Тайная жизнь кошки. Как понять истинную природу питомца и стать для него лучшим другом

КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ УЧЁНЫЕ ИЗБЕГАЛИ ПОНЯТИЙ «МЫШЛЕНИЕ» И «ЧУВСТВО», говоря о животных. Само использование слова «мышление» сопряжено с риском выразиться неточно. Это может означать что угодно: например, просто обратить внимание на что-то («Я думаю о кошках»); провести сложные сравнения воспоминаний и возможных вариантов на будущее («Я выбираю наилучший способ заставить кошку вернуться домой вечером»); либо выразить мнение («Я думаю, что кошки такие привередливые едоки потому, что у них довольно необычные потребности в питании»). Чтобы избежать сравнения с человеческим сознанием, при описании процесса ментальной обработки информации у животных биологи обычно используют термин «познание».

Что касается чувств, то наша интуитивная восприимчивость к нашим собственным эмоциям связана с сознанием: мы осознаем наши эмоции настолько, насколько, почти бесспорно, не способны к этому кошки[102]. Однако благодаря новым научным методам, таким как мозговое картирование, удалось обнаружить, что у всех млекопитающих, а значит, и у кошек, есть мыслительный механизм, необходимый для выработки большинства тех же эмоций, что испытываем мы, даже несмотря на то, что животные, вероятно, ощущают их намного более скоротечно и одномоментно, чем мы. Конечно же, не следует на этом основании делать вывод, что кошки — сознательные животные, а значит, они способны сами принимать решения — решения, основанные не только на получаемой ими информации и воспоминаниях о похожих событиях, но также и на их эмоциональной реакции на эту информацию. Другими словами, в настоящее время считается научно допустимым объяснять их поведение понятиями «о чём они думают» и «что они чувствуют», помня при этом о том, что их мыслительные процессы и эмоциональная жизнь существенно отличаются от наших.

Но это сложно: мы привыкли описывать поведение кошек нашими собственными терминами. Часть удовольствия обладания домашним питомцем связана с проецированием наших мыслей и чувств на животное. В итоге мы воспринимаем его почти как человека. Мы разговариваем со своими кошками так, словно они понимают каждое наше слово, хотя отлично знаем, что это не так. Мы используем для их описания такие прилагательные, как «замкнутый», «вредный» и «хитрый», даже не зная наверняка, догадывается ли кошка, что обладает подобными качествами.

Почти сто лет назад пионер в области психологии Леонард Трелони Хобхаус писал: «У меня был кот, который научился „стучаться в дверь“, поднимая лежащий снаружи коврик и бросая его на пол. Самым распространенным объяснением подобного поведения было, что кот делал так, чтобы попасть внутрь. Таким образом, действие кота оценивается по конечному результату. Верно ли это распространённое объяснение?»[103] Как мы видим, учёные долгое время искали наиболее сбалансированный способ рациональной и объективной интерпретации кошачьего поведения. Специалисты до сих пор спорят, до какой степени кошки и другие млекопитающие способны решать проблемы, обдумывая их заранее, как мы. Мы легко можем истолковать поведение кошки так, словно бы у неё была какая-то цель, но не является ли это элементарным антропоморфизмом? Неужели мы считаем, что если сами решаем проблему определённым образом, то и кошки должны прибегать к похожим мыслительным процессам? Часто мы обнаруживаем, что кошки способны решить так называемые сложные проблемы, не прилагая при этом особых умственных усилий.

Когнитивные процессы — «мысли» — начинаются в органах чувств и заканчиваются в памяти. На каждом этапе информация отфильтровывается: просто в кошачьем мозге (и если уж на то пошло, и в человеческом тоже) недостаточно места для хранения каждого кусочка информации, воспринимаемой органами чувств. Частично эта фильтрация происходит, когда органы чувств передают информацию в мозг. Например, детекторы движения в визуальном кортексе мозга кошки привлекают внимание к тому, что меняется в поле зрения кошки, позволяя ей на секунду забыть обо всём остальном. Картины происходящего накапливаются и удерживаются в течение нескольких секунд в рабочей памяти мозга, после чего большая их часть удаляется. Малая доля этих изображений, в особенности тех, что спровоцировали изменение эмоционального настроя, переходят в долгосрочную память, из которой они при необходимости могут быть извлечены позже. Краткосрочная, долгосрочная память и эмоции — всё это используется кошкой при принятии решения относительно того, какое действие ей предпринять.

В основном ежедневное поведение, которое мы наблюдаем у наших питомцев, можно объяснить простыми мыслительными процессами. Во-первых, информацию, собранную органами чувств, следует классифицировать (является ли находящееся вдалеке животное крысой или мышью?). Далее следует сравнить эту ситуацию с тем, что было несколькими секундами ранее (двигалась ли крыса или осталась на прежнем месте?). Примерно в то же самое время из долгосрочной памяти кошки выуживаются похожие ситуации (что произошло в прошлый раз, когда кошка увидела крысу?).

Насколько нам известно, процесс восстановления таких воспоминаний влияет на принятие кошкой решения с помощью двух механизмов. Первый — это эмоциональная реакция: кошка, покусанная в прошлом крысами, мгновенно испытает страх и беспокойство, а кошка, умеющая убивать и есть крыс, почувствует что-то вроде возбуждения. Второй механизм помогает кошке предпринять наиболее подходящее в данной ситуации действие: либо максимально эффективно укрыться от крысы, либо выбрать охотничью тактику, которая лучше всего сработала на предыдущих крысах.

Наша память постоянно классифицирует различные объекты безотносительно к тому, что мы делаем в данный момент — действие, которое вовлекает сложные мыслительные процессы. В настоящее время специалисты изучают, происходят ли в кошачьей памяти похожие процессы и способен ли их мозг заполнять пробелы так, как способен наш. Представим, к примеру, что кошка видит нос и хвост мыши, но тело её скрыто растением.

Кошек можно натренировать различать те рисунки, которые создают — на наш взгляд — визуальные иллюзии (как один из приведённых примеров) от тех, которые их не создают. И они, вероятнее всего, смогут «заполнить пробелы» и мысленно представить себе тело мыши между носом и хвостом. Кошки также способны заметить изменения в текстуре и соединить вместе формы, представляющие для них особый интерес: для кошки изображение птицы в негативе всё равно будет восприниматься, как птица[104]. Однако у них, похоже, нет «встроенного» детектора, чтобы сразу же определить, крыса перед ними или мышь, как есть, к примеру, у жаб, которые рефлекторно прыгают на любой червеобразный предмет.

Кошки, по-видимому, не знают заранее, какой вид добычи будет им доступен, когда впервые покидают своих матерей и начинают охотиться самостоятельно. Поэтому они полагаются на знания, полученные ими в детстве.

Кошки способны делать сложные оценки того, насколько крупным или мелким является предмет. Добыча может выглядеть крупнее или мельче в зависимости от того, на каком расстоянии она находится. Так что оценить относительный размер объекта бывает важно для принятия решения бежать ли (от крупной крысы, что находится пока на расстоянии) или атаковать (маленькую крысу, расположенную вблизи). Удивительно, но кошки, похоже, также способны классифицировать формы по тому, являются ли они замкнутыми (например, круг или квадрат) или открытыми (как буквы I и U). Неизвестно, по какой причине эта способность эволюционировала, так как её значение для выживания кошки как вида неизвестно.

Кошки могут узнавать даже разрозненные и необычные очертания. Они понимают разницу между изображениями, создающими контур квадрата (три картинки в верхнем ряду), и не формирующими контур (три картинки в нижнем ряду). Они также узнают птицу на негативном изображении.

То, что все эти примеры связаны со зрением, является следствием нашей собственной предвзятости: так как главным органом чувств у людей является зрение, учёные обычно концентрируют внимание на визуальных способностях животного, чтобы понять, как работает его мозг. Кошки, вероятно, также способны сортировать то, что они слышат. И хотя мы не знаем, как они классифицируют звуки, судя по их поведению во время охоты, можно предположить, что у них, вероятно, есть категории для каждого звука, издаваемого разными видами, на которые они охотятся. Возможно, что у них также имеются категории для запахов, что улавливают их носы и вомероназальные органы. Но нам с нашим сравнительно слабым обонянием сложно представить, как работает данная система.

