Табу. Разбитые судьбы (СИ)

Глава 20. Дима

Может ли судьба опустить меня ещё ниже? Ниже всей боли и грязи, что я прошел за эти десять лет. Ударить ещё больнее. Стоило только расслабиться и поверить своим же уговорам, что это было давно и не было никакой детской влюбленности, что мое сердце вообще не способно на любовь… Эта глупая наивная девчонка вновь обрушилась на меня, как шестибальное цунами. Выбивая воздух из легких, ломая мой устоявшийся спокойный мир. Заставляя почувствовать себя тем глупым подростком, который считал, что достаточно лишь одного взгляда её зеленых глаз и мы всё преодолеем.

Давным-давно я наблюдал за ней издалека, словно чёртов маньяк. Видел, как из ребёнка она превращалась в нескладного подростка. Что-то шевелилось в груди, когда обижали все кому не лень. Хотелось сжать её в объятьях и оградить от этого грёбаного мира.

Я верил, что эта рыжая чертовка с разбитыми коленками мой ангел, который будет рядом всю жизнь. Что мы вместе будем взрослеть, становиться личностями. Пойдём вместе под венец под марш Мендельсона, глядя друг на друга влюблёнными глазами. У нас появятся дети. Интересно, какими бы они были? Такими же самостоятельными, как мой Мишка? Дочка наверняка была бы на неё похожа. Рыжеволосая с конопушками на носу.

Глупая детская наивность…

Мечты остались лишь мечтами. Теми, что заставляли внутренности сжиматься, осознавая, что я сам всё сломал. Именно так и должна она считать, обвиняя меня в поломанном детстве. Это Я мерзавец, а она лишь ни в чём неповинная жертва обстоятельств и моего дурного характера.

Ей так будет лучше. Пусть ненавидит меня, считает чудовищем, которому наплевать на её любовь, чем знает правду.

Ни к чему ей это всё.

По совету Дастагуль двигался дальше. Жил своей жизнью. Не искал. Надеялся она счастлива, не смотря на всё, что я сотворил с ней. Ведь вся истинная её красота внутри. И не за зелёные глаза я полюбил.

Найдется в её жизни такой человек, который будет рядом несмотря ни на что. Как должен был быть рядом Я. Как обещал, обнимая и приглаживая торчащие в разные стороны рыжие кудряшки.

Тварь. Какая же я тварь. Нужно было всё сделать по-другому. Но когда в крови бушует злоба на весь мир, на себя и на неё тоже, голова становится лишь частью тела. Мозги не функционируют.

До сих пор не укладывалось в голове, как я мог слететь с катушек в том домике лесника. Как я мог так поступить с этим нежным человечком, которого клялся оберегать? Которого любил больше жизни. И думал, что разлюбил…

К матери Мишки я и сотую часть этого не ощущал.

Я и женился на ней, заранее понимая, что не полюблю. Это и к лучшему. Любовь затуманивает рассудок. Ты смотришь на жизнь, как в калейдоскоп. Каждый день новая радужная картинка, отличающаяся от предыдущей. Каждый день, как взрыв конфетти. И вот ты уже зависим от неё. Ты пытаешься сделать этого человека самым счастливым на свете, не задумываясь о правильности действий. Ты становишься пустой марионеткой, которой управляет предмет твоего обожания.

Ольга не смогла вить из меня верёвки, потому что мой разум всегда был холоден. Я чувствовал, в ней любви тоже не было. Даже к собственному ребёнку. Деньги и карьера заменили ей семью. А я изо всех сил пытался заменить Мишке недостающего родителя.

В свои пять он всё понимал. Пытался казаться взрослым и не задавать вопросов о матери, которая последние полгода обитала где-то в Европе. Где точно, даже её придурковатая мамаша не знала.

Манька бы была отличной матерью. Только не моего ребёнка.

Час назад, споря с каким-то докторишкой о необходимости перевода моего сына в другую клинику, я почувствовал каждой клеточкой кожи давно забытое.

Как будто меня куда-то тянет с немыслимой силой. Как будто внутренности связало тугим узлом, а сердце на секунду замерло. Это, как оказаться дома спустя сотню лет. Здесь тепло и спокойно. Здесь тебя ждали.

Я не хотел чувствовать это. Это делало меня слабым. Я хотел снова ощутить холодный разум, которому неподвластен этот еле уловимый аромат, исходящий от врача, глаза которого, как два огромных лесных луга с таким ужасом смотрели на меня.

