Тайная жизнь ребёнка до рождения

Глава 4. Внутриутробная связь

Несколько лет назад мне попался на глаза довольно любопытный доклад швейцарского педиатра, доктора Штирниманна. Его исследование было посвящено режиму сна новорождённых, что казалось уже давно изученным вопросом: в медицинских библиотеках предостаточно литературы о сне младенцев. Но доктор Штирниманн придал своему исследованию новый вектор. Вместо того чтобы исследовать сон детей после рождения и искать объяснения, как это делали другие учёные, он решил сделать шаг назад – в утробу матери.

Такой творческий подход привёл к весьма впечатляющим результатам. Исследования показали, что существует простая причина, по которой новорождённые спят в определённое время, и она не связана с графиком кормления, распорядком дня в яслях или другими факторами, которые существуют в его жизни после рождения. Режим сна ребёнка устанавливается за несколько месяцев до его появления на свет, в утробе матери. Доктор Штирниманн продемонстрировал этот факт максимально просто и наглядно. Он выбрал две группы беременных женщин с разными привычками сна – тех, кто рано встаёт, и тех, кто ложится спать поздно. Затем он изучил расписание сна их детей после рождения. Как и предполагал Штирниманн, у всех «ранних пташек» родились рано встающие дети, а у всех «ночных сов» – дети с таким же режимом сна.

Этот почти идеальный пример установления связи между матерью и ребёнком до рождения вызвал у меня неподдельный интерес к исследованию Штирниманна. Сделав всего лишь шаг назад, доктор сумел продемонстрировать, что ещё не рождённые дети способны синхронизировать свои биологические ритмы с материнскими с такой же степенью точности, что и новорождённые.

Мы прекрасно знаем, насколько важна для новорождённых связь с матерью. Дети, которые синхронизируются со своими мамами, часто извлекают из этого немало пользы. Тем не менее процесс синхронизации довольно сложен, и тот факт, что столько мам и их младенцев справляются с ним безупречно с первой попытки, всегда вызывал у меня удивление.

Современные исследования свидетельствуют о том, что некоторые реакции матери заложены на биологическом уровне. Однако, несмотря на такое преимущество, как могут мать и ещё не родившийся ребёнок исполнять такой сложный и идеально исполненный танец без предварительной подготовки?

Исследование доктора Штирниманна выявило, что ещё за несколько месяцев до рождения мать и ребёнок начинают синхронизировать свои ритмы и реакции. Это позволило сделать однозначный вывод: формирование после рождения связи, которая ранее рассматривалась как отдельное явление, на самом деле является продолжением процесса, начинающегося задолго до этого, ещё в утробе матери.

Знаменитый гарвардский педиатр Т. Берри Бразелтон ранее уже высказывал подобные предположения. Во время выступления на симпозиуме, посвящённом формированию связи, он выдвинул гипотезу о том, что матери и новорождённые, которые быстро устанавливают контакт после родов, могут использовать систему коммуникации, возникшую ещё во время беременности. Эту теорию подтвердило открытие, сделанное несколько лет спустя биологами из Городского университета Нью-Йорка. Хотя их исследования проводились на животных, а не на людях, обнаруженная ими система внутриутробной связи между курицей и её ещё не вылупившимся цыплёнком функционировала почти так, как предполагал доктор Бразелтон, который верил, что подобная система должна работать и у людей. Эта система основывалась на серии сложных и весьма специфических сигналов[10] и помогала в адаптации после рождения, как и ожидалось. Учёные обнаружили, что цыплята, которые вылупились под наседкой, лучше реагировали на зов матери и легче приспосабливались к новой среде, чем те, которые вылупились в механическом инкубаторе.

Справедливо предположить, что если такая система функционирует у животных, стоящих на низкой ступени эволюционной лестницы, то аналогичная, хотя и более развитая система существует и у нас. Последние исследования подтверждают эту гипотезу. Из этих данных становится очевидно, что внутриутробная система связи человека по сложности, градации и тонкости не уступает той, что формируется после рождения. По сути, эти две системы являются частями единого непрерывного жизненного процесса: всё, что происходит после рождения ребёнка, является развитием и продолжением того, что происходило до него.

Это открытие проливает свет на поразительную способность новорождённого к общению сразу после появления на свет. Его способность реагировать на объятия, поглаживания, взгляды и прочие сигналы матери обусловлена его длительным знакомством с ней ещё до рождения. В конце концов, способность понимать язык тела и взглядов матери не является особо сложной задачей для существа, которое оттачивало свои навыки чтения сигналов в утробе, решая гораздо более сложную задачу – учиться реагировать на её мысли. Отчёты докторов Лукеш и Роттманна убедительно подтверждают его впечатляющие способности в этой области. Ещё более ярким примером взаимодействия матери и ребёнка стал доклад авторитетного австрийского акушера Эмиля Рейнольда на конференции Международного общества пренатальной психологии. Хотя основной темой доклада было влияние материнских эмоций на плод, в нём также упоминалось и о том, как ребёнок становится активным участником внутриутробного взаимодействия.

