Сытые годы

Глава седьмая Секретная экспедиция

Глава седьмая

Секретная экспедиция

Мыс Святой Нос. Маяк (район Губы Лопское становище)

16 декабря 1889 года.

В России всё под секретом, но нет никаких тайн.

(Её Императорское Величество Екатерина ІІ Романова)

Офицер по особым поручениям при Его Императорском Величестве Александре Михайловиче, Полковников

Не могу сказать, что выход нашей экспедиции в точку проведения операции был простым и не изобиловал приключениями и неожиданностями. Север, особенно с приставкой Крайний — это вам не Стрельня, тут прогулок не бывает. Суровый он, Батюшка-Север, ошибок и глупостей не прощает. А мы прем вперед на каких-то допотопных калошах, которые держатся на воздухе каким-то чудом, а уж движение их — это вообще нечто фантастическое. Да, я человек совершенно другого времени, это правда. И поэтому все эти заклепочные извращения моих нынешних современников навевают на меня мистический ужас. Я не понимаю, как эта хрень все ещё не развалилась! Но нет, мы всё-таки упрямо движемся к цели и почти-почти её достигли. Проблема в экспедиции основная одна — это механик. Кондратий Васильев человек со светлой головой и золотыми руками. Это верно. Но при этом он пьющий. Крепко пьющий. И есть у него талант — доставать спиртное просто из воздуха. Вот нигде выпивки нет, а у него всегда пожалуйста. Я уже думал, что меня самого тут Кондратий хватит, как не схвачусь, а механик лыка не вяжет. Удивительное дело, даже в состоянии «лыка не вяжет» Васильев умудрялся настроить механизмы и привести их в полный порядок. Ничего не понимаю! Думал, в милях двухсот от Архангельска, что экспедиции каюк. Движок стал и не заводился. Кондратий — в стельку. И тут два матросика (а на дирижаблях служат мореманы и порядки тут флотские) хватают механика под белы руки и тащат к агрегату. Глазам своим не поверил. Тот в полубессознательном состоянии прикладывает руку к механизму, что-то бурчит себе под нос. Потом хватает кувалду. Один удар! Только один удар! И мотор заработал! И не останавливается, бля! Как это? Нет, вы мне скажите, КАК это???

Потом пришло охренительное радио со шхуны «Сергей Радонежский», которую прикомандировали к нашей спасательной экспедиции. И гласило сообщение, что на совершенно безжизненном берегу они подобрали человека и будут идти уже с ним. На мой закономерный запрос: какого дьявола они подбирают кого ни попадя, если идут в секретную миссию, получил ответ, который меня привёл в бешенство, но потом я вспомнил, в каком времени нахожусь, и успокоился. А ответ был такой: «Дык это ж Иоанн Кронштадский был, как яво не подобрать?». И вот тут не могу передать степень своего охренения. Это мало того, что тут оказывается какой-то дядька из Кронштадта, так его, оказывается, на поморской шхуне кажная собака знает![1]

И вообще, складывалось у меня впечатление, что это не секретная миссия, а какой-то торжественный выезд аристократии на охоту в Гатчинский парк –все знают, что медведя привезли и из клетки выпустили. Хорошо, хоть не на каждом углу меня останавливают, и, как в известном мультфильме спрашивают: «Марио, ты идешь грабить банк?». Не иду я банк грабить! И царя-батюшку спасать тоже! Я тут за бабочками охочусь. Королевскими махаонами! Бл…!!! Только бы слухи о моей экспедиции не дошли до того, кому про неё знать не надо! А третьего дня при ревизии имущества на вверенном мне аппарате выяснилось, что команда умудрилась один из парашютов распустить на лоскуты. А что? Хороший ведь шёлк, такой на ярмарке днём с огнём не найти! Конечно, не найти! Спецзаказ! Бля!!!

