Тайная жизнь ребёнка до рождения

Глава 8. Жизненно важная связь

Схватки начались в один апрельский вечер, когда она накрывала стол к ужину. Вначале они были едва заметны и скорее напоминали неприятное покалывание, чем боль, и она подумала, что ей просто показалось. До родов оставался ещё месяц, и это вполне могла быть ложная тревога. Когда же три часа спустя её привезли на каталке в родильный зал, она поняла, что ошибалась. Теперь приступы боли стали повторяться каждые пять секунд. Она была готова родить, причём готова настолько, что времени на анестезию не оставалось. Роды должны были пройти без медикаментозной поддержки.

Она не была готова к такому развитию событий. Женщина, которая прежде расстраивалась даже из-за незначительных мелочей, сейчас столкнулась с испытанием, которое могло бы стать для неё серьёзным стрессом. Но, увидев, как появляется на свет её ребёнок, она была настолько потрясена, что первые дни после родов ощущала небывалый эмоциональный подъём. Она чувствовала себя лучше, чем когда-либо, и была гораздо ближе к Энн (так назвали девочку), чем к своему первому ребёнку. Возможность держать на руках и обнимать свою малышку, чего она не могла сделать со своим первенцем, потому что была слишком накачана обезболивающим, необъяснимым образом развеяла её тревогу.

Миссис Б., как назвал эту женщину доктор Льюис Мел в одной из своих статей, – вполне реальная персона, так же как её история и её чувства и мысли после родов. Поглаживания, объятия, общение с ребёнком действительно имеют огромное значение. Даже один час, проведённый вместе после рождения, может оказать долговременное влияние как на мать, так и на ребёнка. Исследование за исследованием показывает, что женщины, которые устанавливают связь с малышом, становятся лучшими матерями, а их дети почти всегда физически здоровее, эмоционально стабильнее и интеллектуально развитее, чем младенцы, которых забирают у матери сразу после рождения.

Создание связи имеет огромное значение. Всё, что женщина делает и говорит своему младенцу после рождения – все эти, на первый взгляд, бессмысленные улюлюканья, объятия, поглаживания и даже взгляды – служат единственной цели: защитить и воспитать своего малыша. Мы до конца не понимаем, как именно работает эта система, но последние исследования указывают на то, что в этот период многое из того, что мы называем материнским поведением, регулируется на биологическом уровне.

На эту мысль меня натолкнуло любопытное исследование, проведённое в Ратгерском университете. Экспериментируя с химией тела самок крыс, один из исследователей заметил кое-что необычное. Оказалось, что их материнские инстинкты зависели от наличия определённого гормона. Этот гормон появлялся в их организме к концу беременности, и пока он присутствовал, крысы вели себя как идеальные матери. Это уже само по себе было важным открытием.

Однако исследователь хотел выяснить, как регулируется поступление этого гормона. Он обнаружил, что ключевым фактором является присутствие новорождённых крысят. Если их забирали сразу после рождения, гормон исчезал из организма матери, а вместе с ним испарялся и материнский инстинкт. Когда этот инстинкт пропадал, ничто не могло его восстановить, даже если крысе-матери возвращали её детёнышей.

Хотя исследования животных редко дают окончательные результаты, у нас есть веские основания считать, что это исследование может быть исключением. Мы уже знаем, что присутствие новорождённого жизненно важно для его матери как минимум в двух важных аспектах. Крики ребёнка стимулируют выработку у матери грудного молока, а прикосновение его кожи к её груди способствует высвобождению гормона, который уменьшает послеродовое кровотечение. Неужели будет слишком смело предположить, что его присутствие также может активизировать её материнский инстинкт? Большинство биологических и поведенческих исследований указывают на то, что это вполне возможно.

Хорошим примером является жестокое обращение с детьми, которое гораздо чаще встречается среди детей, которые преждевременно появились на свет. Многие эксперты полагают, что изоляция недоношенных детей в специальных педиатрических отделениях на протяжении недель или даже месяцев после рождения оказывает серьёзное психическое воздействие на их матерей. Это может привести к тому, что в дальнейшем они будут более склонны к физическому насилию над своими детьми.

