Тайны Иномирска

Глава десятая. Deus vult

Возможно, я была несправедлива по отношению к Вадиму. Для него, обычного человека, лишённого какого-либо магического восприятия и сверхспособностей, происходящее должно приравниваться к дикости, встречающейся разве что в обожаемой… обожаемом искусстве японской анимации.

Там-то мистические происшествия, перемещения между фантастическими мирами, столкновения «ведомого» с «неведомым» и угрожающие жизни со здоровьем приключения встречаются сплошь и рядом, подчас даже без согласия на то главных героев. В его же представлении Сакраменто — типичнейшее земное отражение, где магия — пустой звук, большинство экстрасенсов — шарлатаны, а всё непознанное — чистейшая выдумка кинорежиссёров.

— Чё за хрень вообще происходит? Как бы пытаюсь въехать, но как бы по нулям, — с надеждой спросил Вадим, хлеща честно добытую в «Девяточке» газированную воду прямо из бутылки. — А-а-а, нереально освежает! Пох, что химия!

«Хочу знать больше», перевела для себя с непонятного молодёжного сленга отчаянный возглас я и, встав рядом с пробковой доской, лёгким движением руки перевернула её, обнажив гладкую белую поверхность магнита с набором цветных фломастеров. «Хочу познать непознанное и расширить границы зримого».

Никакой реакции на явление с таким трудом приобретённой и с ещё большим трудом притащенной доски не последовало, отчего моё стремление к просвещению чуть поутихло, но и оставлять без внимания чахлые ростки интереса не следовало. Так что пришлось взяться за ближайший чёрный маркер, дабы нарисовать отнюдь не идеальный круг:

— Допустим, перед нами Сакраменто. Любой бы решил, что название мира образовано от прилагательного «сакральный» или «сакраментальный», иными словами «священный, заветный» в широком смысле слова…

— Ни-и-и, — отмахнулся от моих объяснений незаслуженно получивший плюсик Вадим. — Зачем оно мне всралось? Философские замутки не по мне, зел… Фэй. Ты мне вынь да положь конкретику, а я уж сам как-нибудь раскидаю по ящичкам «нужное — не нужное».

Ха-а, и чего я ожидала?

— Мы начнём с самого начала, — твёрдо проговорила я, проводя над кругом и под ним по горизонтальной полосе. — Название мира образовано от имени создавшего его Творца, Сакра. В центральной части, так называемом «Срединном Мире», живёте вы, люди. Над вами парят два автономных… хм-м… государства. Элизиум — обитель тех, кого люди зовут «ангелами» и Драккария — окутанное туманами королевство драконов.

— Стопэ, стопэ! — замахал руками Вадим. — Хочешь сказать, никакой обители богов нет и в помине, только «те, кого зовут ангелами» и ящерки-переростки? Никакого сурового дядьки с бородой и в белом? Рая, выходит, тоже нет?!

— Доберёмся и до Рая, — кротко вздохнув, я постучала фломастером по нижней линии. — Ниже «Срединного Мира» находятся два условно-подземных мира: искусственно встроенное в Сакраменто измерение Демониум и зародившийся одновременно с Сакраменто мир спелльелосов, Одерес. По факту, спелльелосы — единственные коренные обитатели, исключая вас, людей.

— Так, погодь, — Вадим отчаянно схватился за голову, удерживая норовившие разбежаться во все стороны знания. — Верхний, средний, нижний… всё по «Древнему миру» за пятый класс, ок? Тогда где… где… бля, как его там… Аля-чё-то-там, откуда ты пришла? И та хуйня из-под коня в которой мы сидим прямо сейчас? И… и… ещё более хуйнистая хня «Грани»?

«Неужели заинтересовался?» приятно поразилась я, дорисовывая новую горизонтальную черту, рассекавшую «Срединный Мир» на две половинки. «Нужно ловить момент».

— «Сквезь» — это не отдельный мир, но межпространственный коридор, неразрывно связанный с основным «телом», коим выступает мир Сакраменто. Что, непонятно? Ну… в Демониуме, на нижнем ярусе есть понятие Преддверия… как бы прихожая, откуда попадаешь в жилые помещения. «Сквезь» — прихожая вашего мира, откуда можно попасть в любой из перечисленных субъектов.

— Ничего не понятно, ну да ладно, — пробурчал Вадим. — Долбаные Грани тоже находятся где-то в Сквези, верно? И если мы с Сидоровой скопытимся, всё пойдёт по пизде?

— «Грани» — отдельное понятие, характерное не столько для Сакраменто, сколько для всех известных и неизвестных миров в целом, — живо отозвалась я и, в поисках примера, указала на лежавший перед Вадимом мобильный телефон. — Ты же не станешь отрицать, что твоя чудо-коробочка по форме напоминает прямоугольник?

— Параллелепипед, — осклабился неуступчивый мальчишка. — Шутка-хуютка, прямоугольник. И-и-и?