Как и исследование доктора Штирниманна, этот эксперимент был гениален в своей простоте. Беременных женщин просили в течение 20–30 минут полежать лицом вниз на кушетке под аппаратом УЗИ. Доктор Рейнольд намеренно не предупреждал их, что, когда мать лежит в таком положении, её ребёнок постепенно затихает и тоже лежит спокойно. Как только малыш расслаблялся, его матери сообщали, что на экране ультразвукового аппарата видно, что плод не шевелится. Эта информация вызывала испуг, чего и хотел добиться исследователь. Доктор Рейнольд хотел узнать, насколько быстро страх матери передаётся её ребёнку и как он отреагирует на эту эмоцию. Во всех случаях реакция была поразительно быстрой: всего через несколько секунд после того, как матери узнавали, что их малыш практически не двигается, изображение на экране УЗИ начинало шевелиться. Ни один из младенцев не подвергался опасности, однако, уловив страх матери, все они начинали активно толкаться.

Весьма вероятно, что реакция детей отчасти была ответом на резкое повышение уровня адреналина в крови матери, вызванное испугавшим её сообщением доктора Рейнольда, но не более того. На каком-то ином уровне малыши испытывали сочувствие к переживаниям своих мам.

Ещё более наглядный пример внутриутробной связи – история девочки, которую я назову Кристиной. Об этом случае я узнал от доктора Петера Фодора-Фрейберга, моего давнего друга, который в настоящее время занимает должность профессора кафедры акушерства и гинекологии в Университете Уппсалы в Швеции и является одним из ведущих акушеров Европы.

Всё начиналось просто замечательно. Кристина родилась крепкой и здоровой девочкой. Но потом началось что-то непонятное. Обычно младенцы, у которых сформирована привязанность к матери, сами тянутся к материнской груди, но Кристина, как ни странно, этого не делала. Каждый раз, когда мама предлагала ей грудь, малышка отворачивалась. Сначала Питер предположил, что девочка может быть больна, но когда Кристина с аппетитом выпила предложенную ей бутылочку детской молочной смеси, он решил, что её реакция – лишь временное отклонение. Но это было не так. На следующий день, когда Кристину принесли в палату к матери, она снова отказалась от груди, и это повторялось все последующие дни.

Озадаченный поведением девочки, но движимый научным интересом, Питер решил провести оригинальный эксперимент. Он рассказал о странном поведении Кристины другой своей пациентке и спросил, не согласится ли она покормить её грудью. Женщина согласилась. Когда медсестра передала ей сонную Кристину, малышка, вопреки ожиданиям, не отказалась от груди, как это было с её матерью, а приникла к ней и стала жадно сосать. Поражённый такой реакцией Питер на следующий день пришёл к матери Кристины и рассказал ей о случившемся. «Как вы думаете, почему ребёнок так себя повёл?» – спросил он. Женщина ответила, что сама не знает. «Может быть, во время беременности вы чем-то болели?» – предположил Питер. «Нет, ничем не болела», – ответила она. Тогда доктор напрямую спросил: «А вы хотели забеременеть?» Женщина подняла на него глаза и сказала: «Нет, не хотела. Я хотела сделать аборт, но муж хотел ребёнка, поэтому я её и родила».

Это стало откровением для Питера, но только не для Кристины, которой ситуация была ясна уже давно. Она долгие месяцы с болью осознавала, что мать её отвергает. Малышка не установила эмоциональную связь с матерью после рождения, потому что её мать не сделала этого до родов. Кристина была лишена эмоциональной поддержки в утробе матери, и теперь, хотя ей едва исполнилось четыре дня, она была полна решимости защитить себя от матери любым возможным способом.

Со временем, если мать Кристины изменит своё отношение к дочери, она, вероятно, сможет вернуть себе её расположение. Но если бы эта связь была установлена до рождения Кристины, этого не пришлось бы делать.

На процессы формирования привязанности до и после рождения могут влиять разные периоды и обстоятельства, но их последствия остаются практически неизменными. Эмоциональная привязанность, сформированная сразу после рождения ребёнка, имеет большое значение для развития его отношений с матерью. Она похожа на ту связь, которая возникает между ними до его появления на свет. Оба периода имеют определённые временны́е рамки. Наиболее благоприятное время для создания связи между матерью и новорождённым – это первые часы и дни после родов. Для формирования внутриутробной связи наиболее важны последние три месяца беременности, особенно последние два. В это время ребёнок уже достаточно развит физически и интеллектуально, чтобы обмениваться с матерью сложными сигналами.

Роль матери одинаково важна на обоих этапах. Она задаёт нужный ритм, подаёт сигналы и формирует реакцию ребёнка. Однако это происходит лишь в том случае, если ребёнок сочтёт её указания логичными. Даже трёх– или четырёхмесячный младенец не будет бездумно следовать за матерью как лемминг. Если её действия будут сумбурными, неосторожными или враждебными, ребёнок может их проигнорировать или растеряться.

Иными словами, внутриутробная связь не возникает сама собой. Чтобы она сформировалась, необходима любовь к ребёнку и понимание собственных чувств. Если они есть, то могут с лихвой компенсировать все те эмоциональные расстройства, которым мы подвержены в повседневной жизни.

Нерождённый ребёнок – удивительно стойкое создание, умеющее использовать для своего развития даже минимальные проявления материнской любви. Однако его связь с матерью не может быть односторонней. Если мать эмоционально отдаляется, малыш испытывает дискомфорт. Вот почему такие серьёзные психические заболевания, как шизофрения, часто мешают установлению эмоциональной связи. Это также объясняет, почему дети матерей, страдающих шизофренией, подвержены высокому риску возникновения эмоциональных и физических расстройств.