Люди также классифицируют произошедшие с ними события, но кошки, вероятнее всего, на это не способны. Нам почти ничего не известно о том, как кошки воспринимают время. Но они, несомненно, намного лучше судят о коротких, чем о длинных отрезках времени. Обученные кошки успешно отличали звуки, которые длились четыре секунды, от тех, что длились пять секунд, а также реагировали на сигнал с отсрочкой в несколько секунд (потому что им давали лакомство только в том случае, если они выжидали нужное время)[105]. Однако кошки плохо различают длительные промежутки времени, и их восприятие, по всей видимости, ограничено несколькими секундами, подкреплёнными их рабочей памятью. У нас нет доказательств того, что кошки способны спонтанно извлекать воспоминания и отличать те события, которые произошли несколько дней назад, от тех, что случились несколькими часами или неделями ранее — то, что нам кажется простым.

У кошек есть общее ощущение ритма текущего дня. У них свободный суточный ритм, который запускается каждый день с восходом солнца. А ещё у кошек есть дополнительные подсказки относительно времени суток, которые они получают из окружающей среды. Некоторые из них природного характера (например, восход и заход солнца), а какие-то выучены ими (время, когда хозяин кормит их). Но всё равно кошки, похоже, не думают о том, что время проходит — так, как это делаем мы.

Как только кошка определила, что она видит, нюхает и слышит, она должна решить, что делать дальше. Если что-то угрожает её жизни, тогда она может сначала среагировать, а потом подумать. Если кошка озадачена, скажем, внезапным громким звуком, она мгновенно готовится к действию благодаря набору заранее запрограммированных и координированных рефлексов. Например, она припадет к земле, готовая при необходимости бежать. Зрачки её при этом расширятся, а глаза быстро и максимально сфокусируются, независимо от того, есть ли, на чём фокусироваться, или нет. Это предположительно максимизирует её шансы установить источник угрозы, если он поблизости. Если же источник угрозы ещё далеко, тогда кошке нет срочной необходимости определять, что это такое.

Почему кошкам быстро «надоедают» игрушки

Почти каждая вторая реакция кошки меняется по мере приобретения опыта, то есть со временем реакции меняются. Даже рефлекс испуга постепенно слабеет и может в итоге исчезнуть, если, скажем, этот громкий звук повторяется снова и снова. В этом процессе привыкания что-то поначалу возбуждает кошку, но со временем становится всё менее интересным, пока, в конце концов, не будет вызывать вообще никакой реакции.

Так, к примеру, известно, что кошкам очень быстро «надоедают» игрушки. Заинтригованный этим фактом, в 1992 г. я запустил исследовательский проект в Университете Саутгемптона, чтобы понять мотивацию кошек при выборе предметов для игры. Действительно ли они в буквальном смысле «играют» ради чистого развлечения, как дети, или их намерения более «серьёзные»? То, как кошки играют с игрушками, очень напоминает их манеру атаковать добычу. Поэтому в наших экспериментах мы исходили из установки: что бы ни происходило в их головах, это, скорее всего, связано с их охотничьими инстинктами. Со студенткой магистратуры Сарой Холл мы обнаружили, что процесс привыкания является главной скрытой причиной их очевидной скуки. Мы дали кошкам игрушки — покрытые искусственным мехом «подушки» размером с мышь, к которым были привязаны веревочки. Поначалу они, как правило, играли очень активно, обращаясь с игрушкой так, как будто бы она была мышью. Однако большинство кошек прекращали играть спустя примерно пару минут. Когда мы забрали у них на время игрушки, а потом снова дали, почти все кошки продолжили играть, но уже не так активно и не так долго, как в первый раз. В третий раз большая часть кошек, если и начинала играть, то очень вяло. Им явно «наскучили» игрушки.

Если мы заменяли игрушку немного другой — другого цвета (скажем, чёрную на белую, так как кошачье восприятие цвета отличается от нашего), из другой ткани или с другим запахом — почти все кошки начинали играть заново. Таким образом, им «надоедала» не игра, а сама игрушка. На самом деле разочарование от того, что им предложили ту же игрушку несколько раз, лишь усиливало их желание играть. Если интервал между последней игрой с первой игрушкой и первой игрой с новой игрушкой составлял около пяти минут, они набрасывались на вторую игрушку с ещё большим жаром, чем на первую[106].

Чтобы понять, почему игра с игрушкой разочаровывает кошку, мы стали разбираться, что в первую очередь мотивирует кошку играть. Котята иногда играют с игрушками, воспринимая их как других котят, партнёров по игре. Но взрослые кошки всегда обращаются с игрушками, как с добычей: преследуют их, кусают, царапают и набрасываются на них так, словно бы те были крысами или мышами. Чтобы проверить идею о том, что кошки думают об игрушках так же, как они думают о добыче, мы испробовали различные виды игрушек с целью определить, какие им нравятся больше. В результате мы обнаружили, что совсем не удивительно, что кошки предпочитали игрушку размером с мышь, покрытую мехом, перьями или с множеством ног — например, игрушечных пауков. Такие же предпочтения выявились даже у домашних кошек, которые никогда не охотились, то есть данный выбор, вероятно, уже запрограммирован в их мозге. С игрушками размером с крысу, покрытыми искусственным мехом, кошки играли чуть иначе, чем с игрушками, напоминавшими мышь. Вместо того, чтобы держать их передними лапами и кусать, большинство кошек удерживали игрушечную «крысу» на расстоянии вытянутой руки и скребли о них когтями задних лап — в точности так, как поступают охотящиеся кошки с реальными крысами. Кошки явно считали свои игрушки настоящими животными, словно бы их размер, ткань и любое условное движение (когда мы, например, тянули игрушку за веревочку) запускали их охотничьи инстинкты.

Затем мы проверили, влияет ли похожим образом аппетит кошки на то, как она охотится и играет с игрушкой. Если кошки играют с игрушками ради собственного развлечения, как полагают многие, тогда они должны быть менее склонны играть, будучи голодными: ведь все их мысли, по идее, заняты тем, как раздобыть пропитание. Когда же охотящаяся кошка чувствует голод, она охотится более активно и нацелена поймать более крупную добычу, чем обычно. Точное подтверждение последнему факту мы обнаружили, предложив нашим кошкам игрушки. Если первая их кормежка задерживалась, то они более интенсивно, чем обычно, играли с игрушкой размером с мышь — например, чаще её кусали. Более того, многие кошки, которые до этого вообще отказывались играть с игрушкой размером с крысу, теперь были готовы атаковать её[107]. Это убедило нас в том, что взрослые кошки действительно думают, что они охотятся, когда играют с игрушками.

Охотиться кошкам «надоедает» не так скоро, как играть, поэтому нас озадачило то обстоятельство, почему наши кошки так быстро переставали играть с большей частью игрушек. Действительно, им явно «наскучивали» почти все покупные игрушки и те, что мы сделали для наших первых экспериментов. Небольшое количество игрушек, которые продолжали вызывать у животных интерес, объединяло одно свойство: они разрывались во время игры[108]. И хотя нам пришлось отложить эти игрушки, порвавшиеся по швам во время битвы, мы заметили, что несколько кошек явно неохотно расставались с ними. Потом мы поняли, что наши первоначальные эксперименты с подменой игрушек привели к следующему: когда мы заменяли игрушку на немного отличную от неё, органы чувств подсказывали кошке, что игрушка изменилась. Похоже, кошке было не важно, что сама игрушка не изменилась. Значение имел тот факт, что изменение, по-видимому, произошло.