Кстати, по поводу парашютов. Внимание и патронаж со стороны правящей фамилии в лице отца и сына Дюма, пардон, шутка, — Романовых, позволила продавить организацию серьёзных прикладных исследований в этой сфере. А поскольку наши императоры были продуктами, или, скорее — жертвами перестройки, лихих 90-х и прочих экстремальных процессов, не сумевших сломить, но напротив закаливших волю двух убеждённых «гомо советикусов», то… Ну да. имелись у них определенные навыки в борьбе без правил, вот они и ухитрились немножко заработать, а заодно и дезинформировать научную общественность ближнего и дальнего зарубежья. Во-первых, в парках обеих столиц, а за ними и в иных крупных городах Империи, как грибы после дождя выросли парашютные вышки. Причем, они возводились в двух вариантах: для взрослых и детей. Второй вариант представлял собой обычную горку для скатывания, но жёлоб не доходил до земли, а обрывался на высоте около двух метров. В целях максимальной безопасности, наверху площадка была разделена на два участка. На первом собирались желающие совершить прыжок, а второй представлял собой своеобразный тамбур, в котором на ребёнка пристёгивали подвесную систему с небольшим парашютиком, который в свою очередь крепился тросиком к жестко закреплённой стреле. Поле короткого скольжения по жёлобу следовало мягкое приземление под куполом. Конструкции для взрослых, хотя и уступали по всем параметрам Эйфелевой башне, но выглядели достаточно монументально и изготовлялись по типовым проектам высотою в тридцать и пятьдесят метров. В первом случае жаждущие пощекотать свои нервы подымались наверх по лестнице. А во втором, к их услугам был лифт со скрипом. Скрип — этот тот максимум удобств, которые мы могли предоставить на этом уровне нашего технического могущества желающим полетать.

С первого же дня этот необыкновенный аттракцион стал сверхпопулярным, а учитывая чётко выраженную сезонность его работы, народ на протяжении вот уже нескольких лет продолжал осаждать билетные кассы. Если добавить к этому продажу специально изготовленных костюмов, фотографии, значки с указанием количества совершенных прыжков и строжайший контроль, и противодействие попыткам отдельных индивидуумов откусить кусочек от пирога, то доход выходил весьма недурственный. Правда, пришлось принять поистине драконовские меры по обеспечению техники безопасности. Прежде всего, посетители парка желающие совершить прыжок, но успевшие перед этим эпохиальным событием принять на грудь или залить за галстук, не взирая на статус и толщину портмоне отправлялись в пеший тур по лесу с элементами эротики.

Повод к такому резкому закручиванию гаек дал один молодой ухарь-купец. Разогревшись изрядной порцией хлебного вина и заполирав его шампанским, выпитым непосредственно из горлышка бутылки, его пузейшество возжелали-с слегка развлечься и заодно продемонстрировать лихость двум мамзелям из числа актрисок местного театра. А поскольку пьяному море по колено, то тридцатилетний повеса, по иронии судьбы бывший тёзкой как минимум трёх римских императоров и одного персонажа комедии Островского (имя — Тит), попытался шагнуть в пустоту, ещё до того, как на нем полностью закрепят все ремни парашюта. Жизнь этому несостоявшемуся Икару спасли два фактора: его огромное пузо, из-за которого он чуток подзастрял, да смотритель вышки, назначенный на сей ответственный пост из числа отставных боцманов Российского императорского флота. Морскую смекалку и ловкость, как и опыт действий на мачтах в условиях шторма, пропить невозможно. Да и не страдал Иван Фёдорович, так звали нашего героя излишним пристрастием к горячительным напиткам. А посему изловчился ухватить купчика за ворот и оттащив подальше от края (тут вспомнилась мне фраза про то, как это тащить бегемота из болота), ласково, по-отечески, можно даже сказать от души, вразумил убогого залепив ему затрещину. Бил, как говорится, сильно, но аккуратно. Прейдя в себя и чуток протрезвев, Тит Епифанович, воспылал желанием мести за попрание чести и достоинства, нанесенное купцу второй гильдии путём применения к оному оскорбительному действию со стороны отставного боцмана. Забыл дурилка картонная, что жизнь ему убогому спасли. Правда, жалоба оного городничему, то бишь, городскому голове, ничего не дала. Тот тоже был из отставных мореманов, а потому послал зарвавшегося купчишку домой, почти на чистом немецком (получилось типа «на хауз», только точнее).

