Связи, Цепи и Оковы (рабочее название проекта)

Глава о встречах старых знакомых, верности и сомнительных практиках

Моё появление в предместьях замка Айнцберн – лесопарке вокруг здания – было быстрым. Телепортация на Связях, она же масштабирование квантовой телепортации до практического применения. Один раз я уже реализовал эту концепцию, чтобы удрать от Илиясвиль фон Айнцберн, гомункула, лоли, блондинки и очередной вершины развития магов (и самки недолысой обезьяны с задержкой развития, ибо я не люблю, когда меня пытаются убить). Теперь я использую Связной Шаг для того, чтобы вернуться к ней. Эти качели тоже можно использовать, принцип весов и равновесия, силы противодействия и тому подобного. Хорошая, годная Связь, с малыми паразитными Связями от себя же.

Связной Шаг. Дурацкое название, но что уж теперь. Придумаю модификацию, назову более красиво. Приятнее, красивше, кавайнее, няшнее.

Понесло Остапа, да.

Итак, я вышел на точку старта, удостоверился, что меня не наблюдают (Связи), и активировал своё единение с духовными сущностями, которые тоже я (одержимость). А затем шагнул (Связи).

Что-то мелькнуло, руки вдруг толкнуло по самые плечи. Как-то так.

Ты входишь в условный портал, чтобы закончить Шаг на “другой стороне”, повисаешь на миг в какой-то заминке в точке финиша. И тело дёргает в рефлекторном движении, как и Цепи.

Миг активности проходит, сменяясь осознанием реальности вокруг.

В руках медленно разваливаются и истаивают пистолеты-пулемёты. IMI Micro Uzi под 14,7мм из монокристаллического обеднённого урана, отстрелявшие весь боезапас и расплатившиеся с отдачей своей структурной целостностью сразу по окончании стрельбы.

Вообще, это был секунда с четвертью, за которые созданные Градацией Воздуха орудия отстреляли магазины по 75 зарядов.

Удостоверившись, что опасность миновала (Связи), я сдвинул восприятие мира сознанием на обычные органы чувств.

Леса по левую руку не существовало. Только бурелом из поваленных деревьев, отломанных веток.

На земле – и отчасти ветвях – находился Котомине Кирей. Общая занимаемая им площадь оценивалась где-то в двадцать квадратных метров.

Экзекутор. Не то, что годы - десятки лет практики. Десятки же устранённых чародеев. Совершенные рефлексы, фирменные церковные артефакты и заклинания. Скорость, позволяющая подняться на нижний край духовных сущностей, таких как Слуги. Опыт, мощь, регенерация, защищённость. Предел того, что можно достигнуть на гуманоидной платформе сравнительно честным путём.

Когда объём засевается вибрирующими в руках орудиями с форсированной скорострельностью, маневрировать поздно.

Когда каждый пуля несёт энергию противотанковой пушки и встроенные Мистерии, броня не спасает. Если только сама не является какой-никакой Легендой.

Когда средство изгнания души из тела разработано с учётом виденной десять лет назад схватки двух регенераторов разного толка.

Я. Сущность многоугольника, пять вариаций своего “Я”. Совершенная проводимость энергии, тело укреплено и ускорено несколькими методиками, находящимися в синергии. Одержимость Слугой двух классов, прямая подпитка энергией с Той Стороны через тело, насыщенное Цепями и превращённое в аналог Цепи.

Когда резко нападают в точке выхода, мышление соскакивает на рефлексы. Пистолеты-пулемёты на заготовках в теле, ауре и памяти. Не атаки по Точкам и Линиям, не разрывы и подключения Связей. Не Меч, наконец – хотя последнее в чём-то хорошо.

Грёбанный. Стыд.

Собравшись с мыслями – буду обманывать сам себя и считать, что это разглядывание половины головы бывшего экзекутора было чем-то вроде минуты молчания – прошёлся по останкам привычным способом. Убирая, ослабляя до “исчезновения” Связи всего в этом Месте с понятиями, родственными Жизни, Активности.

И добавил Мистерией разложения органики. Да, и такие есть, причём на разных стихиях. Убийцы, алхимики, мистики и химерологи – кому они только не нужны.

Из замка – вид его вызывал ассоциации с Диснейлендом после штурма локации советскими войсками – доносились звуки, эманации и Связи сражения.

Шаг…

Нет, лучше просто пробегусь.