Кроме того, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что существует определённый период сразу после рождения, когда установление связи или её отсутствие оказывают максимальное влияние как на матерей, так и на детей. Учёные несколько расходятся во мнениях относительно его продолжительности: некоторые ограничивают его первым часом или менее, другие – первыми четырьмя или пятью часами. Однако исследование, проведённое первопроходцем в области изучения привязанности доктором Джоном Кеннеллом и его командой, показывает, что этот период значительно короче двенадцати часов. Они обнаружили, что установление связи сразу после рождения сближает мать и ребёнка больше, чем установление связи, начатое через двенадцать часов после родов. Различия становились заметными практически сразу. Уже через день или два матери, которых я назову «ранними» (то есть из группы раннего контакта), заметно чаще держали, ласкали и целовали своих младенцев, чем «поздние» матери (из группы позднего контакта).

Это вовсе не означает, что женщины, которые установили контакт с ребёнком позже, будут плохими матерями. Материнские чувства слишком сложны и индивидуальны, чтобы сводиться только к биологическим реакциям. Тысячи интимных моментов, которые объединяют мать и ребёнка на протяжении всей жизни, также имеют большое значение. Я просто хочу сказать, что ранняя привязанность даёт женщине важное преимущество. И, как я уже говорил, любое преимущество жизненно важно из-за общей модели поведения или отношения, которое оно помогает сформировать. Команда доктора Кеннелла, например, заметила, что даже такие простые задачи, как смена подгузников и кормление, даются женщинам без установленной связи с ребёнком с большим трудом.

Прекрасным примером может служить одна моя знакомая. У этой молодой женщины ребёнка забрали сразу после рождения, и она увидела его снова только спустя сутки. По её словам, сначала это её не очень беспокоило, потому что в больнице она чувствовала свою связь с ним. Но через месяц её отношение изменилось. Молодая мама сомневалась, что ребёнок принадлежит ей, малыш казался ей чужим. Она была уверена, что со временем связь между ней и ребёнком появится, и я заверил её, что так и будет. Однако эта связь могла бы возникнуть раньше, если бы она смогла провести какое-то время с ребёнком сразу после рождения.

Почти всегда женщины, которые установили связь с ребёнком сразу после рождения, ведут себя иначе, чем те, кому не удалось это сделать. Различия наблюдаются во всех исследованиях, независимо от того, являются ли его участницы белыми, темнокожими или азиатками, богатыми, бедными или представительницами среднего класса, будь то американки, канадки, шведки, бразильянки или японки. Даже через три года после родов матери, установившие раннюю связь, продолжают проявлять больше внимания, с энтузиазмом поддерживая своих детей.

Доктора Кеннелл и Клаус, наблюдавшие за группой женщин через год после родов, обнаружили, что они по-прежнему больше касались, держали и поглаживали своих малышей. Когда исследователи снова навестили их через год, оказалось, что матери начали разговаривать с детьми по-другому. Очень немногие из них кричали или повышали голос. Мать могла мягко намекнуть ребёнку, что пора спать или что он должен убрать свои игрушки, но это всегда делалось с явным уважением, приказной тон был редкостью. Исследователей также поразило то, как женщины разговаривали с детьми, словно окутывая их заботливым потоком успокаивающих и повышающих самооценку слов. По одному лишь тону, которым к ним обращались, эти малыши понимали, что они любимы и желанны.

Такой манере общения не учат на предродовых курсах, ей нельзя научиться по книгам доктора Спока. Она естественным образом возникает у счастливых матерей. Как и новоиспечённые мамы в фильме, о котором я упоминал ранее, эти женщины действовали полностью интуитивно. Их выбор слов, манера речи и тон голоса были абсолютно спонтанными.

Природа приложила немало усилий, чтобы сформировать систему привязанности, идеально подходящую потребностям новорождённого. Она не только радикально меняет поведение взрослой женщины, прожившей уже двадцать пять и более лет (такую трансформацию, кстати, Фрейд считал невозможной), но и делает его именно таким, которое лучше всего подходит для малыша. Для всестороннего эмоционального, интеллектуального и физического развития младенцу необходим особый вид любящего контакта и заботы, который может развиться лишь через полноценную привязанность к его матери.

