Тайна темного подвала

Глава 16

В Чантризе Джим появился на следующее утро. Харриет встретила его равнодушно, Лилиан же — бурей эмоций.

Улучив минуту, когда Энн осталась одна, Джим шепнул:

— Мне нужно с вами поговорить. Наденьте шляпку и выходите. Мы идем прогуляться, — добавил он, когда Лилиан вернулась в комнату.

— О! — удивилась та, а затем затараторила:

— Ну, это не слишком удобно, даже весьма неудобно, но если хотите… только лучше все-таки после ленча!

— После ленча меня здесь не будет. Я заехал на часок повидаться с Энн. И мы с Энн хотим пройтись. Вдвоем.

— Ах вот как! — На лице Лилиан появилось сердитое и обиженное выражение. — Ну конечно, вы можете поступать как вам угодно.

Джим обернулся к Энн.

— Одевайся и выходи, хорошо?

— Ты всегда точно знаешь, кто именно тебе нужен, верно? — ядовито ввернула Лилиан. — Никогда никаких сомнений!

Энн поспешила уйти. Сзади раздался голос Джима, но слов было не разобрать. Прихватив пальто и шарф, она вернулась в комнату. Лилиан что-то писала, Джим глядел в окно. В воздухе витал тяжкий осадок ссоры. Услышав ее легкую поступь, Джим обернулся, они вместе вышли на улицу. Не проронив ни слова, они зашагали через сад, все дальше и дальше, до самого конца, потом через калитку с низкой перекладиной к пустынному косогору. Когда сад остался позади, Джим наконец повернулся к Энн:

— Вот самое лучшее место для секретных бесед. Просто идеальное. Терпеть не могу дверей и стен. И кустов с деревьями тоже не люблю — мало ли что там за ними! Конечно, лучше всего разговаривать на скалистом пике или в лодке среди открытого моря. Но здесь тоже неплохо.

Если даже Джима и терзали какие-то сомнения в правдивости Энн, то ее присутствие окончательно их развеяло.

Она молча шла рядом, но молчание это не было напряженным. Это было скорее даже уютное молчание, полное взаимопонимания, возможного только между друзьями.

Оно несло с собой покой и умиротворение. Даже когда Джим заговорил, Энн ничего не ответила, ожидая продолжения. Глаза ее смотрели мимо, на склоны холма, покрытые побуревшей травой, и на деревья вкруг дома. До этой минуты Джим и сам не знал, что именно ей скажет, но вдруг решение пришло само собой, простое и ясное.

Она должна знать все, что известно ему.

— Вчера я ездил к мисс Силвер.

— Да?

Всего лишь одно слово, но именно так оно должно было Прозвучать в ее устах, обращенное к нему.

— Мы нашли тот дом.

— О… — даже не произнесла, выдохнула она.

— Пол в подвале кто-то подмел и вымыл, но доски, стоявшие в углу, он трогать не стал. А я их передвинул.

Вот что лежало за ними. — Джим протянул руку. На ладони его лежала бусинка, маленькая синяя бусинка, знак убийства…

Энн взглянула ему в глаза. Что-то неуловимое проскользнуло между ними.

— У нее были такие бусы, — еле слышно произнесла Энн.

— Вы их видели?

— Да. У нее на шее. Нитка порвалась… — Взгляд ее устремился в прошлое, в подвальный мрак.

Она как наяву увидела себя, в ее руке фонарик, шарики бус мерцают под его лучом…

— Да, я видела эти бусы в подвале, правда видела, — повторила Энн.

— Вы точно в этом уверены? — настойчиво переспросил он.

— Да, вполне. — По телу ее пробежал озноб. — На шее у нее были бусы, но нитка порвалась…

— Мы были там с мисс Силвер. Дом кто-то сдает в аренду, вместе с мебелью. Его старая хозяйка умерла. Помните, как вы спустились в подвал — из холла влево или вправо?