Пережитое во время беременности потрясение[11] иногда может так же повлиять на ребёнка, даже если женщина совершенно здорова. В подобных ситуациях, как и в случае с матерью-шизофреником, связь может значительно ослабнуть или даже разорваться практически по той же причине. Если мать поглощена своими переживаниями, у неё не остаётся эмоциональных ресурсов для ребёнка, и он не получает отклика на свою потребность в привязанности.

Несколько лет назад доктор Зонтаг описал два трагических случая из жизни. Поскольку он наблюдал за обеими женщинами с самых ранних стадий их беременности, у него была уникальная возможность оценить непосредственное влияние инцидента на их нерождённых детей, а затем, после их появления на свет, проследить его долгосрочные последствия.

«В первом случае, – писал он, – молодая женщина, ожидающая своего первенца, которого мы регулярно изучали… с целью выявления показателей активности и частоты сердечных сокращений, однажды вечером укрылась в нашем институте, потому что её супруг впал в психоз и угрожал её убить. Она чувствовала себя испуганной и одинокой и не знала, куда обратиться за помощью. В результате она пришла в наш институт, и мы обеспечили ей ночлег. Через несколько минут она пожаловалась, что её ребёнок толкается так сильно, что причиняет ей боль. Мы измерили уровень двигательной активности плода, и он оказался в десять раз выше того, что мы наблюдали во время еженедельных консультаций.

В другом случае женщина, находившаяся под нашим наблюдением, потеряла мужа в автомобильной аварии. И в этом случае двигательная активность плода увеличилась в десять раз».

На первый взгляд, реакции этих новорождённых напоминают реакции детей из исследования доктора Рейнольда, которые сопереживали своим матерям, однако это впечатление обманчиво. Реакция, зарегистрированная доктором Зонтагом, – это не проявление сочувствия, а панический ужас ребёнка, чей организм подвергся мощному воздействию материнских гормонов, провоцирующих тревогу. Тот факт, что каждый малыш родился с дефицитом веса, страдал коликами, капризничал, был раздражительным и много плакал, подтверждает, что все дети пережили серьёзную травму, поскольку подобные проблемы почти всегда связаны с сильными эмоциональными потрясениями в утробе матери. Если бы доктор Зонтаг представил больше данных о последующем состоянии этих младенцев, возможно, это показало бы, что их послеродовые расстройства были связаны не столько с физическим воздействием гормонов, сколько с тем, как пережитые потрясения изменили эмоциональное отношение к ним их матерей, потому что зачастую наибольшую опасность для нерождённого ребёнка представляет не мгновенная физическая и гормональная реакция его матери на событие, а её долгосрочная эмоциональная реакция.

Если мать будет настолько поглощена своими переживаниями и утратами, что замкнётся в себе, то, скорее всего, её ребёнок будет испытывать невыносимые страдания. Но если она продолжит поддерживать открытыми каналы связи с малышом и передавать ему ободряющие послания, он сможет успешно развиваться. Как я уже говорил, крепкая внутриутробная связь – это надёжная защита ребёнка от возможных опасностей и неопределённости внешнего мира, и, как мы уже видели, её влияние ощущается и после рождения. Во многом именно эта связь формирует будущее отношений между матерью и младенцем. Всё, что произойдёт в будущем, определяется тем, что происходит сейчас, поэтому так важно, чтобы мама и её малыш оставались на связи друг с другом.

Этот процесс осуществляется через три канала связи. В подавляющем большинстве случаев эти каналы одинаково способны передавать сообщения от ребёнка к матери или от матери к ребёнку. Первый из них, физиологический, – единственный из трёх, который можно назвать обязательным; даже отвергающая ребёнка будущая мать биологически взаимодействует со своим малышом, обеспечивая его питательными веществами. Однако, как мы увидим позже, то, каким образом мать и ребёнок используют этот конкретный канал, также играет важную роль.

Второй канал общения, поведенческий, – самый известный и доступный для наблюдения. Так, многочисленные исследования показали, что нерождённые дети начинают активно двигаться, когда испытывают дискомфорт, страх, тревогу или беспокойство. Учёные также обнаружили, что мать общается со своим будущим ребёнком поведенчески. Один из самых распространённых приёмов такого общения – поглаживание живота. Этот успокаивающий жест характерен для всех беременных женщин и имеет универсальное значение.

Третий канал, во многом самый сложный для определения, я называю симпатической коммуникацией. Он включает в себя элементы первых двух, но в то же время является более обширным и глубоким. Хорошим примером такого общения может служить любовь. Как шестимесячный эмбрион узнаёт, что его любят? Возможно, ему об этом говорит то, что его мать ласково гладит живот, следит за своим питанием и реагирует на его поведенческие сигналы? Всё это – часть ответа, но ещё не весь ответ.