После сего случая были составили специальные правила, а в один из пунктов, определяющих права и полномочия смотрителя вышки, были впечатаны такие слова: «всякое шумство унимать словесно. а буде не уймутся, то и ручно». Естественно, что и чины полиции были предупреждены о «необходимости оказания содействия смотрителям парашютных вышек». В итоге разбирательства этого полукомичного происшествия Иван Фёдорович был отмечен достойной денежной премией, а Тит Титович, пардон — Епифанович, чуток порастряс свою мошну. Впрочем, после доверительной беседы со знакомым ротмистром из полиции, он понял, что еще легко отделался. Ну а на территории полигонов воздухоплавательных частей построили комплекс сооружений, отдаленно напоминающий тех, которые использовались в воздушно-десантных войсках СССР. А вот во время напряжённой боевой учёбы без синяков и шишек и иных проявлений травматизма не обходится. Да и рукоприкладство, полностью изжитое на уставном уровне, и переставшее быть системой, порой имело место быть. Хотя, как не анекдотично сие не звучит, значительно чаще употреблялось иной метод закалки мужского характера, а именно, коленоприкладство. Во время тренировочных парашютных прыжков с привязного аэростата систематически один или несколько неоперившихся десантников впадали в ступор и, вцепившись всеми четырьмя конечностями, демонстрировали злостное нарушение приказа и не желание испытать на личном опыте действие силы земного притяжения. Пришлось срочно внедрять разработки из будущего и использовать так называемый прибор, именуемый КВ 89, сиречь «коленовыбрасыватель образца 1889 года». Как говорится: хоть и не эстетично, зато дёшево, надёжно и практично. Тем паче, что синяки под форменными портками не заметны.

(современный образец использования прибора КВ-89)

Кроме вышесказанного, император Михаил в приватной беседе обратился к Илье Абрамовичу Ефрону с предложением о выпуске энциклопедического словаря для начала в трёх томах. В дальнейшем, во втором издании, его объём должен был подрасти не менее чем в тридцать раз. Так вот, статья о парашютах заканчивалась словами: «в настоящее время П., как спасательное средство, почти вышли из употребления». На самом же деле, для российских пилотов в строгой тайне изготовили партию ранцевых парашютов, весьма напоминающих конструкцию Котельникова появившихся в иной истории в 1911 году.

По отдельному списку, который имел гриф «совершенно секретно» проходила радиостанция. Помимо печатей на её корпусе, внутри оного предусмотрительно вмонтировали компактное взрывное устройство, дабы гарантировать от несанкционированного вскрытия. И что вы думаете, мы не имели с этим агрегатом особого геморроя? А не далее, как вчера оно (проклятое изделие криворуких умельцев) замолчало. И наш «попович» (хотя, на мой взгляд, его правильнее было бы именовать «теслей»[2]) ничего часа три сделать не мог. Для спасения миссии привлекли Кондратия, тот был почти трезв, а потому помогать в ремонте отказался. Тогда Кузьма Скорохватов (наш «попович») стал стучать по боковинам агрегата. Напомню, ВНУТРИ оного находилось компактное взрывное устройство. Я от этого охренел и впал в ступор. Такого дебилизма просто не ожидал и у меня слова куда-то подевались. А когда я набрал в легкие воздуху, чтобы проорать «Отставить»! Так этот умелец въе…л по кумполу аппарата и тот включился! Правда, попович прибегнул еще и к такой-то матери, доказав тем самым, что при помощи кулака и такой-то матери можно добиться большего чем при помощи только кулака.

