Тайная жизнь ребёнка до рождения

Глава 10. Восстановление ранних воспоминаний

Традиционная медицина считает, что дети до двух лет не могут ничего запомнить, потому что их крупные нервные пути не полностью покрыты миелином – жировой оболочкой из соединительной ткани. Это якобы мешает передаче сообщений по нервным волокнам. Однако исследования показали, что это утверждение ошибочно. Отсутствие миелина лишь замедляет передачу нервных импульсов, но не препятствует их прохождению.

В традиционной психиатрии было принято считать, что дети до двух лет не способны мыслить по другой причине. Это мнение основывалось на утверждении Фрейда о том, что только с освоением языка дети начинают использовать символы и сохранять в памяти информацию.

Такие приверженцы традиционного подхода, вероятно, не приняли бы на веру такие рассказы, как этот.

Когда я родилась в декабре 1960 года, моя биологическая мать отказалась от меня, предварительно дав мне имя Иллин. Сначала я попала в приют, а в четыре месяца меня усыновили.

Мои приёмные родители решили изменить моё имя на Шерил, полагая, что в моём возрасте это не будет иметь значения. Но вот что странно: однажды, вернувшись из детского сада, я вдруг безо всякой причины сильно разозлилась на маму. Она поинтересовалась, в чём дело, и я сквозь слезы объяснила, что злюсь на них с отцом за то, что они назвали меня Шерил. Пытаясь меня успокоить, мама сказала, что они выбрали это имя, потому что оно им казалось подходящим для маленькой девочки, а затем спросила, как бы я хотела, чтобы меня называли. Я ответила: «Иллин! Иллин! Мне нравится только это имя!» (Мама никогда не говорила мне, что меня когда-то действительно звали Иллин.)

Искренне ваша, миссис Шерил Янг

Или:

Уважаемый доктор Верни!

В ответ на ваше сегодняшнее обращение к зрителям телешоу «Take 30»[17] я хочу сообщить вам, что у меня сохранились воспоминания, относящиеся к периоду до рождения. Я помню ощущение тепла и комфорта, приглушённые звуки, доносившиеся извне, и мутную красноватую пелену, окутывавшую меня со всех сторон. Своего появления на свет (28 августа 1913 года) я не припоминаю, но зато я точно помню, что ровно год спустя я находился на платформе станции в Крестоне, Британская Колумбия (где я родился), и видел поезд с размахивающими флагами солдатами, которые направлялись на Восток. Недавно я нашёл фотографию, которая подтверждает этот факт.

Искренне ваш, Рон Гиббс

Сегодня нам известно, что начиная с шестого, а особенно с восьмого месяца беременности у ребёнка формируются шаблоны памяти, которые следуют определённым паттернам. К этому времени его мозг и нервная система достигают той степени развития, когда это становится возможным. Тот факт, что воспоминания сохраняются, подтверждает мнение о том, что мозг плода функционирует почти на уровне взрослого человека уже в третьем триместре.

Если наши ранние воспоминания о пренатальных событиях так сильно влияют на наше поведение, почему же мы так мало помним об этом периоде своей жизни? Недавние исследования предлагают несколько возможных ответов на этот вопрос, и вполне возможно, что либо каждый из этих факторов, либо их комбинация оказывают влияние на нашу память.

Наша неспособность восстановить в памяти определённые события или ситуации ещё не означает, что эти переживания и связанные с ними эмоции утрачены навсегда. Даже глубоко скрытые воспоминания могут вызывать эмоциональный отклик. Одной из причин, почему они могут ускользать из нашей памяти, является окситоцин. Это гормон, который, как мы уже знаем, регулирует интенсивность родовых схваток. По своей сути окситоцин – это регулятор мышечной активности, но с особым эффектом. Недавние исследования показали, что в больших дозах он способен вызывать амнезию у лабораторных животных; даже хорошо обученные особи теряют способность выполнять задания под его влиянием. Причины этого пока не полностью изучены, однако мы знаем, что окситоцин, выделяющийся во время родов в организме матери, попадает в кровь её ребёнка. Таким образом, если большинство из нас не может вспомнить, что происходило при рождении, это частично связано с тем, что, как и у лабораторных животных, наши воспоминания о рождении стираются окситоцином, который проникает в наш организм во время схваток и родов.

