Танец Грехов

Глава XI. Тайны древних лесов

Бедная деревенька — осевшие внутрь дома, разбитые оконные ставни, прогнившие деревянные столбы. Но немногочисленные жители были только рады таким условиям.

— Убогость места, где мы живём — верный щит от варваров из каменных джунглей, — объяснял волхв Бушую. — Они не верят, что в таких местах можно жить, мальчик мой, поэтому всегда обходят нас стороной.

Бушую было всего-навсего восемь лет. Ещё совсем маленький и несуразный, с копной чёрных волос на голове, он напоминал маленького домовёнка, с голубыми, как лазурит, глазами.

— Пойдём на капище, Бушуй, — прошептал мягким голосом мудрец и дёрнул себя за длинную седую бороду, спадающую ниже груди.

Они пошли за деревню, дальше — вглубь чащ жуткого леса.

— Не бойся, лес добр тем, кто добр к нему, — пояснил волхв, — эту простую истину позабыли демоны каменных городов.

— Вторак, а почему… ты называешь других людей демонами каменных городов?

Волхв остановился и светлый, мягкий его взгляд в мгновение озлобился, приобрёл жесткие черты.

— Мальчик мой, мы с тобой — дети природы, дети богов. Мы издревле почитаем природу и возносим молитвы нашим богам, стараясь жить честно и скромно. Но… — Волхв тяжело вздохнул, упёршись деревяным посохом в мёрзлую землю. — Давным-давно, многие столетия назад на нас обрушилась страшная охота. Наших волхвов, старейшин и вождей убивали, преследовали и изгоняли, нас ненавидели только за то, в кого мы верим.

— Но… почему, Вторак?

Старик отвёл тяжёлый взгляд от невинных глаз мальчика.

— Этого я не знаю, мальчик мой. В те далёкие времена почти всех нас истребили, а остатки наши жили в страхе и тщательно скрывались в густоте древних лесов. Шли годы, шли десятилетия, века… Но нас продолжали искать и убивать. Мальчик мой, демоны каменных джунглей верили, что наши боги ложны и верим мы в демонов!

— Но я не люблю злых духов, Вторак! Я боюсь домовых, Бабу-Ягу, Кощея Бессмертного, кикимор и водяных! Мы ведь… не почитаем демонов!

— Ты умный мальчик, Бушуй, — ласково проговорил старец и положил старую, сухую руку на молодое плечо. — Мы страшимся злых духов и стараемся их не злить и жить праведно. Но, Бушй, демоны камня верят, что даже Перун, Дажьбог или Стрибог злы, как те духи, которых мы боимся.

Бушуй утёр идущие по подбородку сопли и задумчиво оглянулся.

— Сейчас нас продолжают преследовать, — продолжал волхв, держа Бушуя за руку и проводя его сквозь когтистые лапы леса. — За эти года нам пришлось свыкнуться с ужасом из камня. Ты ведь знаешь, что есть племена, почитающие злых духов?

— Да! Они ведь плохие, да? Плохие! — уверенно забормотал мальчик.

— Не кричи так громко, — сурово проговорил Вторак. — Пусть они и почитают злых духов, но они помогают нам в войне с демонами из железа и камня. Их силы объединились с нашими уже давно и только вместе нам удаётся противостоять наступателям.

Мальчик ненадолго умолк. Они пробирались всё глубже и глубже в лес, но Бушуй этого не боялся. Он знал, что после огромного поваленного тополя они свернут направо, затем пройдут болотистое, ныне замёрзшее озерцо и пройдут через «берёзовые тюрьмы» — место, где даже знающий путник может заблудиться в армии сменяющих друг друга берёз.

Сегодня солнце светило как никогда ярко.

— Твой отец, Бушуй — наш вождь, который ведёт нас долгие годы в этой войне. Благодаря его мужественности, мы одержали уже много побед.

— Я знаю, что мой отец силён, Вторак! — улыбнулся мальчик. — А я, его сын, Бушуй, должен буду сменить его?

— Верно, — кивнул старик. — Именно ты возглавишь нашу армию. Тебе, Бушуй, боги улыбаются. Ты приведёшь нас к победе.

Они вышли на полянку, окружённую несколькими озёрами и рекой, прорезающей их [озёра], как нож масло. Теперь река вместе с озёрами покрылась глубокой коркой льда, и дети часто играли там.

— А вот и капище.