И, стандартно, как ритуал – Метка, Узор, Ускорение. Градация Воздуха завихрилась в руках, готовясь стать материальной иллюзией, то есть плотной голограммой, да хоть технической бронёй – в форме заготовленного образа. Пусть Илия и Слуги – никак не Кирей по своим ТТХ, лишним не будет.

И пяти секунд не прошло, как я оказался на лестнице, поднимающейся к распахнутым воротам.

Они были распахнуты внутрь, обрушены входящим таранным ударом, устилая внешне целыми створками пол чего-то вроде парадного зала. Даже Связи не могут сказать, какая у него была реальная функция, будто ни строители, ни пользователи, ни жильцы строения не знали, зачем им окна в пол, высокие потолки, плитка под мрамор, внутренний балкон и прочие атрибуты архитектуры стиля “а-ля Версаль”.

На створках стоял, расставив ноги на ширине плеч, персонаж.

Цельная личность.

Я мог бы многое рассказать о Связях – своих, его, общих, в том числе со взметнувшимися вновь Оковами переплетённых в одну Историй. О тех оттенках Проклятия, Порчи, Скверны, Гнили, о гранях и зонах перехода Гордости в Гордыню, Упорства в Самодурство, Алчности Благой (бывает и такая) в Алчность Проклятий.

Право слово, зачем?

Спиной ко мне, во вкусной позе, стоял Гильгамеш. Без материализованных доспехов, в дорогого вида чёрном спортивном костюме со Связями уровня “Эксклюзив от дорогого дизайнера, только натуральные материалы”. Стоял и метал из своих порталов оружие, засевая объём и площадь между собой и Илиясвиль фон Айнцберн.

История ясно говорила – не время. Сейчас, когда я не Главный Герой своего Акта, разменяв возможные преимущества на Право Первого (П)удара, я сведу всё к прямой схватке на его условиях.

Бесспорно, всё это могло быть хитрым обманом. В конце концов, умение видеть Связи – не всеведение. Тем более, настоящие пророки регулярно умирают, в Магии Связей есть отдельный раздел по противодействию и отчуждению от реальности Магов Путей Судьбы.

Ах, да. Там, на других двух третях зала, между падающими орудиями, метался Геракл, уже потерявший две свои жизни.

Медленно, напоказ. Не царственно – злодейски. Гильгамеш шёл через зал. Продолжая осыпать пространство перед собой орудиями, реликвиями и регалиями, что не принадлежали ему, но по хитрому капризу Узора Связей его Легенды и прочих, он имел Священно Право Пладения.

Холод отрезвил моё сознание, укрощая Связь, протянувшуюся сквозь весь многогранник моего существа, от условно верхней вершины по направлению к условно нижней.

Но Понимание, что Гильгамеш спокойно и хладнокровно загоняет противника в ловушку, ограничивая маневр лживо беспорядочным дождём копий, мечей и топоров из своих Врат Вавилона, оставалось.

То же самое, с каким хладнокровный Герой ненаписанной Легенды – к которой я сам сейчас писал апокриф, продолжение и фанфик своими действиями – давал понять, что ещё не время бить в спину, надеясь поразить Первого Героя, пока он без призванной брони.

Золотые доспехи – просто манифестация. Настоящая защита скрыта под одеждой, этих веков или былых. Кожа и узоры на ней.

Наконец, это случилось. Геракл сделал ошибку. Точнее, наконец, не сумел вырваться из замкнувшегося капкана.

- Берс… - всхлипнула Илия – она стояла на возвышении, что так и хотелось наречь тронным, на другом конце зала.

И всё ещё, что удивительно, меня не замечали. Остатки Ритуала, влиянье Связей, ограничения идущих по Истории?

Геракл сделал… что-то. Проявил свою Волю, Силу, Право. Копья исчезли, алебарда рассыпалась в пыль, когда сокращающиеся сквозь неё мышечные волокна голени разорвали, стёрли в смертных прах металл, что им мешал. Мечи обломились и выскочили из рук, потому что они мешали последним проявить Волю своего хозяина.

Двигаться. Бороться. Не отступать. Не сдаваться. Древний, великий Закон. Награда позабывшему – смерть.

И это тоже было ловушкой. Цепи. Оковы. И глупое имя.

Закон, материализованная Идея, одно из многих орудий смертных для укрощения капризных богов, почему-то названное именем существа, созданного богами для укрощения самого Гильгамеша.

