Танец плащей

Глава 12

Его не существовало, но если бы он существовал, храм Корага был бы самым впечатляющим сооружением, вырезанным из черного мрамора и облицованным колоннами. Над дверью висел бы ревущий львиный череп. У него не было жрецов, но если бы и были, то они были бы тихими, подавленными людьми в черных одеждах и с длинными волосами, туго стянутыми на затылке. Они владели бы могущественной магией жрецов и сделали бы все, что в их силах, чтобы способствовать делу их темного бога порядка. Они не играли никакой роли в политике короля, но если бы они это сделали, жрецы сообщили бы королевской короне об опасностях, связанных с их присутствием в городе. Если между жрецами Асмуда и Корага когда-нибудь разразится война, если предположить, что жрецы Корага каким-то образом существуют, то улицы скоро будут завалены мертвецами.

Переодетый Бернард Готфрид в сопровождении двух своих самых доверенных охранников прибыл в «несуществующее» здание. Ворота открылись, и они вошли внутрь.

— Пеларак скоро увидится с вами, Готфрид, — сказал им один из молодых жрецов, открывая двойные двери, ведущие в храм. Бернард не ответил. Некоторое раздражение от того, что его не называют «Лордом». в такой официальной обстановке, рокотало в его груди, но Первосвященник давно объяснил, что жрецы не будут называть Лордом никого, кроме Корага.

Час был поздний, но в храме все шло так, словно был полдень. Молодые люди, вернее, мальчишки, ходили из угла в угол, зажигая свечи с тонкими длинными панками. На потайных окнах висели пурпурные занавески. Следуя за своим проводником, они вошли в большой зал. Бернард никогда не считал себя религиозным человеком, но статуя Корага всегда заставляла глубоко спрятанную часть его сознания задуматься, не ошибся ли он.

Высеченная в древнем камне, статуя возвышалась над теми, кто склонялся перед ней. На нем был изображен красивый мужчина с длинными волосами, покрытыми боевыми шрамами доспехами и окровавленными поножами. В одной руке идол держал зазубренный меч, а в другой сжимал кулак, который трясся к небу. Два алтаря вспыхивали фиолетовым пламенем у его ног, но дыма от них не было.

Многие мужчины стояли на коленях у подножия пурпурного пламени, выкрикивая сердечные молитвы о прощении и искуплении. В любое другое время Бернард почувствовал бы, что этот шум раздражает и несколько смущает плакальщика, но перед статуей он казался совершенно естественным. Несмотря на благоговейный трепет, он был рад, когда Пеларак подошел к нему со среднего прохода и пожал руку. Когда его внимание было отвлечено, статуя, казалось, потеряла часть своей силы.

— Добро пожаловать, друг, — сказал жрец. Он распахнул двери.

— После прошлой ночи приятно слышать, что вы называете меня другом, — сказал лорд Готфрид. Он не знал, как отнестись к озадаченному выражению лица служителя Корага. Если первосвященник действительно был в неведении относительно действий безликих женщин, то их разговоры в ту ночь были бы не отрепетированы. «Козырь на моей стороне», — подумал Бернард. Я лучше использую его с умом.

— Не знаю, кем бы вы ещё, могли быть, — сказал Пеларак, уводя их в сторону, где находилась его личная комната. — Наша дружба предлагается каждую ночь, хотя я думаю, что это мы должны беспокоиться за тебя. Сердце мужчины и его золото спят в одной постели, а поместье Готфридов в последние годы было очен… бессердечным.

Упрек задел лорда, ярость подкатывала к горлу, но он сдержался.

«Пусть первосвященник думает, что контролирует ситуацию. Когда правда о его приспешниках всплывет на свет, эти жала будут забыты», — думал и успокаивал сам себя знатный гость храма мужчина.

— Времена тяжелые, — вслух произнёс он. — Поверь мне, когда разбойники будут побеждены, твоя казна наполнится золотом, которое больше не понадобится наемникам и ворам. За веру в бога, надо платит же, не так ли?