Вычищенная поляна была окружена массивными каменными валунами. За их крепким барьером виднелись высокие каменные и деревяные столбы, с врезанными в них лицами. Вот Бушуй узнал символы Перуна — молния и меч, Велеса — посох изобилия, Дажьбога — палящее солнце, змеящиеся своими лучами, а дальше, в тени, ещё какой-то странный идол щерился, казалось, ледяными глазами.

Повсюду толпились люди, они кричали, разговаривали, смеялись, плясали и плакали и в этом хороводе безумия. Бушуй сразу же узнал отца — плечистого, бородатого мужчину, чьё одеяние из меха волка и медведя говорило о его высоком положении в племени.

Мальчик хотел было метнуться к отцу, вырвал руку из хватки Вторака, как вдруг сам остановился. Бушуй вдруг заметил, что его отец — Бык (так его звали в действительности) разговаривал с кем-то, кто был одет в чёрный, как тьма, рваный плащ.

— Кто это, Вторак?

— Ворон. — кисло проговорил старик. — Имени его настоящего никто не знает, да и знать не хочет.

— Почему? — удивился мальчик.

«Потому, что этот ублюдок родом из каменных лесов, — подумал волхв. — И что же он хочет от нашего вождя? Зачем прибыл?». Решив, это узнать, мудрец послал Бушуя резвиться с другими мальчишками, которые сражались на деревяных палках невдалеке.

— О, Вторак, рад новой встречи, — мягко улыбнулся Ворон, впившись в старика чёрными, как смерть, глазами. В них всегда горело какое-то мрачное пламя, знал Вторак. Иметь дела с Вороном — очень опасная затея. Ему стоит непременно сказать об этом Быку.

— Что ты здесь делаешь, чужак?

— Общаюсь с твоим вождём, разве ты не видишь? Мы столько знаем друг друга, а ты всё зовёшь меня чужаком! — Человек в чёрном плаще оскалился белыми, волчьими зубами. — Помнится, у вас сегодня праздник? День Перуна? Или Стрибога? А может…

— Сегодня мы почитаем дарами Карачуна, — презрительно пояснил Вторак. — Мы просим у него тёплой зимы и долгой жизни.

— Точно, уж прости, всё никак не могу запомнить, — лицо Ворона было худощавым и злым, а небольшая бородка была засыпана белыми хлопьями снега. — А теперь оставь нас, старик. Нам с Быком нужно поговорить с глазу на глаз.

В надежде обернувшись к вождю, старик увидел в его серых глазах приказ убираться. Что же, немощному волхву принято подчиняться.

Он долго следил за их разговором. Исподлобья, тщательно прислушиваясь к каждому слову. Но слух старика Вторака подвёл. Он не разобрал абсолютно ничего. Зрение мудреца тоже ослабло, и он даже не смог различить физиономии беседующих.

Какой же старый и немощный он теперь! А ведь раньше, ему под силу было в одиночку справиться с десятком железных варваров…

Впрочем, когда Ворон громко попрощался и тут же обратился в чернокрылую птицу, стрелой взмыв к небу, Вторак поволокся к вождю, еле переступая с ноги на ногу.

— Вождь, иметь дело с человеком из каменных лесов очень опасно, — забормотал старик, дергая бороду, — эта черная птица сулит нам всем несчастье, особенно в этот праздничный день солнцестояния!

Бык смахнул хлопья снега со своих мехов и поправил завитую в несколько узлов чёрную бороду.

— Я знаю, Вторак. Ты говоришь верно. — слова вождя звучали тихо, но четко. Низкий, тяжелый голос резонировал будто лёд. — Но в этой войне нам придётся иметь дело с железными людьми.

— Он наш враг! — возмутился старик. — Он, как и другие ублюдки его породы жгут наши поселения и крушат наших идолов!

— Успокойся, волхв. Без его помощи, мы проиграем. На этом хватит возражений. А теперь скажи мне, Вторак, как обстоят наши дела с другими племенами? Меня интересуют тёмные племена более других.

Волхв тяжело пожал плечами и вздохнул. Видимо, на его веку и закончится то язычество, за которое он боролся. Теперь они, лидирующее племя имени Перуна, некогда оплот традиций, сотрудничают с врагами! Более того, остальные племена всё больше касаются культуры иноверцев, выбираясь из лесов. На памяти волхва, они последние почитатели леса. Многие из его товарищей нашли себе приюты в каменных лесах. Что же, такова воля богов.