Плач новорождённых – ещё один пример симпатической коммуникации. Почему новорождённые китайские дети плачут меньше, чем американские? Этот показатель многое говорит о культурной принадлежности каждого ребёнка. Но откуда трёхнедельный или даже трёхмесячный младенец может понимать, как следует себя вести в соответствии с его культурными традициями? Ответ, как мне кажется, снова кроется в симпатической коммуникации. Ещё один пример такого взаимодействия можно найти в сельских районах Африки, где женщины носят своих новорождённых привязанными куском ткани к спине или боку. Казалось бы, младенец может запросто испачкать одежду матери своими испражнениями. Однако с африканками такого почти никогда не случается. Они каким-то образом успевают почувствовать, когда их ребёнок собирается опорожниться, и вовремя снимают его со спины, удерживая в стороне. Такое интуитивное знание не считается у них чем-то необычным. Более того, африканскую женщину, которую ребёнок испачкал после седьмого дня его жизни, во всеуслышание объявляют плохой матерью.

Жители сельской местности почти всегда обладают более развитой интуицией, чем городские жители. Вероятно, это связанно с тем, что они склонны больше доверять своим ощущениям. Рационализация и механизация производства, получившие широкое распространение в Европе и Америке за последние несколько столетий, как будто подрывают это доверие. Загадки природы вызывают у нас чувство дискомфорта. Если мы не можем что-то объяснить, то предпочитаем это игнорировать. Однако это не означает, что наше прошлое или африканское настоящее можно назвать какой-то акушерской утопией. В обоих случаях уровень младенческой смертности был и остаётся чрезвычайно высоким. Идеальным вариантом было бы сочетание необычайной материнской чуткости, характерной для сельских обществ, и наших передовых стандартов медицинского обслуживания. Мы уже сделали первый шаг в этом направлении благодаря формированию привязанности. Понимая, как происходит этот процесс, можно идти дальше.

Потребуются дополнительные исследования, а также новое, более чуткое отношение к беременным женщинам. Врачи-акушеры, педиатры, психиатры, медсёстры, акушерки, администраторы больниц – все, кто взаимодействует с будущими матерями, должны научиться быть более внимательными и заботливыми и менее склонными к применению медицинских методов для решения тех проблем, которые на самом деле являются эмоциональными. Однако конечный результат взаимодействия с ребёнком до рождения, как и после него, зависит от самой женщины. Она должна уделять больше внимания тому, какие сигналы она отправляет своему малышу, и тому, что получает от него в ответ. Это требует знаний: понимания путей общения и осознания сообщений, которые этими путями передаются. Также необходимо желание слушать: ребёнку всегда есть что сказать, и его обязательно следует выслушать.

Ребёнок

Толчки ещё не появившегося на свет малыша – наиболее очевидная форма его взаимодействия с внешним миром. Спровоцировать их могут самые разные факторы – от испуга до громкого голоса искреннего в своих намерениях, но слишком шумного отца. Аудиолог Мишель Клементс однажды столкнулась с этим на практике, когда её лабораторию неожиданно посетил скептически настроенный супруг одной из её пациенток. Жена рассказала ему о работе доктора Клементс, но он не поверил, что их будущий ребёнок способен слышать. Понимая, что никакие научные аргументы не смогут убедить мужчину, доктор Клементс предложила ему провести небольшой эксперимент. Она попросила его прижать голову к животу жены и громко крикнуть. А дальше последовал хрестоматийный пример поведенческой коммуникации (а также яркой демонстрации темперамента плода). Когда мужчина закричал, на животе его жены внезапно вздулся маленький бугорок. Возмущённый громким звуком ребёнок выразил свой протест против нарушения своего спокойствия яростным пинком в живот матери.

Ещё один звук, вызывающий бурную реакцию плода, – жёсткий пульсирующий ритм рок-музыки. Как я уже говорил, нерождённым детям он не нравится. Одна из пациенток доктора Клементс столкнулась с этим, когда была вынуждена покинуть рок-концерт из-за интенсивных толчков её малыша. Ещё более неприятны для слуха плода громкие сердитые голоса ссорящихся родителей. Это часто провоцирует активные толчки нерождённого ребёнка.

Толчки также могут быть признаком неблагополучия плода. Молодая женщина, которую я назову Дианой, убеждена, что именно это стало причиной яростных толчков её ребёнка. Первые семь месяцев беременности он вёл себя совершенно нормально. Но однажды, в середине двадцать восьмой недели, Диана почувствовала после полудня резкий толчок в животе. Сначала она не придала этому значения. В тот день она ходила по магазинам и решила, что эта беготня могла утомить ребёнка. Но к вечеру толчки стали настолько интенсивными, что их было невозможно игнорировать. Забеспокоившись, Диана позвонила своему акушеру и записалась на приём на следующий день.

Диагноз «плацентарная недостаточность»[12], поставленный на следующее утро, мог быть просто совпадением, хотя Диана убеждена, что последующее поведение её ребёнка говорит об обратном. Она убеждена, что малыш брыкался, сигнализируя о своём дискомфорте, потому что после того как был поставлен диагноз и назначено правильное лечение, он угомонился и оставался спокойным до самых родов.