И я второй раз в своей жизни слетел с катушек. Снова почувствовал ЭТО. Когда хочется растерзать человека за то, что любишь. За то, что не сможешь быть с ней. Ты можешь только жадно всматриваться в её лицо, которым бредил долгие годы и представлял, какой она стала.

И я не уверен, что смог бы остановиться, если бы какой-то сопляк не вырвал её из моих трясущихся рук.

Вот он. Её защитник. Только, как я докатился до того, что её нужно защищать от МЕНЯ? Когда я превратился в этого монстра, от которого я сам обещал оберегать?

Она будет счастлива с ним. Я видел, как она к нему прижималась, в надежде найти успокоение. Это я мечтал быть её тихой гаванью. А получил то, что она меня ненавидит. Это хорошо.

Всё произошло настолько быстро. За долю секунды. От одного удара сердца до другого. Но в этот короткий промежуток времени в голове чёткими картинками промелькнули моменты прошлого. Счастливые дни, которых было безбожно мало. Тот проклятый развалившийся домик в еловом лесу. Хотелось стереть всё это из памяти. Стать другим человеком, который может улыбаться. Но я должен был нести свой крест.

Стоя в пустом коридоре у окна, я прятал руки в карманах брюк, пытаясь справиться с мелкой дрожью в теле. Ноги словно приросли к полу. Я не мог остаться, но и уйти тоже не мог. Перед глазами до сих пор маячило её испуганное лицо.

Я медленно обернулся на торопливые шаги за спиной. Защитничек вернулся. Пламенный взгляд парня, наверное, испепелил бы меня, но моя заторможенность и чувство, как будто я в кошмарном сне, превратили меня в камень. Ни чувства самосохранения, ни злости на человека, который, наверняка, грел Машку в постели. Лишь апатия и обреченность.

Сократив расстояние между нами до минимума, он со всей дури заехал кулаком мне в челюсть. Я тоже, как и он почувствовал удовлетворение. Заслужил. Я не только это заслужил. Я заслужил те муки, через которые прошёл. Но они не сравнятся с тем, что чувствовала Машка.

Этот слабый ранимый человечек прошёл все душевные и физические травмы, которые я ей причинил, одна. Меня не было рядом. И сейчас я должен забрать сына и вновь исчезнуть из её жизни. Дать ей возможность быть счастливой. Без меня. Но смогу ли я быть от неё далеко, когда знаю, где она? Смогу ли жить как раньше, зная, что могу снова увидеть? Смогу ли ложиться в холодную постель, представляя, что этот мажор тискает её за небольшую грудь, целуя сладкие губы?

От этой картины потемнело в глазах, и я чуть было не пропустил новый удар. Перехватил его кулак и сжал, пока он не скривился. Да парень, слабоват ты для защитника.

— Достаточно, — пусть в коридоре только старая уборщица, делая вид, что моет полы, а сама внимательно следит за нами, но я не хотел, чтобы у него были из-за меня проблемы.

— Ублюдок! Если ты отец пациента, это не значит, что в праве делать, что вздумается! — он выплюнул эти слова с таким отвращением, как будто я не достоин даже дышать с ним одним воздухом. — Я засужу тебя!

— Закончил?

— Не попадайся больше нам на пути, иначе…

— Что иначе, сопляк? — глядя в его бегающие глаза, я начал потихоньку звереть. Не таким должен быть мужчина рядом с ней. Что он может предложить ей? Чем помочь? Он даже от меня толком не смог защитить.

— Проваливай. И не появляйся здесь больше. Иначе упрячу за решётку за нападение, — он тыкнул мне в грудь пальцем, пытаясь припугнуть.

— Я уйду. Просто будь рядом с ней. И если я узнаю, что ты сделал что-то не так… Поверь, парень…Тебе это не понравится.

— Тебе-то какая разница?

— Я предупредил.

Удаляясь не твёрдой походкой по намытому полу, я как будто заново умирал. От чего же так больно уходить? Я считал, что вытравил полностью все чувства к этой рыжей девчонке. А стоило лишь взглянуть ей в глаза… Как будто не было этих лет.

Я готов встать на колени перед ней. Чтобы она простила. Но это ни к чему. Ей уже это не нужно. Пусть дальше живет, ненавидя меня.

Так лучше. Я уйду. Теперь навсегда. Я смогу.

Почему же сердце рвётся наружу, заставляя бежать к ней и пусть мир рухнет, но быть рядом?