— Не знаю, — Энн покачала головой. А потом вдруг явилось воспоминание:

— Не знаю, как я спускалась, но поднималась… дверь была справа. Лестница, а потом дверь… наполовину открытая… но в холле темно. Между мною и наружной дверью стоял столик, мне пришлось обойти его. Дверь из холла тоже приоткрыта… Я вышла и захлопнула ее. Перед собой увидела темную улицу, но в дальнем конце светилось множество огней. Я пошла на свет.

И села в первый подошедший автобус.

Джим напряженно хмурился.

— Вы не помните, как попали в дом? Вас кто-то впустил?

Энн опять покачала головой.

— Ничего такого я не помню… — Она помолчала. — Если бы я кого-то видела, я бы вспомнила его?

— Не знаю.

— Мне кажется, вспомнила бы. Поэтому я не думаю, что видела кого-то в том доме. Наверное, мы были там вдвоем — я и убитая девушка. Если же там был кто-то еще, то почему он не пришел и не убил и меня? Нет, я думаю, дом был пуст.

Джим тоже так считал, однако оставил это соображение при себе.

— Из скольких ступенек состояла подвальная лестница? — спросил он, немного помолчав.

Энн, все это время не отводившая взгляда от его лица, прикрыла глаза и зашевелила губами. «Должно быть, она считает ступеньки», — решил Джим. Она и в самом деле снова сидела на лестнице с фонариком в руке, ожидая, пока перестанет кружиться голова. Шесть ступенек вниз, а там — пол и тело девушки… мертвое тело… шесть ступенек. А сколько ступенек до выхода от того места, где она сидела, стараясь побороть страх, невероятный ужас от ощущения, что она здесь одна с мертвой девушкой? Поднималась она дольше, чем спускалась. Энн открыла глаза и снова взглянула на Джима:

— От того места, где я находилась, шесть ступенек вели вниз, а вверх — тоже шесть или семь. Не могу точно сказать.

— Ничего, это и так довольно точно.

Воцарилось долгое молчание. Энн почувствовала сильную слабость и опустошенность, будто только что отдала Джиму все, что у нее было.

— А ту девушку вам не приходилось видеть раньше? — внезапно проговорил Джим.

— Нет, никогда ее не видела. По крайней мере, мне так кажется… Я не помню.

Он снова нахмурился.

— Как же, черт возьми, вы влипли в такую историю?

— Не знаю. Не помню. — Энн чуть подалась к нему. — Вчера кое-что произошло.

— Что же?

— Приходил какой-то человек… Я сажала луковицы, подняла глаза, а он там, стоит, опираясь на калитку, и курит.

— И что было дальше?

— Я решила, он заблудился. Он стоял там и улыбался.

Закурил сигарету. Потом сказал… — Энн вновь охватил тот непереносимый ужас, в который поверг ее вчерашний незнакомец. Все потемнело перед глазами. Она вытянула руку, и Джим подхватил ее. Только тогда, ощутив тепло его ладони, она поняла, как холодны ее собственные пальцы — холодны, словно лед. Его тепло вернуло ей силы. Джим Увидел, как смертельно побледнело ее лицо. Но вдруг ее Щеки, губы снова ожили, наполнились красками. И его охватило удивительное чувство, словно эта девушка — часть его родного дома.

— Энн… Энн, вы в безопасности… Вы дома. Не надо, Энн… дорогая!

На мгновение она прильнула к нему. Потом произнесла сконфуженно:

— О, простите, я не хотела! Ох, какая я глупая! — Глаза ее наполнились слезами. Все еще опираясь на него, она достала из кармана платок и вытерла лицо. — Не знаю, что это со мной. Он… он напугал меня, даже не знаю почему.

— Напугал? Что он вам сказал?

— Сказал, что нам надо поговорить, но лучше с глазу на глаз. А я… мне стало нехорошо, вот как сейчас, — сама не знаю почему. Я испугалась. Он меня напугал. Я ответила, что никогда его не видела, а он засмеялся. Стоял там и курил… Заявил, будто я знаю, что он может сказать… — на этих словах голос ее упал до шепота. — Но я не знала, не знала! Я ничего не понимала. Думаю, поэтому я так испугалась. Если бы только я могла вспомнить — не важно, что именно, — мне не было бы так страшно.