Если так, то древний царь древнего Урука, по современным меркам – тот ещё тролль.

Что-то внутри меня – кажется, не желчный пузырь или позвоночные нервы – кольнуло мимолётным сожалением. Быть может, в другой Истории, с другими стартами, мы могли бы неплохо подружиться, стать приятелями, обоюдно отказывая считать друг друга достаточно близким для одинаково сокровенного слова “друг”.

Пустое. На данный момент времени уж точно.

Энкиду, Цепи Небес, сковали Геракла, проявившего свою божественную суть. Их Роль, их Право и Предназначение.

И холод в голове ,искрящийся и ограничивающий рискующие вычерниться, пожирнеть “П”.

И новый вал, ливень Легенд, призванных Гильгамешем по его кривому Праву Первородства, пробили тело Слуги.

-…серкер – продолжила Илиясвиль фон Айнцберн.

С того времени, как Геракл попался в ловушку и был вынужден проявить свои божественные Волю и Право, прошло менее 0,1 секунды.

Сейчас, когда время словно восстановило свой естественный ход, а Гильгамеш замер, глядя на скованного, пробитого в шести местах, истекающего силой, Геракла, исход схватки был ясен.

Берсеркер сохранял подобие жизни из-за комбинации фирменного классового безумия и продолжающейся поддержки от своего Мастера. Но это была жизнь, словно в глубокой коме, на многодневном ИВЛ. Да, в него лилась сила, да, он был слишком безумен, чтобы признать свою смерть. Но всего упорства мира мало, когда тебя ломают механизмы мироздания.

- Пёс, это была славная битва – произнёс Гильгамеш.

Странно, без своей обычной насмешливой гордыни.

Одинокое оружие, вылетевшее из портала, пробило корпус Геракла от шеи до зада, войдя в пол на семь сантиметров. Удар милосердия.

Берсеркер пал, растаяв радужной дымкой и тающей пылью. Остались только вбитые в пол орудия войны и исчезающие в портале Оковы.

Слегка другие шевельнулись. Словно чуть сдвинулись на повороте плиты коридора, открывая небольшую щель. Открытую возможность, порт подключения, словом – Связь.

Словно из-за плит предопределённости, слагающих Историю, повеяло странным сквознячком, могущим означать разное. Но главное – возможности того, что здесь может зваться сюжетом.

Спаситель, приходящий в час отчаяния из пустоты и уносящий прочь. Мифологический образ, которому есть место в этой Истории.

Связь легла сказочно просто, перенося меня, боеготового, вооружённого, прямо перед малышкой Илией. К ней спиной, конечно. Но это – допустимый риск.

- Ну, здравствуй, Фингал – сказал я.

И крошечный стих, короткий отрывок аккуратно лёг ещё одной перемычкой в переплетающихся Историях, двух дополнений и теней от своих Легенд.

Владыка пустыни, Герой героев.

Когда придёт Время и Место Истории нашей схватки, будут молнии и гром.

Нет, не из-за кинематографических клише.

Губы Гильгамеша дрогнули, лицо исказилось. Смесь насмешки, презрения, гордыни и удивления, тем более забавная, когда он тоже ощутил – а я увидел – как его ограничивают новые факторы, Оковы пишушейся нами – и не только – Истории. Ещё забавнее, что у Илии тут и вовсе нет права голоса. Спасаемая принцесса в такой Истории – просто предмет. Конь рыцаря и то имеет больше воли и строчек описаний. Если бы он был в этих веках, конечно.

- Кто ты, Сваран?

Это удовольствие, смесь радости манипуляции и радости знания – не то ли испытывают трикстеры, исследователи и им подобные?

- Мы встретимся ещё, мёртвый царь мёртвого Урука. И это будет славная битва.

И взяв Илиясвиль фон Айнцберн за шкирку, не глядя, по памяти, на координации, я снова Шагнул, роняя напоследок созданные Градацией Воздуха предметы.

Урук. Пыль полей, щебень городов.

Первый Потомок, как тебе новое имя? Или Прозванье?

Гранаты, которые никто не делает по индивидуальному заказу, кроме уникумов со станками или Градацией Воздуха.

Довольно странно – но не утомительно – думать о стольких вещах одновременно.

Главное не облекать все потоки в слова, мысленная речь – это затратный вычислительный процесс. И, зачастую, довольно бесполезный.

Я едва успел подхватить согнувшуюся от боли и всхлипнувшую не только от горя, малышку Илию.

