Тайна темного подвала

Глава 12

Между тем мисс Силвер никак не могла забыть девушку, не знавшую своего имени. Не раз гадала она о том, что произошло с нею дальше и вернулась ли к ней память.

Как бы ей хотелось это выяснить! Но у мисс Силвер были дела более срочные — расследование дела Лены Моррисон.

А еще ее крайне заботило состояние младшей дочурки Этель Бэркетт: Джозефина поскользнулась на обочине тротуара и так сильно ушибла щиколотку, что целых три дня у бедной крошки подозревали перелом. Однако, слава богу, обошлось, ее двоюродная внучка уже немного оправилась. Да и дело Моррисон было практически завершено. Короче говоря, ничто не мешало мисс Силвер заняться спасением очередного страждущего.

Она как раз заканчивала письмо племяннице Этель, полное изъявлений радости по поводу счастливого исцеления непоседы Джозефины, когда зазвонил телефон.

— Мисс Силвер слушает, — произнесла она, сразу подняв трубку, благо аппарат стоял тут же, под рукой.

— Мисс Силвер, не могли бы вы меня принять? Прямо сейчас. Это очень важно, — услышала она мужской голос.

— А с кем я говорю?

— Прошу прощения! Мне следовало бы с этого начать.

Я Джим Фэнкорт. Мы с вами однажды виделись, в прошлом году. Я знакомый Фрэнка Эбботта.

— Ну конечно, я прекрасно вас помню. Вы сейчас в Лондоне?

— Да. В общем… нельзя ли мне к вам зайти.

— Да-да. Милости прошу.

Мисс Силвер повесила трубку, вспомнив про Энн Фэнкорт. Очень, очень интересно…

Через двадцать минут в прихожей раздался звонок. К этому моменту мисс Силвер успела во всех подробностях восстановить в памяти разговор с Энн. Хотя она и не спешила окончательно связывать эту девушку с Джимом Фэнкортом, другом Фрэнка Эбботта, но как знать, на свете чего только не бывает…

Джима провели в комнату, и ему открылась идиллическая картина: на окнах ярко-синие — «цвета павлиньих перьев» — занавески, в камине уютно потрескивал огонек. Мисс Силвер поднялась ему навстречу, встав с кресла у камина.

На сей раз она была в темно-синем платье и без шляпки, прежде скрывавшей пышные темно-русые, чуть тронутые сединой волосы. Ее прическа вызвала в памяти Джима фотографии из старинного семейного альбома, который его дед держал на большом круглом столе в гостиной.

Мисс Силвер пожала ему руку и указала на второе кресло у камина, потом села сама, подобрав рукоделие. Она вязала нечто воздушное — очевидно, шаль — из бледно-розовой шерсти. Джим опустился в кресло и, чуть подавшись вперед, сходу заявил:

— Мисс Силвер, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы не возражаете? Фрэнк Эбботт сказал, что вам можно довериться без всяких опасений.

Мисс Силвер подняла глаза:

— Я слушаю, мистер Фэнкорт.

— Я только что вернулся с Ближнего Востока, — так же напористо продолжил Джим. — И некоторое время провел там, где… скажем так… мне не следовало бы находиться.

Вместе со мною там был и еще один человек, некий Бородейл. Ради встречи с ним я туда и отправился. Но с Бородейлом произошло несчастье. Было ли это случайностью или нет — выяснить невозможно. Огромный камень сорвался с горы… — Джим, вздрогнув, осекся, пытаясь отогнать кошмарное воспоминание. — После этого Бородейл прожил еще сутки, и единственное, о чем он просил, — увезти оттуда его дочь. Она была там же, с ним. Насколько я понял из его слов, мать ее — русская, и Бородейл, видимо, был вовсе не уверен, что брак их можно считать законным, я хочу сказать, безоговорочно законным. Итак, он попросил меня увезти его дочь, и я пообещал сделать все, что в моих силах. И почти сразу Бородейл умер. А потом там, где мы находились, приземлился американский самолет. Я выдал девушку за свою жену и попросил экипаж тайком переправить ее в Англию. Они согласились. Я закончил свою работу, перебрался через границу и полетел домой. Девушке я дал письмо к моим родственникам в Хэйликотте. Сейчас я как раз оттуда. Полагаю, вы догадываетесь, зачем я пришел к вам.

На протяжении всего рассказа мисс Силвер продолжала вязать.

— Да, мистер Фэнкорт? — ободряюще произнесла она, не прерывая своего занятия.

Джим выразительно взмахнул руками.

— Я бы хотел, чтобы вы подробнейшим образом описали вашу встречу с Энн. Очень вас прошу.

Прежде чем ответить, мисс Силвер провязала еще один ряд.

— Так вы хотите расспросить меня о моем знакомстве с Энн Фэнкорт? — наконец откликнулась она.

Джим покрутил головой.

— Мне точно известно, что она не Энн Фэнкорт. Вы, наверное, и сами заметили, что она и не называет себя Энн Фэнкорт — просто Энн. Мне хотелось бы знать, что еще она вам говорила.

Мисс Силвер снова секунду помолчала. Потом опустила вязанье на колени и заговорила, неспешно, вдумчиво:

— Я села в автобус в шесть сорок пять. Девушка уже была там. Я не могла не обратить на нее внимания. У нее был вид человека, перенесшего шок. Когда мы прибыли на вокзал Виктория, я даже побоялась уходить. Мне хотелось убедиться, что она осознает, где находится и что намеревается делать. Почти сразу же я поняла, что она не в себе, и отважилась заговорить с нею. Тогда и выяснилось, что она не помнит, ни кто она такая, ни куда направляется. Я отвела ее в комнату отдыха и заказала чаю. По ее поведению было заметно, что она получила хорошее воспитание: почти теряя от голода сознание, она продолжала тщательно следить за своими манерами. Судя по всему ей довольно долго пришлось обходиться без пищи. Видимо поэтому она и была в таком изнуренном состоянии.