Пеларак закрыл дверь. Двое охранников лорда остались снаружи. Комната была маленькой и скудно обставленной. Бернард сидел в маленьком кресле. Слуга Корага скрестил руки на груди и встал рядом с кроватью.

— Вы говорите правду, Бернард, но вы пришли сюда в этом забавном парике и с бородой не для того, чтобы говорить со мной о десятине. В чем дело, и почему ты беспокоишься о дружбе нашего бога Корага?

«Вот и все, никаких танцев вокруг да около», — отметил для себя лорд. Не теряя времени, Готфрид сказал правду, что и как произошло у него в особняке, при этом внимательно наблюдая за реакцией верховного жреца.

— Прошлой ночью три ваши безликие женщины напали на мой особняк и похитили мою дочь.

Бернард был совершенно не готов к холодному гневу, вспыхнувшему в глазах Пеларака.

— Я бы спросил, уверены ли вы, но вы, конечно, уверены, — сказал священник. — Иначе тебя бы здесь не было. Женщины тьмы и тени, их тела окутаны пурпуром и чернотой? Кем еще они могут быть?

Лорд почувствовал, как к горлу подступает комок страха при виде того, как крепко священник сжал кулаки. Слишком много для того, чтобы думать, что он был под контролем, со всеми сюрпризами. По правде говоря, он очень мало знал о безликих женщинах, кроме того, что они существуют, и что они смертельно опасны. На самом деле он никогда не искал их помощи и не знал никого, кто бы мог.

— Вы знали об их участии? — Спросил Бернард.

— Знал? Конечно, нет! — сказал Пеларак. Его обычно спокойный голос был резким и резким. — Они шлюхи и прелюбодейки, рабы своего пола и не подчиняются приказам Корага. Они живут вне храма, чтобы искупить свои грехи. Я думал, что моего приказа оставаться нейтральным в вашей беспокойной войне достаточно, но, возможно, мне следовало вытатуировать его на их плоти, а не просто просить.

— Я потерял нескольких охранников, это обычное дело, скажем так. — сказал Бернард. — А моя дочь? Пеларак, моя дочь!

Первосвященник сел на кровать и потер подбородок. Его глаза, казалось, прояснились, как будто облака разошлись в его сознании.

— Ты знаешь, кто это сделал, — сказал священник.

— Думаю, что да.

— Тогда кто?

Если это и были воры, то Пеларак не видел смысла присоединяться к их нелепой войне. Вместо этого прозвучало другое имя, которое он смутно узнал.

— Куллы, — сказал Бернард, — У меня есть основания полагать, что это был один из Куллов.

— Простите, но я не знаком с этим именем, — сказал Пеларак. — Это меньшая семья в Тидарисе?

— Они не живут в городе, — объяснил Бернард. — И скоро будут владеть положением не хуже из Союза Роленгов. Тео Кулл-главный сборщик налогов в Ривессане. Он только и делает, что крадет у нас лодки, плывущих вниз по реке Киль к Затерянному побережью. Я контролирую большую часть земель там, и это было предметом спора между нами о том, кому я плачу налоги. Платя здесь, в Тидарисе, я избегаю тройной суммы, которую он берет в Ривессане. Он знает, что суды ему не друзья, по крайней мере те, которые имеют значение.

— Как ваша дочь вступила в игру? — Спросил Пеларак.

— Несколько месяцев назад Тео послал своих наемников забрать все мое имущество в Ривессане, чтобы выплатить мой предполагаемый долг. Однако у меня есть собственные наемники, и они гораздо более искусны и многочисленны. Кулл хотел, чтобы мои большие участки и изобилие земли вокруг города, плюс мои магазины драгоценностей. Они не могут добраться до них, не с моими охранниками, но если эти охранники внезапно поклялись моей дочери Эллисе, а не мн…

Священник установил связь.

