Связанные кровью

Глава 22

Деми

Я ничего не говорю, пока мы не пройдем через портал и не вернемся в Сан-Франциско. Всю дорогу по пещере мои руки дрожат. Я чуть не споткнулась три раза. Единственная причина, по которой я не падаю в ядовитый сок, — это сильная хватка Эвелин за мою руку.

Прежде чем она успевает уйти, я касаюсь руки Николь.

— Мы можем поговорить?

Ее губы сжаты в твердую линию, а кожа вокруг глаз натянута. Она изо всех сил старается не показывать своих чувств. Мы отходим от группы. Они слышат каждое наше слово, но ложное чувство приватности помогает мне набраться смелости и сказать то, что мне нужно.

— Я сожалею о твоей потере.

Глаза Николь затуманиваются, и она кивает.

— У Марии было много недостатков. Она не знала, как быть той матерью, которая тебе нужна, когда ты была маленькой. Она оставила тебя, хотя должна была привести тебя домой. Я не буду просить тебя простить ее, но ты должен знать, что Мария не хотела для тебя ничего, кроме счастья. Когда она узнала, что Зи в беде, она ушла, не попросив ничьей помощи.

— Ты следила за ней?

Она кивает.

— Это то, что делают друзья. Иногда вам приходится наблюдать, как облажаются самые близкие вам люди, потому что вы не можете преподать им жизненные уроки. В других случаях вы можете помочь. На этот раз я помогла. — Николь сглатывает.

В других случаях вы не можете помочь.

Оглянувшись через плечо, я вижу своих друзей, ожидающих возле кирпичной стены. Керберос исчез, а вместе с ним и портал. Кольт, Грейсон и Маттео прижались друг к другу и что-то шепчут о Мазикин. Я блокирую их, потому что еще не готов столкнуться с последствиями своих действий. Эвелин, Зандер и Зена смотрят в мою сторону, внимательно наблюдая за моим взаимодействием с Николь.

Я была такой эгоистичной засранкой.

Ярость была моим постоянным спутником в последние несколько месяцев, и я, кажется, не могу избавиться от ее хватки.

Маттео не просил, чтобы его спасли, он не требовал, чтобы я продала частичку своей души. Он хотел скорее умереть, чем увидеть, как я заключаю сделку. Он пытался улучшить ситуацию, как и обещал, а я боролась с ним на каждом этапе пути. Я вижу это сейчас.

— Как ты справляешься с яростью охотника? — Я шепчу вопрос. — Это… ошеломляет. — Я провожу пальцами по ожерелью отца.

Николь удивляет, обнимая меня. Она гладит меня по голове, как будто пытается меня утешить. Это она потеряла лучшего друга. Я едва знал Марию. Мне грустно, конечно, но это я должна ее утешать.

— Это пройдет. Первый год охоты не лишен своих взлетов и падений. Ты должна найти то, что тебя уравновешивает. Не позволяй гневу контролировать себя, ты сама контролируешь гнев. Мария научила меня этому. — Ее голос улавливает имя моей матери.

Я сжимаю ее руку.

— С тобой все будет в порядке? Ты хочешь пойти со мной домой?

Выйдя из объятий, Николь качает головой и вытирает влажные щеки тыльной стороной ладони.

— Нет. Мне нужно вернуться на базу.

— Ты дашь мне знать, когда доберешься до дома? Я закусываю губу. — Я так давно не просила кого-нибудь написать мне, что они в безопасности.

Она одаривает меня нежной улыбкой и касается моей щеки рукой.

— Конечно.

Затем она направляется, чтобы попрощаться с Зи и Зандером.

Маттео

Мы приходим домой поздно. В городе продолжает находиться Блэйз. Будь это любая другая ночь, я бы выследил его и вышвырнул из Сан-Франциско за шкирку.

Но я нужен Деми сегодня вечером. Возможно, она еще этого не осознает, но слишком многое держит в себе. Ее разговор с Николь был верхушкой айсберга. Глубоко внутри Деми спрятано огромное количество вины и стыда, ее эмоции сжимают нашу связь в тиски.