Так бывает, когда проснешься ночью и не можешь понять, где ты.

Энн снова почувствовала, как рука Джима обнимает ее, и, дрожа, прижалась к нему.

— Продолжайте, — произнес он.

— Осталось немного. Я сказала, что не знакома с ним.

Я его не знала и не хотела знать. И попросила его уйти. А он ответил… — лицо ее опять побелело, пальцы судорожно сжали плечо Джима. Но голос звучал по-прежнему спокойно:

— Он ответил: «Ладно, сейчас я, так и быть, уйду, но вы не забывайте, что нам известно, где вы». И добавил, что у него есть для меня какое-то задание. И что я не должна никому рассказывать о нашем разговоре, а когда получу приказ — должна буду все немедленно исполнить.

«Советую вам быть послушной девочкой!» — кинул он напоследок, повернулся и ушел. — Энн секунду помолчала и добавила тихим, торопливым шепотом:

— Не знаю, о чем он говорил, но это привело меня в ужас!

Джим глубоко задумался, крепко стиснув ее руку и почти не осознавая этого. Это стальное пожатие в другое время причинило бы ей боль, но в ее теперешнем состоянии было настоящим спасением.

— Так вы не помните того человека? — снова заговорил Джим.

— Нет, совершенно не помню. Мне не верится, что я была с ним знакома.

— Тогда почему он с вами так разговаривал?

— Не имею ни малейшего представления.

Джим глянул на нее из-под нахмуренных бровей. Раньше Энн каждый раз принималась гадать, чем рассердила его. Но теперь, неведомо как, она поняла, что за этой суровостью кроется глубокое сочувствие и все растущий интерес к ней.

— Послушайте! — отрывисто произнес Джим. — Мне совсем не хочется вас здесь оставлять, но я не вижу иного выхода, по крайней мере пока. С вами ничего не случится, если будете делать то, что я скажу. Так вот, слушайте. Вы должны держаться ближе к дому и не отходить далеко от садовника Кларка. И никаких прогулок в одиночестве — слышите?

— Да, слышу, но…

— Никаких «но»! Делайте, как я велел, и тогда вам нечего опасаться. Тогда — полная безопасность! Вы же не хотите нарваться на неприятности? Я пока не в силах вас защитить, потому что слишком мало знаю. Я должен выяснить, кто вы, как оказались замешанной в эту историю и как вас спасти. А вы должны мне помочь. Во-первых, делать то, что я велел, то есть всегда держаться рядом с людьми, которые смогут в случае чего прийти на помощь. А во-вторых, если вы что-нибудь вспомните — не важно что, — немедленно звоните мне. Думаю, память к вам в конце концов вернется. Не напрягайтесь, не старайтесь вспомнить. Это не поможет. Но если вдруг что-то всплывет — я должен сразу же об этом узнать. Вот телефон, если позвоните по нему, меня отыщут в течение двух часов. — Джим отпустил ее руку и принялся писать что-то на листке, вырванном из потертого блокнота. — Эти люди всегда будут в курсе того, где я и что делаю. С ними можете говорить свободно.

— С любым, кто подойдет к телефону?

— Да. Можете звонить в любой момент, там всегда кто-нибудь будет. И обращайтесь за помощью только к ним.

Здесь никому ничего не рассказывайте. Лилиан вполне безобидна, но она глупа. А Харриет… Да они обе очень хорошие, но ума у них, вместе взятых, не больше, чем на три пенни. Поэтому им — ни слова! Это понятно?

— Да. — В этом коротком ответе звучало не просто согласие, а твердое обещание. И Джим ему поверил.

— Прекрасно. Тогда идем домой. У меня не так много времени.

«Много времени… — внезапно содрогнувшись, про себя воскликнула Энн. — О нет, у нас совсем немного времени!»

Впоследствии ей пришлось пожалеть, что она не сказала этого вслух.