Таиландские встречи

ПОСЛЕ ЗАХОДА СОЛНЦА

Над Бангкоком сгущаются сумерки. На Востоке ночь наступает очень быстро. Какие-нибудь пятнадцать-двадцать минут — и станет совсем темно. На небе появляются яркие звезды. Центральные улицы Бангкока — Силом, Сукумвит, Петбури, Суривонг зальются разноцветными неоновыми огнями ресторанов, баров, кафе, ночных клубов. Калейдоскоп неоновых вывесок информирует, приглашает, заманивает. А какие названия придумывают владельцы для своих заведений: «Бешеная корова», «Три сестры», «Почему бы нет?», «Али Баба», «Мона Лиза», «Половая зрелость». Они считают, что клиента завлечь легче, если название бара или ночного клуба необычно, интригующе.

В это время на улицах города очень многолюдно. Люди спешат в магазины, домой. Для кого-то рабочий день закончился, для кого-то только начинается.

Бар на улице Силом носит испанское название «Эль Торо». Поначалу я думал, что его владельца что-то связывает с Испанией, ожидал увидеть на стенах испанские пейзажи, сцены корриды, фотографии матадоров. Однако, кроме групповых фотографий улыбающихся девиц из бара с довольными завсегдатаями, на стенах ничего не было. За стойкой на фоне многочисленных бутылок с разноцветными этикетками — хозяин бара, таец средних лет. Он перекладывает из ящика в холодильник бутылки с пивом. В углу за столиком курят несколько девиц — бар-герлз, в обязанность которых входит развлекать посетителей. Пока их рабочий день еще не начался.

Я сажусь на высокий стул у стойки, заказываю кружку пива.

— Почему ваш бар называется «Эль Торо»? — спрашиваю хозяина.

— Просто так. Красивое слово. Оно мне нравилось с детства.

Он смотрит на часы:

— Что же это делается? Скоро семь, а в баре всего один посетитель. Года три назад бар был полон в утра до вечера. Американские солдаты и офицеры очень любили мой бар. Тогда я имел большой доход. Правда, американцы — народ шумный, скандальный, зато они не жалели денег на выпивку и на девочек.

— А теперь их нет, — тяжело вздохнув, продолжает он. — Местные посещают бары редко, остаются только туристы. Но у них не тот размах, что у американских военных.

Таец медленно выбирает кассету, вставляет ее, включает магнитофон.

— А много туристов посещает бар? — спрашиваю я.

— Все зависит от сезона. Сейчас январь. В Европе и в Америке холодно. В это время в Таиланд устремляется большой поток туристов. Но за клиентуру надо бороться. У меня, например, каждая десятая кружка пива, заказанная посетителем, бесплатная. Если счет превышает пятьсот бат, я выдаю талон. За пять талонов полагается фирменная майка, вот такая.

Он достает белую безрукавку с аляповатой картинкой, изображающей танцующую полуголую девицу. Под ней надпись: «Эль Торо, Бангкок».

— Многие хозяева баров, — продолжает мой собеседник, — устраивают у себя лотереи. Но есть и такие, которые стараются привлечь посетителей путем дискредитации конкурирующих баров. Подсылают туда хулиганов, которые разливают в помещении «какую-то зловонную жидкость, устраивают скандалы, придираются к барменам, кричат, что им подали разбавленное пиво, местное виски вместо шотландского или что-нибудь в этом же роде. Естественно, что после подобных сцен посетители переходят в другие бары, которых немало по соседству. А этого только и ждут конкуренты.

Вы, наверное, читали в газетах о взрыве в одном из баров на улице Патпонг. Это тоже дело рук конкурентов. Вечером кто-то открыл дверь бара и бросил в помещение самодельную гранату. Правда, взрыв был не сильный, но тем не менее двое гостей и бармен получили ранения. Потом долгое время посетители обходили это заведение.

В бар входит полный мужчина в шортах и майке, точно такой, какую я видел несколько минут назад. При виде постоянного посетителя хозяин оживляется, приветствует его, расспрашивает о делах. Тот садится рядом со мной, заказывает пиво и — залпом выпивает кружку. Чувствуется, что в этом баре он часто получает призы. В угоду выгодному клиенту хозяин ставит кассету с немецкими маршами.

