Танец плащей

Глава 9

Плюшевый ковер обрадовал ее босые ноги. Еще лучше был теплый порыв ветра, обдувающий ее кожу. Она вспомнила, как тепло держал ее отец в особняке, и как она обычно растягивалась перед большими очагами, ревущими во множестве очагов во всех его залах. Приближалась зима, но Бернард уже начал бороться с холодом. Элисса чуть не ускользнула от Элиосы ради такого костра, желая только одного — прижаться к ней и сжечь глубокий иней, въевшийся в ее кости. Язвительные слова, которые могла сказать безликая женщина, удержали ее от этого.

Они поспешили по длинному коридору. Справа тянулось более двадцати окон с фиолетовыми занавесками на окнах. Слева висели картины бывших правителей поместья Готфридов. Истерический смех застрял у нее в горле, когда она подумала, что ее собственная картина может висеть на стене. Она также задавалась вопросом, проживет ли она достаточно долго, чтобы кто-то написал ее. «Я пришла за короной, — подумала она. — Что за чертова бездна обрушилась на меня».

Она не хотела ничего из этого. Она хотела отругать отца, показать ему его трусость и нерешительность и тем самым подтолкнуть его к более жестким отношениям с гильдиями. Она никогда не думала, что узурпирует его до захода Луны.

Они дошли до конца коридора. Безликая женщина проскользнула в пустой дверной проем, бесшумная, как привидение. Справа от него стоял стражник, правда он умер с кинжалом в горле и зажатым ртом. Глядя, как кровь заливает пол, Элисса вспомнила вопросы, которые задавал ей отец. «Что планировал Кулл?» — «Твое исключение», — подумала она. Компания безликих. Она смутно подумала, что ее собственные глаза, возможно, так же закрыты, как глаза Элиосы, тонкой белой тканью.

— Есть кто-нибудь, кто мог бы присмотреть за поместьем Готфрид? — спросила безликая женщина, когда они проходили через несколько спален. — Может быть, советник или мудрец?

— Да, — ответила миледи Готфрид. Она вспомнила предупреждение Элиосы и понизила голос. — Хотя я не помню его имени.

— Ты помнишь его лицо?

Она кивнула.

— Опишите его.

Перед ее глазами мелькнуло лицо пожилого мужчины с короткой белой бородкой и бритой головой. Особенно она запомнила его брови. Он регулярно брил их, и в детстве она была очарована тем, как странно выглядело его лицо.

Безликая покачивала головой, словно странная кукла, потерявшая равновесие.

— Ты сделаешь ему больно? — Спросила Эллиса, — Когда закончишь?

— Нет, — ответила женщина под белой тканью. — Теперь я знаю, что оставлю его в живых. Старший человек-ключ к вашей милости. Для простого рабочего и охранника нет большой разницы, когда номинальная голова меняет имена, пока их непосредственный хозяин остается тем же самым.

Безликая остановилась в другом коридоре и посмотрела в обе стороны.

— Как пройти в спальню твоего отца? — спросила она.

Эллиса на мгновение задумалась.

— Налево, — сказала она. — Недалеко от моей.

— Оставайся здесь и молчи, — сказала Элиоса. — Там будет охрана.

Темный плащ закружился вокруг ее тела, ее руки и ноги превратились в бесформенное черно-серое пятно. Только зазубренный кинжал ярко сверкал в ее фиолетовой руке. Каждые несколько мгновений молодая миледи оглядывалась, почти уверенная, что стражник найдет ее одну и беспомощной. Она отклонила множество предложений тренироваться (Пенсли были особенно непреклонны в том, что она ежедневно спаррингуется с их оружейником, бывшим рыцарем по имени Дерг, от которого пахло больше вином, чем честью). Стоя там, она жалела, что не приняла эти предложения. Она с радостью выдержала бы пьяные взгляды Дерга, если бы это означало держать меч, не боясь криков, которые она слышала по всему особняку.