— Что случится, если твой мобильный телефон утратит свою устойчивую форму прямоугольника? — ответила вопросом на вопрос я.

Вадим напрягся, почесал в затылке, повертелся на стуле в поисках подсказки и, наконец, со вздохом сообщил:

— Перестанет быть прямоугольником и, скорее всего, перестанет быть мобильником вообще.

— То-то и оно, — обрадовалась я. — Твой мобильный телефон перестанет быть мобильным телефоном. А теперь представь, что всё и сразу утратит «основу», растёкшись бесформенной лужей по не менее сплющенному миру. Вижу, представил. «Грани» нельзя трогать, так как они — «основа» любого известного и неизвестного мира, его «форма».

Вадим побледнел и какое-то время пялился в центр стола, словно бы опасаясь, что моё мрачное пророчество об утрате «основы» сбудется прямо сейчас, отчего мы попадаем на пол и остаток вечности проведём двумя развесёлыми бесформенными медузами. Никакого сочувствия к подопечному я, однако, не испытывала и продолжила «запугивать» фактами.

— «Аля-чё-то-там», как ты выразился, граничит по левой стороне с Сакраменто и мы, можно сказать, соседи, — уверенно дорисовав кривой кружок слева, я постучала по нему фломастером. — Около двадцати пяти лет назад «Альятт-Девионис» был захвачен демонами-кочевниками и с тех самых пор считается колониальным миром, всецело подчинённым демонической расе. У меня… возникли определённые разногласия с тамошней властью, поэтому я решила переехать сюда. Не вздумай засыпать, Вадим, мы ещё не закончили!

Нечленораздельно проворчав себе под нос нечто сленговое и вряд ли цензурное, Вадим подпёр щёку кулаком и приготовился внимать. Одобрительно кивнув, я начертила на доске вертикальную черту, пересекавшую разом и верхний, и срединный, и нижний миры:

— Есть в Сакраменто и подобие Хранителя-Стража, обвивающего собой все три составляющих мира. Видишь ли, эфемерное тело Сакраменто по своей сути напоминает раскидистое древо, где ствол — мир людей, корни — миры демонов и подземников, а крона — мир ангелов и драконов. Исходя из вышеперечисленного, несложно догадаться, что Хранителем является не кто иной как…

— Локи! — бездумно выпалил Вадим и, довольный собой, приосанился. — Чё пялишься? Локи же! Наикрутейший чел из «Мстителей», иногда творящий дичь, а иногда — помогающий. Значит, Локи — Хранитель нашего мира, вот так да!

— Нет, Хранитель-Страж — межмировой змей Йерее-Ийерее, — сурово припечатала я. — Хватит всё равнять со своими любимыми фильмами и мультиками, Вадим. Иначе рискуешь однажды получить по шапке. Локи никогда не был положительным персонажем, во-первых, относится к скандинавскому пантеону, во-вторых.

— А-а-а, ну да, я так и сказал, — извернулся Вадим, разглядывая получившуюся схему. — Чёт многовато на один несчастный мирок всего и всех, не считаешь? Не был бы лично во всё это втянут, сказал бы «очень сложно, до свидания» — и свалил, а так… придётся осмысливать. Дай-ка сфоткаю, дома разберусь. Или нет?.. У тебя ж тут восемнадцатое столетие, никакого Инета.

— Теперь — есть, — не преминула похвастаться новшеством я. — Пришлось выстоять огромную очередь, заполнить целую кучу никому не нужных бумаг, запросить столько же подтверждений, вытерпеть пребывание в доме посторонних «мастеров» — и вот оно, величайшее достижение человечества.

— Ух ты, — пробормотал нисколько не впечатлённый Вадим, «фоткая» мою схему. — А я-то думал, что ты Рейджа поднапряжёшь и он вместо тебя суетливым сусликом притащит роутер. Ладно, с Сакряй этой вашей разобрались, но у меня всё ещё есть вопросы. Гм, гм, не знаю с чего и начать, дельце-то щекотливое, не всем понятное… Да и ты — НЁХ, может, тебя при одном упоминании перекорёжит, и ты повалишься на пол, раздирая грудь и крича: «Не-е-ет!» Или там завертишься юлой и провалишься сквозь землю, вся в дыму и сере, как в киношках.

Что же это за вопрос такой каверзный?

Вадим мялся, терзался и ходил вокруг да около почти десять минут, пока не собрался с духом и не выпалил по-настоящему непредсказуемое: «Есть ли Бог?» Затем, очевидно смутившись, уткнулся в мобильный телефон, жалко лепеча: «Вай-файчик, вай-файчик, где здесь вай-файчик, вашу ж маму?»

Действительно, непростой вопрос.

Осторожно положив фломастеры в выемку, я взялась протирать доску специально предназначенной для сего действа губкой. Чёрные линии стремительно исчезали под натиском магнитного стирателя, а количество тёмных мыслей по поводу затронутой Вадимом непростой темы — множилось.