На этом основании мы сделали вывод, что, играя с игрушкой, кошки не только думают, что они охотятся, их поведение в это время контролируется теми же четырьмя механизмами, что и во время охоты. На один из этих механизмов влияет чувство голода. И тот же механизм, который побуждает кошку играть с игрушкой, так же побуждает её убить добычу, когда она голодна[109]. Второй запускается под воздействием внешнего облика и, предположительно, запаха и звука добычи и конкретных специфических качеств, таких как мех, перья, ноги. Глядя на них, кошка инстинктивно понимает, что они, вероятнее всего, принадлежат определённым животным, потенциальным её жертвам. На третий механизм влияет размер игрушки или добычи. Нападение на мышь подвергает кошку гораздо меньшему риску, чем нападение на крысу. Поэтому крысу кошка атакует намного более осторожно. Следовательно, и с крупными игрушками кошка обращается более осмотрительно, чем с мелкими, как будто они могут дать отпор. Однако даже в случае, если кошки быстро понимали, что игрушки вряд ли ответят им тем же, вели они себя совсем иначе. Четвёртый механизм — это источник явного разочарования кошки: если все её кусания и царапания никак не влияют на мишень, тогда либо мишень не является для неё пищей, либо — если это всё-таки добыча — её трудно одолеть. Игрушка, которая начинает разваливаться, или её забирают, но потом она выглядит иначе (как в нашем первом эксперименте), напоминает кошке о ранних стадиях убийства, побуждая её, таким образом, продолжать действовать.

В целом многие охотничьи приемы кошек объясняются простыми рефлексами, окрашенными эмоциями (в особенности страхом быть раненными крупными животными) и привыканием. Кошка будет бороться со своей добычей до конца только в том случае, если уверена, что в итоге получит пищу. Однако это всего лишь фундаментальная основа охотничьего поведения. Кошки, несомненно, совершенствуют свои охотничьи навыки на практике, узнавая, как собрать разрозненные компоненты самым продуктивным способом.

Привыканием можно объяснить многие краткосрочные изменения в поведении кошки, но его воздействие проходит спустя несколько минут. Долгосрочные же, более устойчивые изменения реакций кошки требуют иного объяснения. Они основываются на научении и памяти.

Как влияют рефлексы и реакции на обучение

По сути, кошки учатся так же, как собаки, даже несмотря на то, что собаки намного легче обучаемы. Эта разница между собаками и кошками объясняется двумя факторами. Во-первых, кошки не считают человеческое внимание как таковое наградой, в то время как собаки так считают. Мы, соответственно, обучаем кошек, используя в качестве поощрения еду, а не внимание. Во-вторых, собаки инстинктивно ведут себя так, что мы можем использовать их поведение с выгодой для себя: поведение пастушьей собаки, пасущей скот, состоит из элементов охоты волка, предка собаки. Кошачье поведение, даже с учётом тренировки, почти не представляет для человека никакой ценности, за исключением того, что это животное забавляет нас. Да, несомненно, охотничьи навыки кошек столетиями приносили людям пользу. Однако зачастую мы предоставляем им действовать самостоятельно: они будут искать мышей в наших амбарах независимо от того, хотим мы этого или нет. Собаки же вместе с человеком охотятся на очень крупных животных, но для этого они должны пройти специальное обучение. Мы берём на себя ответственность направить их внимание на определённую добычу, когда нам это необходимо.

Большая часть того, что знают кошки, основывается на двух фундаментальных психологических процессах: классическом и оперантном условных рефлексах. Оба эти рефлекса связаны с новыми ассоциациями, формирующимися в памяти кошки. Первый охватывает два события, происходящие регулярно и близко по времени друг к другу. Второй связан с тем, что кошка делает или чего она не делает, и предсказуемыми последствиями этого — хорошими (вознаграждение) либо плохими (наказание). Так как кошки, похоже, мало оценивают или вообще не оценивают, как ведут себя люди, а также наиболее эффективные способы взаимодействия с ними, то фактически все их контакты с нами строятся на основе подобного рода знаний.

Классический условный рефлекс также известен как рефлекс Павлова. Он назван в честь Ивана Павлова — ученого, который в серии опытов с собаками, проведённых в 1890‑х гг., продемонстрировал, как работает такое обучение. На самом деле его принципы в равной степени применимы и к кошкам[110]. Голодная кошка, почуявшая запах пищи, будет инстинктивно искать её, а потом съест. Для дикой кошки пища является результатом успешной охотничьей экспедиции. Домашнему питомцу нет надобности совершать подобное путешествие, так как хозяин всегда купит ему еду в любом супермаркете. Кошкам не нужно учиться тому, что еда может появиться без предварительной охоты, так как именно это происходит в естественных условиях, когда их мать приносит им пищу в гнездо. Но чему они действительно учатся с помощью классического условного рефлекса, так это подсказкам, указывающим на то, что пища уже на пути к ним: например таким, как звук открывающейся банки с кормом. Психологи называют подобное действие, произведенное владельцем кошки, условным стимулом. Но в памяти кошки оно ассоциируется с безусловным (инстинктивным) стимулом — запахом еды. Ничто в эволюции кошки не могло подготовить её к автоматической реакции на звук открываемой банки, эта ассоциация должна была сформироваться у каждой кошки самостоятельно. Конечно, вряд ли это назовёшь трудным уроком, да и внутренний процесс не является сложным. Учёные обнаружили подобное поведение даже у пчёл и гусениц. Тем не менее классический условный рефлекс является главным способом, с помощью которого кошки изучают, как устроен окружающий их мир: какие его части предсказуемы, а какие нет.

Результат — безусловная реакция — не обязательно должен быть «поощрением», например едой. На самом деле, обучение идёт быстрее, если оно помогает животному избежать чего-то неприятного или болезненного. Кошка, которую атакует другая, более крупная кошка, несомненно, будет испытывать страх и, возможно, боль, и инстинктивно попытается убежать. Она также, вероятно, вспомнит, как выглядела эта атакующая кошка, ассоциируя её внешность с теми неприятными чувствами, что она пережила[111]. И когда она в следующий раз увидит кошку, то почувствует страх ещё до нападения и может сразу же броситься бежать, как она в итоге сделала в тот первый раз. Однако сравнительно сложные животные, вроде кошек, могут реагировать более гибко: они не будут автоматически выдавать исходную реакцию просто потому, что стимулы похожи. В этом случае кошка может и не броситься наутек, а лишь замереть, надеясь, что её не опознают, ведь она с предыдущего раза усвоила, что побег провоцирует погоню.

В этом простом научении есть одна главная трудность: события, которые кошка будет ассоциировать вместе, должны произойти либо в один и тот же момент, либо с разрывом не более чем в одну-две секунды. Скажем, кошка сделала что-то, что не нравится её хозяину, например положила на пол дохлую мышь. Хозяин находит эту мышь спустя несколько минут после того, как кошка оставила её там, и кричит на кошку. В этом случае классический условный рефлекс не связывает два этих события вместе. Скорее он свяжет неприятное ощущение от крика с тем, что произошло непосредственно перед тем, как хозяин закричал — вероятно, зашёл в комнату.

В этом правиле есть одно исключение: если кошка съела что-то и почувствовала себя плохо, то в дальнейшем она будет избегать пищи с похожим запахом. Более того, создание такой ассоциации требует только однократного подобного опыта. Этот опыт закрепления в памяти ощущения неприятной пищи отличается от классического условного рефлекса и скоростью усвоения данного урока и отсрочкой в ощущениях — запах пищи и последующее несварение желудка. Конечно же, в интересах кошки избежать повторения действий, которые могут убить её, что и объясняет необратимость этого урока. Кроме того, было бы мало толка, если бы кошка ассоциировала свои первые ощущения недомогания с чем-то ещё, что произошло в то же время — проблемная еда ведь была съедена многими минутами и даже часами ранее. Тем не менее этот пример всё равно является классическим условным рефлексом, за исключением того, что «правило» временных рамок было расширено, и теперь рефлекс стал намного более специфичным из-за запаха пищи, которую кошка съела в последний раз перед тем, как ей стало плохо. Другие же подсказки, вроде описания комнаты, в которой она ела, игнорируются, как несущественные. Конечно, ощущение тошноты может быть также симптомом инфекции, не связанной с тем, что ела кошка. Так что данный механизм иногда имеет неожиданные последствия: кошка, которая становится жертвой вируса, может отказаться от своей привычной еды даже после выздоровления, так как она неверно связала свою болезнь с едой, которую съела накануне.