Ребёнок также готов играть свою роль в процессе установления связи. Неспособный самостоятельно обеспечить себя пищей, одеждой и жилищем, он использует звуки и, я думаю, даже свою внешность, чтобы вызвать заботливую реакцию у тех, кто может его накормить и одеть. Не так давно учёный Карл Саган заметил, что малорослые существа с большой головой вызывают у нас особую симпатию. Он предположил, что это может быть связано с тем, что непропорционально большая голова подсознательно напоминает нам о преобладании мозга над телом. Однако я склонен думать, что мы запрограммированы на то, чтобы с любовью относиться ко всем таким детским образам. Это может объяснить, почему мультяшные персонажи вроде Чарли Брауна и Лайнуса из комикса Peanuts кажутся нам особенно милыми. Мы, конечно, можем думать, что нас привлекает их чувство юмора, но я задаюсь вопросом, не вызывают ли эти фигурки с их огромными головами и маленькими телами инстинктивное желание их защитить?

Разумеется, впервые увидев своего только что родившегося ребёнка, мать инстинктивно потянется к нему, чтобы взять на руки. Это самая естественная реакция на свете, которая, как и другие аспекты привязанности, удовлетворяет конкретные и жизненно важные потребности ребёнка. С момента рождения любовь становится для него не только эмоциональной, но и биологической необходимостью. Без нежности, ласк и обнимашек младенец начинает чахнуть и в конечном итоге может даже умереть. Это состояние известно как маразм, что в переводе с греческого означает «истощение». В XIX веке маразм уносил жизни более половины новорождённых, а до начала ХХ века он был причиной почти всех смертей в приютах для детей-сирот. Это звучит жестоко, но эти дети просто умирали от отсутствия любви и физического контакта. Сегодня случаев маразма становится всё меньше, но, к сожалению, в мире по-прежнему слишком много обездоленных малышей. Врачи называют их детьми с задержкой в развитии.

Даже небольшое проявление внимания способно сотворить чудо с ребёнком, который испытывает недостаток любви. Это подтвердил один учёный в ходе своего исследования малышей, родившихся с низкой массой тела. Обычно замедленное развитие таких детей объясняют органическими причинами, чаще всего незначительными повреждениями мозга, но этот исследователь предложил альтернативное объяснение. Он отметил, что в первые недели жизни такие дети часто оказываются изолированными в отделениях интенсивной терапии для новорождённых. Оснащённые по самому последнему слову техники инкубаторы способны обеспечить ребёнку всё необходимое для нормальной жизнедеятельности, но не могут заменить ему тепло материнских объятий и любовь.

Именно это и показалось исследователю неправильным. Поэтому он отобрал в своём отделении группу младенцев и попросил персонал гладить их по пять минут каждый час в течение десяти дней. Пять минут – не так уж и много, а медсестра – не мать, но даже при этом поглаживания дали впечатляющие результаты. Эти дети быстрее набирали вес, росли более активными и физически крепкими, чем те младенцы, до которых никто не дотрагивался.

Спустя несколько лет другая группа учёных провела аналогичное исследование, внеся в него одно важное изменение: вместо медсестёр в эксперименте участвовали настоящие матери. Изначально это не принесло никаких сюрпризов: младенцы развивались так, как и ожидалось. Но когда учёные обследовали этих детей через четыре года, они выявили ещё одно существенное отличие. Малыши, которых гладили, в среднем имели коэффициент интеллектуального развития (IQ) на 15 баллов выше, чем их сверстники, которые были лишены тактильного контакта.

Безусловно, то, что происходило с этими малышами в возрасте одного, двух и трёх лет, также имело огромное значение. Умственные способности не закладываются при рождении и не развиваются в полном одиночестве. Ребёнок нуждается в постоянной стимуляции со стороны семьи, друзей и воспитателей. Связь с матерью даёт малышу возможность обрести не только любящего и понимающего человека, но и союзника, способного обеспечить необходимую стимуляцию для его эмоционального и умственного развития. Эта задача гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Новорождённые способны воспринимать лишь очень ограниченный спектр стимулов. Мать, которая хочет развлечь, позабавить или заинтересовать своего малыша, должна очень тщательно подходить к выбору игр, не осознавая, как и почему она поступает именно так. Связь с малышом не только помогает ей приобрести навыки кормления и пеленания, но и повышает её эмоциональную восприимчивость. Мама, имеющая тесную связь со своим чадом, часто интуитивно понимает, как привлечь внимание ребёнка.