Сложные у нас с христианским божеством отношения, чего уж там.

Когда ты по словам горячо любимой мамочки «выродок, который не должен был рождаться на свет», всё значительно усложняется. Когда все на свете считают тебя персональным врагом и обвиняют в том, чего ты не совершала и при выяснении истины не извиняются за навет, вера в справедливость тоже не приживается. А когда настоятель единственной в деревушке церкви во всеуслышание объявляет тебя «нехристем», давая прихожанам зелёный свет на травлю, оскорбления и вредительство, начинаешь понимать, что Бога-то, возможно, и нет.

Во всяком случае, для таких, как я.

«Тебе нужно молиться сильнее прочих, Фэй», зловеще шептал мне на ухо проповедник и насильно поворачивая голову к расположенному перед алтарём распятию, с которого свисал измученный мужчина в терновом венце. «Твоё рождение — скверна и ты сама — воплощение скверны, так отмоли же проступки свои пред Господом Нашим и раскайся в истинно первородном грехе!»

О каком первородном грехе идёт речь?

«Ха, только поглядите на эту голову-траву», сплёвывал в пыль старший сын настоятеля, Иоанн. «Ни черта, ни Бога не боится, рыскает тут всюду, будто так и надо, что-то там вынюхивает. О-о-о, придумал! Давайте устроим этому подмёнышу искупительные страдания! Хватай её, Кайл, да держи крепче, а я покамест за чертополохом сгоняю!»

Почему я должна страдать?

«Тварь мерзопакостная, нехристь окаянная», ругались мне вслед «чистые и праведные» старушки преданно ходившие в церковь каждое воскресенье. «Зачем Эсмеральда тебя только выносила? Скинуть плод — трёхсекундное дело, нет же, топчешь землю, как и все, ещё и с видом гордым, словно право имеешь. Нет у тебя никаких прав, нечестивица, нет и никогда не будет!»

За что меня ненавидят?

«Бог терпел и нам велел», нараспев отвечала мама, когда я заикалась о всех тех несправедливостях, что мне доводилось терпеть из-за происков деревенских. «Фэй, ты же прекрасно знаешь, что отличаешься, верно? Магию Энтони хотя бы можно объяснить, а хрупкие крылышки Нины спрятать, но твои зелёные волосы не в силах скрыть ни одни маскирующие чары. Твоя кровь — твоё проклятье, милая».

Инаковость — грех?

Окончательно запутавшись, я ранним утром, задолго до рассвета, отправилась в церковь, чтобы «поговорить с Богом». Многие прихожане рассказывали о «беседах с Богом» и о том, как после таких бесед легчает на сердце, и я закономерно решила, что мне тоже не помешал бы «задушевный разговор». Надо полагать, всезнающее божество сумело бы объяснить мне как вести себя так, чтобы меня перестали ненавидеть.

Преклонив колени перед распятием с Иисусом Христом, я неуклюже, по-детски взмолилась, прося его о заступничестве, смягчении жестоких сердец и прочем, о других вещах, о которых принято просить в молитвах. Его искажённое страданиями лицо продолжало смотреть куда-то вбок, имитирующая кровь дешёвая краска — слегка поблёскивать на солнце, золотистые пылинки — безмятежно реять в воздухе, но…

Желанного ответа всё не было.

Разочаровавшись в «беседах», я праздно завертела головой в поисках откровений, но взгляд натыкался лишь на неизменных спутников Сына Божьего — его мать, Пресвятую Деву, неизменно пребывающего в образе белого голубя Святого Духа и гигантскую размытую фигуру, чья голова прочно затерялась в облаках — Господа Бога. Вокруг всех этих чуждых фигур словно бы вели хоровод малознакомые святые с апостолами. И все, как один, непреклонные, суровые, готовые сечь за малейшее неповиновение.

«Ха, гляньте», незаметно подкравшийся со спины Иоанн толкнул меня так, что я ударилась об ступеньку, раскроив себе лоб. «Ишь чего удумала, молиться! Слышь голова-трава, молитвы Господу нашему — они для людей, не для нехристей».

«Настоятель говорил, что Сын Божий умер за грехи наши», заученно ответила я, стыдливо вытирая платком кровь и переживая как бы мне не влетело за порчу церковного имущества. Без Его помощи никто не смог бы постичь Царствие Божье и человечество так бы и осталось во грехе. Жертва его есть искупление…»

«За грехи человечества», безжалостно подчеркнул Иоанн, нависая надо мной. «За грехи людей, то есть. А ты — чёртов подмёныш, нет в тебе ничего человеческого и никогда не будет. Вон отсюда!»

Ради людей, значит… Надо же, какое избирательное божество.