— Почитатели злых духов очень охотно идут на контакт, старейшина. «Яга», «Кощей», даже «Лихо» согласилась на Собрание. Остальные же, как вы знаете, почитатели наших богов, подчиняются нам, как верховному племени. Правда, я так и не смог наладить контакт со «Сварогом»… Огневцы считают, что справятся и без нас.

Бык потрепал свою могучую бороду и прищурил красные, как огонь, глаза.

— С ними мы разберёмся позже. Главное, что большинство братии на нашей стороне. Таким числом, мы сможем начать полномасштабное наступление в Бетонные леса. А если план Ворона сработает, то…

— Что ещё за план, Бык? — Старик не сдержался. — Что вы обсуждали?

Снег заворошил с неба крупными рядами. Начинало вечереть и лес начал неприветливо стягиваться тьмой вокруг капища.

— Мальчишка. Нам всего лишь нужно прибить мальчишку, — улыбнулся мрачным оскалом Бык. — И тогда нам обеспечат необходимую поддержку люди Чёрной Птицы.

Старик охнул и с трудом опёрся на украшенный рунами посох.

— Что за мальчишка, вождь? — протянул волхв, тяжело всматриваясь в тучное небо.

— Бестолочь. Даже не владеет Силой. Принесём его в жертву и Ворон исполнит свою часть контракта. Наконец-то боги справедливы к нам! А теперь, Вторак, ступай, готовься к обрядам. И, кстати, где мой сын?

Волхв указал на место у замёрзшей реки. Там резвились лохматые, перепачканные дети — мальчишки, с палками, похожими на мечи. Среди них самым боевым был мальчик с чёрными волосами и глазами чистого неба. Он отважно носился, срезал ряды своих врагов, уваливая их на мёрзлую землю, прямо в сугробы снега.

Бык окликнул сына и тот, бросив все свои занятия и битву, бросился к отцу.

«Что же ты затеял, вождь? — всё думал Вторак, медленно, хворая и пробираясь к лику его богов. — Чёрная птица, в чёрный день — дурной знак… Жизнь какого мальчика ты решил забрать? Ещё и на алтарном камне… Но я уже стар, чтобы мешаться им своими советами… Даже Сбор Старейшин уже ставит меня в расчёт…»

Волхв взглянул на свою сухую, треснувшую от морщин и складок руку, твёрдую, как декабрьскую землю. Слегка сжав пальцы, он создал в центре ладони небольшой огонёк. Тот слабо пылал светло-розовым цветом.

— Чистая, девственная энергия, не обагрённая злом, — прошептал старик себе под нос. — Видится, теперь о ней все позабыли. Для них теперь есть только эта…

Рука его сжалась сильнее и розовый огонь окрасился в кроваво-красный, а затем в чёрный и буйно воспылал во всей ладони. Усилием воли, старик погасил пламя, а на руке его остались чёрные линии, прорезавшие ладонь, словно кинжалы.

Он прошёл дальше, к алтарю. Посередине капища возвышалось три идола древних языческих богов. Их лица были суровы и мужественны, а взгляд простирался к небу. Идолы были выше человека в полтора-два раза и даже высокорослому для своих лет Втораку приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на лики божеств.

Но сегодня был не их день. Сегодня, в этом святом месте, холодным, зимним днём, язычники отдавали почести Карачуну — древнему, тёмному божеству, покровителю льда и зимних ветров. Идол его стоял сильно далее верховных божеств, в полном уединении и отрешении от своих собратьев.

— Вторак, а почему он стоит так далеко? — спросил Бушуй, успевший незаметно подбежать к старику сзади. Его голубые глаза сияли любопытством.

Старик потрепал свою бороду и, оперевшись на посох, побрёл к мрачному лику древнего бога.

— Карачун — бог льда и зимы, мальчик мой. Он, подобно Дажьбогу или Перуну, является высшим нашим существом. Несмотря на то, что он приносит холода и буйные ветры, нельзя помещать его идол вне остальных богов, — вкрадчиво объяснял старик, — иначе, Карачун может разгневаться. Он должен быть в одном капище со своими соратниками, но при этом и не быть слишком близко к ним, ведь так он может разгневиться ещё более.

Бушуй шёл рядом, держа Вторака за его сухую, дряхлую руку. Когда они приблизились к идолу, то мальчик раскрыл рот и попятился назад. На высоком каменном идоле был вырезан узор тёплой, зимней шубы, укутывающий силуэт бога с головы до ног. Взгляд Карачуна был мрачен и суров, а длинная борода спадала ему до самой груди. Хмурые брови, казалось, ледяные глаза пробивали душу Бушуя с головы до ног.

