Тайны Иномирска

Глава двенадцатая. ДыЭнДа

Есть в человеческом мире преинтереснейшее выражение, звучащее как «тяжела ты, шапка Мономаха», прочно укоренившееся в обиходе благодаря искусно написанной трагедии «Борис Годунов». Обычно эту фразу, правда, употребляли в переносном значении, указывая на бремя власти и правления в целом, однако же…

Моя «шапка Мономаха» — буквальна.

Несть числа изящным тиарам, венцам и диадемам, перебывавшим на моём светлом челе. И все, как одна, не удовлетворяли запросам Рейджина Западнодоменского, взявшегося вылепить из меня «завиднейшую самку Демониума». Его нисколько не волновала возможная участь Вадима с Идой, что рисковали попросту затеряться в пёстрой маскарадной толпе.

Его интересовала я.

Из-за тоскливого осознание непреложного факта, все тиары-венцы-диадемы и прочие украшения, заботливо притащенные из королевской сокровищницы Западного Домена Айндемониума доверенными чертовками и бесовками, идти на бал-маскарад совсем не хотелось. Для него, единственного принца Запада, имеется определённая выгода в хвастовстве «необычной самкой», но для меня происходящее — сплошное унижение.

— Опять гадости обо мне думаешь? — проницательно спросил Рейджин, обдавая горячим дыханием моё ухо. — Фэй, Фэй… сколько раз нужно повторить, чтобы ты осознала простую истину? Тебе я не враг.

Угу, всего-навсего «будущий супруг».

Новенькие, не успевшие протянуть и месяца эксплуатации артефакты жалобно звякнули, ломаясь под напором истинно демонического любопытства. Разбилось милое карманное зеркальце, отгоняющее «нечистые помыслы», торжественно вручённое мастером Сопрано как постоянной клиентке, надломились драгоценные камни в простеньком золотом браслете, почернел металл серёжек-гвоздиков.

— Уймись, Рейджин, — озабоченно пробормотала я, спешно прикидывая, во сколько встанет покупка новых артефактов. — Твоя любознательность перешла все мыслимые границы, а нам ещё на балу ноги оттаптывать. Что там с Вадимом и Идой?

— С этими-то? — сотворённая приятелем иллюзорная картинка чем-то напоминала экраны высокотехнологичных человеческих устройств, отражая перемещение наших подопечных в реальном времени. — Они в полном порядке. Особенно Ида.

Магический экран послушно переключился на выше обозначенную девушку, наглядно демонстрируя все прелести пребывания в фантастическом мире, где всё и вся стелется под тебя. Упиваясь отыгрышем некоей принцессы, она порхала по гостевой комнате, поминутно оглядывая себя в зеркало и с довольным видом поправляя на голове изящного вида диадему.

Ослепительный серебряный феникс с глазами-сапфирами, чьи распростёртые крылья будто бы обнимали непутёвую головушку практического задания.

Насколько я могу судить, украшение было даровано лично Рейджином со следующим подтекстом: «сгоришь, но не воскреснешь». Ида ему откровенно не нравилась, а её безобидное, в общем-то, увлечение сказочными реальностями виделось покушением на него самого.

Так что, когда она заявила, что желает на одну ночь обратиться сказочной принцессой, Рей не преминул символически унизить подопечную. Нет, её шёлковое белое платье стоило как два-три поместья в центральном районе и злато-серебро исправно отягощали воистину лебяжью шейку, но…

Фениксы с серебристым оперением, в отличие от своих собратьев, не возрождаются.

Жестокий, ничем не прикрытый намёк на то, что рождённая человеком девочка рискует обернуться прахом прежде, чем мы закончим порученное Межмировым Змеем дело. Отсюда же и вся голубовато-серебристая палитра, указывающая посвящённым на том, что они имеют дело с фениксом-однодневком, из праха рождённой и в прах же возвращённой.

Мерзавец.

— Ида всё равно не сообразит, что к чему, — буднично отметил Рейджин. — Зато впечатлений останется на всю жизнь. Дай бедной девочке почувствовать себя героиней собственной истории, Фэй. Когда ещё доведётся принарядиться?

— Губительны щедроты твои, Рейджин Западнодоменский, — вздохнув, я критически осмотрела себя в зеркало, пытаясь соотнести выбранный демоном наряд с властвующей в умах царедворцев символикой. — Надо мной тоже власть поиздевался, выходит?

— С чего бы мне унижать ту, с которой открывать бал? — ответив вопросом на вопрос, Рей слегка приобнял меня за плечи. — Хочешь знать в чём твоё достоинство и недостаток, Фэй Доринкорт? Слишком много думаешь.