Такие материнские эмоции, как гнев, беспокойство и страх, также могут стимулировать активность плода. Хорошим примером тому служат описанные доктором Зонтагом случаи, когда младенцы страдали из-за серьёзного стресса своих матерей. В подобных случаях ребёнок обычно меняет своё поведение под воздействием двух групп факторов – «внешних» и «внутренних». Гормоны матери, вызывающие тревогу, поступают в его организм, заставляя испытывать беспокойство и страх. Поведение и эмоции матери также влияют на плод. Почти всё, что расстраивает её, расстраивает и его, причём почти так же быстро. Недавние исследования показывают, что уже через долю секунды после того, как страх заставил сердце матери бешено колотиться, сердце ребёнка тоже начинает биться с удвоенной скоростью.

Мать

Многие способы поведенческой коммуникации женщины с её будущим ребёнком настолько незаметны и кажутся такими обыденными, что их влияние на внутриутробную связь легко упустить из виду. Например, многие супружеские пары решают переехать в новый дом во время беременности. Недавнее исследование показало, что 79 % опрошенных женщин планируют сменить место жительства в связи с ожидаемым пополнением в семье. Конечно, сами переезды не представляют проблемы, а вот нарушение привычного уклада и стресс, которые сопровождают переезд, могут быть значимыми факторами. В своём знаковом докладе доктор Р.Л. Коэн показал, что стресс, вызванный переездом на новое место жительства во время беременности, может замедлить формирование связи между матерью и ребёнком после рождения. К счастью, если женщина осведомлена о таких возможных последствиях, она может их компенсировать, обеспечив себе дополнительный отдых и эмоциональную поддержку, а также проводя «разъяснительные беседы» со своим малышом.

Некоторые другие выводы доктора Коэна также относятся к формированию связи, хотя и не столь прямолинейно. Женщина, которая время от времени беспокоится о своей внешности, считает себя непривлекательной, резко меняет настроение или не может должным образом подготовиться к рождению ребёнка, своим поведением не может напрямую навредить малышу. Но доктор Коэн считает, что если такие поведенческие проявления наблюдаются на протяжении всей беременности, это может свидетельствовать о подсознательном отторжении материнства и, как следствие, влиять на связь.

Ещё одно малозаметное изменение в поведении, которое женщина может неосознанно передать своему будущему ребёнку, – это недовольство тем, что ей пришлось оставить работу во время беременности. Согласно одному исследованию, до 75 % работающих женщин либо увольняются, либо уходят в декретный отпуск на этот период. Само по себе это и не хорошо, и не плохо. Некоторые женщины предпочитают продолжать работать до последнего триместра беременности, а другим не терпится оставить работу. И тот и другой вариант – это нормально. Проблема возникает, когда внезапная потеря финансовой и психической независимости, вызванная уходом с работы, приводит к тому, что женщина испытывает обиду, раздражение или неудовлетворённость. Ребёнок, как бы он ни старался, испытывает трудности при попытке установить эмоциональную связь с матерью, которая кипит от возмущения или недовольства.

Даже то, как женщина двигается и распределяет свои силы в течение дня, является формой поведенческого общения. Спеша управиться с домашними делами и поручениями, она действует в одном темпе, а во время долгой неспешной прогулки – в другом. Ребёнок ощущает эту разницу, подобно тому, как через месяц-другой он будет различать моменты, когда его везут в коляске или качают на руках. В разумных пределах такая активность абсолютно безвредна. Нерождённый ребёнок удивительно живуч, однако чрезмерная и постоянная стимуляция может быть для него опасной, доводя до предела лимит его выносливости.

Ребёнок

Сны не возникают случайно или произвольно. У них есть определённая причина, а в случае с беременной женщиной многие из них выражают её неосознанные конфликты, связанные с будущим ребёнком. У беременных женщин, которым снятся тревожные сны, как правило, бывают более лёгкие и менее продолжительные роды. Современные исследования подтверждают, что сны – это один из самых распространённых и полезных способов, позволяющих будущим мамам справляться со своими тревогами. В медицинской литературе есть десятки задокументированных случаев, когда сны беременных женщин сбывались. Основываясь на беседах с коллегами, я подозреваю, что сотни, если не тысячи подобных «совпадений» остаются незарегистрированными, потому что сама сновидица или её врач опасаются обвинений в суеверии или ненаучном подходе. Эти пренатальные сны соответствуют известным законам сновидений. Они всегда имеют внутреннюю логику. Несмотря на различия в содержании, в них снова и снова повторяются одни и те же паттерны и темы. Женщина почти всегда видит во сне своего ребёнка в тревожной или экстренной ситуации.

Перед тем как у одной из моих пациенток случился самопроизвольный выкидыш, она несколько раз просыпалась среди ночи с криками: «Я хочу выйти, выпустите меня». Она была уверена, что таким образом с ней пытался связаться её ребёнок. Коллега рассказал мне о своей пациентке, чей сон, несмотря на совершенно иное содержание, имел схожую суть – ребёнок, который отчаянно пытается передать сообщение. В начале третьего триместра его пациентке приснилось, что у неё вот-вот начнутся роды. Её беременность протекала без физических и эмоциональных осложнений, и ничто в её медицинской или психологической истории не указывало на риск преждевременных родов. Тем не менее увиденный сон её встревожил. Полагая, что это знак, она начала готовиться к родам «на всякий случай». Через две недели она действительно родила.