— Фэй… Фэй, ты там уснула? — забеспокоившись, Вадим щёлкнул пальцами перед моим лицом, отчего я вздрогнула. — Ух, живая! Зависла, понимаешь, древним Виндоусом и ни туда, ни сюда. Вопрос с подвохом, знаю, но только ты и можешь на него ответить.

— Почему? — безрадостно спросила я. — У меня нет теологического образования и в силу своих… особенностей мы с церковью едва ли не в конфликте. Не лучше ли отправиться в ближайший храм и побеседовать с батюшкой?

— Именно потому что ты — НЁХ твоё мнение и важно, — объявил Вадим. — Дурить голову всякой околорелигиозной хренотенью точно не станешь, заманивать в секты — тоже. В сухом остатке — честное, непредвзятое мнение чело… э-э-э… сверхъестественного создания, успевшего повидать всякое. Тебе даже необязательно распинаться насчёт того-то и сего-то, просто скажи, есть ли по-твоему Бог или нет?

«Вознёс грехи наши Сам, телом Своим заместивши. И живём ноне для правды, ранами Его исцелившись».

— Да, есть, — немного поколебавшись, ответила я, понадеявшись, что этим вопросом всё и ограничится. — Почему бы нам не выпить ча…

— Тогда существует и Рай?! — обрушил новый вопрос мальчишка, стукнув кулаком по столу. — Раз есть Бог, есть и место, куда попадают души, верно?! Моя мама… она тоже там, среди этих райских кущ, вечнозелёной травы и щебечущих пташек, да?

Виатторум Милосердная, суть всего и вся воплощающая, опять?!

— Сложно сказать, — придерживаться нейтральной позиции становилось всё сложнее и я, ощутив знакомый зуд, нервно поскребла ногтями шею. — Наше… ох-х, НЁХовское видение вещей отличается от человеческого, вряд ли я смогу осчастливить тебя большим.

— Просто… просто… — голос моего неугомонного подопечного задрожал, и я невольно прониклась: — Мама… она… она покончила с собой и все эти тупорылые святоши, как один… как один! Заладили про Ад, вечные муки, геенну огненную и котлы. А я… я… не хочу верить в то, что мама до скончания веков будет жарится на сковородке!

Ох и тяжко с ним.

— Многое зависит от интерпретации, — осторожно заметила я. — Допустим, существует около двенадцати вариантов Евангелия, не признаваемого официально Церковью. Общепризнанными считаются четыре: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Аналогично и с теми, кто добровольно ушёл из жизни. Принимая во внимание всё то, что мне известно о Сакраменто, рискну предположить о возвращении измученной души к истокам, Кругу Перерождений, находящемся в ведении многоуважаемой Иггрины Люсатор.

В какой момент наш разговор свернул не туда?

— Иггрина Люсатор — богинька? — уточнил Вадим и его глаза заблестели нездоровым, лихорадочным блеском, верный спутник любого, кто решился ступить на тернистый путь сектанства. — С ней можно как-то связаться? Нет, я догадываюсь, что у неё нет канала в телеге и ВотсАпп так просто не напишешь, но… но она же подаёт хоть какие-то признаки жизни, а?

— Нет, Иггрина — хтоническое создание, стоящее превыше любого божества. И она крайне редко показывается людям. Почти никогда, если быть точной. В её ведении находится не только Круг Перерождений, но и Сумрачный Лес, где отрабатывают карму заблудшие души.

— И мама?! — ухватился за ниточку Вадим.

— Возможно, — неуверенно проговорила я. — Добровольный уход редко остаётся безнаказанным и, хоть в царстве Иггрины Люсатор нет ни котлов, ни чертей с вилами, понятие кармической отработки тоже присутствует. Разве что…

Хватит, хватит, просто не думай об этом, Фэй. Навряд ли мать Вадима осела в пограничье и ныне бесприютным призраком скитается по просторам Сквези. И уж точно мы не наткнёмся на неё неупокоенный дух в одном из ближайших злоключений.

Неудобные вопросы закончились также резко, как и начались. Успешно переварив новые знания и проставив в уме галочку напротив двух свежих тезисов: «Смерть — далеко не конец» и «Самоубийство — не равно вечные муки», Вадим заметно расслабился и повеселел. Очевидно, смерть матери тяготила его гораздо больше, чем он демонстрировал, иначе не набрасывался бы с экзистенциальными вопросами на фактически постороннюю.

— Давай-ка продолжим разговор о Сакраменто, — предложила я, готовясь вновь занять место у магнитной доски. — Набросанная мной впопыхах схема груба и заключает в себе основы мироздания, но каждый город Великой Пентаграммы России сам по себе интересен. Скажем, наш ближайший сосед, Новоархейск является вотчиной вампиров и оборот… Ох-х-х!

Ослепительная вспышка и последовавший за ней раскат грома вынудил нас с Вадимом какое-то время яростно тереть глаза и долго-предолго моргать, тщетно пытаясь рассмотреть возникшую ниоткуда коробочку, перевязанную жёлтой лентой. На коробочке в лучших традициях поту- и посю- сторонних шутников значилось огромными, кривыми буквами: «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!»