Бо́льшую часть того, что новорождённый узнает в первые дни своей жизни, он воспринимает благодаря зрению. Лёжа в колыбели, он постоянно крутит головой, пытаясь найти на горизонте что-то такое, что могло бы привлечь его внимание. Ему хочется, чтобы его развлекали, занимали, возможно, даже чему-то учили. Но поскольку его способность к восприятию ограничена, зрительная стимуляция должна быть особенной. Если она будет слишком интенсивной, он может почувствовать себя подавленным и отвернётся; если же она будет недостаточной, он её просто не заметит. Спокойное лицо, например, вряд ли привлечёт его внимание: оно слишком нейтрально, и на этом этапе его черты ещё не обладают тем эмоциональным резонансом, который возникнет позже – даже если это лицо его матери. А вот приподнятые брови, закатившиеся глаза, откинутая назад в притворном удивлении голова – словом, все те подчёркнуто утрированные и слегка глуповатые выражения, которые инстинктивно делают матери, как оказалось, идеально соответствуют его потребности в стимуляции.

В различных уголках планеты мамы играют со своими детьми практически одинаково. Они выбирают игры, которые идеально соответствуют уровню интеллектуального развития новорождённого. Более того, научные данные свидетельствуют о том, что все кажущиеся случайными и бессмысленными приёмы, которые мамы используют в играх, на самом деле далеко не случайны и отнюдь не бессмысленны. Это целая коллекция разнообразных игр, каждая из которых имеет свой набор правил, предписаний и временны́х ограничений. Все эти игры направлены на стимулирование умственного развития ребёнка.

«Рожицы» – один из примеров самой простой игры, которой мамы развлекают детей в первые недели жизни. Однако уже спустя месяц или два младенец начинает нуждаться в более сложных и увлекательных занятиях. Даже в возрасте семи-восьми недель у него уже есть чёткие представления о том, какие игры ему нравятся, как в них следует играть и сколько времени на это стоит тратить. Одной из его любимых игр становится та, которую эксперт по привязанности доктор Дэниел Стерн называет «стендап». Такое название она получила потому, что наблюдение за тем, как женщины играют со своими детьми, напомнило доктору Стерну выступление стендап-комика, рассказывающего восхищённой аудитории длинную, замысловатую и смешную шутку.

Всё начинается с того, что мама и ребёнок начинают «заводить» друг друга. В роли комика выступает мать, которая делает что-то смешное – например, косит глазами. Ребёнок улыбается, возбуждённо сучит ножками и машет ручками – это сигнал, что он хочет продолжения. Это побуждает мать сделать что-нибудь ещё более забавное. Постепенно оба приходят во всё большее возбуждение, пока, наконец, игра не достигает кульминации, которая напоминает развязку анекдота. Оба заходятся от смеха – мать в буквальном смысле, а ребёнок в переносном: его возбуждение достигает максимума, он начинает брыкаться и энергично размахивать руками и ногами. После небольшой паузы, похожей на перерыв, который профессиональный комик делает между шутками, игра возобновляется, но лишь при условии, что ребёнок хочет продолжения. Если же игра ему наскучила, он может дать понять, что пора переключиться на другую забаву. Тогда он отворачивается от мамы, ослабляя интенсивность взгляда или отказываясь улыбаться, – именно так он выражает свои желания и чувства в этом возрасте.

Младенец очень тонко чувствует, как к нему относятся другие люди. Глаза могут сказать ему о многом, но прикосновения говорят ещё больше. Поглаживания, прикосновения и объятия – источник информации для ребёнка, помогающий ему сделать важные выводы о другом человеке, а главное, о его чувствах к нему. Если к младенцу относятся холодно, равнодушно или с раздражением, это говорит ему о том, что его не любят и, возможно, он даже находится в опасности. В то же время, если его держат на руках с теплотой и заботой, он улавливает эти чувства и реагирует соответствующим образом.

Матери, установившие связь с ребёнком, каким-то образом тоже чувствуют это. Наблюдая за тем, как новоиспечённые мамы берут на руки и обнимают своих малышей, я каждый раз поражаюсь тому, как связь придаёт женщине уверенность в себе. Такие матери почти всегда по-особенному обнимают своих детей. Женщины из упомянутого ранее фильма – прекрасный тому пример. Большинство из них стали матерями впервые, но они держали своих детей уверенно и спокойно. Никто из них не нервничал и не суетился.