Думала бы меньше — давным-давно лежала бы в братской могиле на задворках родной деревеньки.

— Вадим тоже даром времени не теряет, — быстро перевёл тему продолжавший подслушивать мои мысли Рейджин. — Ни одни отношения не развивались так быстро и так бурно…

Иллюзия сменилась обряженным в тёмно-зелёные средневековые тряпки Вадимом, честно пытавшимся отбиться от посягательств Евы. Моя персональная чертовка весело скалилась, притворно-наивно хлопая длинными ресницами и безостановочно липла к юноше в надежде на не пойми какие блага.

— Почему же? Известно какие, — фыркнул Рейджин, старательно расщепляя недавно открытым заклинанием цензуры лицо низкоранговой демонессы на квадраты. — Через него к нам подобраться хочет, вернее, к нашим потомкам.

Моя скептически воздетая кверху бровь заставила принца рассмеяться и вернуться к подбору цацек. Улучив момент, я сменила очередную «шапку Мономаха» трогательным лавровым венком, после чего объяснила:

— Защитный артефакт многоразового пользования. Его свойства, увы, полностью не изучены, но всяко лучше иметь при себе хоть один козырь, чем таскать на голове два-три маленьких государства.

— В том есть резон, — поколебавшись, согласился Рейджин, «сворачивая» отслеживающее заклинание. — Что-нибудь ещё, Фэй?

Ничего. От тебя — так точно.

Рейджин нахмурился, готовясь вступить со мной в спор, но тут в комнату вплыла его мать, королева-регент Селестина Западнодоменская. Мягкие золотистые локоны длиной чуть ниже талии, обрамляющие округлое личико с намёком на розоватый румянец, капризно поджатые губы, одежда глубоких синих тонов — прекрасна и очаровательна от макушки до стоп. И к несчастью, искренне меня ненавидевшая.

Взаимно, в общем-то.

Для её величества, королевы-регента Селестины Западнодоменской, я была мерзопакостной соринкой, по нелепой случайности судьбы угодившей в глазницу её сына и по не менее роковой случайности там обосновавшейся. Хотя вначале она, вроде бы неплохо ко мне относилась, но лишь потому, что рассчитывала выплатить «долг за спасение жизни» золотом или каким-нибудь титулом.

«Нет, мама, Фэй заслуживает большего», яростно возразил пребывавший в ту пору в возрасте тринадцати лет Рейджин, смыкая пальцы на моём запястье. «Большего и лучшего!»

«Меня».

Ошарашенная сыновним отпором королева Селестина отступилась, позволив нам видеться, общаться и влипать в разнообразнейшие авантюры, наивно считая, что таким образом её драгоценный отпрыск социализируется. Моё персональное злосчастье же думало иначе, вовсю пользуясь представившимся случаем и внимательно разглядывая «спасительницу» то под одним, то под другим углом.

Трогательные прикосновения, невинное столкновение взглядов и дружеская болтовня вскоре сменились холодным расчётом, присущим демоническому племени. Рейджин постоянно взвешивал сам факт моего существования на невидимой чаше, мучительно размышляя, какую выгоду можно извлечь из пребывания «Фэй Доринкорт» в угодьях Запада.

В то же время юный принц искал возможность вознаградить меня за оказанную услугу и не нашёл ничего лучше, чем поставить перед собственническим фактом: «Ты — моя, а я — твой», пробудившим былые страхи и едва не доведя своим заявлением до истерики.

Ох-х, не для того я бежала из родного измерения, Альятт-Девионис, чтобы всякие демоны-малолетки заявляли на меня права, не для того.

Откровенно говоря, Рейджин не имел отношения ни к моей психологической травме, ни к последовавшему за ней изгнанию, ни к оккупировавшей родную деревушку нечисти, однако я небезосновательно угодить в ловушку. Нельзя доверять демонам, даже самым маленьким и миленьким.

И я не была готова к отношениям что тогда, что сейчас.

— Доринкорт, — недовольно громыхнула её величество Селестина, скрещивая руки на груди.

— Ваше величество, — склонила голову в почтительном кивке я.

Где-то с минуту мы обменивались взглядами. Её — вечно недовольный, подозрительный, цепкий, мой — исполненный равнодушия, спокойствия и общей усталости.

Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень.

— Не опаздывайте, во-первых, и не больше одного танца, во-вторых, — резко проговорила королева Селестина, продолжая сверлить меня недовольным взглядом.

«Почему, почему именно она, эта негодная полукровка неизвестного происхождения?» задавалась вопросом она, с толикой брезгливости оглядывая мой наряд. «Что в ней есть такого, чего нет, к примеру, в принцессе Лидании фер Заледаск из Круга Ритодус? Девятеро спаси и убереги от такой невестки, пусть она куда-нибудь уже денется».