Наша способность восстанавливать их в памяти также может зависеть от другого природного вещества – АКТГ (гормона адренокортикотропина). Исследования подтверждают, что АКТГ обладает прямо противоположным окситоцину действием – он помогает сохранять память. Это может объяснить, почему многие дородовые и родовые воспоминания связаны с травматическими или тревожными событиями. Когда женщина во время беременности или родов испытывает напряжение, давление или страх, её организм в ответ на это вырабатывает гормоны стресса, а вещество, которое регулирует их выделение, и есть АКТГ.

То же самое происходит, когда мы испытываем страх или тревогу. У беременной женщины это, конечно, действует и на её ребёнка. Каждый раз, когда её что-то пугает, большое количество гормона поступает в организм малыша, помогая ему сохранить чёткое и яркое ментальное восприятие материнского беспокойства и его влияния на него. Этот феномен может объяснить, почему, к примеру, Рики Бёрк, о котором мы упоминали ранее, так подробно запомнил своё появление на свет. В ту ночь, когда мать рожала Рики, она испытывала сильнейший стресс: она рожала на опасно раннем сроке и испытывала сильную боль, поэтому ей оказывали экстренную помощь. АКТГ, который вырабатывал её организм в ответ на стрессовую ситуацию, возможно, способствовал тому, что её сын удивительным образом запомнил латинскую молитву, которую шептал над ним священник, и грубые слова раздражённых врачей.

У одной из моих пациенток, о которой я рассказывал раньше, воспоминания о её рождении неожиданно всплыли в памяти при совершенно других обстоятельствах. Во время продолжительного сеанса психотерапии эта женщина средних лет вдруг отчётливо вспомнила, как сильно была напугана её мать во время родов. То, что в этот критический момент её мать испытывала страх, то есть была в состоянии стресса, говорит о том, что вспомнить всё так подробно ей помог АКТГ. Однако, поскольку роды прошли благополучно, я склонен полагать, что восстановлению воспоминаний также мог посодействовать феномен под названием «обучение, зависящее от состояния организма».

Попытаюсь коротко разъяснить суть данного явления. Обучение, зависящее от состояния организма, случается тогда, когда знаковое событие (в нашем случае рождение), которое мы переживаем в состоянии физического и эмоционального возбуждения, становится частью мысленного образа, включающего в себя не только непосредственное воспоминание о событии, но и связанные с ним эмоции и физические ощущения. В подобных ситуациях нам зачастую сложно воспроизвести в памяти какое-то событие до тех пор, пока не возникнут условия, которые воссоздадут те чувства, которые ему сопутствовали.

Сила влияния этого феномена была наглядно продемонстрирована учёными в ходе лабораторных экспериментов. В одном из них они задействовали для активации и отключения памяти два самых простых чувства – страх и голод. Группу животных напугали, после чего научили их выполнять определённые задачи. Пока животные были просто напуганы, они прекрасно помнили, как нужно справляться с этими заданиями. Однако добавление второго компонента – голода – привело к тому, что их память стала слабеть, а вместе с ней и продуктивность. Причина того, почему добавление второго элемента приводит к подавлению памяти, нам неизвестна. Вместе с тем это исследование указывает на то, что воспоминания о предмете, человеке или событии зависят от наличия определённого и крайне специфического ментального состояния.

Этот феномен помогает понять, почему воспоминания моей пациентки о её рождении неожиданно всплыли во время того сложного сеанса, который мы проводили. Во время интенсивной психотерапии человек вынужден работать на «минном поле» эмоционально заряженных воспоминаний, и в процессе этого рискованного путешествия он может непреднамеренно – как это произошло с моей пациенткой – подорваться на одной из таких «мин». Человеку даже не обязательно говорить на конкретную тему, чтобы спонтанно вспомнить что-то, связанное с ней. Моя пациентка случайно заговорила о своём муже, когда в её памяти всплыло воспоминание о её рождении. При обучении, зависящем от состояния, важны не обстоятельства, а эмоциональный или физиологический настрой, который они создают. Что-то в нашем обсуждении её мужа – что именно, я понятия не имею – воссоздало тот настрой, который эта женщина испытала, когда её мать испугалась во время её рождения, и таким образом высвободило воспоминание об этом материнском страхе.