Кошки также умеют учиться стихийно, без привязки к лакомству или наказанию. Это особенно полезно, когда они мысленно составляют карту окружающей их местности. Кошка запомнит, что у определённого куста, мимо которого она проходит каждый день, свой определённый запах. Если кошка увидит похожий куст в другом месте, то будет уверена, что у него такой же запах, как у того первого куста. Если же окажется, что это не так (допустим, какое-то незнакомое животное оставило там свою запаховую метку), тогда кошка исследует его с особой тщательностью. Такое «тихое» научение можно объяснить классическим рефлексом Павлова, если кошка спонтанно ощущает себя вознаграждённой информацией, которую она получила. Другими словами, кошки запрограммированы наслаждаться своими открытиями, иначе бы они не извлекли из них никаких уроков.

Такой способ научения позволяет кошкам чувствовать себя расслабленными в так называемых искусственно созданных для них домашних условиях.

Это объясняет, почему кошки мгновенно обращают внимание на любые изменения: передвиньте какой-то предмет мебели с одного конца комнаты в другой, и ваша кошка, обнаружив, что привычный для неё набор ассоциаций разрушился, почувствует настоятельную потребность внимательно всё проинспектировать. Чтобы справиться с подобными изменениями, кошки могут постепенно забывать те ассоциации, которые больше не работают — процесс, именуемый угасанием рефлекса.

У всех животных какие-то ассоциации возникают легче других. Эволюция встроила определённые реакции, которые сложно переписать. Для кошек одной из таких ассоциаций является вероятность того, что звуки высоких тонов принадлежат их потенциальной добыче. В одном эксперименте два венгерских учёных научили крыс тому, что каждый раз, когда раздавался громкий щёлкающий звук, производимый колонкой, которая стояла в одном конце коридора, в другом конце коридора, на расстоянии примерно два метра, появлялся кусочек пищи. Крысам приходилось быстро бежать от колонки до подающего устройства с едой, иначе еда исчезала. Они усвоили это быстро и чётко: крысы сидели и ждали, когда раздастся щёлкающий звук, а услышав его, бежали в правильном направлении. К удивлению экспериментаторов, кошкам понадобилось гораздо больше времени, чтобы выучить то же задание: многим кошкам потребовались сотни повторений, прежде чем они сумели действовать без запинки. Они быстро поняли, что еда в конце коридора появляется после того, как раздается щёлкающий звук, но почти неизменно бежали на звук, а не от него, в сторону еды. Пока они осваивали эту задачу, часть кошек взбунтовалась, не желая есть пищу, даже когда они подбегали к ней вовремя. И даже когда они полностью выучили задание, всё равно, прежде чем продолжить идти к кормушке, кошки часто бросали короткий взгляд в направлении источника звука, от чего крысы отказались уже на ранней стадии[112].

Разница в исполнении данного задания между кошками и крысами не означает, что крысы умнее кошек. Скорее, для голодной кошки звуки высоких тонов бывают слишком важны, чтобы их игнорировать. Для крыс же щёлкающий звук был условной подсказкой, как для кошек звук открывающейся банки с кормом. Такой звук может иметь значение только из-за его ассоциации с прибытием еды. Для кошек щёлкающий звук на уровне инстинктов означал: «Еда уже, вероятно, там». И это им сложно было игнорировать.

Подобно другим животным, кошки могут научиться выполнять определённое действие каждый раз, когда возникает определённая ситуация. Это составляет основу дрессировки животных и именуется оперантным условным рефлексом. Следует отметить, что, в противоположность бытующему мнению, кошек можно дрессировать, но лишь немногие люди готовы заниматься этим. Исключение составляют специалисты, которые готовят животных к съемкам в фильмах и телешоу.

Кошек, в отличие от собак, обучить намного сложнее минимум по трём причинам.

Во-первых, в поведении кошек меньше разнообразия, чем у собак, а значит, меньше материала, с которым можно работать. Научить любое животное делать то, что оно никогда не делает в естественных условиях — сложный процесс. В основном дрессировка заключается в изменении подсказок, ведущих к образцу нормального поведения, а не в изобретении образца поведения, которое животное никогда в своей жизни не демонстрировало.

Во-вторых, и, возможно, это самое главное, кошки по природе своей менее внимательны к людям, чем собаки. Эволюция домашних собак сделала их чрезвычайно наблюдательными по отношению к тому, что хотят от них люди, потому что фактически каждый раз, когда люди прибегали к их помощи, выигрывали те собаки, которые были способны разобраться в поведении человека. Кошки удивительно хорошо понимают простые указывающие жесты, но, когда сталкиваются с проблемой, которую не могут решить, они обычно не обращаются за помощью к своему хозяину (что автоматически делают собаки[113]).

В-третьих, в то время как собаки получают мощное поощрение от простого физического контакта с их хозяином, кошки к этому равнодушны: обычно профессиональным дрессировщикам кошек приходится прибегать к поощрению лакомством. К тому же дрессировщики часто используют вторичные подкрепляющие стимулы — поощрения, которые изначально были произвольными, но потом стали условными, так как начали ассоциироваться с появлением еды. В настоящее время владельцы кошек могут имитировать их, используя специальные кликеры (см. фрагмент «Кликер-тренинг» на с. 184).

Кошек можно научить демонстрировать свое обычное поведение, используя привычную для них обстановку. В процессе так называемого шейпинга кошку поначалу поощряют за любое поведение, которое она демонстрирует после подсказки дрессировщика, если оно приближено к желаемому результату. Поощряется только то поведение, которое близко к нужному результату, пока в итоге дрессировщик не добьётся единственно верной реакции, и тогда кошка получает лакомство после идеально выполненного трюка. Возьмём простой пример: большинство кошек не будут прыгать через препятствие, если его можно обойти (и это разумно!). Чтобы научить кошку прыгать по команде, дрессировщик начинает с того, что поощряет её, когда она переступает через палку, лежащую на земле, а потом — за то, что она переступила её, когда палку подняли чуть выше. Затем, поднимая палку ещё выше, кошку поощряют только за реальные прыжки. Как только привычка сформировалась, дрессировщики усложняют процесс, поощряя только успешные выполнения. Это может показаться нелогичным, но животные обычно больше концентрируются, когда итог для них слегка неясен, чем когда он гарантирован. Люди демонстрируют это же качество при определенных обстоятельствах — например, его очень успешно эксплуатируют владельцы игровых автоматов.

Сложные трюки

КЛИКЕР-ТРЕНИНГ

Подобно большинству животных (за исключением, конечно же, собак), кошек можно дрессировать только с помощью лакомства. Однако довольно непросто выбрать правильный момент, когда дать кошке лакомство, чтобы закрепить желаемый элемент поведения. Кроме того, от процесса тренировки кошку может отвлечь запах еды, спрятанной в руке дрессировщика. Кошек намного легче научить чему-то, если использовать вторичный подкрепляющий стимул — отчётливую подсказку, которая сигнализирует кошке, что кусочек лакомства уже на подходе, и тогда ей сразу же становится хорошо, что закрепляет исполнение того, что она делала в момент появления подсказки.

И хотя в принципе всё можно использовать в качестве вторичного подкрепляющего стимула, на практике самыми удобными и практичными являются отчётливые звуки: частично потому, что их можно очень точно рассчитать, а частично потому, что кошка не пропустит их, даже если она находится на некотором расстоянии и смотрит в противоположную сторону. Раньше дрессировщики животных использовали свист, но сейчас подсказкой выбора зачастую становится кликер — тонкая металлическая пластина, размещённая в пластиковом корпусе, издающая отчётливый окликающий» звук щелчка, когда на неё нажимают и отпускают.

Кошек нужно заставить полюбить звук кликера, который, как классический условный рефлекс, не имеет для них почти никакой значимости. Это делается просто для того, чтобы привлечь внимание кошки к её любимому лакомству в руке у дрессировщика, когда она голодна. А затем нужно предлагать ей по кусочку лакомства, предварительно щёлкая кликером. (Некоторые кошки гиперчувствительны к звукам металла. В этом случае либо держите кликер подальше от кошки или выбирайте звуки потише, например, щёлкая автоматической шариковой ручкой с кнопкой). После нескольких занятий звук кликера будет прочно ассоциироваться у кошки с чем-то приятным, и постепенно сам этот звук станет для неё приятным.