Я видел, Заклинатель знал, а Первый Потомок – понимал, что происходит. Три точки зрения, дающие суммарную картину этой части мира.

Переполнение. Слишком много Слуг, слишком маленькое тело. Геракл был последней каплей, система “чашка в девочке” идёт вразнос.

Как говорил мой кот – в той, далёкой и давно прошедшей жизни не “здесь” и не “сейчас” (причём, весьма) – Дела-а. Правда, он умел это делать молча, одной небогатой мимикой вислоухой серой морды.

И тут, как назло, мир опять сдвинулся. Поменялся. Затемнился.

Убогий язык людей с их стандартным органом чувств и сложными словами для выражения эмоциональных состояний, которые всё равно почти никто не знает или не помнит, со всеми этими прострациями, сплинами, ажитациями и прочими фанабериями.

Да, я сейчас просто нарезал рандомных терминов, ибо нервничаю. У меня на руках плющит ребёнка с энергетической аномалией в теле, что ему прямо грозит распылением всей смертной плоти и утилизацией менее тварных частей бытийности с проявлением здесь сомнительной пользы и ценности артефакта.

А какая-то штука влияет на мир вокруг, нагоняя нервозности.

Так что я просто ещё несколько раз Шагнул, рисуя ломанную кривую своих “портальных прыжков”, и удаляясь на другую сторону от замка, поместий Семей, и одного из наших запасных убежищ.

Впрочем, от того, где сидела в готовности Тисэ, я тоже находился пока на некотором удалении.

Так, убежище некоего прибывшего чародея, предположительного мастера покойной Кастер, которую я, э… эвтанировал. Хороший термин, кстати.

В убежище, в колбах, находятся десятки людей. До сих пор. В гипнотическом трансе, почти анабиозе. Что ценно – их существование уже “отмыто”, искать никто не будет. Хороший материал.

Откуда я о нём знаю? Фуюки – город, где я осведомлён о происходящем чуть меньше, чем в соседнем, где мой дом. Помещение, временно занимаемое чародейским нуворишем с самомнением до небес – это не поколениями защищённая родовая усадьба с вмурованными кристаллами или сидящей в подвалах мерзотной тварью. Самомнение – один из самых специфических ресурсов, который только можно себе вообразить. Необходимость сомнительна, вред очевиден.

В любом случае, выход из Шага произошёл чисто. Единственный находящийся в сознании обитатель базы присоединился к большинству находящихся здесь. Можно разбираться и пытаться поправить дочку Кирицугу.

Но сначала – стабилизировать.

- Поспи Покойно

Магия – если это можно так назвать – Первого Потомка крайне своеобразна. Особенно необходимостью обновлять защиту от своей… Потомкизации, скажем так.

Контроль, учёт, и дисциплина. Только так можно достичь скрытой Цели.

Поехали.

Что сделает нормальная девушка, телепортировавшись по зову своего друга/напарника в неизвестность? Что ей полагается сказать, если вокруг – белый пол и потолок и ряды вертикальных цилиндрических колб, уходящие в бесконечность? Если в колбах, заполненных бледной, красноватой прозрачной жидкостью, парят бессознательные люди? Если часть колб разбита, люди выложены в странные позы, формируя своими согнутыми телами, дорожками несвёртывающейся, текущей куда-то крови и мерно перистальтирующих кишок, некую фигуру? Как ругаться и чем бить, если при попытке осознать рисунок этой фигуры, начинает болеть голова, резать и щипать глаза, а в носу и ушах начинает появляется пульсация готовых лопнуть сосудов?

Тисэ – полагаю, дело было в чём-то вроде Ритуала Возвращения, где я или предмет на мне был точкой финиша, так она появилась рядом со мной – удивленно расширила глаза и приподняла брови.

Медленно, без хруста, согнулись пальцы, пряча образующиеся кулаки под краями длинных рукавов куртки.

Тихо и тонко, затрепетали, соединяющие нас Связи. Как и линии Узоров и рунических Знаков, образующих защитные контуры в снаряжении девушки.

- Курро – дрогнув языком и чуть загремев голосом, начала Тисэ – объяснись.

Куро из семьи Патан, если кто забыл – это моё имея. Не Сваран или Первый Потомок, не Заклинатель, Кастер, или там Мечник, Сэйбер. Но и не Связанный Оковами Цепей Смыслов и Знаков, а часть меня, тамутургическую, можно описать и так.