— Они надеются использовать ее, чтобы вытеснить тебя, и когда это произойдет, через долг или преданность, получить то, что они хотят в Ривессане, а потом, и в Тидарисе.

— Это мои мысли, — сказал Бернард, — Я уже дважды сорвал их планы, хотя с помощью «безликой силы». Не знаю, сколько ещё продержусь.

Пеларак возобновил своё хождение. Его пальцы постукивали по тонким губам.

— Я не знаю, почему безликие женщины решили помочь Тео Куллу в этом деле, хотя подозреваю, что причина в земле близ Ривессана. В любом случае, я накажу их соответствующим образом. Не бойся, руки Кораг не обернулись против вас Тидарис и Союз Ролэнг.

— Недостаточно хорошо, — сказал Бернард, выпрямляясь во весь рост. Он был на добрый фут выше священника и хмурился, глядя на него сверху вниз с такой силой, с которой боролся в своем сердце. — Вы слишком долго сохраняли нейтралитет. Ни разу я не слышал убедительного объяснения этому. Эти воры опасны для города, и они представляют собой полную противоположность Порядку, который Кораг утверждает, что любит.

— Ты говоришь о Кораге так, будто знаешь его желания, — сказал Пеларак. — Вы требуете от нас верности вашей войне. Что мы выиграем, Бернард? Предложите нам десятину, сделав нас не лучше наемных собак, которых вы нанимаете?

— Если вы не видите причины, — сказал Бернард, — тогда, возможно, самосохранения будет достаточно.

Он вытащил из кармана письмо и протянул мне. Бернард почувствовал, как его сердце колотится в ушах, но не позволил проявиться такому трусливому симптому. Вот оно. Он пересек мост, и это письмо было факелом, чтобы зажечь его.

— После моей смерти это письмо будут читать вслух семь раз в день жителям Тидариса, — сказал Бернард. — И не имеет значения, как я умру — от яда, или от клинка, от Кулла или Корага. Моя дочь! Вот, что для меня важнее. Ради неё я живу, и только ради неё не рвусь во власть. И мне далеко посрать кто там победить в войне, гильдии или Союз, Кораг или Асмуд. Мне нужна моя дочь, цела и невредима. Она моё самое главное богатство во всём Лилирэле.

— Ты хочешь объявить народу о нашем существовании? — спросил Пеларак, окинув взглядом слова. — Вы обвините в их бедах нас? Чтобы заставить нас повиноваться, ты угрожаешь городу ложью и полуправдой? Мы не боимся толпы!

— А следовало бы, — сказал Бернард. — Мои люди будут среди них, и я уверяю вас, они превосходно умеют подстрекать к насилию. Как только много людей умрут, король будет вынужден послать своих солдат. Скажи мне, как можно завоевать город, убив его жителей и охранников? Ещё лучше, как проповедовать городу после смерти?

Пеларак перестал расхаживать по комнате и с пугающей сосредоточенностью уставился в лицо Готфрида. Его голос был глубоким и твердым, как камень.

— Каждое действие имеет свою цену, — сказал священник. — Вы готовы заплатить?

— Гм, мы всегда платим всем. Но когда терпение заканчивается, каждый готов заплатить немного больше, — сказал Бернард, открывая дверь. — Мое терпение закончилось много лет назад. Эта война должна закончиться. Кораг поможет нам покончить. Я буду ждать вашего ответа завтра. Я молюсь, чтобы вы приняли правильное решение.

Пеларак отпустил его. Он потер пальцами лысеющую голову, холодный гнев уступил место хитрости.

— Возможно, вы правы, — прошептал он пустой комнате. — Возможно, мы слишком долго сохраняли нейтралитет в этом конфликте.

Он опустился на колени у кровати, чтобы помолиться, зная, что только наставления Корага могут удержать его на прямом и узком пути к победе.

— Да, прибудет с нами сила Корага! — возгласил Пеларак и его руки потянулись вверх.