Как только данный навык закрепится, кликер можно использовать для поощрения других элементов поведения. Например, многих кошек можно научить приходить каждый раз, когда их зовут: поначалу нужно кликать тогда, когда они поворачиваются и начинают приближаться, а затем постепенно откладывать момент кликания, пока кошка не подойдёт к ногам дрессировщика. Как только клик закрепился в качестве поощрения, можно не давать кошке лакомство каждый раз. Хотя если кошка слышит этот звук снова и снова, а еда не появляется, ассоциация может постепенно пропасть. Таким образом, наиболее эффективным подходом будет чередовать тренировки с голосовым подзывом (когда невозможно дать лакомство сразу же после кликания, потому что кошка находится слишком далеко) с повтором первоначальных тренировок с кликером, чтобы восстановить эту связь.

Рекомендации относительно того, как проводить кликер-тренинг, можно найти на сайте www.humanesociety.org/news/magazines/2011/05-06/it_all_clicks_together_join.html.

Кликер-тренинг

Мир глазами кошки

В последних научных работах особое внимание уделяется тому, как кошки понимают устройство этого мира, то есть их способности воспринимать законы физики и инженерии, если вам угодно. Кошки могут выглядеть так, как будто они абсолютно в курсе происходящего вокруг, но их способность толковать увиденные ими явления в виде мысленных картинок развилась, когда они ещё были дикими животными. То есть она никак не связана с человеческими манипуляциями. Я обнаружил это сам, когда заметил, что мой кот Сплодж всегда проверяет крылья автомобилей, припаркованных у нашего дома. Иногда, обнюхав их, он нервно оглядывался вокруг. Я думаю, что он почувствовал запаховую метку другого кота, оставленную на машине, вероятно, несколькими часами ранее, когда она стояла в другом месте, в нескольких милях от нашего дома. Это происходило день за днем, месяц за месяцем. Но Сплодж, будучи очень умным котом, похоже, никак не мог представить себе такой возможности, что запаховые метки могли появиться на машине ещё до того, как она прибыла на парковку. Складывалось ощущение, что он каждый раз был уверен, что они принадлежат какому-то незнакомому коту, который недавно объявился по соседству. В природе запаховые метки всегда сохраняются в том месте, где их оставили. Так что кот, вероятно, не смог предположить, что запаховые метки могут перемещаться вместе с объектами, на которых они были оставлены.

На данный момент проведено мало исследований, посвящённых «знаниям» кошек в области физики, но один недавний эксперимент подтвердил, что они самые элементарные. Учёные натренировали кошек доставать лакомство из-под сетки, нажимая на рычаг, привязанный к лакомству веревкой (см. иллюстрацию ниже). Многие животные довольно легко научились этому, словно бы они с первого раза «понимали» (как понимаем вы и я), что рычаг соединён с лакомством веревкой. Однако это поведение так же можно объяснить простым оперантным условным рефлексом (потяни ручку, и еда появится), когда данное действие является произвольным. Учёные разоблачили отсутствие у кошек понимания наличия соединения между едой и рычагом, добавив рядом ещё одну веревку и рычаг. Главное различие, которое легко обнаружили кошки — это то, что только первый рычаг был соединён с едой. И хотя кошки прекрасно понимали это, они продолжали давить на рычаги, но не могли предсказать, какой рычаг выдаст им еду. А это указывает на то, что рычаг был для них произвольным предметом, не связанным физически с кусочком лакомства. Неудивительно, что кошки вели себя так же неверно, когда веревки спутали[116]. Судя по этому опыту, можно предположить, что кошки, в отличие от ворон или обезьян, не способны научиться пользоваться орудиями.

Их неспособность понять, что кусочек верёвки может физически соединить два других предмета вместе, демонстрирует, как сильно отличается интеллект кошки от нашего. Мы не только считаем данную идею очевидной, но и привычно переносим её на другие ситуации, в которых физическая связь намного менее заметна: например, электронная связь между курсором на экране передо мной и компьютерной мышью в моей руке. Кошки терпят неудачу у первого же препятствия (осознание физической связи между тремя предметами), и их неспособность осуществить подобные манипуляции вовсе не связана, как сказали бы некоторые шутливо, с отсутствием у них противопоставленного большого пальца.

Кошки, по-видимому, не понимают, что одна верёвка соединена с едой, а другая нет.

И всё же у кошек есть сложное понимание трёхмерного пространства, что вполне ожидаемо для такого опытного охотника. Когда они живут в доме, то у них в этом нет особой надобности: они полагаются на так называемые эгоцентрические подсказки («Вот здесь я поворачиваю налево», «Здесь я поворачиваю направо», «Здесь запрыгиваю наверх»). Однако в естественных условиях на знакомой территории кошки могут срезать путь, а это значит, что во время своих предыдущих прогулок они составили в уме план местности («Когда я последний раз поймала крысу, то сначала направилась к дубу, потом повернула налево вдоль изгороди. Так что в этот раз я пойду по диагонали через поле и изгородь. Я уже знаю, что крысиная нора находится сразу за изгородью»). Они способны эффективно пользоваться такой информацией. Среди маршрутов, ведущих к объекту назначения, которого не видно из исходной точки, они выберут самый короткий. Так же, как и большинство людей, кошки предпочитают путь, который начинается приблизительно в правильном направлении. А чуть более короткого пути, который поначалу нужно пройти в неправильном направлении, они стараются избегать.

Будучи охотниками, кошки, вероятно, способны определить, где могут находиться объекты, которые пропали из виду. Ни один дикий кот не откажется от охоты на мышь сразу после того, как она исчезла из поля зрения, руководствуясь ложным впечатлением, что она прекратила существовать. Кошки, похоже, помнят, где пропала из виду их добыча, хотя хранят эту информацию всего несколько секунд в «рабочей» памяти. И пока кошка не войдёт в контакт с добычей, информация не перейдёт в долгосрочную память. Вероятно, кошке нет смысла продолжать искать конкретное место такой чрезвычайно подвижной добычи дольше этого времени: к тому моменту она уже либо убежала, либо спряталась.

Учёные недавно продемонстрировали, что кошки действительно помнят то место, где они видели мышь в последний раз, а не просто удерживают на ней свой взгляд или просто направляются в том направлении. В данном эксперименте кошке показали, как в специальном аппарате (см. иллюстрацию) приманку, привязанную к верёвке, завели за маленький барьер через прозрачный участок экрана. Затем кошке позволили зайти внутрь этого аппарата, но так как остальная часть экрана была непрозрачной, то это временно блокировало обзор кошки, и она не видела, где находилась еда. Тем не менее кошка обычно выбирала правильное место, где искать еду. Интересно, что большинство испытуемых кошек иногда шли более длинным путём: они заходили в аппарат с «неправильной» стороны», но затем сразу же шли напрямик к правильному месту, чтобы забрать еду. Это напоминает распространённую охотничью тактику: если кошки стремительно преследуют мышь или крысу, они часто на короткое время сворачивают на более длинный путь, для того, вероятно, чтобы заставить свою жертву думать, что они ошиблись в отношении её местонахождения[117].

Интеллектуальные способности кошки специально приспособлены для охотничьего образа жизни, а не для какого-то общего пространственного мышления. Кошки демонстрируют удивительно плохие результаты в тестах, нацеленных на определение развития таких способностей у человеческих младенцев. Многие дети в возрасте восемнадцати месяцев понимают, что, если предмет спрятать в контейнере, а потом спрятать сам контейнер, предмет останется лежать в контейнере после того, как его найдут. Если же они не обнаруживали там предмета, тогда они начинали искать то место, где исчез контейнер. Они не только понимали, что предмет, который они видели, должен где-то быть, даже если они пока не могут его увидеть, но также использовали воображение, чтобы догадаться, где он может быть. Кошки вообще не способны на это, вероятно, потому, что их предки не сталкивались с подобной ситуацией во время охоты. Мыши, конечно же, прячутся, но они не прячутся внутри предметов, которые сами способны перемещаться в пространстве.