— Прекрасная страна, не правда ли? — обращается ко мне посетитель. — Сейчас у нас в Гамбурге холод, дождь, слякоть. А здесь тепло. Я приезжаю сюда в пятый раз, все время в январе.

— Вам понравилась Аютия? — спрашиваю я.

— Что это такое?

— Древняя столица Таиланда.

— А, слышал. Но мне нет дела до этих развалин.

— Ну а в Чиенгмае вы были?

— Нет, мне хорошо и в Бангкоке. Может быть, еще съезжу на море, в Паттаю или в Хуа Хин, погреюсь там на солнышке. А вообще, днем я купаюсь в бассейне при гостинице, вечером иду в бар. Посижу здесь до полуночи, попью пива, послушаю музыку. А потом выберу себе подругу и отправлюсь с ней в гостиницу.

— Так вы всегда отдыхаете в Таиланде?

— Конечно. Я же приехал сюда развлекаться. А развлечения в Бангкоке куда дешевле, чем в Европе.

Ночную жизнь Бангкока один известный тайский публицист назвал «индустрией разврата». В нее вовлечены сотни тысяч людей, некоторые наживают на этом немалые барыши. Конечно, не бар-герлз и не уличные зазывалы, а владельцы «турецких бань» и «массажных», под вывесками которых скрываются публичные дома. И они втягивают в свое грязное дело все новых и новых людей. В газетах часто публикуют сообщения о насильном вовлечении тайских женщин в проституцию.

Дама средних лет респектабельной наружности объезжала на собственной машине деревни в провинциях Сурин и Наконратчасима. Представлялась агентом по найму рабочей силы и предлагала девушкам, в том числе и несовершеннолетним, места служанок и горничных в Бангкоке. Желающих было много, ведь в провинциях очень трудно найти работу. Дама придирчиво осматривала девушек, обращала большое внимание на их внешние данные. Восемь девушек получили от нее небольшую сумму денег, а в обмен она забрала их документы.

Через несколько дней девушки оказались в одном из публичных домов Бангкока. Там их держали на положении пленниц, били, не выпускали на улицу. Двум девушкам удалось выпрыгнуть в окно с третьего этажа. Они и поведали полиции и репортерам эту историю. Пленниц освободили и отправили домой. Однако виновные не получили по заслугам, они отделались лишь небольшими штрафами.

Как-то в аэропорту Дон Мыанг я обратил внимание на странную компанию. Несколько вульгарных девиц, развалясь в креслах, курили и пили виски. Рядом с ними крутился жуликоватый тип с бегающими глазками, манерами напоминавший зазывал из «турецких бань».

К ним подошла женщина в форме служащей тайской авиакомпании.

— Это ансамбль тайского классического танца? Вы летите в Брюссель?

— Да, да. Нас десять человек. Я руководитель ансамбля. Вот наши билеты.

Женщина с недоверием взглянула на «ансамбль», тем не менее пригласила их пройти на посадку.

«Танцовщицы», допив виски и бросив окурки прямо на пол, пошли вслед за своим «руководителем».

Я удивленно смотрел им вслед.

— Вот видите, до чего мы докатились, — раздраженно сказал сидевший рядом со мной таец. — Экспортируем проституцию, да еще под видом классических тайских танцев. Конечно, этому подонку так легче получить визы в Европу для своей компании. Там он распределит их по притонам и будет получать комиссионные. Ему дела нет, что он позорит наш народ за границей, лишь бы была прибыль. Вот такие, как он, развращают наше общество. Тайцы всегда считались гордым и высоконравственным народом. А теперь? Местные дельцы развивали проституцию сначала в угоду американским воякам, а потом заокеанским толстосумам. Туристические фирмы рекламируют не достопримечательности Таиланда, а бары и публичные дома.

— Но ведь правительство принимает меры по борьбе с проституцией, существует даже полиция нравов. В печати сообщалось об обдувах и арестах в злачных местах — говорю я.

— Арестовывают тех, кто не успел вовремя дать взятку. А полиция нравов подкуплена дельцами, занимающимися подобным бизнесом. Я юрист, и мне хорошо известно об этом. Мне, как тайцу, обидно, что по вине таких вот барышников с каждым годом падает наша репутация. Поверьте, в Таиланде так думают многие, но, к сожалению, изменить что-либо мы не в силах, пока в нашем обществе деньги доминируют над моралью.