— Обходиться без пищи? Но почему?

— Сие мне неизвестно. Могу только добавить, что у нее была с собой сумочка, черная, с серой подкладкой, внутри два отделения. А на правом боку, сверху, имелся еще и маленький кармашек с небольшим количеством мелочи. В одном из внутренних отделений лежало десять фунтов банкнотами.

Джим Фэнкорт кивнул.

— Я давал Энн десять английских фунтов. Но когда я ее видел, у нее не было при себе никакой сумочки.

— Значит, она ее купила. Сумочка была совсем новой.

Еще там лежали зеркальце и носовой платок, тоже новый, еще нестираный. И без метки. Девушка вынула из сумки письмо, прочла его сама и передала мне. Писала его мисс Фэнкорт. Содержание примерно такое: мисс Фэнкорт получила ваше письмо, оно озадачило ее, но она и остальные домочадцы согласны выполнить вашу просьбу и принять у себя вашу жену. Мисс Фэнкорт также высказывала беспокойство, вызванное предельной краткостью вашего письма. Из него ей удалось узнать лишь то, что вы женились и ваша жена вот-вот приедет. Заканчивалось ее послание заверением, что она и все остальные с готовностью сделают то, о чем вы просите, но все это весьма странно, и ваши родственники не вполне понимают, отчего вы сами не вернулись вместе с женой. Передавая мне письмо, девушка сказала: «Не представляю, о чем это». Каким образом оно к ней попало, она тоже не помнила. Я посоветовала ей отправиться по указанному в письме адресу, потому что ее там ждут и ее отсутствие вызовет тревогу. И чтобы успокоить, добавила, что память может внезапно вернуться уже на следующее утро. Мне такие случаи известны. Но насколько я понимаю, памяти она так и не обрела?

— Нет, — ответил Джим. — Она не может вспомнить своей фамилии. Но она — не та девушка, которой Лилиан посылала письмо. Не Энн Фэнкорт. Я никогда не видел ее до сегодняшнего дня. Но письмо в ее сумочке в самом деле принадлежит Энн — то есть той девушке которую я рассчитывал увидеть у себя дома.

— Она ваша жена?

— Я не знаю, жена она мне или нет. Бородейл — ее отец, — умирая, заставил нас дать обещание… — Джим провел рукой по волосам. — Теперь все это кажется мне полным безумием.

Мисс Силвер снова поправила свое вязанье.

— Иногда одни и те же поступки кажутся исключительно разумными в одних обстоятельствах и весьма странными в других.

Джим издал короткий смешок.

— Точно! Когда приземлился тот американский самолет — на сотню миль сбился с курса, — я сказал пилоту, что Энн моя жена, что она пережила шок и я хочу отослать ее в безопасное место. Пилот оказался добрым малым и согласился взять ее на борт. Мне же посчастливилось перебраться через границу… Не будем уточнять, куда именно. А в Хэйликотте меня ждала Энн — но совсем не та! Эту Энн я никогда в жизни не видел, а она, вдобавок ко всему, потеряла память. — Джим подался вперед. — Что она рассказала вам?

— То, что я вам передала.

Он снова откинулся на спинку кресла.

— Мне она поведала больше. Сказала, что ее первое воспоминание — как она стоит на какой-то лестнице. Кругом кромешная тьма, и ей кажется, будто она сейчас упадет в обморок. Поэтому она присела на ступеньку. При этом она откуда-то знала, что под ногами у нее именно лестница и что она выронила свою сумочку. Рядом с ней, на ступеньке, обнаружилась какая-то сумочка, и Энн решила, что это ее собственная. Очевидно, она ее подобрала, открыла и достала оттуда фонарик. При свете фонаря она увидела мертвую девушку, лежащую у подножия лестницы. Я спросил: «Откуда вам было известно, что она мертва? Это вы ее убили?» Но она удивленно возразила: «О нет, не я… Точно не я. Зачем бы мне это?» А затем добавила в качестве решающего аргумента: «Я не могла этого сделать, там не было никакого оружия». — Джим замолчал и взглянул на мисс Силвер. — Она говорила так убедительно… Я, знаете ли, почему-то почти сразу ей поверил. Не столько словам, сколько выражению ее лица.

Тому, как она все это рассказывала.

Мисс Силвер улыбнулась:

— Я понимаю.

Джим снова заговорил:

— Энн сказала, что ту, другую девушку убили выстрелом в затылок. Она совершенно уверена, что девушка действительно была мертва и что застрелила ее не она. «Там не было никакого оружия»… Потом Энн спустилась вниз, к телу. — Он остановился и взъерошил свои волосы. — Я так плохо рассказываю! Я не вижу здесь логики. Энн спустилась вниз с фонариком в руке — с фонариком, который вынула из сумки, — а внизу лежала мертвая девушка. Не знаю, была ли это моя Энн. Вероятно, она… Однако единственное, что по-настоящему на это указывает, — письмо Лилиан к Энн. Это — единственная зацепка.

— А вы сами письма не видели?

— Нет, знаю его только по вашему описанию. — Он раздраженно усмехнулся. — И, судя по всему, это действительно письмо Лилиан! Только она могла такое написать!