Некоторые лекарственные препараты обладают способностью вызывать воспоминания о моменте рождения. Этот эффект можно объяснить феноменом обучения, зависящего от состояния организма. Экспериментально это было доказано в классическом исследовании, во время которого лабораторным животным вводили определённый препарат, а потом обучали проходить сложный лабиринт со множеством пересечений. Когда животным повторно вводили тот же самый препарат, они двигались по лабиринту как опытные путешественники, идущие по хорошо знакомому маршруту. Однако при использовании другого лекарства их знания о лабиринте стали фрагментированными. Они могли вспомнить отдельные маршруты, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы успешно добраться до выхода из лабиринта.

Полагаю, данное открытие объясняет, почему огромное количество воспоминаний, возникающих в процессе исследования памяти, связаны с моментом рождения. Большинство участников этих экспериментов родилось в то время, когда медикаментозные роды были обычным делом. Стоит отметить, что вещества, используемые в ходе изучения механизмов памяти, вызывают тот же настрой, что и медикаменты, которые давали их матерям во время родов. Возможно, некоторые вещества, используемые в этих экспериментах, химически схожи с анальгетиками и седативными средствами, использовавшимися в акушерстве двадцать, тридцать или даже сорок лет назад. Другое возможное объяснение состоит в том, что определённые препараты способны химическим или физиологическим образом воспроизводить настрой, который человек испытывал в утробе матери или непосредственно при рождении, что может спровоцировать появление ранних воспоминаний.

Возможно, именно поэтому пациент, о котором я говорил раньше, смог вспомнить звуки карнавальных труб, которые он слышал в утробе матери, только после приёма препарата, и почему другой пациент вспомнил неприятное происшествие на вечеринке, на которой его беременная мать была унижена, только под влиянием препарата. Я думаю, что в последнем случае АКТГ также мог сыграть не последнюю роль. Во-первых, ситуация на вечеринке стала большим стрессом для матери пациента, поэтому в её организме должно было быть большое количество АКТГ в тот момент и сразу после него. Во-вторых, воспоминание было слишком ярким. Мне кажется, что только такое высокоспецифичное средство восстановления памяти, как АКТГ, могло вызвать такие чёткие пренатальные воспоминания.

Психиатры и психологи, которые регулярно проводят со своими пациентами сеансы регрессии, возвращая их воспоминания к периоду до и после появления на свет с помощью лекарств, гипноза, свободных ассоциаций и других методов, нередко сталкиваются с переживаниями, которые могут относиться даже к моменту зачатия. Подобного рода истории, включая приведённый ниже пример, не являются редкостью:

«Я – сфера, я – мяч, я – воздушный шарик… Я полый, у меня нет ни рук, ни ног, ни зубов, я не чувствую, что у меня есть перед или зад, верх или низ. Я парю, я летаю, я вращаюсь. Ощущения поступают отовсюду, как будто я – сферический глаз».

Кроме необычных образов, в этом описании мало что выглядит осмысленным с точки зрения привычного нам восприятия воспоминаний. Однако я слышал десятки подобных историй от своих пациентов и пациентов моих коллег. Более того, я обнаружил, что при детальном анализе эти воспоминания часто совпадают с событиями, происходящими на ранних этапах беременности. Я не могу утверждать, что это подлинные пренатальные воспоминания, однако, поскольку в них часто прослеживается внутренняя логика, я считаю, что эта тема заслуживает дальнейшего изучения.

Тот факт, что мы не можем что-то вспомнить сознательно, ещё не означает, что это событие не было зафиксировано в нашей памяти. Это, кстати, относится и к пациентам, которым делают общую анестезию. В состоянии гипноза люди, обладающие высокой гипнабельностью, могут с поразительной чёткостью вспомнить всё, что происходило и говорилось во время их операций. Возвращаясь к исследованию памяти нерождённого ребёнка, можно с уверенностью сказать, что уже на шестом месяце после зачатия его центральная нервная система способна принимать, обрабатывать и кодировать информацию. Неврологическая память, безусловно, присутствует уже в конце третьего триместра, когда большинство недоношенных младенцев может выжить благодаря использованию инкубаторов.