Иногда кошки выбирают самый прямой путь к еде, которая пропала из поля зрения (слева), но во многих случаях они выбирают запутанный и длинный маршрут, словно на охоте пытаются запутать жертву (справа).

Похоже, способности кошек мыслить логически ограничены, особенно при определении причины и результата. Они полагаются на простые ассоциации, построенные с помощью условных рефлексов, и мы легко можем одурачить их с помощью наших манипуляций с их окружающим пространством, которые для них, вероятно, выглядят произвольными. Как будто они размышляют: «Как эта сумка оказалась на полу в центре кухни?» или «Почему моя хозяйка говорит в ту штуку у неё в руке?» Тем не менее вполне возможно, что учёные ещё сумеют придумать опыты, которые позволят кошкам продемонстрировать свои истинные способности. Может быть, просто так вышло, что среди того маленького количества ситуаций, выбранных для тестирования кошек, оказались те, в которых, в силу своей эволюции, они привыкли полагаться на простое научение и краткосрочную, а не долгосрочную память. Учёные, изучавшие интеллект собак — на протяжении последних двух десятилетий этому вопросу уделялось повышенное внимание — только недавно начали находить способы тестирования собак, которые соответствуют их особому восприятию окружающего мира. Возможно, кошки со своей загадочной репутацией до сих пор скрывают истинную степень своей интеллектуальной мощи.

Эмоциональная сторона кошек

Кошки — мастера скрывать свои мысли, но ещё лучше у них получается скрывать свои эмоции. Несколько рисунков демонстрируют целую группу кошек с одинаковыми выражениями мордашек, но при этом под каждым изображением подписана разная эмоция: от «резвого» и «сдержанного» до «печального», а на одном — ироничная подпись «живой». В одном из комиксов, которым я особенно дорожу, выполненном английским художником-мультипликатором Стивеном Эпплби, изображено не менее тридцати кошачьих физиономий, двадцать девять из которых имеют одинаковые выражения (оттенки варьируются от «Даже в мыслях нет чем-то заняться» до «Слегка раздражён, но хорошо это скрывает»). Тридцатый, «спящий», отличается от остальных только закрытыми глазами[118].

Биология дает хорошие объяснения того, почему большинство животных скрывает свои эмоции. Владельцы собак, вероятно, посчитают эту идею абсурдной, так как и собаки, и люди выражают свои эмоции спонтанно. Действительно, нам часто приходится сдерживать свои чувства, когда это диктуют моральные нормы. Тем не менее мы, люди, развили очень тонкую способность определять крошечные проблески эмоций у других, красноречивые знаки, которые помогают нам предугадать, что этот человек сделает дальше. Собаки в этом отношении похожи на нас, хоть это и проявляется иначе. Они не только сумели развить способность догадываться о наших намерениях по языку тела. Они так же, как мы, выражают свои эмоции открыто, и происходит это частично потому, что мы обычно реагируем так, как им выгодно: отступаем, когда они рычат, или треплем их, когда они виляют хвостами. И люди, и собаки — социальные виды, которые обычно живут устойчивыми группами, и такая стабильность означает, что эмоциональная честность вряд ли будет наказана.

Предки кошки вели одинокий образ жизни, соответственно, в своём поведении они руководствуются преимущественно необходимостью соревноваться, а не сотрудничать. В естественных условиях самец кошки будет жить один. Единственным способом оставить после себя потомство будет для него, во-первых, убедить самку в том, что он для неё подходящая пара, и, во-вторых, убедить других самцов-конкурентов отойти в сторону. Таким образом, секрет их успеха — поведение мачо и изрядная доля запугивания. Несмотря на то что самки, живущие в домашних условиях, взаимодействуют друг с другом, выхаживая потомство, эта привычка, эволюционировавшая, вероятно, в процессе одомашнивания, похоже, почти не повлияла на способность кошек выражать эмоции.

Учёные неоднократно меняли мнение относительно того, нужно ли учитывать эмоции животных при обсуждении их поведения. В ⅩⅨ в. исследователи часто приписывали кошкам человеческие эмоции. Так, к примеру, в своей книге «Интеллект животных» (1886 г.) физиолог Джордж Романес писал:

К началу ⅩⅩ в. учёные отказались от подобного антропоморфического подхода. Руководящим принципом в зоопсихологии стал канон Моргана: «…то или иное действие ни в коем случае нельзя интерпретировать как результат проявления какой-либо высшей психической функции, если его можно объяснить на основе наличия у животного способности, занимающей более низкую ступень на психологической шкале». Какое-то время учёные действительно воспринимали животных как неких роботов, функционирующих по принципу «стимул — реакция», лишая их права на эмоции. Однако недавно мы осознали, что бывает сложно объяснить поведение какого-то животного, не прибегая к понятию «эмоция». Кроме того, магнитно-резонансная терапия позволила нам увидеть, в каких участках человеческого мозга генерируются эмоции, и убедиться в том, что простые эмоции (которые можно описать выражением «нутром чувствую») возникают в тех участках мозга, которые есть и у других млекопитающих, в том числе кошек.

В настоящее время учёные придерживаются той точки зрения, что эмоции — необходимый компонент механизмов, управляющих поведением животного — и нашим тоже. Они могут подсказать нам оптимальное решение, помогая нашему мозгу выбрать самую лучшую реакцию на ситуацию, когда нужно действовать быстро. В этом смысле кошки ничем не отличаются от нас. Кот, который видит другого, более крупного незнакомого кота, приближающегося к нему, мгновенно настораживается, припадает к земле и готовится к побегу. Тревога, которую он ощущает при виде потенциального врага, помогает ему выполнить все эти действия мгновенно, без размышлений и оценки всех возможных стратегий и результатов.

Эмоциями также можно объяснить спонтанное и явно нефункциональное поведение. Почти всё время своего бодрствования котята проводят в игре, но объяснить это просто игрой нельзя. В естественных условиях игра — немного рискованное занятие, которое подвергает котят опасности и может привлечь внимание хищников. Конечно же, для котят будет безопаснее сидеть тихо в гнезде и ждать, когда их мать вернётся с едой. Кроме того, котята иногда щиплют друг друга во время игры, однако это, похоже, не мешает котёнку играть в дальнейшем со своим обидчиком. Но он бы мог поступить так, если бы действительно был просто машиной, реагирующей на стимулы.

Самым простым объяснением, почему котята чувствуют потребность играть и почему они продолжают игру даже после какого-то неприятного инцидента, является то, что игра — это забава. Нейробиологи обнаружили, что, когда молодые крысы играют, нейрогормональный профиль их мозга меняется. Более того, эти изменения не являются последствиями игры, они являются её причиной: изменения возникали, как только крысы получали сигнал, что пора играть. И в таком случае одного только вида котёнка, готового играть, достаточно, чтобы другой котёнок захотел присоединиться к нему, так как мозг посылает сигнал «забава» ещё до того, как игра началась.

Конечно, гормоны не то же самое, что эмоции, но изменения в определённых гормонах часто являются признаком, что животное или человек испытывает эмоции. Всем нам знакомо колотящееся сердце, учащённое дыхание, перевозбуждение и потные ладони, вызванные адреналином или эпинефрином — гормоном «дерись или убегай», который связан с чувством страха и паники. Некоторые из нас знакомы с чувством эйфории, возникающим после сильной физической нагрузки, которая провоцирует выброс в мозг эндорфинов и других гормонов. И хотя не все гормоны так тесно связаны с эмоциями, многие из них являются индикатором непосредственной эмоции или просто настроения.

Таким образом, мы можем воспринимать эмоции животных как проявления деятельности мозга и нервной системы и связанных с ними гормонов, которые иногда позволяют принимать быстрые решения, а иногда способствуют усвоению знаний. В некоторых случаях информация, передаваемая в мозг органами чувств кошки, провоцирует немедленную реакцию. Кошка, у которой соскользнула лапа, когда она шла по верху забора, должна мгновенно скорректировать равновесие. Паника, которая почти всегда возникает при этом, поможет кошке научиться быть более внимательной в следующий раз. В других случаях эмоция провоцирует определённое поведение. Действительно, когда кошка видит вернувшуюся домой хозяйку, она испытывает нежные чувства, и, как следствие, поднимает хвост вертикально вверх, и начинает ходить вокруг неё.