Ах, милая королева, я бы и сама не прочь «куда-нибудь» деться.

Открыто противостоять Рейджину её величество опасалась, из боязни навсегда испортить с ним отношения. В недалёком прошлом она не раз и не два делала выпады в мою сторону, надеясь уберечь единственного сына от влияния «этой прохиндейки», но Рейджин неизменно занимал мою сторону и отказывался разговаривать с матерью до тех пор, пока та не приносила никому не нужные извинения.

В некоторой степени королеву Селестину можно было понять: подлец-муж, Арен Южнодоменский, бросил её сразу же после свадьбы и укрылся в Ничейных Землях, дабы воссоединиться со своей истинной любовью, Корнелией Найтингейл, Архимагом Запада и лучшей подругой Селестины по совместительству. Несчастная демонесса боялась, как бы Рейджин не повторил её судьбу и стремилась оградить от всевозможных бед и лишь местным божкам известно, чего стоило моему приятелю вырваться из-под удушающей, нездоровой гиперопеки.

Per crucem ad lucem. Чрез страдания к свету.

Неуместная жалость, захватившая меня по отношению к достопочтенной матушке Рейджина, не оставляла и шанса пытавшейся укорениться в сердце неприязни. Она, разумеется, делала всё возможное чтобы затеять те бессмысленные войны, что подчас возникают между большинством свекровей и невесток, но я не поддавалась.

Бедолажка.

— Жалеешь меня, Доринкорт? — с кривой усмешкой вопросила её величество, дождавшись, когда «единственная краса и гордость» отлучится из комнаты. — Или, быть может, втайне насмехаешься над соломенной вдовой[1], оставшейся и без семьи, и без супруга, и без лучшей подруги?

— Ни в коем разе, ваше величество, — твёрдо ответствовала я. — Если кто и достоин порицания, так это ваш так называемый «супруг», рассоривший вас с Найтингейл. Если кто и достоин восхищения, так это вы, сумевшая преодолеть немало трудностей, привести в порядок дела Западного Домена и вырастить достойного сына.

— Ты — странная, знаешь это, Доринкорт? — алые глаза королевы Селестины вспыхнули, зрачок сузился, когда она склонилась надо мной. — Думаешь, дешёвые комплименты способны завоевать мою приязнь и одобрить вашу с Реем помолвку? Мечтай, девочка, мечтай.

Рейджин вернулся и её величество поспешила к сыну, чтобы как следует расхвалить новый фрак, отменный вкус и саму идею бала-маскарада. Был бы у моего приятеля характер похуже — давным-давно бы испортился, но материнская вседозволенность и общая оценка «пять-с-плюсом» по всем параметрам, напротив, вылепили из него довольно-таки критичную, ничего не принимающую на веру личность.

Даже когда я спасла его от тварей Сквези долгое время не мог осознать, что я поступила так исключительно «по зову сердца», а вовсе не затем, чтобы выманить у Западного Домена денежки.

Живописная картина с умиляющейся всему и вся родительницы и пригожим, интеллигентным сыном — вот что по-настоящему могло ожесточить моё собственное, не знавшее материнской ласки сердце. Лишённая отца и презираемая той, кто дала жизнь, я искала и — хвала всем известным и неизвестным богам! — находила утешение в бабушке, которая считала, что мне единственной предстоит «возвеличиться».

Интересно, восхождение на престол Западного Домена Айндемониума — достаточное «возвеличение» или же она имела в виду нечто другое?

Наиболее вместительным и нарядным помещением Западного дворца являлась Лилейная галерея, пространство которой за счёт утончённых магических иллюзий и обрамляющих стены зеркал казалось безграничным. Расположенные по обеим сторонам окна, чередующиеся с зеркалами, а также чары лучших магов Западного Домена зрительно увеличивали границы Лилейной галереи, заставляя вошедшего распоследним крестьянином ахать и вертеть головой.

Днём — насквозь пронизанная солнечным светом, льющимся из огромных окон, ночью — освещённая светом более чем семисот свечей, искусно обрамляющих не менее гигантские зеркала с позолотой, Лилейная галерея по праву считалась гордостью правителей Запада. Вторым достоинством служил расписной потолок, вкратце рассказывающий нелёгкую историю самого Домена.

— Ништяк, — оценил залу Вадим и, с прищуром глянув на люстры, авторитетно заявил: — Грохнется такая — расчавит нафиг.

— Расча… что? — вежливо осведомилась я, вытаскивая из потайного кармашка блокнот и готовясь записать в него новое выражение. — Обычно же говорят «раздавит» или я ошибаюсь?