Сердцевина гнева, скрытая в ее груди, вспыхнула. Она вошла в дом отца так же самоуверенно, как любой другой мужчина. Неужели это у нее отнял холод камер? Она была законной наследницей, и после пяти лет секретной войны с неполноценным противником большинство членов ее семьи, несомненно, были бы рады более сильному и умному лидеру, например, как она. Ведь молодая леди Готфрид намного лучше и умнее своего старого отца. Если появится стражник, она потребует верности его меча.

До ее ушей донеслись звуки потасовки в сочетании с единственным, болезненным криком, который был прерван на полпути. Она боялась выглянуть из-за угла, но все равно сделала это. Она увидела несколько тел, лежащих на окровавленной дорожке, которая заканчивалась на другом углу. Она хотела броситься в погоню, но кинжал уперся ей в шею.

— Где моя сестра? — она услышала голос.

— Ты Габа? — Спросила Элисса, изо всех сил стараясь не выдать своего страха. Ее голос прозвучал слабо, но раздраженно. Учитывая обстоятельства, она считала это приемлемым. Кинжал скользнул по ее коже, и по короткой паузе она поняла, что женщина удивлена.

— Только не Габа, — прошептала она. — Кула. Где моя сестра?

— Элиоса пошла вперед, — сказала она, сказав только то, что ее спросили. Она попыталась напомнить себе, что это ее дом и что она должна задавать вопросы, но ее логика была слаба против зазубренного края, прижатого к ее мягкой коже.

— Маленькой женщине лучше не лгать, — сказала Кула. — Фальшивые языки часто расщепляются. Не ври, — сказала она.

— А теперь убери клинок. Я Элисса Готфрид, и твоей задачей было освободить меня из тюрьмы. Угрожая мне, вы рискуете тем благом, которое вам обещали за это дело.

Кинжал покинул ее шею. Поначалу молодая Готфрид гордилась тем, что ей удалось справиться с ситуацией, но, обернувшись, увидела, что к ним присоединилась еще одна безликая женщина. Переодетая в черно-пурпурную одежду, она понятия не имела, кто это, но услышала тихий шепот и поняла. Они поспешили по коридору, Элисса лихорадочно соображала. Она подумала, Нет ли у отца потайных комнат или укромных уголков в поместье, но ничего не вспомнила. Она была вспыльчивой и любопытной девушкой. Если бы они были, она бы знала.

— Бернарда нет в комнате, — сказала Элиоса. — Что-то не так.

— Найти его, — сказал Кулa. — Время — наш враг.

Собаки завыли еще громче, когда обе безликие женщины повернулись к Элиссе.

— Где твой отец? — они требовали.

— Не знаю, — растерянно ответила она. — Уже поздно, он должен быть в постели. Возможно, что-то нуждалось в его внимании, или его сон был беспокойным, и он начал блуждать…

— Или он ждал нас, — сказала Элиоса. — Пусть Кораг проклянет их всех. Двигайся, пока Габа еще выигрывает нам время снаружи.

Они поспешили по коридору, Элисса лихорадочно соображала. Она подумала, Нет ли у отца потайных комнат или укромных уголков в поместье, но ничего не вспомнила. Она была вспыльчивой и любопытной девушкой. Если бы они были, она бы знала.

«Если только отец не добавил их недавно», — подумала она. С пятью годами тайной войны у него было бы достаточно времени, чтобы строить и перестраивать.

Их путь привел их в обеденный зал, который выглядел голым с пустыми стульями, накрытым столом и не зажженными люстрами. Крики охранников становились все громче. Безликие женщины склонили головы друг к другу, словно обмениваясь мыслями. В особняк вливались стражники.

— Тревога, — сказала Кула. — Но как, они тут оказались?