Те люди, которые не любят кошек (и даже часть тех, кто любит), сказали бы на это, что любовь, особенно по отношению к их хозяевам, не является чертой, свойственной кошкам. Как тут не вспомнить популярную поговорку «У собак есть хозяева, у кошек — обслуживающий персонал»? Действительно, среднестатистический кот не проявляет внешне своей привязанности к хозяину так, как, скажем, это делает лабрадор ретривер. И всё равно это мало нам может сказать о том, что происходит в голове у кошки.

В животном мире чрезмерное проявление эмоций обычно является способом манипуляции. Возьмём, к примеру, неумолчное пищание птенцов в гнезде, каждый из которых призывно требует: «Покорми меня первым, покорми меня первым!» Эволюция позаботилась о том, чтобы система работала там, где есть эти проявления эмоций: птенец, который меньше всех кричит, будет проигнорирован родителями, которые производят потомства больше, чем они реально способны прокормить. И тогда он может просто погибнуть. Дикие кошки — животные одинокие и независимые, если не считать нескольких недель в начале их жизни. Поэтому им почти не требуются сложные сигналы. И хотя домашние кошки в настоящее время зависят от нас в плане пропитания, крова и защиты, они ещё недостаточно адаптировались к таким условиям, чтобы развить собачью несдержанность в проявлении радости в момент встречи с хозяином. Но это не означает, что кошки не способны любить, просто их способы проявления любви ограничены.

Испуганный кот либо постарается максимально сжаться, пригнувшись к земле, а затем незаметно ускользнёт, либо, если решит, что побег может спровоцировать погоню, наоборот, постарается выглядеть как можно внушительнее, выгибая спину и поднимая шерсть дыбом. Чистая эмоция, таким образом, не провоцирует автоматическую и неизбежную реакцию. Наоборот, мозг выбирает наиболее подходящую реакцию, основываясь на другой доступной ему информации.

Сердитый кот не только попытается казаться крупнее, чем он есть, но ещё и встанет лицом к источнику угрозы (обычно другому коту), направив уши вперед, либо воя, либо рыча и размахивая хвостом из стороны в сторону. Мы, вероятно, воспримем данное поведение как проявление эмоций, но это фундаментальные выражения намерения, а также попытка манипулировать животным, которое противостоит кошке.

Даже когда кошка пытается демонстративно манипулировать поведением своего противника, такая манипуляция не обязательно бывает сознательной. Поведение кошек можно объяснить тем, что они соблюдают некий свод правил, который надёжно служил их предкам, достойно выходившим из столкновений с агрессивным противником. Однако мы не должны забывать, что запугивание обычно направлено на животного с похожими интеллектуальными способностями, а значит, эволюция благоволила и тем животным, которые могли «читать мысли» своего противника, предугадывая его действия. Кот, противостоящий другому коту, будет ожидать от него одну из двух возможных реакций: либо знака, что тот боится и, возможно, отступит, либо что он не испугался, и тогда драка неизбежна. В этом случае поведение — будь это испуг или злость — становится ритуализированным: животное, не выбравшее ни одну из этих поз или сделавшее что-то другое, скорее всего, будет атаковано[120].

Чтобы объяснить их поведение, мы должны согласиться с тем, что кошки испытывают радость, любовь, злость и испуг. А какие ещё эмоции им знакомы? Способны ли они ощущать всю гамму эмоций, как мы? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны определить, какие из них являются продуктом человеческого сознания и, следовательно, незнакомы животным.

Мнение людей относительно того, какие эмоции способны ощущать кошки, расходятся. Проведённый в 2008 г. в Англии опрос среди владельцев кошек[121] показал, что почти все считают, что их кошка способна ощущать привязанность, радость и испуг. Почти одна пятая часть этих владельцев — вероятно, тех, у кого живут очень робкие кошки,— сомневались в том, что такое чувство, как злость, применимо к их питомцам.

Мнение владельцев кошек об эмоциональных возможностях их питомцев

Всем нам известна старая поговорка: «Любопытство кошку сгубило». И, кстати, большинство владельцев подтверждает свойственное кошкам докучливое любопытство. Первоначальная версия этой поговорки, появившейся в ⅩⅥ в. и существовавшей в таком виде вплоть до конца ⅩⅨ в., гласила: «Забота кошку убила» («Саrе killed the cat»): имеется в виду тревога, беспокойство и печаль. Очевидно, когда-то бытовало мнение, что кошками может овладеть такое беспокойство, что от этого они могут даже умереть. Причём в настоящее время это мнение стали понемногу разделять и ветеринары-хирурги. Но, несмотря на это, примерно четверть владельцев, участвовавших в опросе 2008 г., были единодушны в том, что их питомец не способен испытывать тревогу или печаль.

Если бы учёных спросили, они бы согласились, что в старой версии поговорки есть доля истины: беспокойство, тревожность действительно является для многих кошек серьёзной и реальной напастью. Беспокойство, если его определить как страх перед тем, что не происходит в настоящий момент, тесно связано с физиологией. Специалисты обнаружили, что отдельные препараты от страха, тревоги и беспокойства, разработанные для людей, также уменьшают симптомы тревоги у кошек. Таким образом, несмотря на то что нельзя с полной уверенностью сказать, что кошки испытывают точно такое же беспокойство, как и мы, они чувствуют что-то похожее.

Самой распространённой причиной беспокойства у кошек, вероятно, является озабоченность тем, что их территорию могут занять другие кошки, обитающие по соседству, или даже другая кошка, живущая в одном с ними доме. Когда в 2000 г. я провел опрос среди девяноста владельцев кошек из пригорода Хэмпшира и сельских областей Девона, оказалось, что почти половина этих кошек регулярно дралась с другими кошками, и две из пяти кошек испытывали страх перед соплеменниками в целом. Моя коллега Рейчел Кейси, ветеринар, специализирующаяся в бихевиоральных нарушениях у кошек, регулярно диагностирует у животных беспокойство и страх как главные факторы, ответственные за то, что кошки ходят в туалет не в специальные лотки, а в других местах в доме. Некоторые кошки обрызгивают мочой стены и мебель, чтобы, вероятно, отпугнуть других кошек, не позволив им войти в дом своего хозяина. Другие же находят самое дальнее от входной дверцы место и мочатся там: их, похоже, пугает сама мысль, что они могут привлечь внимание какой-то другой кошки. Кто-то из них испражняется прямо в постель, отчаянно пытаясь смешать свой собственный запах с запахом хозяина и закрепить, таким образом, «право собственности» на центральное место в доме. Когда возникает конфликт между двумя кошками, живущими в одном доме, одна из них может большую часть времени где-то прятаться или беспрестанно умываться, пока шерсть не слипнется[122].

Стресс от вынужденного обитания рядом с другими кошками, которым она не доверяет, зачастую бывает настолько сильным, что может сказаться на её здоровье. Одной из болезней, которую в настоящее время тесно связывают с психологическим стрессом, является цистит. Ветеринары-хирурги называют его идиопатическим циститом, так как ни сопутствующих заболеваний, ни других явлений медицинского характера при этом не наблюдается. Не менее чем у двух третей кошек, которых показывали ветеринарам из-за проблем с мочеиспусканием (кровь в моче, затруднённое или болезненное мочеиспускание и хождение в туалет в ненадлежащих местах), не было обнаружено никаких очевидных заболеваний, кроме воспаления мочевого пузыря и периодической блокады мочеиспускательного канала слизью, отделяющейся от стенок мочевого пузыря. Таким образом, факторы, провоцирующие подобные случаи цистита, носят психологический характер, и, как показало исследование, конфликт с другими кошками, живущими в том же доме, является, вероятно, самым главным из них. Оценить, как влияют на состояние животных конфликты с соседскими кошками, сложнее, но они, похоже, имеют не меньшее воздействие: безусловно, кошки подверженные циститу, чаще убегают от кошек, которых они встречают в своих садах, чем противостоят им, что говорит о том, что контакт с другими кошками является для них особенно болезненным. Идиопатический цистит чаще встречается у самцов, чем у самок: традиционное медицинское объяснение заключается в том, что мочеиспускательный канал у самцов обычно уже, чем у самок, а потому больше подвержен закупорке. Однако самцы в целом более территориальны и менее социальны, чем самки, поэтому последним бывает легче решить или избежать конфликта с другими кошками, прежде чем стресс повлияет на их здоровье.