Пока мы можем только предполагать, какие механизмы задействованы в этих пренатальных снах. Я считаю, что это своего рода экстрасенсорная связь с будущим ребёнком. В последнее время учёные уделяют серьёзное внимание этому феномену. В Университете Дьюка специальный отдел экстрасенсорных исследований занимается этим вопросом уже несколько десятилетий, а Американская ассоциация содействия развитию науки, одно из самых авторитетных и уважаемых научных учреждений в мире, признала потенциальную важность исследования экстрасенсорных форм общения и профинансировала несколько соответствующих проектов. Будет любопытно взглянуть, к каким выводам они придут в итоге.

Мать

Современные знания о симпатической связи между матерью и ребёнком подтверждают теорию экстрасенсорного общения в детском возрасте. Практически каждое чувство, которое испытывает женщина, несёт в себе нотку сопереживания. Даже такие эмоции, как страх и беспокойство, имеющие чёткую биологическую основу, воздействуют на ребёнка способами, выходящими за рамки нашего понимания физиологии. То же самое справедливо и для эмоций, лишённых явной биологической привязки, таких как любовь или принятие. Ни одно их наших знаний о человеческом организме не может объяснить, почему эти чувства влияют на нерождённого ребёнка. Однако исследования убедительно демонстрируют, что счастливые и довольные женщины с гораздо большей вероятностью рожают энергичных и общительных детей.

Такие сложные и тонкие эмоциональные состояния, как амбивалентность, служат ещё более ярким примером экстрасенсорной коммуникации. Как мы уже видели, амбивалентность может негативно отразиться на будущем малыше. С этой эмоцией не связано никакое физиологическое состояние, она часто настолько смутная, что сама женщина даже не осознаёт её. Я думаю, что единственным логическим объяснением этих открытий является то, что я назвал «симпатической коммуникацией». Очевидно, эмоциональный радар ребёнка настолько чувствителен, что регистрирует даже малейшие проявления материнских эмоций.

Данные о самопроизвольных выкидышах и обстоятельствах, при которых они происходят, могут многое рассказать нам о природе симпатической коммуникации. Накопленные исследования амбивалентности и равнодушного отношения женщины к своей беременности, а также статистика по абортам позволяют лучше понять природу передаваемых с эмпатией материнских эмоций. Огромное количество самопроизвольных выкидышей случается без медицинских оснований, когда женщина совершенно здорова физически и вполне способна выносить ребёнка. Её проблема – эмоциональная, как правило, это страх в той или иной форме. Изучив более четырёхсот случаев самопроизвольных выкидышей, один из исследователей пришёл к выводу, что страх ответственности и боязнь родить неполноценного ребёнка значительно повышают вероятность выкидыша. Во втором исследовании двое других учёных пришли к аналогичному выводу. Единственное отличие заключалось в том, что у испытуемых были другие виды страхов. Они боялись, что их бросят мужья, оставят друзья, родственники или даже врачи.

Страх, безусловно, имеет биологическую основу, и вполне может быть, что нейрогормоны, вырабатываемые при беспокойстве матери, оказывают на внутриутробную среду более сильное воздействие, чем показывают современные исследования. Но даже если предположить, что это так, я сомневаюсь, что новые открытия в области физиологии могут до конца объяснить причину этих выкидышей.

Ребёнок

До недавнего времени считалось, что вся физиологическая ответственность за поддержание беременности лежит исключительно на матери. Однако новые исследования показывают, что ребёнок также играет важную роль в этом процессе. Доктор Лайли, например, утверждает, что именно плод обеспечивает успешное функционирование эндокринной системы во время беременности и запускает многочисленные физические изменения, которые должно претерпеть тело матери, чтобы поддерживать и питать его до рождения[13]. Таким образом, даже на этом этапе нерождённый ребёнок может в какой-то степени контролировать своё состояние, и это вызывает целый ряд вопросов. В частности, это ставит под сомнение гипотезу о том, что необычайно высокий уровень физических и эмоциональных нарушений у детей матерей, испытывающих стресс или депрессию, может быть обусловлен не только пагубным влиянием материнских гормонов. Возможно, если плод действительно способен частично контролировать течение беременности и ощущает неблагоприятные условия, то в некоторых случаях он может прекратить физиологическую поддержку, что приведёт к негативным последствиям для его здоровья.

Мать

Гормоны, вызывающие тревогу и стресс, – самая очевидная форма физиологической коммуникации между матерью и ребёнком. Очевидно, что наибольшее влияние на плод оказывают те тревоги, которые непосредственно касаются ребёнка, беременности, супруга или неуверенности женщины в себе и собственной адекватности. Но только сильные или продолжительные материнские переживания могут представлять угрозу для ещё не родившегося малыша. Женщина, которая иногда беспокоится о неоплаченных счетах или набранном весе, конечно же, не подвергает здоровье своего ребёнка риску. То количество гормонов, которое вырабатывается в результате таких незначительных проблем (если они вообще вырабатываются), никак не повлияет на нерождённого ребёнка. А вот чего он не выдержит, так это длительного воздействия гормонов тревоги. В этом случае опасность грозит не только внутриутробной связи. Как мы видели в предыдущей главе, такое воздействие может настроить эмоциональный термостат ребёнка на опасно высокий уровень.