Как и в главе о внутриутробной связи, где нам пришлось для объяснения всех фактов предположить наличие третьего канала связи – симпатического – вдобавок к двум физиологическим, так и сейчас мы снова сталкиваемся с похожей ситуацией. Существует множество людей, сотни тысяч, которые либо с помощью своих сновидений, поступков и психиатрических симптомов, либо при каких-то других обстоятельствах свидетельствуют о существовании у них воспоминаний, восходящих к периоду до последнего триместра беременности.

В последнее время появляется всё больше доказательств существования у человека некой системы экстранейрологической памяти. Это подтверждается документально зафиксированными случаями околосмертных переживаний (см. работы Ктиблер-Росс и других авторов). Люди, которых врачи объявили мёртвыми, возвращались к жизни и в подробностях описывали все происходившие вокруг события. Они часто могли не только воспроизвести разговоры, но и описать действия, совершаемые с их телом, выражения лиц присутствующих, их одежду и так далее. Более того, они описывали даже такие детали, которые не могли бы увидеть, даже если бы их глаза были открыты, хотя на самом деле они находились в бессознательном состоянии с закрытыми глазами.

В прошлом подобные способности называли интуицией. Хорошим примером интуитивного или экстрасенсорного восприятия может служить симпатическая связь между матерью и её новорождённым ребёнком или между двумя людьми, которые имеют очень тесную эмоциональную связь друг с другом (например, близнецами).

Поскольку симпатические сообщения, подобно сигналам центральной и вегетативной нервных систем (ЦНС и ВНС), тоже должны куда-то передаваться и где-то кодироваться, я предполагаю, что они сохраняются в отдельных клетках. Эту форму памяти я называю «памятью организма». Это позволяет хранить «воспоминания» даже в одной клетке, такой как яйцеклетка или сперматозоид, и обеспечивает физиологическую основу для объяснения юнгианской концепции коллективного бессознательного.

Таким образом, я предполагаю, что существуют две отдельные, но взаимодополняющие системы, обеспечивающие наши способности к запоминанию. Первая система зависит от формирования зрелых неврологических сетей, составляющих ЦНС и ВНС, и начинает функционировать к шестому месяцу после зачатия. Эта система действует в соответствии с законами физики и химии. Вторая система – параневрологическая, и нам пока не известны законы, которые ею управляют.

Лично мне кажется, что в начале жизни человека доминирует симпатическая модальность, которая по мере взросления постепенно ослабевает. Однако в моменты сильного стресса, например когда возникает угроза для жизни близкого человека или при приближении неминуемой смерти, она вновь активизируется. Также эта модальность может проявляться в изменённых состояниях сознания, вызванных, к примеру, галлюциногенными веществами, гипнозом или психотерапией. Я убеждён, что, только приняв эту биполярную модель памяти хотя бы в качестве рабочей гипотезы, мы сможем объяснить не только наличие пренатальных и родовых воспоминаний, но и формирование поведенческих установок и склонностей ещё в период внутриутробного развития.

Окситоцин. Bela Bohus et al., “Oxytocin, Vasopressin and Memory: Opposite Effects on Consolidation and Retrieval Processes”, Brain Research, 157:414–417, 1978.

АКТГ. J. Kastin et al., “The Effects of MSH and MIF on the Brain”, in Autonomical Neuroendocrinology, W.E. Stumpf and L.D. Grant, editors (Kroger, 1975).

Обучение, зависящее от состояния. D.A. Overton, “State Dependent or Disassociated Learning Produced with Pentobarbital”, Journal of Comparative and Physiological Psychology, 57:3–12, 1964. См. также D.R. Meyer, “Access to Engrams”, American Psychologist, 27:124–133, 1972; A.H. Black, NJ. Carlson and R.I. Solomon, “Exploratory Study of the Conditioned Responses in Curarized Dogs”, Psychological Monographs, 1962.