И за что этому служителю Сатанаила — радиотелеграфисту, который хотел нас всех тут угробить, выделили хоть и крошечную, но отдельную каюту? Я бы его держал на открытом воздухе, чтобы мозги проветривались или выкинул за борт в наблюдательной гондоле. Но, сознавая ценность этого кадра, со скрипом согласился с конструкторской установкой. Вообще, на этом воздушном корабле было много инновационных решений. К одному из них, напевая песенку под нос «а я не хочу, не хочу по расчёту, а я по любви, по любви хочу»[3] я и направлялся. Вообще, этот очень полезный девайс, используя терминологию будущего, можно назвать биотуалетом.

Дабы повысить материальную заинтересованность командира и экипажа, «Опыту» присвоили статус крейсера второго ранга и предусмотрели различные доплаты и иные «плюшки» за ночные и дальние полёты, и за иные обстоятельства, что попадают под общую формулировку «за риск». Кроме того, у офицеров были на руках так называемые «открытые листы», кои в случае нештатной ситуации обязывали всех без исключения представителей власти, а также и обывателей оказывать всевозможную помощь предъявителем сего документа. Именно таким «вездеходом» и обладал широко известный в очень узких кругах, заслуженный и потомственный головорез с сердцем, раскаленным до красна, умом, замороженным до температуры абсолютного нуля, и с руками, к которым не приставала никакая грязь, короче говоря Алексей Васильевич Полковников[4]. Ну не мог один человек разорваться сразу на три ипостаси: быть на борту дирижаблю, паровой шхуны и командовать группой десанта. Из всех трёх вариантов действий Полковников выбрал последний. На дирижабле же осталась рукоблудить, простите, руководить, бессменная троица Чкалов, Беляев, Байдуков, хотя нет, на этот раз за старшего он оставил всё-таки Беляева, как самого осторожного из этой группировки астронавигаторов. Но перед высадкой необходимо было произвести рекогносцировку на местности, сиречь, разведать, что там происходит, и надо ли гоношиться вообще-то? А вдруг там никого и ничего, и самым правильным будет свернуть экспедицию и искать пропавшее величество где-то еще?

А потому именно он, в сопровождении своего ближайшего товарища и соратника родовитого донского казака Валериана Данилова, парил над землёй в наблюдательной гондоле. Алексей Васильевич не отрывался от бинокуляра, пытаясь высмотреть в полумраке полярной ночи хоть какие-то намёки на присутствие Государя. Только он, выходец из двадцать первого века, имел пусть и призрачный, но шанс отыскать Михаила Николаевича. По сути, его задача была несравнимо труднее, чем та которую решил легендарный сыскарь Глеб Жеглов в не в менее легендарном фильме «Место встречи изменить нельзя». Оставалось смотреть во все глаза и шептать про себя, нет, не молитву, а вот эти бессмертные слова: «Под Российским небесным флагом, и девизом 'Авось»… наша вера, верней расчета…«[5]. И фортуна не смогла устоять! Она-то барышня не стойкая и падает в руки того, кто ее настойчиво ищет. Когда же бинокуляр в очередной раз нацелился на башню маяка, то Полковников ясно увидел то, что физически не могло существовать в конце века девятнадцатого: подсвеченное лучиком света чётко читалась, пожалуй, самая известная формула Эйнштейна и не менее легендарный призыв о помощи: СОС. Значит, приплыли! Операция 'Спасти Государя» вступала в очень горячую фазу!

[1] Учтём, что товарищ Полковников атеист и в делах церковных ни бум-бум, и для него имя Иоанна Кронштадского пустой звук, где-то может и слышал, а вот для современников это далеко не простой звук, а ИМЯ!

[2] Игра слов «тесля» на украинском как и на сербском означает столяр. Правда. на Украине Столяр почему-то чаще всего еврейская фамилия.

[3] Песенка из мультфильма «Летучий корабль»

[4] Для особо эрудированных: намек на то, что должно быть у чекиста.

[5] Отрывки из рок-оперы «Юнона и Авось» на стихи Вознесенского.