Интересная мысль и взгляд на мир и своё место в нём, но сейчас – не её Место и Время.

Мне не требовалось демонстративно, медленно и печально, поворачивать голову, то к Тисэ, то от неё, к бессознательным людям, их Связям, линиям и Точкам, а также потокам праны.

Вообще не понимаю этих социально-психологических жестов, честно говоря. Пустая потеря.

- Разделение груза – говорю, смотря на вздымающуюся грудную клетку. Индонезия, двадцать лет и три месяца от дня рождения. Вес пятьдесят шесть килограммов, рост сто сорок девять сантиметров, второй размер. Аномалий Связей, Цепей, каких-то Даров – не выявлено.

Как же трудно оформить в блёклый и двусмысленный язык колебаний воздуха своё Видение и Замысел. В чём-то легче, чем в знаки на плоскости, но не сильно.

- В центре - Илиясвиль фон Айнцберн. Гибель Берсеркера дестабилизировало её. Слишком много энергии.

Что-то взвихрилось за моей спиной. Полагаю, энергия Шестого Вымышленного Элемента, кошмаров людских. А также, Связи, мысли и эмоции.

Не отвлекаясь, я созданной Градацией Воздуха иглой, тонкой, несимметричной, шестигранной, ткнул в мелькнувшую было Точку.

Глаза, унаследованные с этим телом, позволяют создать/открыть порт к команде Миру на уничтожение чего-либо. Того, чьё существование ты можешь осознать, но только если Точка проецируется в зоне досягаемости. В противном случае, стоя на месте и просто тыкая пальцем (точнее, режущей кромкой ногтя), я мог бы уничтожать миры, Концепции и их части, причем самым причудливыми способами, включая “разрушение через изменение”. Венец развития владельца этих Глаз с точки зрения расширения спектра воздействия, теоретические представимый, но недостижимый практически.

Если угодно – это был мини-ритуал. Уничтожение Точки рождающегося Явления, способного обрушить систему, как порыв ветра - карточный домик. Каскад, цепная реакция, предотвращённая в самом начале. Побочный эффект – общее повышение Связности и изменение оттенков происходящего. Ритуал это, то есть, Действо, или воздействие на Связи, то есть, Динамический Узор? Иногда нельзя сказать, где заканчиваются Связи и начинаются Процессы. Для кого-то вроде меня, крайне редко нет этого “иногда”.

Я замечая, как Тисэ – окутанная своими собственными ритуалами, выстраиваемыми прямо на ходу – проходит вокруг фигуры, создавая каскадные воздействия, что-то меняющие, оптимизирующие. Стабилизирующие.

Ритуалист, каждый шаг, каждый вдох, удар сердца которого – это триггеры для запуска каких-либо Действ, объединяющихся вместе в свой, сложный, отчасти самоподдерживающийся и самоусложняющийся, Процесс.

Нагрузка, приходящаяся на переполненный Сосуд Грааля (как я не люблю терминологию местных чародеев!) растягивается, распределяется, демпфируется по телами, органам и тканям, делая нагрузку на комплекс посильной.

- Кто это там между тайцами? – холодный голос резал бы не хуже бритвы, если бы сам не являлся встроенной частью происходящего. Не то, чтобы я ощущал мир как симфонию Процессов, но я вижу колебания Связей, коррекцию углов, наполненности и проявленности.

- Хозяин зала. Маг.

- О.

Короткий удар, скорее, толчок в пол ноги в высоких кожаных ботинках. Колебания чего-то вроде фона сливаются в коротком резонансе, но направленном Вовне, ближе к той области, что я зову Пространством Идей. И этот пик колебаний размазывается в Барьере, окружающем Место проведения Действа, Время коррекции Узора.

Лояльный ритуалист – это круто. Помехи моего Узора превращены в Барьер, отгораживающий окружающее пространство от остального мира, снижая его влияние. Он же защищает нас, и встраивается в мои собственные структуры, на Чарах и Связях. То, что получается в сумме – настоящий Ритуал Сокрытия.

- Куро – когда очередная волна развлечений в духе “поправь Действие, ткни в Точку, скорректируй Связи” даёт нам передышку, произносит Тисэ.

- Да? – спрашиваю, бросая взгляд. Сейчас она стоит напротив меня, по другую сторону фигуры. Петля толстого кишечника, образующая арку, закрывает вид на шею и верх груди напарница. Серьёзное лицо с фиолетовыми морщинами в уголках глаз, как и частично рассыпавшийся пучок волос.