— Сегодня день солнцестояния, мальчик мой, — Старик сжал руку Бушуя крепче. — Мы принесём на алтарь богам несколько наших молоденьких ягнят, чтобы растопить его сердце и просить у него тёплой зимы и долгих лет жизни.

Мальчик удивлённо хлопнул глазами и ещё раз всмотрелся в жуткие, веющие ужасом глаза идола.

Скоро начался праздник. Зажгли кострища, стоящие по кругу вокруг идолов и пламя буйной струёй взвилось вверх. Люди начали напевать древние, давно забытые песни, носиться вокруг пламени и кричать молитвы. Девушки и юноши вели хороводы, мужчины пили настойки и громко болтали, старики молча, но не без улыбки наблюдали за праздником. Пока волхв готовился к обрядам, то краем глаза заметил, как к Быку подошли два его воина и что-то нашептали на ухо вождю. Несмотря на слепоту, старик всё же увидел хищный, волчий взгляд. Тяжело вздохнул, Вторак отправился совершать обряды. Перед каждым идолом стоял алтарный камень, на котором старик поочерёдно принёс жертвы древним богам, умаливая грехи перед ними. Несмотря на то, что сегодня был праздник Карачуна, волхв не мог оставить своих богов без праведных жертв, ведь боялся их гнева. В любом случае, самая главная жертва будет принесена Царю Холодных Ветров.

На алтарь приносили ягнят и букеты засушенных ещё с прошлой весны цветов, которые обагрила кровь молодых животных..

Бушуй не боялся и не отворачивался, а наоборот, старался смотреть прямо и жёстко, как делал это его отец. Но, когда дело дошло до идола Карачуна, мальчик не на шутку испугался, спрятавшись за старым Втораком.

— Отпустите меня, чёртовы выродки! Суки! Гады! Ублюдки! Черти! Я вам что, игрушка?! ПУСТИТЕ!

Двое мужчин богатырской внешности, одетые в тёплые животные меха, волочили, держа под руки, какого-то человека. Одет тот был в чёрные одежды, каких Бушуй раньше не видел. На спине пленного блестели два клинка выложенные, скрещённые между собой, на перекрестии которых образовывалось всевидящее око. На голове незнакомца болтался мешок, а руки его были связаны крепкой верёвкой.

— Тишины! — взревел Бык и всё буйное празднество утихло в мгновение. — Я, Бык, сын Храбра, хочу сказать вам, дети истинных богов, что наши добрые богатыри давеча взяли пленника!

Ноги человека в чёрном подкосил мощный удар конвоирующего, и пленник преклонил колени.

— Твоё имя, иноверец? — Бык рывком сдёрнул балахон с головы незнакомца. За ним показалось молодое, худощавое лицо, обезображенное ожогами и шрамами. Белые, как снег волосы взлохматились в разные стороны.

— Иди ты в жопу, кусок говна… — Удар под дых заткнул пленного.

— Ещё одно брошенное слово и ты прямо сейчас отправишься в Царство Льда. Твоё имя?

— У меня нет имени, — почти что невнятно пробормотал пленник. Удары конвоирующих развязали ему язык. — Есть номер… только номер… Сто… двадцать третий…

Бык громко и надменно рассмеялся, а его многочисленная публика подхватила.

— Вы видите, братья и сёстры? Обитатели каменных пустынь даже не имеют собственных имён! Какой позор… — Вождь махнул двум амбалам, держащим пленного и те подняли его со снега. — Скажи мне, сто двадцать третий, за что ты сражаешься и за кого ты сражаешься?

Беловолосый пленник промолчал, но несколько мощных оплеух привели его в чувство.

— Деньги… — выдавил он из себя. — Статус… Безопасность…

Толпа рассмеялась ещё громче. Только Вторак оставался мрачным и спокойным.

— Что же, ратующий за деньги, взмолись своим богам и попроси у них пощады! — Бык отстегнул огромный топор с пояса, больше напоминающий оружие древних воинов. Лезвие, острое, как бритва, рукоять, выточенная из тёмного дуба, на которой узорами вырезали лики духов, сплетающихся воедино. Вождь прислонил боевой топор к шее пленного. Тонкая струйка крови, обнажась, сбежала по его телу.

— Что вам от меня надо?

— Сегодня ты станешь жертвой, которую мы принесём богу Льда и Северных Ветров — Карачуну!