Эллиса не знала, как ещё это описать: голая стена слева от нее взорвалась. То, что должно было быть твердым камнем, смялось и скрутилось, от него шел красный дым. Внутри была комната, которую она не помнила. Стены из серой штукатурки, ничем не украшенные, вели в глубь особняка. Комнату заполнили более двадцати охранников, закованных в стальные доспехи и вооруженных мечами. Плащи с эмблемой Готфридов покрывали их туники.

— Мы валяем дурака! — Закричала Кула, выхватывая кинжал и бросаясь к выходу. Элиоса поспешила за ней. Охранники попытались ворваться в комнату, но их задержали у узкого выхода. Те, кто был впереди, сражались с безликими женщинами, но их движения казались медленными по сравнению с грацией их противника. Миледи Готфрид подумала, что их доспехи могут стать гибелью ее спутников, но зазубренный кинжал разрезал кольчугу, как масло. Металл плавился и дымился пурпуром после каждого пореза, беспомощный перед могущественной магией.

Женщины держались крепко, но они отталкивали реку только кинжалами. Пятеро погибли у их ног, но остальные бросились вперед, отталкивая умирающих товарищей. Когда стражники рассредоточились, чтобы окружить их, двое убийц отшатнулись назад и прочь, их тела обвились вокруг ударов меча, как будто их кости были водой.

— Беги, девочка! — Крикнула Элиоса. Элисса побежала по коридору в длинный коридор. Она выглянула в окно, и сердце ее затрепетало. Через главные ворота в пугающем количестве ворвались наемники со штандартом Готфрида. Каким бы ни было наказание в камере, Элисса понимала, что попытка сбежать и занять место отца увеличит его в десять раз. Крики преследовали ее по коридору. Побег — вот всё, что сейчас имеет значение, поняла она. Не будет ни захвата власти, ни осторожного обмена жизни на власть. Мысль о возвращении в холодную, продуваемую, сквозняками камеру подстегнула ее. Дойдя до двери, она оглянулась. Никто из безликих ещё не пришел.

Стекло разбилось, и Элисса вскрикнула, когда осколки рассекли ее лицо. В окно влетела фигура. Она почувствовала, как руки обхватили ее тело.

— Не беспокойтесь за моих сестер, — сказала женщина с низким голосом, которая могла быть только Габой. — Твоя жизнь драгоценна. Следуй за мной в ночь.

Дыхание девушки было прерывистым и испуганным. Ее пульс отдавался в ушах боевым барабаном. Дрожащими пальцами она взяла Габу за руку. Болезненным рывком они вывалились через разбитое окно на прохладную траву лужайки.

— Никаких слов, — сказала Габа, прижимая палец к губам Элли. — Нет, пока мы не выйдем за ворота. Поняла?

Наследница кивнула.

— Хорошо. Пойдем.

Они находились на западной стороне комплекса. Главные ворота находились на юге, но вместо того, чтобы идти туда, Габа потянула ее на север. Звезды скрылись за облаками. «Стало как темнее», — подумала Эллиса и споткнулась на бегу. Только сильная хватка на запястье заставляла ее двигаться. Ещё больше наемников рассредоточилось вокруг дома, и она услышала их крики позади себя. Они ещё не были замечены, но как скоро?

Высокие ворота возвышались слева от нее. Она чувствовала, как ее тянут за запястье все ближе и ближе, пока внезапно чья-то рука не зажала ей рот, удерживая ее испуганный крик, когда они остановились.

— Ш-ш-ш, — прошипела Габа на ухо девушке.

Безликая женщина сняла плащ, ткань с тихим вздохом выскользнула из ее пальцев. Одно-единственное слово магии — и он резко выпрямился. Женщина швырнула ее через прутья, и она прилипла, как мед. Женщина перекатилась через нее, развернулась на каблуках и потянулась назад. Ее рука просунулась сквозь прутья, как будто это была тьма, и только тьма. Элисса проглотила страх и взяла ее за руку. Резкий рывок вперед, и она оказалась на другой стороне.