Недавно я снова вспомнил о них, наблюдая за тем, как молодая мама, которая не имела возможности создать связь со своим ребёнком, пытается впервые его покормить. Когда медсестра передала ей малыша, она улыбнулась, пытаясь скрыть волнение. Несколько минут она нервно перекладывала ребёнка с руки на руку, пока не нашла удобное положение. Затем она взяла бутылочку с молоком и неловко сунула её в рот младенцу. Особенно меня поразило выражение её лица в тот момент. Когда малыш принялся жадно глотать из бутылочки, её глаза сузились, челюсть напряглась, и весь её вид выражал серьёзность и решительность. Эта реакция была абсолютно неосознанной, и я уверен, что если бы она увидела в этот момент своё отражение в зеркале, то была бы удивлена выражению своего лица не меньше, чем я. Однако она ничего не могла с собой поделать. Она расстроилась, глядя на то, как капли молока стекают по подбородку её ребёнка.

В то же время для матерей, которые сформировали связь с ребёнком, кормление, особенно грудное, является таким же естественным процессом, как и все остальные аспекты ухода за младенцем. Сопоставив опыт грудного вскармливания женщин, имеющих и не имеющих такую связь, исследователь из Сиэтла обнаружил поразительные различия. К началу восьмой недели после родов все женщины, не установившие связь, за исключением одной, прекратили грудное вскармливание, сочтя его слишком хлопотным. А вот женщины, сформировавшие привязанность, находили этот процесс настолько вдохновляющим, что продолжали кормить своих детей грудью как минимум до восьми недель.

Примерно такие же показатели были зафиксированы в группе бразильских мам. Спустя два месяца после родов три четверти женщин, установивших связь с ребёнком сразу после родов, продолжали кормить грудью, в то время как среди тех, кто не имел такой связи, грудное вскармливание продолжила только четверть.

Не стоит забывать, что эти исследования изучали влияние связи матери с ребёнком на продолжительность грудного вскармливания, а не психические преимущества самого процесса. Научному сообществу ещё предстоит окончательно это установить, хотя я убеждён, что рано или поздно это произойдёт. Природа очень рациональна: каждая её система направлена на выполнение множества функций, и грудное вскармливание не является исключением из этого правила. Если оно приносит реальную физиологическую пользу (а влияние грудного молока на здоровье и иммунитет ребёнка, несомненно, велико), то, вероятно, оно также имеет психологические преимущества. Однако это не повод для того, чтобы женщина, которая не кормит грудью, потому что не может или не хочет, испытывала чувство вины. На психическое состояние ребёнка главным образом влияют те эмоции, которые передаются ему во время кормления. Ребёнок может чувствовать себя любимым независимо от того, кормят его грудью или из бутылочки.

Любовь отца не менее многогранна и значима, чем любовь матери. При наличии возможности мужчина может проявлять такую же «материнскую» заботу, как и женщина, – защищать, опекать, поощрять, вникать в потребности своих детей, заботиться о них. В нашей культуре настолько глубоко укоренились стереотипы и ошибочное представление о роли отца, что нам потребовалось слишком много времени, чтобы осознать эти очевидные истины. Даже те, кто должен был бы понимать это лучше других, часто этого не делали. Антрополог Маргарет Мид, вероятно, иронизировала, когда рассматривала отца как биологическую необходимость до рождения ребёнка и социальную случайность после него, но она таким образом выражала широко распространённое мнение.

К счастью, ситуация постепенно начинает меняться. Не так давно исследователи выяснили, что вид новорождённого вызывает у отца те же проявления любви, что и у матери: он так же часто и с таким же удовольствием воркует, любуется и разговаривает со своим младенцем. До тех пор, пока психолог Росс Парке и его коллеги не начали посещать родильное отделение небольшой больницы в Висконсине, никто не обращал на это внимания. Доктор Парке обнаружил, что мужчины немного медленнее привыкают к своим детям. Возможно, это связано с тем, что они не так биологически или культурно предрасположены к выполнению родительских обязанностей, как женщины. Однако даже эта разница исчезала, когда график посещений подстраивался под расписание отцов. Отцы целовали, обнимали, укачивали, ласкали и держали на руках своих новорождённых детей так же часто, как и их жены.

Клиническое название этого явления – «поглощённость». Ещё одна группа учёных обнаружила, что ранний контакт с младенцем вызывает это состояние как у мужчин, так и у женщин. В ходе исследования было установлено, что чем раньше отцы могли увидеть своих детей, тем больше они проявляли заинтересованность и тем охотнее трогали своих малышей, брали их на руки и играли с ними. Присутствие при родах усиливало этот эффект: такие отцы могли отличить своего ребёнка от других детей (отцы, которых не было на родах, не сообщали об этом) и чувствовали себя более уверенно, держа младенцев на руках.