Что само по себе ужасало, ведь мой день рождения — весной, а сейчас — глубокая осень.

Больше всего же настораживала маленькая приписка разряда «как курица лапой», гласившая нечто совсем невразумительное: «Йя, йя, йЯ, ЙЙЙЯЯЯ!» Никаких следов проклятия или членовредительства, однако не содержалось и я, тихонько выдохнув, развязала ленту.

Внутри оказалась небольшого размера металлическая заколка, по форме напоминающая бабочку. Тускло блеснув в свете электрической лампе, она словно бы ненадолго заточила в себе моё отражение и тёплой жижицей перетекла в ладонь. Содержащиеся в ней эмоции тотчас подчинили мой бедный разум, заполонив его смутно знакомыми образами и передавая отголоски эмоций создателя.

Невыносимо глубоко сожаление, чернейший оттенок скорби, хрупкое подобие надежды, расцветающая внутри любовь, непоколебимая твердь истинной веры и несокрушимое желание защищать.

Таинственный отправитель всерьёз старался меня порадовать, щедро наделяя заколку всей гаммой чувств и задавая бесценному артефакту хоть и ограниченную, но всё-таки волю. Без воли любое творение выходило пустышкой, лишь имитирующей серьёзность. Этот же металл содержал в себе неугасимое «желание», способное при необходимости корректировать законы бытия.

«Защищать».

— Нихуяшеньки, — преисполнившись, Вадим невоспитанно потыкал вернувший себе форму заколки-бабочки артефакт. — Ололосские хари подгон совершили, чи да[2]? Зря ты его нацепила, конечно… откусит половину бедовой башки — и останусь я без куратора.

— Ниш… ништяк, — понадеявшись, что верно использовала сленг, я упросила Мэри принести зеркальце. — Раз оно способно менять форму… да, лавровый венок[3] вполне подойдёт.

— Захуярим супец? — ненавязчиво поинтересовался стремительно потерявший интерес к неожиданному «подгону» Вадим. — Лавр ток для жральни и пользуют, кмк[4]. А! Мы ж НЁХовскую сеть собрались взламывать. Или у нас, как в мемесах, «Фэй, отмена»[5]?

Количество непонятных слов в минуту вынудило меня спешно схватиться за ручку и взяться за наполнение «Словарика». Осознавший всю важность момента Вадим не мешал и вполголоса комментировал мои записи. «Чи да», «подставьте-любое-женское-имя, отмена» — все эти странные выражения требовали осмысления.

— Ха-ха-ха, никогда бы не подумал, что кто-то будет упарываться по мемам и заведёт под них отдельную тетрадочку, — неприкрыто торжествовал Вадим, ощущая себя почти что профессором «меметических наук». — Всё, всё, хорош, давай ключи от квартиры… в смысле, пароль вайфаевский и полезем осваивать НЁХовский Даркнет[6].

— Паро-о-оль? — непонимающе протянула я, смутно припоминая как ругавшиеся на мою недалёкость мастера что-то там проделывали с мобильным телефоном. — Не знаю такого. Вот, посмотри сам.

— Дык как я посмотрю, если у тебя автозаход и все буковки зашифрованы? — взорвавшись негодованием, мой подопечный выскочил из-за стола и, активно жестикулируя, взялся нарезать круги по комнате: — Роутер, роутер, ау-у? Куда его присобачили? Такая большая чёрная штуковина, мигающая разноцветными огоньками, но в основном — зелёными. Обычно крепится к стенке или ставится в укромное место чтоб не мешала. Ну, куда её зафигачили-то?

Расплывчатые воспоминания о чертыхающихся мастерах никак не желали собираться воедино, и мы с Вадимом почти полчаса бродили по дому, заглядывая во все «укромные места» и разглядывая стены на предмет «прибитости» неопознанных штуковин. Наконец, из подсознания утлым судёнышком вынырнула сценка с торжественной установкой «как-её-там-штуковины» на чердаке, и мы поспешили туда.

— Отлично, — удовлетворённо кивнув, Вадим лихо отбарабанил заветный пароль разряда «fxYiojjKli8» в мобильный телефон. — Есть контакт, как говорится. Теперь попробуй пояснить за НЁХовскую сетку. Или колдани что-нибудь эдакое, чтоб враз прогу нужную инсталлировало.

— Нет, всё гораздо проще, — отметя его предложения, я натыкала успевшее стать популярным русскоязычное приложение «ИнСтар». — Заходишь в особую программу…

— Магазин приложений, — скорректировал произнесённое мною Вадим. — Ага, «ИнСтар», значит. Эх, жаль, что наши нихера делать не умеют, только передирать… видала интерфейс? Полная копия «грама», тьфу.