Курение, злоупотребление алкоголем, приём наркотиков, переедание или неправильное питание также являются формой физиологической коммуникации матери и плода. (В психическом плане, как я уже говорил, они представляют собой косвенное выражение беспокойства.) Вредные изменения, вызываемые этими веществами в окружающей среде ещё не родившегося ребёнка, могут вызвать у него ощущение страха. Так, в случае с курением матери (и, вероятно, с употреблением ею спиртного) он имеет вполне объективные основания для беспокойства.

В качестве примера можно привести алкоголь. Он может нанести серьёзный вред и даже привести к смерти ребёнка. Об опасности употребления спиртного во время беременности знали ещё древние греки и римляне, которые заметили, что матери, употреблявшие алкоголь в больших количествах, чаще рожали детей с различными уродствами и заболеваниями. И лишь в последние десятилетия учёные нашли научное объяснение этого феномена: алкоголь проникает через плаценту так же легко, как и все остальные вещества, поступающие в организм матери с пищей и питьём. То, как именно он влияет на малыша, зависит от количества алкоголя и стадии развития плода.

Я считаю, что самая мудрая стратегия – полный отказ от употребления алкоголя во время беременности. Однако если женщина всё же не принимает такое решение, ей следует ограничить ежедневное потребление максимум 50 граммами спиртного или его эквивалента. Любое превышение этой дозы ставит под угрозу здоровье будущего малыша, который может стать жертвой фетального (внутриутробного) алкогольного синдрома (ФАС). Исследователи до сих пор не до конца разобрались во всех механизмах этого серьёзного заболевания, однако они точно уверены в одном: чем больше женщина пьёт, тем выше риск того, что её ребёнок родится умственно отсталым, гиперактивным, с шумами в сердце или с такими аномалиями, как микроцефалия (маленькая голова) или низко посаженные уши.

По мнению экспертов Национального института США по изучению проблем злоупотребления алкоголем и алкоголизма, ежедневное употребление трёх или четырёх бутылок пива или бокалов вина могут стать причиной возникновения одного или нескольких подобных дефектов, а шесть и более бокалов спиртного в день могут стать причиной полного набора уродств и отклонений, связанных с ФАС. Женщина, выпивающая 280 граммов алкоголя в сутки, что эквивалентно примерно шести стаканам крепких напитков, играет в русскую рулетку с жизнью и здоровьем своего ребёнка. При таком уровне потребления алкоголя его шансы родиться с серьёзными уродствами составляют пятьдесят на пятьдесят.

Не менее важно не только количество алкоголя, который употребляет женщина, но и время, когда это происходит. Специалисты предупреждают, что существуют два периода беременности, когда употребление алкоголя особенно опасно для плода. Первый – с двенадцатой по восемнадцатую неделю, когда мозг ребёнка находится на решающем этапе развития; второй – с двадцать четвёртой по тридцать шестую неделю.

Сигареты – ещё одна серьёзная опасность для будущего ребёнка. Курение снижает количество кислорода в крови матери, а без достаточного притока кислорода может замедлиться рост тканей плода. Если женщина выкуривает одну-две сигареты в день, то, скорее всего, серьёзного вреда для ребёнка не будет (хотя, как и в случае с алкоголем, лучшей стратегией является воздержание). Однако будущая мать, выкуривающая две пачки в день, действительно рискует здоровьем своего ребёнка. Согласно последним исследованиям, дети, рождающиеся у матерей, выкуривающих сорок и более сигарет в день, меньше и физически слабее, чем дети некурящих женщин. К семи годам дети курящих матерей чаще сталкиваются с трудностями при обучении чтению и более склонны к психологическим расстройствам, чем их сверстники. Кроме того, в последнее время появляется всё больше доказательств того, что курение отца также может негативно сказаться на развитии плода. Западногерманские учёные выяснили, что у нерождённых детей курящих мужчин уровень пренатальной смертности был заметно выше, чем у детей некурящих отцов. Причины этого пока остаются неясными, но токсиколог Хельмут Грим полагает, что курение может вызывать незаметные, но потенциально опасные изменения в мужской сперме.

Информация о влиянии кофеина на развитие плода не так убедительна, как данные о вреде алкоголя или сигарет. Немногочисленные исследования, посвящённые употреблению кофеина во время беременности, не принесли ощутимых результатов. Единственное исключение – отчёт Вашингтонского университета, в котором говорится об устойчивой корреляции между потреблением кофеина (в виде кофе, колы, чая или какао) и некоторыми врождёнными нарушениями. У самых заядлых любительниц кофеина, участвовавших в исследовании, чаще рождались дети с низким мышечным тонусом и пониженной активностью. Возникает вопрос: являются ли эти эффекты вре́менными или они предвещают серьёзные и долгосрочные проблемы со здоровьем? Доктор Энн Стрессигут, возглавлявшая группу учёных, утверждает, что на этот важный вопрос можно будет ответить только после дополнительных исследований.

Я считаю, что в любом случае беременной женщине будет благоразумно перейти на кофе без кофеина и уменьшить потребление колы или какао. Как минимум отказ от кофеина пойдёт ей на пользу (известно, что кофеин стимулирует повышение кровяного давления, а последние данные говорят о том, что он также может стать фактором развития рака молочной железы). Однако если будущая мама настолько зависима от кофе или сигарет, что полный отказ от них приведёт к сильному стрессу, лучше постепенно сокращать их потребление, а не отказываться от них совсем.