Мои коллеги из ветеринарной школы при Бристольском университете записали один случай с пятилетним самцом, у которого были серьёзные проблемы с мочеиспусканием: когда у него изредка получалось сходить в туалет, в моче была кровь. Кроме того, он без устали вылизывал свой живот. Но в остальном был абсолютно здоров. Помимо этого кота в доме жили пять кошек, но ни с кем из них у него не было дружеских отношений. Более того, накануне на него напали соседские коты. После того, как его хозяева стали следовать рекомендациям, полученным в клинике, симптомы болезни постепенно исчезли. «Лечение» было таким: в доме ему выделили отдельную собственную территорию, выдали отдельную миску для еды и отдельный лоток для туалета, к которому не имели доступа другие кошки. Кроме этого, хозяева перекрыли ему вид в сад, закрыв нижнюю часть окон в его части дома, так что он не мог видеть кошек, заходивших к ним в сад. Шесть месяцев спустя симптомы вернулись, но когда разобрались, то выяснилось, что несколькими днями ранее кота случайно закрыли в доме вместе с другими кошками. Его хозяин поклялся, что никогда больше не допустит подобного, и вскоре кот поправился[123]. Тревога — полезная эмоция, если она длится несколько минут, но может стать проклятьем для кошки, если затянется на недели или месяцы, вызвав хронически высокий уровень гормонов стресса и постоянное терзающее чувство ужаса, а в итоге приведет к серьёзным нарушениям здоровья.

В том же опросе владельцам задали вопрос о наличии у кошек более сложных эмоций, таких как зависть, гордость, обида, чувство вины и печаль. Почти две трети опрошенных были убеждены, что их кошки способны испытывать зависть и гордость. Большинство владельцев вычеркнули из списка обиду, чувство вины и печаль.

Такие базовые эмоции, как злость, привязанность, радость, страх и беспокойство, являются чувствами, возникающими на уровне инстинктов, спонтанно. Эти эмоции вырабатываются в самой примитивной части мозга кошек — той части мозга, которая эволюционировала сотни миллионов лет назад, ещё до появления млекопитающих, не говоря уже о кошках. Более сложные эмоции, такие как зависть, эмпатия, печаль, требуют от кошек понимания мыслительных процессов других животных, поэтому психологи иногда называют их поведенческими эмоциями.

Возьмём, к примеру, зависть. Когда мы завидуем кому-то, мы не только осознаем, что тот, к кому мы испытываем это чувство, является другим человеком, мы также можем понять, что чувствует тот другой человек. У нас есть то, что психологи называют теорией памяти — представление о том, что у других людей есть свои собственные мысли, которые могут отличаться от наших. Мы также можем продолжать завидовать, ещё долго вспоминая об инциденте, вызвавшем это чувство, даже если того человека уже нет рядом. В этой связи следует отметить, что у нас почти нет доказательств того, что кошки обладают интеллектуальными способностями или воображением, позволяющим им чувствовать то же самое.

Кошки, несомненно, идентифицируют других кошек как особей своего вида и даже способны реагировать на их поведение. Однако даже собаки, которые социально намного сильнее эволюционировали, чем кошки, не демонстрируют понимания того, о чём думают другие собаки. Поэтому вряд ли и кошки способны на это. Более того, складывается впечатление, что кошки живут в настоящем, не размышляя о прошлом и не планируя будущего. Но то чувство, которое изначально ощущаешь здесь и сейчас, и от кошки в данном случае не требуется понимания, что думает её противник или даже способен ли он думать. У кошек зависть выражается в том, что они просто замечают, что другая кошка получает больше того, что ей положено. Таким образом, кошки почти наверняка способны испытывать зависть, пусть это происходит и не так заметно и часто, как у собак. И хотя с моими кошками подобного никогда не случалось, многочисленные владельцы кошек часто развлекали меня рассказами о том, как один из их питомцев постоянно вмешивался, когда они пытались погладить других.

Многие люди считают, что кошки способны испытывать печаль, потому что они странно себя ведут, когда исчезает другая кошка, которую они знали. Но вероятней всего, они чувствуют временное беспокойство, которое проходит, как только исчезают все следы пропавшей кошки. Мать может искать своего «пропавшего» котёнка день или два после того, как его заберут новые владельцы. У неё, вероятно, существует воспоминание об этом котёнке, и она даже может пересчитывать оставшихся котят, чтобы убедиться, что одного не хватает. Точно так же она вела бы себя, если бы котёнок временно потерялся. В естественных условиях в интересах матери — найти этого котёнка и продолжать заботиться о нем до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым и самостоятельным. Она не может «знать», что он попал в хороший дом, где о нём будут заботиться, так как эволюция не подготовила её к этому пониманию. В течение нескольких последующих дней остатки индивидуального запаха этого конкретного котёнка будут напоминать матери о нём — подсказки, не имеющие для нас никакого значения. Мы знаем, что котёнка нет, потому что не видим или не слышим его. Мать же, вероятно, окончательно забывает об исчезнувшем котёнке, как только полностью выветрится его запах. А пока она ощущает его, то, возможно, продолжает испытывать тревогу, которая заставляет её искать своего малыша. Но это чувство — точно не печаль.

Такие эмоции, как чувство вины и гордость, требуют от кошки более высокого уровня когнитивной сложности — способности сравнивать свои действия с набором правил или стандартов, которые они выработали для себя. Когда мы испытываем вину, то сравниваем воспоминание о том, что только что сделали, с ощущением чего-то неправильного. Такие чувства иногда называют эмоциями самосознания, так как, чтобы их ощутить, требуется определенная степень осознания себя как отдельного существа. А пока учёным ещё только предстоит найти признаки самосознания у кошек или даже у собак. Многие люди убеждены, что у собак бывает «виноватый вид», когда их владельцы обнаруживают, что они сделали что-то запретное. Однако один эксперимент показал, что всё это лишь плод фантазии людей[124]. Исследователь попросила хозяев приказать своим собакам не трогать желанное лакомство, а затем выйти из комнаты. После этого она тайком от хозяев побудила часть собак к тому, чтобы они съели лакомство. А когда хозяева вернулись, каждому было сказано, что именно его собака своровала лакомство. И вдруг все собаки мгновенно стали выглядеть виноватыми — даже те, которые фактически не сделали ничего, за что можно было бы чувствовать вину. «Виноватый вид» был не чем иным, как реакцией собаки на язык тела своего хозяина, который слегка изменился после того, как тот узнал о проступке своего питомца, реальном или вымышленном. Если «виноватый вид» собаки — это плод воображения её хозяина, то, значит, собаки (и, следовательно, кошки) не способны испытывать чувство вины. То же самое относится, вероятно, и к чувству гордости. Но пока у нас нет точных научных данных на этот счёт.

Эмоциональная жизнь кошек более развитая, чем пытаются нас убедить хулители кошек, но не такая сложная, как хотели бы верить самые фанатичные любители кошек. В отличие от собак, кошки прячут свои эмоции — не от нас, а в первую очередь друг от друга. Это наследие их эволюции как одиноких, соперничающих друг с другом животных. У нас есть все основания полагать, что кошки обладают базовым спектром эмоций, инстинктами, которые свойственны всем млекопитающим. Эти чувства наделяют их способностью принимать быстрые решения: убегать от опасности (страх), играть с мячиком на веревке (радость) или сворачиваться на коленях у хозяина (любовь). Однако кошки не такие социально продвинутые животные, как собаки: они, несомненно, обладают интеллектом, но этот интеллект преимущественно связан с добычей пищей и защитой своей территории. Эмоции, связанные с отношениями, такие как зависть, печаль и вина, им, вероятно, недоступны, так же, как способность оценивать и анализировать социальные отношения. А это делает их плохо приспособленными к жизни в тесном контакте с другими кошками, к чему постоянно подталкивал их процесс одомашнивания.