— Устанавливаешь на мобильный телефон, регистрируешься, — пропустила мимо ушей ворчание юноши я. — И потом… активируешь через… через «Настройки» отпечатком пальца. А, нет! Даёшь мне и уже я активирую отпечатком пальца.

— Фига, биометрия, — непонятно чему обрадовался Вадим, потряхивая мобильным телефоном. — Бляха-муха, ну и скорость! Тыщу лет качать такими темпами будем… О-о-о, пошла, родимая!

Невнятное ликование сменялось жалобными мольбами, те — ужаснейшими проклятиями и, под конец, триумфальными плясками, знаменующими окончание воистину нелёгкого для современного человека процесса. Торопливо «забив» все необходимые данные, Вадим торжественно вручил мне мобильный телефон и шумно задышал на ухо:

— Давай, колдовай[7]!

Внутренне дивясь его стремлению к непознанному, я осторожно притронулась к сияющему полю и программа, жалобно пискнув, перестала функционировать. Отняв мобильник в мгновение ока, Вадим загундосил что-то совсем уж невнятное о «прирождённых врагах технологий» и запричитал над безжизненным мобильным телефоном.

— Твоя «логия» — человеческая, — рискнула объяснить я. — Нужно время, чтобы… магия преобразила его в соответствующий нашим потребностям инструмент.

— Иди в пень, — огрызнулся Вадим, нянчась с железкой. — Это у тебя мобила допотопная, а у меня — последняя модель. Значит, и прога должна установиться быстрее!

— Нет, — покачала головой я. — Магия и ваши «логии» плохо совместимы. Поэтому, чем старше техника, тем больше шанс на успешное слияние с магией. И наоборот, чем современнее, тем хуже «приживаемость».

— Хочешь сказать, мобила может сломаться?! — не на шутку испугавшись, Вадим прижал драгоценную «логию» к груди. — С концами сломаться, и гарантийка не поможет?! Бля-я-я, сразу бы сказала! Всрался мне этот «ИнСтар»!

Искренние убиения подопечного по безвременно почившему мобильному телефону, вероятно, возымели действие, так как спустя три минуты техника ожила и, мигнув голубым экраном, продемонстрировала сверхъестественную версию «ИнСтара». Развернув во весь экран «Новости», программа дополнительно подсветила категорию «Рекомендуемое», где в неоновой рамочке переливалась коротенькая видеозапись «BeLLe_RudINSkoI», в которой не без труда угадывалась знакомая нам обоим Изабелла.

— Фига се! — благоговейно выдохнул Вадим, ткнув по кнопке воспроизведения. — Чего это она там затеяла?

Разнёсшаяся по всему чердаку задорная мелодия кишела полнейшей нецензурщиной разряда «Rich Bitch»[8], но «познавшему непознанное» подопечному, кажется, «зашло», потому что он то и дело хихикал, разглядывая как вооружённая пластиковым пистолетом Изабелла во все стороны «палит» оранжевыми банкнотами. Где-то под её ногами, по выражению Вадима «на подтанцовке», обретался заочно знакомый мне спелльелос, Аслан Экберрот в форме чёрной курицы.

— Жизня непредсказуема, — прокомментировал юноша, по второму кругу запуская ролик и наслаждаясь похабной мелодией. — Неделю назад чуть ли не с голубями за хлебные крошки дралась и пыталась разжиться халявой на раздачах, а теперь… Завидно шо пиздец!

— Она заслужила, — нейтрально отозвалась я, включая свой мобильный телефон и не без удивления обнаруживая от Изабеллы «Заявку в друзья» и налившуюся алым иконку «Получить подарок». — Нажми «Принять», пожалуйста, а то боюсь промахнуться. И ничему не удивляйся.

Вадим одарил меня снисходительным взглядом и в два щелчка справился с задачей, неосознанно подставляя нас обоих под удар гигантского, объёмом в две моих головы, изумруда. Не знавшие ремонта с момента строительства доски пола угрожающе затрещали, но всё-таки выдержали, позволив нам всесторонне изучить странный «подарок».

— Пусть цвет твоего настроения будет зелёным, — с выражением зачитал шедшую в комплекте записку Вадим. — Розы красные, фиалки синие, изумруд зелёный, как твои волосы. Спасибо за всё, Белка. Эй, эй почему ты, а не я, допустим?

— Есть за что, — уклончиво ответила я, перекладывая драгоценный камень в сундук. — Будь добр, проверь другие уведомления.

— Тэкс-с, — послушно забубнил Вадим, просматривая сообщения. — Спам, спам, спам, заявка от Рейджа в друзья, спам, спам, вопрос от какого-то там Вольдемара Жаворонкова, спам, онлайн-курсы по управлению гневом, присланные каким-то… Хотя, почему каким-то, ты об этом хрене с горы рассказывала, мировая змеюка Йерее-Перее. И аккаунт без аватарки, спрашивающий, понравилось ли тебе Орудие. Что за Орудия-то такие?