Бык ткнул топором в сторону алтарного камня, перед идолом древнего бога. Амбалы, кротко усмехнувшись, поволокли беловолосого пленника с собой.

— Тебя избрали умереть… Чёрная птица выбрала тебя!

— Выбрала! — вторила толпа. — Выбрала!

— Вторак, а… что сейчас будет?

Старик положил руку мальчику на плечо.

— Мы убьём этого человека, подобно тем ягнятам, Бушуй. Пойдём, ты, как сын вождя, должен это видеть. — Пусть боль терзала душу старика, но он знал, что так будет правильно. Иначе, из мальчика вырастет слабый вождь, а слабый вождь умертвит их и без того несчастное племя.

Когда пленника уложили на камень и связали его руки и ноги и разорвали одежды на груди, заворошил снег. Людям это понравилось — видимо, Карачун рад своей жертве.

Костры горели высоко как никогда. Шесть буйный фонтанов пламени лизали огненными языками небо, освящая капище.

Бушуй смотрел на всё это и старался не заплакать. Он ведь мужчина, будущий вождь, а слёзы — это женское дело!

«Я буду сильным! Самым сильным вождём!»

И тут, словно слыша его мысли, отец широким жестом руки подозвал сына к себе. Старый волхв, нехотя отпустил его из рук.

— Братья и сёстры мои! — зычно прогремел Бык, стянув медвежью морду со своей головы. Ветер раздувал длинные, толстые локоны чёрных волос. — Это мой сын — Бушуй! Он, согласно всем нашим обычаям, займёт моё место, когда боги призовут меня к себе!

— Бушуй! — в радостных криках отозвалась толпа. — Сын Быка!

— И сегодня, он лишит жизни этого обитателя каменных лесов! И будет эта славная жертва Карачуну!

— Славная жертва! — отозвалась толпа. — Славная!

Старик Вторак невольно сжал посох, когда Бык вручил Бушую жертвенный клинок. Рукоять этого таинственного, древнего ножа оплела чёрное, острое, как клык дракона, лезвие. Ходили слухи, что этот клинок был дарован тысячелетия назад Чернобогом и каждая отнятая, с помощью этого кинжала жизнь, переходила во владение к палачу. Ходили слухи, что именно так можно было обрести бессмертие.

Все умолкли. Снег ворошил всё сильнее, а шипение костров только усиливалось. Дул северный, пробирающий до костей ветер. Казалось, всё умерло.

Бушуй неуверенно взял протянутый его отцом клинок. Ощутив холодное дерево на своих пальцах, он вздрогнул. Будто бы тысячи душ, заточённых в этом кинжале, просили помощи. Чёрное, как густая тьма, лезвие, скалилось.

Мальчик знал, что должен поднести клинок к сердцу жертвы и со всей силы вонзить его. А после вычертить круг и, несмотря на отвращение, вырвать сердце и со смирением положить на алтарь. Тогда старцы и старухи воспоют древние песни, а он перестанет быть ребёнком. Много-много лет назад то же самое сделал его отец, став мужчиной. Теперь, этот рубеж придётся переступить и ему.

— Мальчик… не надо, слышишь? — забормотал пленник, видя, как кинжал вырастает над ним. — Я ведь… ничего тебе не сделал! Ниче…

— Заткнись, жертва, — прогремел голос отца. — Прими свою смерть достойно. И молись своим мнимым богам!

Беловолосый попытался проглотить страх. Он не думал, что закончит свою игру так быстро. При нём лишили жизни ещё четверых пленников. Одному отрезали голову и вздели на кол, другого лишили и рук, и ног, бросив на съедение волкам, остальные два бросились бежать, но зачарованные тёмной силой стрелы пронзили их прежде, чем те скрылись в лесу.

А теперь, настала его очередь.

Мальчик поднёс руку к оголённой груди. На обнажённом теле пленника снежинки таяли очень быстро. Тело его было уродливо — повсюду шрамы, ожоги и царапины. Ветер развевал разорванный амбалами чёрный костюм.

— Ты… плохой? — почти шёпотом проговорил мальчик, прикасаясь холодным, чёрным лезвием к телу.

Беловолосый молчал. По лицу ручьём бежали слёзы.

Бушуй было хотел пронзить дрожащую грудь своей жертвы, но в последний момент остановился, лишь тонкой линией проведя по телу.

— Я не могу… — со слезами на глазах признался мальчик. — Я не убийца.

Но никто не успел ответить. Чёрные вороны взмыли в небо, а в чащобах леса появились они. Демоны из железных лесов.