Однако исследователи заметили, что мужчины играют со своими детьми иначе, чем женщины. Обычно они более активны и физически вовлечены в игры, но это различие также играет свою роль в процессе установления связи, поскольку взаимодействие отца и ребёнка, похоже, делает мать более чуткой. Доктор Парке и его коллеги отметили, что в присутствии мужа жена чаще улыбалась их ребёнку и была более внимательна к его потребностям. Поскольку другие исследования также выявили схожие поведенческие различия, многие учёные теперь считают, что каждый родитель вносит уникальный, но взаимодополняющий вклад в физическое, эмоциональное и интеллектуальное развитие младенца. Трудно сказать, заложено ли это на генетическом или на культурном уровне. Однако имеющиеся данные указывают на то, что значительную роль может играть социальное воспитание. Отцы и матери ведут себя со своими детьми так, как принято в обществе. Женщина почти всегда берёт на себя роль заботливого опекуна, сосредоточиваясь на традиционно «женских» обязанностях: кормлении, пеленании и утешении ребёнка. Отцы, как правило, более активны и игривы в своих взаимодействиях с детьми.

Вероятно, наиболее удачным примером того, насколько глубоки эти различия, является недавнее исследование, проведённое креативной командой бостонских учёных. Оно было предельно простым по замыслу и заключалось в том, что матерей, отцов и детей помещали в игровую комнату и наблюдали за тем, как они взаимодействуют. Сходство между поведением представителей разных полов было поразительным. Матери, в большинстве своём, проявляли спокойствие, заботу и нежность по отношению к своим детям. Редко когда их интерес внезапно угасал или вспыхивал. Независимо от того, держали ли они малышей на руках, обнимали, разговаривали или играли с ними, они почти всегда оставались ласковыми и уравновешенными. Отцы, напротив, были гораздо более импульсивными, вспыльчивыми и шумными. Женщины больше разговаривали с детьми, а мужчины чаще легонько тыкали малыша пальцем или подбрасывали его вверх.

В этом исследовании больше всего поражает то, как родители дополняют друг друга. Самооценка и самовосприятие ребёнка формируются на основе тех сигналов, которые он получает от своих родителей. Неважно, передаются ли эти сигналы через материнские поглаживания, объятия и ласку или через игры с отцом, или наоборот. Важно только то, что он получает от своих родителей совместную поддержку в стремлении быть самим собой.

Как я уже говорил раньше, я убеждён, что социальные нормы определяют, кто и чему должен учить ребёнка. Доктор Т. Берри Бразелтон из Гарварда предлагает другое, хотя и не полностью противоположное моему, объяснение. «Мне кажется, – пишет он, – что ребёнок очень тщательно формирует отдельные пути общения с каждым родителем. Это, по моему мнению, означает, что малыш хочет видеть в своих родителях разных людей для удовлетворения своих нужд. Возможно, он выявляет те различия, которые важны как для него, так и для родителей».

Величайшая загадка заключается в том, что же обусловливает привязанность отца к младенцу. Основой этой связи, конечно же, является любовь. Однако на первых порах отсутствуют очевидные психические и физиологические связи, которые есть у ребёнка с матерью. Отцы не вынашивают детей девять месяцев, никогда не занимаются грудным вскармливанием, лишь иногда кормят их из бутылочки, да и времени с ними проводят значительно меньше, чем матери. Тем не менее со временем между ними и их детьми может возникнуть столь же прочная и жизненно важная связь, как и между матерью и ребёнком.

Одним из способов, с помощью которого мы это выяснили, было изучение времени кормления младенца. Приём пищи для малыша – это не только физическое, но и эмоциональное действие. Если ребёнок чувствует дискомфорт или нервничает, он откажется от еды. Поэтому если он выпивает столько же молока, когда бутылочку держит его отец, как и когда это делает мама, это верный признак того, что он одинаково ценит обоих родителей. Именно так и произошло, когда группу отцов и матерей попросили кормить своих младенцев по очереди. Потребление молока оставалось одинаковым, независимо от того, кто из родителей держал бутылочку.

Лучший способ понять, как относится ребёнок к своим родителям, – понаблюдать за его реакцией, когда один из них выходит из комнаты. Этот феномен называется «протест против разлуки» – довольно банальное название для такой реакции. В течение долгих лет десятки исследований были сосредоточены исключительно на матерях. Однако в 1970 году предприимчивый молодой учёный по имени Милтон Котельчук организовал эксперимент, который стал знаковым. Он догадался включить в него отцов, что раньше не приходило в голову остальным исследователям.

