знаю, что нам придется сменить простыни. Эти сладкие соки окутывают меня, покрывая нижнюю часть живота и бедра ее ароматом.

Несколько мгновений спустя она отрывается от моей шеи и, хихикая, падает на меня сверху и кладет голову мне на плечо.

— Это было… вау.

Я бормочу что-то в ответ, хотя не уверен, настоящие ли это слова, и обнимаю ее, чтобы она не могла встать.

Если это то, что меня ждет до конца моей бессмертной жизни, я, черт возьми, приму это.