- Когда мы закончим, я хочу подробные объяснения. Если надо, под Ритуалами и Узорами.

Я кивнул.

- Хорошо.

Совершенно справедливое требование, чего раньше тянула? Или до этого удовлетворялась минимальной осведомлённостью?

Тисэ почему-то тяжело, напоказ, страдальчески вздохнула.

Да, трёхмерные фигуры ритуально-тауматургического направления, влияющие сразу на множество аспектов реальности, да и всего с двумя операторами – это сложно.

Или я что-то не так понимаю?

Когда всё закончилась, и Илиясвиль фон Айнцберн, мать её Айрисфиль, была стабилизирована, мы были выжаты, как орехи.

Это не опечатка и не пустопорожнее сравнение – представьте, как выглядит орех, из которого отжимом убрали всю воду?

Я почти видел, как восстанавливается разумное Действо по имени Тисэ. Домысливал картинку на основании того, что подглядывал своими методами, но всё же.

Паутина и Узор динамически меняющихся Связей с внешним именем Куро Патан находилась в ничуть не лучшем состоянии. Впрочем, и хуже оно не было. Кроме факта истощения, нельзя сравнивать силу звука мелодии и интенсивность света ламповой гирлянды.

Полнейшая Путаница Понятий.

Не. Смеш. Но.

Что касается Илиясвиль фон Айнцберн, то она сейчас представляла собой довольно любопытный, с точки зрения теории тауматургии, ритуалистики и чародейства, объект, субъект и просто создание.

Да, меня немного несёт. Я устал, двадцать восемь часов личного времени и семь с половиной внешнего корректируя работу трёхмерной ритуальной фигуры и её воздействия на реальность в виде динамики Процесса и изменении Узора, как нейрохирург после операции на сердце.

Довольно корректное сравнение, хотя все аналогии и имеют облигатную Связь с доменом Лжи.

Итак, тело альбиноски, гомункула и прочее, присутствовало, условно говоря, на Той и Этой сторонах реальности. На одной из Этих, разумеется, их значительно больше одной. В любом случае, если в Здесь Илиясвиль фон Айнцберн была представлена спящей девочкой младшего школьного возраста, то в Там речь шла о дрожащей и циклически перетекающей из одного положения в другое, фигуре из соединённой вместе плоти тридцати шести человек. Позиций, к слову, было семьдесят две, если кому-то интересно. Запитано всё это богатство было в том числе и от давешнего мага. Просто удивительно, что можно сделать с непогашенной Связью с фактом призыва покойной Кастер, при наличии умений, навыков и мотивации.

Я чувствую лёгкую тошноту от воспоминаний о проделанной работе. Дело не брезгливости. Фантомная усталость вызывает рефлекторное отторжение.

Дрожащая, как будто проблемы с нервной проводимостью и мозжечком одновременно, рука Тисэ залезла в нагрудный карман моей куртки.

Я собираю лодочкой ладони, чтобы они меньше дрожали, когда напарница, дрожащими и негнущимися пальцами, вылущивает леденцы. Мятные.

Три ей, два мне. Меньше не получилось.

- Что будем делать? – спрашивает Тисэ, хрустя попадающими на зубы конфетами. Дело не в умысле, просто челюсти тоже дрожат.

Кажется, будто я думаю над ответом минут восемь.

- Отдохнём. Аккуратно осмотримся. Уйдём.

Тисэ делает глубокий, сначала рваный, но постепенно приобретающий на глазах плавность, вдох. Заваливается, обнимая меня.

Фантомный холод и головокружение. Реакция на предельные нервное напряжение и энергетические траты.

Ритуал внутри остаточного Действа, закукленного внутри барьерного Процесса, замыкает нас в глубокую, скрытую от остального мира, Тайну.

- Рассказывай, Куро. Что ты творишь и зачем?

Вздохнув, отчасти напоказ, я смирился. В конце-то концов, осведомлённый соратник – это или враг, или подпорка в задуманном деле. Да и кому ещё доверять?

Но прежде, чем начать рассказ, я развернул Узор, усиливающий Сокрытие, Тайну и Неразглашение.

Развелось пророков, будто всех козлят только и варят, что в молоке собственной матери.