Суть эксперимента была проста и элегантна: Котельчук наблюдал за реакцией 144 малышей, когда их матери или отцы выходили из игровой комнаты и оставляли их наедине с незнакомым человеком. Он обнаружил, что уход отца вызывал у детей такое же беспокойство, как и уход матери. Такие результаты породили заметный скептицизм у многих учёных, присутствовавших на конференции, где Котельчук презентовал свой доклад. Это свидетельствовало о тогдашнем отношении общества к роли отца в жизни ребёнка. Тем не менее это отношение тоже со временем должно измениться.

Я хотел бы завершить эту главу письмом, которое недавно получил. Оно наглядно иллюстрирует всю суть того, что, по моему мнению, является истинным смыслом связи между родителями и детьми, которой посвящены мои исследования и наблюдения.

В тот момент, когда я увидела вас на экране телевизора, я держала на руках и кормила свою трёхмесячную внучку, которая временно живёт у нас, пока её мама работает. Малышка взглянула на меня, и внезапно я ощутила глубокое и очень волнующее чувство взаимной близости с ней. Это переживание сложно передать словами, но оно было очень сильным. Я не могу себе представить, что «это» когда-нибудь угаснет, сколько бы времени ни прошло. Между нами возникла связь, и я знаю, что малышка тоже ощутила её. Не умея выразить это словами, она дала мне понять, что чувствует это, своим взглядом.

Много лет назад такое же чувство возникло между её мамой и мной, когда она была ещё совсем маленькой, и до сих пор мы его переживаем, когда она возвращается домой с работы или когда мы желаем друг другу доброго утра. Как бы вы его ни назвали, «это» и есть привязанность – связь между двумя нашими душами, и сильнее и прекраснее её нет ничего на свете.

В отличие от нас с дочерью, между мной и моей матерью такой связи не было. Я понимаю, что нам не удалось найти общий язык по какой-то причине, которую я до конца не понимаю, но мы никогда не были связаны друг с другом подобным образом. Я долго пыталась понять, в чём дело, и испытывала много страданий, потому что долгое время я думала, что со мной что-то не так. Я видела, что «это» существует между моими подругами и их мамами (в разной степени, но безусловно глубже, чем между моей матерью и мной), и ощущала себя ещё более одинокой.

Теперь я понимаю, что «этого» просто не случилось, и сегодня я могу гораздо лучше понять и объяснить, почему так вышло. Была война. Я родилась в феврале 1939 года. Сразу же после моего рождения отца призвали в армию. В первые месяцы моей жизни его не было рядом. Он находился в учебной части и готовился к службе. Я ничего не помню о нём вплоть до его возвращения с войны в конце 1945 года. Он был добр ко мне, но держался на расстоянии. В то же время его отношения с двумя другими детьми, родившимися уже после его возвращения, были и остаются гораздо более близкими. Мне часто приходилось уходить из комнаты, когда я видела, как он ласково обнимает и прижимает к себе мою младшую сестрёнку, которая родилась в 1954 году. Мне было 15 лет, и я чувствовала ревность и боль.

Сейчас мне 41, и я почти ничего не чувствую к своим родителям в том самом «интимном» смысле. Я глубоко уважаю их за то, что они вырастили меня, но между нами нет ничего большего. В то же время мои сёстры, родившиеся в 1952 и 1954 годах, испытывают к ним совершенно другие чувства. Между ними существует явная близость, и когда я смотрю на них, мне порой не верится, что у нас одни и те же родители.

Я не могу вспомнить ни одного момента такой глубокой близости с кем-либо, кроме моей бабушки, которая меня очень любила, и я до сих пор помню это. Я помню, как она пахла – мылом и сиренью. Я помню её волосы на моём лице, прикосновение её кожи и её мягкий шотландский акцент. Даже сегодня, когда я слышу этот особый северошотландский выговор, на мои глаза наворачиваются слёзы. Я не могу вспомнить ни одного момента общения с ней, в котором не было бы тепла и любви. Мне казалось естественным и нормальным испытывать к ней любовь. Меня тянуло к ней словно магнитом. Когда мамы не было поблизости или она не смотрела на меня, я делала всё возможное, чтобы быть ближе к бабушке, чтобы ощутить это особенное чувство вместе с ней. И она тоже чувствовала это и всегда находила несколько драгоценных минут, чтобы уделить мне внимание. Если она умывала меня, то обязательно на мгновение задерживалась, чтобы погладить меня по голове, пощекотать или поиграть со мной в какую-нибудь игру. Моя мать делала всё возможное, чтобы приструнить бабушку, но она так и не смогла разорвать эту связь между нами. Может быть, она возникла в те первые недели моей жизни, когда меня привезли к ней домой? Я никогда раньше не задумывалась об этом, пока не начала писать вам это письмо.