Риски, связанные с приёмом лекарственных веществ во время беременности, настолько широко освещены, что нет необходимости останавливаться на этом подробно. Достаточно отметить, что нерождённый ребёнок наиболее уязвим для их токсического воздействия на ранних сроках беременности, и даже небольшие дозы любых препаратов, включая обычные безрецептурные лекарства, такие как аспирин, могут причинить ему вред.

Может сложиться впечатление, что любое действие беременной женщины, будь то приём аспирина от головной боли, мимолётное переживание или стрессовая ситуация, отражается на её отношениях с будущим ребёнком. Однако это далеко не так. Важно рассматривать материал данной главы в правильном контексте. Случайные негативные эмоции или стрессовые ситуации не оказывают негативного влияния на внутриутробную связь.

Будущий малыш настолько вынослив, что вряд ли его потревожат временные неурядицы. Настоящая опасность возникает тогда, когда он чувствует себя отвергнутым или когда его физиологические и психические потребности постоянно игнорируются. Запросы ребёнка довольно скромны: он всего лишь нуждается в любви и внимании, и когда он их получает, всё остальное, включая формирование прочной связи, происходит само собой.

Спящие младенцы. Stirnimann в Kruse, op cit., p. 52.

Брейзелтон. Reprint of symposium on “Maternal Attachments and Mothering Disorders,” sponsored by Johnson & Johnson, Oct. 18–19, 1974, p. 54.

Связь цыплят с матерью. “Eggs Converse with Hens, Researchers Find,” The New York Times, July 1, 1980, p. Cl.

Реакция плода. E. Reinold, “Vorgeburtliches Verhalten des Feten aus der Sicht des Geburtshelfers”. Доклад, прочитанный на заседании Международного исследовательского общества пренатальной психологии и медицины, сентябрь 1979 г., Базель, Швейцария.

Ребёнок, отвергающий мать. Личное сообщение от доктора Питера Фодора-Фрейберга.

Матери-шизофреники. Zax, “Perinatal Characteristics”, op cit.

Недовольные матери. Lester W. Sontag, “Implications of Fetal Behavior and Environment for Adult Personalities”, Annals of New York Academy of Sciences, pp. 782–786, February 1966.

Поглаживание живота. R. Lang at Johnson & Johnson symposium as cited, p. 59.

Частота плача. McCall, op cit. p. 109.

Звук, рок. Clements, op cit.

Перемежающийся стресс. Helmut Lukesch, “Familiare Sozialisation” (Klett-Cotta, Berlin, 1977), pp. 90–113. См. также: “Psychosocial Aspects of Pregnancy Counselling”. Доклад М. Ринглера на заседании Международного исследовательского общества пренатальной психологии и медицины, сентябрь 1979 г., Базель, Швейцария.

Отсроченная связь. R.L. Cohen in Marshall Klaus and John Kennell, Maternal-Infant Bonding (C. V. Mosby, St. Louis, Mo., 1976), p. 46.

Рабочее состояние. Ringler, op cit.

Неслучайные сновидения. Milton Kramer el al., “Do Dreams Have Meaning? An Empirical Inquiry”, American Journal of Psychiatry, pp. 778–781, July 1976.

Сны и недолгие роды. Carolyn Winget and Frederick T. Knapp, “The Relationship of the Manifest Content of Dreams to Duration of labor in Primiparae”, Psychosomatic Medicine, pp. 313–319, July – August 1972.

Аборт и страх перед ответственностью. J. Joffe in Prenatal Determinants of Behavior (Pergamon Press, Oxford, New York, 1969).

Аборт и страх быть покинутой. R.J. Weil and C. Tupper, “Personality, Life Situation and Communication: A Study of Habitual Abortion”, Psychosomatic Medicine, 22:6, Nov. – Dec. 1960, pp. 448–455.

Эмоциональный термостат. Ashley Montagu в Prenatal Influences, op cit., pp. 213–214.

Вред алкоголя. “The Fetal Alcohol Syndrome: Alcohol as a Teratogen”, Drug Abuse and Alcoholism Newsletter, vol. 11, no. 4, May 1978. См. также пресс-конференцию доктора Эрнеста П. Нобла, директора Национального института США по злоупотреблению алкоголем и алкоголизму, 2 июня 1977 г.

Курящие матери. “Gravida’s Smoking Seen Handicap to Offspring,” Obstetrics – Gynecology News, p. 16, June 15, 1970. См. также: John F. Murphy et al. “The Effect of Age, Parity, and Cigarette Smoking on Baby Weight”, American Journal of Obstetrics Gynecology, pp. 22–25, September 1971; G.W. Comstock etal., “Low Birth Weight and Neonatal Mortality Related to Maternal Smoking and Socioeconomic Status”, American Journal of Obstetrics Gynecology, pp. 53–59, September 1971.

Исследование Вашингтонского университета о кофеине. “Coffee May Perk Up Pregnant Mom but Not Her Baby”, Medical World News, pp. 12–13, April 17, 1978.

Применение лекарственных препаратов. Thomas E. O’Brien et al., “Drugs and the Fetus: A Consumer’s Guide by Generic and Brand Name”, Birth and Family Journal, 5:58–86, summer 1978. See also “Present Status of Drugs as Teratogens in Man”, Teratology, 7:3–16, 1973.