— Что-то, с чем нормальным людям не стоит пересекаться ни при каких обстоятельствах, — отрезала я. — Всё? Отдавай.

Насупившись, Вадим передал технику и окопался в своём мобильном телефоне, безжалостно затыкивая «Рекомендуемое» и подписываясь на всё подряд. Его невменяемый азарт не вписывался ни в какие рамки и заставил меня всерьёз пожалеть о содеянном.

А ну как «подсядет», чересчур увлёкшись перепиской с теми, кого считает НЁХами?..

Между тем, вверенный мне оболтус погрузился с головой в изучение теневой стороны «ИнСтара» и, перепрыгивая через две ступеньки на третью, спустился на первый этаж, где нас ждали заботливо подготовленные Мэри вкусности. Втайне завидуя Вадиму и, прежде всего, его неслыханной беспечности, я рискнула заглянуть в мобильный телефон лишь после того, как мы чинно расселись за столом и приступили к чаепитию.

За время нашего спуска «какой-то там» Вольдемар Жаворонков успел написать ещё одно сообщение, в котором упрекал меня за «кидалово» в отношении Изабеллы Рудынской и призывал «идти до самого конца», что немало раздражало. Связанная по рукам и ногам договорённостями, я и без того денно и нощно трудилась во благо нового дома, а этот, видите ли, считает, что я стараюсь недостаточно и «кидаю», по сути, случайных знакомых.

Лучше бы и вовсе не помогала.

«и и иди и и на три буковы жрунков», зло отпечаталась я и, с десятой попытки засунув его в «чёрный список», вернулась в реальность.

Ту самую, где упивающийся вседозволенностью подопечный вступил в три десятка групп разом, не подозревая о том, что некоторые из них — обманка, призванная отыскать среди дорогих его сердцу НЁХов чистокровных людей с единственно понятной и приятной целью — съедением.

— Чего?! — возмущённо заорал Вадим, когда я выхватила злосчастный агрегат из его подрагивающих от нетерпения ручонок и промотала… проскроллила выбранные им группы. — Ну-ка, верни!

«мЬяс-с-со, свЕжЕЕ мЬяс-с-со», «вай-ай-яй захади дарагой главным блюдом будиш», «ом-ном-ном, ном-ном-ом», «слово упыря, каждому по мясцу, за базар отвечаю»… как оно там, на сленге будет…

Легион легионов, да[9].

— Тебе так не терпится стать чьей-нибудь пищей? — грустно посетовала я, занеся палец над фальшивыми группами. — Или… ты видишь что-то другое?

— «Лучшие фанарты Genshin Impact», «Ай-хай-хай, горятчие анимэ вайфашечки», «Твои 3Dжёны — пальчики оближешь», «Слово пацана: цитатник», — послушно озвучил Вадим. — Ничего криминального, если ты об этом.

Как и ожидалось.

— Думаешь? — слегка притронувшись к его плечу, я ненадолго позволила Вадиму увидеть группы «своими глазами».

— Тьфу ты, гуро[10]! — лицо Вадима перекосилось, и он мигом вышел из поддельных групп. — И много здесь такого?

— Хватает, — сказала я.

— Тогда поступим так…

Следующие час-полтора мы вместе с Вадимом шерстили группы «ИнСтара», выбирая наиболее интересные и безопасные с точки зрения «человековости». Иногда попадались по-настоящему интересные, например, группа некоей Осени, прикосновение к снимкам которой ненадолго переносили тебя в запечатлённое на фото место. Не более чем качественная иллюзия, но всё же.

Другим открытием стал аккаунт колоритной парочки, состоящей из обрусевшей горгульи и простого русского паренька. Вместе они руководили носившей странноватое название группы «Наши_ЕбЕнЯшИ», транслируя всем желающим прелести и горести пригородной жизни. Увы, Вадим моего довольства не разделял, почти тотчас улетев в бан за выпад в сторону милой горгульи (куча фильтров и фотошоп!).

Отыскала я и профиль ученицы вздумавшего читать мне нотации Жаворонкова: простенький и невзрачный, он вызывал лишь сочувствие… если не принимать во внимание, кто его владелица. Моя давняя приятельница, одарённая духовидица Кира Солнцева тоже активно участвовала в жизни «ИнСтара» и добавила меня в «Друзья» сразу же, как зарегистрировалась, время от времени закидывая тоннами фотографий.

— Херня на постном масле, — разочарованно высказался Вадим, надавив кнопку вступления на «Акциях «Девяточки». — Почему вы такие… человечные? Где масштабность, спрашивается?

— На твою долю и без того выпало достаточно приключений, — отпив из чашки, я вздохнула: — Ближайшее начнётся через полчаса. Наслаждайся «херней», пока есть возможность.