Во время нашей недавней поездки в Торонто произошло нечто странное. Мы с мужем впервые побывали на могиле моей бабушки. Она ушла из жизни несколько лет назад, когда мы жили в Британской Колумбии.

Пока мы искали её последнее пристанище, в моей голове звучала колыбельная. Я всю жизнь слышала в мыслях отрывки этого мотива, не понимая, что это за песня. Она зазвучала особенно отчётливо, когда я начала искать могилу бабушки. Когда я наконец-то нашла её, то не стала звать мужа. Мне было неловко перед ним за такое неуважение, ведь он всё утро помогал мне искать её могилу. Но я чувствовала, что хочу побыть наедине с бабушкой, чтобы вновь ощутить ту особую связь, которую мы когда-то с ней разделяли. Я осознавала, что «она» не лежит под этим надгробием, но всё равно испытывала к ней эти чувства, и эта музыка звучала в моём сознании всё громче. Я не знаю, что означает эта колыбельная. Это невероятно нежная, лёгкая и прекрасная музыка, которая, казалось, заполнила всё кладбище в тот день.

До знакомства с мужем моя бабушка была единственным человеком, который меня любил, и её глаза всегда говорили мне об этом!

Надеюсь, моё письмо будет вам полезно.

Mrs. B. Gail Peterson and Lewis Mehl, Parental/Child Psychology – Delivery Alternatives, Obtainable from Lewis Mehl, Berkeley, Cal.

Преимущества привязанности. Kennell and Klaus, Maternal-Infant Bonding, op cit., pp. 1–15.

Исследование Ратгерса. Cited by Dr. Donna K. Kantos in testimony before Canadian Senate’s Standing Committee on Health, Welfare, and Science, March 8, 1978. См. также Ashley Montagu, Touching – The Significance of Skin (second edition, Harper & Row, New York, 1977), p. 28.

Жестокое обращение с детьми. Dr. Ray Helfer at Johnson & Johnson symposium as cited, pp. 21–25.

Двенадцатичасовой лимит. Kennell study cited by Charles Spezzano and Jill Waterman in “The First Day of Life”, Psychology Today, pp. 110–116, December 1977. См. также указанное выше выступление Кеннелла на семинаре компании Johnson & Johnson.

Подгузники и разное питание. Kennell at Johnson & Johnson symposium as cited, p. 39.

Универсальный эффект привязанности. Montagu, Touching, op cit., pp. 127–149.

Младенцы, которых поглаживали. Norman Solkoff, “Effects of Handling on the Subsequent Development of Premature Infants”, Developmental Psychology, 1:765, 1969.

Исследование IQ. Kennell at Johnson & Johnson symposium as cited, p. 41.

Привлечение внимания ребёнка. Dr. Daniel Stern at Johnson & Johnson symposium as cited, p. 56. See also McCall, op cit., pp. 108–120.

Поведение в стиле «панчлайн». Выступление доктора Стерна на семинаре компании Johnson & Johnson, как указано в цитате, с. 57.

Грудное вскармливание: Исследование в Сиэтле. N.W. Johnson, “Breastfeeding in the First Hour of Life”, American Journal of Maternal-Child Nursing (1): 12–16, 1976.

Бразильское исследование. Cited by Klaus and Kennell in “Early Mother-Infant Contact”, Bulletin Menninger Clinic, 43:93, 1979.

Висконсинское исследование роли отца. Ross Parke at Johnson & Johnson symposium as cited, p. 61.

Вовлечение. M. Greenberg and N. Morris, “Engrossment: The Newborn’s Impact on the Father”, American Journal of Orthopsychiatry, 44:520–531, 1974.

Половые различия при игре. Glenn Collins, “A New Look at Life with Father”, The New York Times Magazine, June 17, 1979, p. 50.

Brazelton, Ibid, p. 52.

Протест против разлуки. Ibid, p. 50.