Безликая щелкнула пальцами. Плащ снова превратился в ткань, сверкнув, словно тысячи звезд были вплетены в ткань. Она накинула его на плечи и взяла девушку за руку. Вместе они бежали от криков солдат и наемников. Молодая Готфрид бросила последний взгляд на особняк, в глубине души зная, что он никогда не будет принадлежать ей. Сердце защемило, и холодная кровь потекла по венам от горести и тоски. «Как же мой папа? Что с ним теперь? Я хочу домой», — мысли менялись так же быстро, как пейзаж перед глазами. Куда теперь она попадёт на данный момент её мало волновал уже. Она теперь никто. Просто Эллиса.

Войдя внутрь, Бернард вышел из серых туннелей, извивающихся по всему его поместью. Рядом с ним стоял его советник, седобородый мужчина с бритыми бровями. Его звали Витрам Колли.

— Я знал, что Куллы в отчаянии, — сказал Витрам, хмуро глядя на беспорядок, который создавали наемники, топая ногами. — Но нанимать безликих женщин? Они сошли с ума?

— Возможно, — ответил Бернард. — Интересно, что они могли предложить, но сейчас это не важно. Жрецы Корага поклялись не вмешиваться в нашу войну. Казалось бы, обещание наконец-то нарушено.

Витрам погладил бороду.

— Может, и нет. Левая рука не всегда знает действия правой. Если это, правда, то у нас есть шанс.

— И что же это? — Спросил Бернард. Он пнул ближайший стул, сбив его на пол. Он знал, что Куллы попытаются спасти Элиссу, и надеялся захватить в плен нескольких из них. Как бы ему хотелось побрить голову этого напыщенного Ирона, а потом повесить его на собственных золотых волосах! Вместо этого его дочь сбежала, а у него погибло более двадцати охранников. Судя по тому, что он видел, его люди не нанесли ни одного удара.

Витрам увидел, что хозяин погружен в раздумья, и подождал, пока Бернард посмотрит в его сторону.

— Ну? — Нетерпеливо спросил Бернард. — Какая у нас возможность в этом бедствии?

— Если мы столкнемся со священниками из-за безликих женщин, у них будет мало возможностей для действий. Они могут наказать за непослушание безликий, тем самым сняв только оружие Куллов против нас. Священники также могут попытаться искупить нарушенное обещание, объединившись с нами, возможно, даже оказав нам услугу безликого. Мы можем поражать Куллов со своим оружием.

— Вы забыли третий вариант, — сказал Бернард. — Жрецы отрицают свою причастность, тайно принимая взятку, предложенную Кулами, и ничего не меняется.

— Священники не настолько глупы, чтобы предать Союз Ролэнга, — настаивал Витрам.

— Эта война всех одурачила, а моя дочь всё что есть у меня. Она ценее всех богатств Лилирэля. Она моя наследница, и я за неё любого разорву голыми руками. Пусть даже это будет сам Корага! — сказал Бернард. — Но со мной такого больше не повторится. Назначьте встречу с первосвященником Пелараком. Мы заставим слуг Корага так или иначе нарушить нейтралитет.

— А если они откажутся?

В глазах Бернарда Готфрида сверкнула угроза с яростью.

— Тогда мы откроем их существование городу и всей стране. Пусть толпа сожжет их храм и разорвет на куски, даже если меня уже не будет в живых, я бы возродился бы из пламени, и сам лично в этом принял участие. — Лорд ударил кулаком по столу, так что бокал с вином опрокинулся и красное вино разлилось по столу, как кровавая река. Капля за каплей вино капало на пол с края стола. — Посмотрим, останутся ли они нейтральными, когда я предложу им такую судьбу.

— Вы уверены, что после вашего предложения скажем так не начнётся война между храмами?

— Мне плевать, уже на всю эту войну, город, страну. Мне нужна моя Эли, живой и здоровой. Это всё что меня волнует. Это моё последнее слово. Собираемся и выдвигаемся к храму Корага.