— Что-о-о?! — глаза Вадима едва не вылезли из орбит. — Снова паскудные ололосы?! Да чтоб их… Рейдж тоже в курсе?

— Именно, — взгрустнула я. — Думаешь, зачем он ко мне в «Друзья» ломится?

— Потому что… — как-то странно улыбнувшись, Вадим просунул указательный палец правой руки в кольцо, образованное большим и указательным пальцами левой руки: — Потому что ему невтерпёж сделать «чих-пых»[11]? Выкупила? Выкупила же?!

Ещё одно маловразумительное сленговое выражение.

— Рейджин сегодня немного занят, — зашла издалека я. — У него в Демониуме или, как ты его называешь, «Демонляндии»… бал-маскарад. Тем не менее наша с ним задача по защите Граней важнее какого бы то ни было мероприятия. И всё же вам с Идой какое-то время придётся побыть его частью.

— Фэнтезийные танцы-шманцы? — оживился Вадим. — Зашибись ивент[12]! Ох и пофлексим[13] же мы! Там всё в европейско-средневековом стиле? Одёжка идёт в комплекте? Дресс-код, все дела.

— Всё… всё путём, — не вдаваясь в дешифровку незнакомых слов, выдавила я. — Насколько я знаю, Рейджин подготовил для тебя костюм охотника на вампиров, а для Иды — сказочной принцессы. Ткань магическая, сядет как влитая.

— Ого, и кем будешь ты? — заинтересовался Вадим. — Рейдж на тебя не надышится, сто пудов придумал что-то оригинальное, чтоб всех присутствующих затмила!

Кажется, ты его переоцениваешь.

— Феей, — нехотя призналась я, морально готовясь к возможным насмешкам.

— Убого, — Вадим меня не разочаровал. — В смысле… это же самый очевидный вариант. У тебя есть магия, ты — НЁХ, волосня — зелёная, характер — аховый. Только крылья нацепить и осталось, чтоб ты ими, как в известном стишке[14], «бяк-бяк-бяк» и сам Рейдж за тобой воробушком «прыг-прыг-прыг». И-и-и, грандо финале — шмяк-шмяк-шмяк, ам-ням-ням.

Опять эта странная улыбочка.

Неизвестно, сколько ещё непонятного я успела бы выслушать от своего подопечного, но часы пробили три и нас в принудительном порядке телепортировало в отвратительнейшее место во всех известных и неизвестных мирах.

Демониум.

[1] Deus vult (лат.) — «Воля Божья» или же «Этого хочет Бог». Клич христиан во время провозглашения первого крестового похода римским папой Урбаном II на Клермонском соборе в 1095 году. В современности также употребляется в качестве интернет-мема.

[2] Чи да? — меметичное выражение, по одной из версий означающее «кто ты?», по другой — «ты, да?» Обычно произносится с ярко выраженной агрессией, как и в случае Вадима.

[3] Лавровый венок — положительно окрашенный античный символ, олицетворяющий славу, победу или миры. Его также надевали в торжественных случаях жрецы.

[4] Кмк — сленговое выражение, расшифровывающееся «как мне кажется». Аналог общеизвестного выражения «ИМХО».

[5] «Галя, отмена!» — широко распространённое меметичное выражение, связанное с необходимостью отменить уже совершённую операцию с покупками. По версии мема этим занимается «всемогущая» женщина по имени «Галя» (якобы наиболее распространённое среди продавцов женское имя).

[6] ДаркНет (англ. «теневой интернет») — скрытый, более «тёмный» вариант Интернета, используемый для распространения порнографии, запрещённых файлов, товаров и преступной деятельности в целом.

[7] «Давай, колдовай!» — непрямая цитата из книги «Порри Гаттер» (отечественная пародия на «Гарри Поттера») за авторством Андрея Жвалевского и Игоря Мытько.

[8] «Rich Bitch» (англ. «богатая сучка») — завирусившаяся песня музыкальной хип-хоп группы «Die Antwoord»

[9] Фэй неверно употребила сленговое выражение. В оригинале «тысячи их», иными словами — «множество множеств».

[10] Гуро (яп. сокращение от «гро(теск)») — устоявшееся обозначение шок-контента, связанного с различными видами извращений, от асфиксии до каннибализма. В случае Вадима под «гуро» понимается как раз таки каннибализм.

[11] «Чих-пых» — сленговое обозначение секса. Жест Вадима имеет аналогичное значение.

[12] Ивент (англ. «event» — «событие») — разновидность мероприятия, употребляется как по отношению к реальности, так и по отношению к компьютерным играм. Обычно имеют ограничения по времени.

[13] Флекс, флексить (англ. «flex» дословно «сгибать, быть согнутым») — сленговое выражение, обозначающее танцы и развлечения. В другом значении — хвастать, выпендриваться.

[14] Вадим ошибается. Цитируемые им строки относятся к песне из двухсерийного советского кинофильма «Обыкновенное чудо».