Когда мы отоспались, отъелись, удостоверились, что Илиясвиль фон Айнцберн по-прежнему спит, то начали неторопливую разведку. Для этой цели, Тисэ слегка поменял настройки того, что с определённой точки зрения было сплошным вихрем токов пространства и Смыслов, скрывающее нас, аномалию, и творящиеся в ней дела.

И я вышел на контакт со своими сетями, в изобилии наличествующими в Фуюки. Подключился – в кои-то веки через прокси, благо тут их в колбах было достаточно – к системе ритуалов (Тисэ пренебрежительно и одновременно заинтересованно не то фыркнула, не то повела носом) обеспечения Войны (хм) Святого (WTF?) Грааля ( его ли?).

Словом, случилась вторая редакция того, как десять лет назад, я отсиживался под скрывающими Узорами на складе неподалёку от порта этого города, предпочитая не лезть на рожон.

Тут-то Илиясвиль фон Айнцберн и скрючило повторно.

Выглядело это предельно занимательно. Сокращение разгибателей рук и ног, закатившиеся глаза, белки, залитые люминесцентным белым гноем, стекающим по лицу. Волосы, одновременно летящие мокрыми прядями и трепещущие на несуществующем ветру… тут же вызванному через инвертированную насильно Связь ассоциативно-смыслового рода.

В условном пространстве продолжающегося Ритуала Разделения Груза, бодро, размываясь для незащищённого и невооружённого глаза, шевелились кишки, конечности и окутавшиеся сосудистыми стенками, потоки крови. Вся эта биомашинерия меняла положения с чудовищной скоростью, обуздывая потоки энергии, угрожающие обрушить конструкцию к Подземным Духам Кошачьим. И в этой хлюпающей мешанине циклической работе на подпороговой скорости, вокруг условного круга, вставали из небытия туманные силуэты, числом в шесть дюжин, отсылающие напрямую к демонам Гоэтии, точнее, к мифологически образам, ставшим фундаментами для оных.

Если проводить аналогию - Илиясвиль фон Айнцберн восстановила сетевые подключения, и в неё тут же попытались впихнуть Убийцу и Всадника, или, если угодно, Ассасина и Райдер. Невзирая на перегрев проводов, оптоволокна, жёстких дисков и процессоров.

По крайней мере, подскочившая Тисэ, расположившая голову Илиясвиль фон Айнцберн на коленях, между ладоней и прижавшись к ней лбом, обеспечивала принудительное охлаждение до физиологических температур. В числе прочего, общий пакет оказываемой помощи навскидку включал более двух десятков наименований. Одна стабилизация концептуальной структуры, разума, тела и Цепей отдельно и в комплексе, чего стоила.

Я одновременно ассистировал, готовясь при необходимости бросить всё и отправиться помогать, и наблюдал за происходящим, а также за городом.

Чаша, находящаяся на Той Стороне Илиясвиль фон Айнцберн (одновременно Этой для пространства длящегося ритуала) была наполнена до краёв, в условной зеркале своём рисуя… всякое.

Словом, это было классическое воплощение легенды о зеркале-в-которое-нельзя-смотреть, её оскольчатые отображения даже до развлекательной литературы вроде Гарри Поттера давно добрались. Краешек основанных на реальных событиях историй об исполнителях желаний прилагался.

В отблесках сущностей зеркал на кромках роговиц ворон.

В играх света на границе раздела оконных стёкол и ветров.

В тихом блеске крошечных кристаллов стен домов и городских дорог.

В мягком звоне капель влаги на листве, отражающих солнце.

Мастер поверженных Слуг, с вырванным из тела, вытащенным наружу, с целыми сосудами, сердцем, лежала на алтаре, свесив выпрямленные руки и согнутые в коленях ноги, скованные затвердевшей жижей, коей истекала их хозяйка.

Изо всех отверстий, включая физиологические, уж простите мой нефранцузский.

Медленно, напоказ, заставляя мою сущность части Истории, трепетать, вместе с багрово-чернеющей Луной, в небе загоралось новое солнце. И одновременно, открывался срез трубы, на четверть заполненной…

Легенда писалась прямо в нашем Здесь и Сейчас, чтобы быть закреплённой Вовек и Везде.

В небе, медленно затягивающимся протаивающими сквозь чистый ранее небосвод тучами, прогрохотал первый гром.

И в нём ли, или в словах сбросившего маски существа с золотыми доспехами и волосами, алыми метками и глазами, и мраморно-нефритовой из-за Связи с Благородством, кожей, звучало ожидающее:

- Сваран.