По дороге на лифте, чтобы отвезти Зи домой, Эвелин просит Кольта и Грейсона помочь с чем-то, в чем, как я знаю, ей не нужна помощь. Сначала они оба уточняют у меня, и я киваю, давая им понять, что знаю, что делает Эвелин.

Деми слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить, когда двери открываются. Все вылезают. Зена и Зандер направляются в свою квартиру, а мои люди и сестра идут к Кольту.

— Ты пойдешь со мной?

Мой вопрос привлек ее взгляд ко мне, и ее лицо прояснилось. Она оглядывается вокруг и расширяет глаза, когда замечает, что все ушли.

— Они в порядке. Кольт и Грейсон кое в чем помогают Эвелин, а Зандер забрал Зи домой.

Она кивает.

— Хорошо.

Нажав кнопку верхнего этажа, я прислоняюсь к стене напротив нее и выдерживаю ее взгляд. Она слишком много думает.

Дверь в мои апартаменты открывается, и я направляюсь на кухню, наливая нам обоим по бокалу виски. Она со вздохом садится за стойку. Подойдя к ней, я протягиваю руку, и она забирает у меня стакан.

— Спасибо.

Я пью горькую жидкость.

— Ты должна была позволить мне умереть.

Ее лицо искажается и морщится от раздражения.

— Ты хотел умереть?

Покачав головой, я отставил стакан в сторону. С кровью вкуснее.

— Нет, но я прожил долго.

Она пьет.

— Ты на меня злишься.

— Нет.

Я не злюсь на нее. Я злюсь на себя. Я не заслуживаю спасения. Я не стою той цены, которую она заплатила.

Поставив стакан на стойку, она спрыгивает со стула и подходит ко мне.

— Тогда почему ты расстроен? Я чувствую это через связь.

— Ты отдала слишком много.

Из-за меня она потеряет ребенка.

Она втягивает воздух.

— Что мне было делать, Маттео? Ты умирал.

— Кольт и Грейсон позаботились бы о тебе, малышка.

Ее глаза горят огнем.

— Я не буду извиняться за то, что спасла тебя.

Она меня совершенно не понимает. Я кладу руки ей на поясницу и притягиваю ее к себе.

— Я не прошу тебя об этом.

Наморщив лоб, она наклонила голову набок.

— Иногда я тебя не понимаю.

— Я не знаю, как извиниться за то, что ты потеряла.

Ее глаза затуманиваются от замешательства, но затем проясняются, когда она наконец понимает.

— Я заключила сделку, Маттео. Тебе не обязательно извиняться. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Я смахиваю ее.

— И все же мне очень жаль.

Сжав руку в кулак, она слегка ударила ею меня по груди. Потом она бьет меня сильнее.

— Ты умирал, — бормочет она.

— Я все ещё здесь. — Я прижимаюсь к ней лбом.

— Маттео, я… — она заикается на этом слове, — это я должна извиняться. Я была такой дрянью.

Я пожимаю плечами.

— У тебя были свои причины.

Она качает головой.

— Да, но, возможно, я слишком остро отреагировала.

Отстраняясь, я недоверчиво смотрю на нее.

— Ты? Никогда.

Ее рот приоткрывается от удивления, и она прищуривает глаза.

— Ты мудак.

— Ты любишь это.

Захватив зубами нижнюю губу, она расслабляется в моей хватке и кивает.

— Я очень люблю. Маттео, я хочу посвятить себя Кровавой Мафии.

— Отдаешь мне свою преданность и верность?

Она наклоняет голову набок, рассматривая меня.

— Если ты пообещаешь относиться ко мне как к равной, а не как к собственности, я отдам тебе свою преданность. Считай, что у тебя уже есть моя преданность.

Это все, что мне нужно было услышать. Я обхватываю руками ее ноги и притягиваю ее к себе.

— Добро пожаловать в Кровавую Мафию, малышка.

Ее ноги сцепляются за моей спиной, и она приближает свои губы к моим.

Я провожу языком по ее губам, гордясь тем, как она дрожит и придвигается ко мне.

Она моя.

Деми

Я рада, что мы закончили разговор. Мне никогда не удавалось полностью выражать свои чувства. Прикосновение, с другой стороны, я могу писать романы о том, что я чувствую, прикасаясь к кому-то. Прямо сейчас мне хочется потеряться в нем, забыть обо всем на ночь.

Подняв его рубашку, я провожу руками по его подтянутому животу и груди, поднимая ее выше, пока мы не разделяемся, чтобы я могла снять ее до конца. Как только я роняю ее на пол, его губы врезаются в мои.

Он идет в спальню, крепко сжимая мою задницу. Мои руки скользили по его рукам, сжимая и пытаясь притянуть его ближе, хотя сейчас мы практически один человек.

Откинув меня назад, он осторожно укладывает меня и целует в шею, покусывая и дразня меня своими клыками. Его рука ныряет в мои трусики, обхватывая мое тело, и погружает палец внутрь меня.

Я задыхаюсь и начинаю снимать рубашку. Маттео помогает мне сбросить одежду, затем сбрасывает штаны и боксеры и снова забирается на меня. Осыпая поцелуями мое бедро, он продвигается вверх по моему телу, водя языком по обоим моим соскам и, наконец, прикасаясь губами к моим.

— Это настолько нежно, насколько я могу, — говорит он, прежде чем скользнуть внутрь меня, растягивая меня вокруг своей внушительной длины.

— Хорошо, что я не хочу нежности. — Я кладу руку ему на спину и притягиваю к себе.

Он ухмыляется, снова целует меня, затем прижимается своим лбом к моему и ускоряет темп. Оттягивает бедра назад, прежде чем врезаться в меня. Я использую ноги, чтобы оставаться на месте, покачивая бедрами в такт ему.

— Укуси меня.

Цвет его глаз становится черным, и он рычит, дергая мою голову в сторону и вонзая клыки мне в шею.

— Да.

Я задыхаюсь, цепляясь за него, пока он входит и выходит из меня. Эйфория от укуса и его карающего темпа доводит меня до крайности. С моих губ срывается цепочка бессвязных слов. Я даже себя не могу понять, кроме тех случаев, когда стону его имя.

С мрачным смешком он облизывает мою рану, чтобы заклеить ее, и целует меня.

— Мне нравится, когда ты теряешь контроль и произносишь мое имя. — Он вырывается из меня. — Встань на колени, я хочу услышать, как ты кричишь.

Я киваю и переворачиваюсь, прижимая свои дрожащие конечности к кровати. Маттео подвигает ко мне подушку и прижимает к ней так, что я оказываюсь лицом вниз и задницей вверх.

Его палец находит мой клитор, и он ласкает меня несколько раз, прежде чем прижать свой член к моему центру. Он врезается в меня с глубоким стоном. Я сжимаю подушку и выгибаю спину, чтобы обеспечить ему лучший доступ.

— Хорошо, теперь позволь мне услышать твой крик. — Его ладонь ударяется о мою задницу, и он врезается в меня. Мне нужно всего несколько минут, чтобы сделать то, что мне говорят.

На следующее утро я просыпаюсь в объятиях Маттео. Я прижимаюсь ближе и зарываю голову в подушку, бормоча о том, что мне нужно еще пять минут.

— Хотя мне бы хотелось, чтобы ты лежала в постели все утро, твои родители ищут тебя.

Ничто так не убивает настроение, как упоминание родителей.

Я поворачиваюсь к нему лицом и улыбаюсь ему.

— Думаю, тогда мне пора идти… — Я замолкаю, приподнимая бровь.

Он сводит брови.

— Знаешь ли ты самое лучшее в том, чтобы быть вампиром?

— Кровь? — спрашиваю я со смехом.

— Нет, я могу идти очень быстро.

Я фыркаю, затем хлопаю рукой по лбу.

— Не знаю, стоит ли тебе этим хвастаться.

Убрав мою руку от моего лица, он целует меня.

— Поверь, тебе это понравится.

— Кто-то очень самодовольный.

Я целую его, перекатываясь на него сверху и прижимаясь своими бедрами к его, чувствуя, как его твердая длина без какой-либо помощи прижимается к моему скользкому телу.

— Кто-то возбужден.

Я шлепаю его по груди.

— Не порти это.

Перевернувшись, он прижимает меня к себе и качает головой.

— Я бы никогда не испортил это. Затем он приступает к работе, делая меня очень счастливой женщиной.