Вадим слегка покраснел и, обмахиваясь остроконечной охотничьей шляпой с серебряной пряжкой, промямлил:

— Ну, в нашем дворе всегда говорили «расчавили», я и привык. Неправильно, конечно, привыкать к искорёженному, но мы до школы «чавили». Потом объяснили, что к чему, но…

— Местный диалект, — жёстко прервала оправдания подопечного я, делая соответствующую пометку. — Нечего стесняться, Вадим.

— Ага, диалект, — Вадим поправил судорожно вцепившуюся в его локоть чертовку Еву, одетую в безвкусное розовое платье с огромными бантами, на манер тех, что украшали её отполированные до блеска рога. — Следи за собой и Рейджем, короче, чтобы не быть расчавленными. И обходи стороной челов «в чёрных цилиндрах, в нарядах старинных»[2], чтоб уж наверняка! Всё, убежал.

Неуклюже водрузив шляпу на голову, Вадим утащился и утащил за собой восторженно крутящую головой по сторонам Еву. До заветных цифр «шестнадцать шестнадцать» оставалось полтора часа, поэтому можно было не волноваться насчёт того, что бравый охотник на нечисть — именно такое одеяние мы решили ему подобрать — куда-нибудь потеряется.

Из-за необходимости открывать бал вместе с Рейджином «потеряться» у стеночки мне было не суждено, поэтому я продолжила прокладывать путь сквозь толпу в поисках Иды. Та нашлась в стихийно образованном кружке по интересам, окружённая пятью-шестью молодыми демонами. Смущённо теребя краешек серебристого подола, она тем не менее не забывала поглядывать на привлечённых то ли символизмом её платья, то ли её трогательной беззащитностью самцов, выбирая.

«Неожиданно», удивившись, я проставила новую пометку в блокноте. «По моим подсчётам она должна была застыть у стены, боясь открыть рот, а тут… Ох-х!»

Злодейски подкравшаяся со спины девушка в тёмно-красном бархатном платье, нимало не стыдясь, приветственно огрела меня веером. Настойчивое привлечение внимания сработало, и я вынужденно обернулась с тем, чтобы уткнуться в способное взволновать воображение любого мужчины декольте.

— Синн Южнодоменская приветствует Фэй Доринкортскую, — нарочито усугубив давление, девушка озабоченно зашарила между моих лопаток. — Крылья, крылья… где, человеки раздери, крылья?! Что за фея — и без крыльев? Племяш там совсем ожмотился?

— Ваше высочество, извольте вести себя прилично, — просипела в декольте я. — Рей предлагал наложить иллюзию, но я отказалась. Довольно и того, что он предварительно не согласовал со мной тему. Быть феей — унизительно, особенно, когда тебя всю сознательную жизнь попрекали за нечистую кровь.

— Кто посмел?! — рыкнула Синн, отпуская меня и воинственно разворачивая веер. — У кого достало смелости высмеивать происхождение моей драгоценной подруги? Не стесняйся, тыкай пальчиком, в темницах Южного Домена полным-полно места. Совсем мозги растеряли, на благодетельницу двух Доменов наезжать, ух-х!

Чуть отдышавшись, я смогла по достоинству оценить наряд «единственной и неповторимой принцессы Южного Домена Айндемониума», Синн Южнодоменской. Тёмно-красный бархат, отделанный золотой парчой, по легендам, скрывающий пятна крови, невесомая белёсая вуаль между каноничных «рожек», охватывающая лоб фероньерка в золотой оправе с источающим «кровавый» свет камнем посередине.

Эржебет Батори[3], как она есть.

— Угадала, угадала же? — нараспев проговорила Синн, кокетливо поправляя серёжки с не менее «кровавой» отделкой. — Моя любимица достойна того, чтобы остаться запечатлённой в веках. Где там мой охотник на нечисть с колом наизготовку?

Синн завертела головой в поисках Вадима и, найдя того в условных объятиях Евы, разломала веер напополам. Нахмурившись, она подобрала многослойные юбки и уж совсем было собралась «вбить немного здравого смысла в тупую головушку низшей демонессы», как я подхватила Синн под локоток и уволокла в неприметный альков.

— Не порть Рейджину планы, — тихо произнесла я, задёргивая шторку. — «Шестнадцать шестнадцать» — проклятое время и лучше пожертвовать «тупой головушкой низшей демонессы», чем неповторимой принцессой Южного Домена Айндемониума.

— Звучит довольно логично, хоть мне и претит мысль о том, что вы там без меня развлекаетесь, — скрепя сердце заявила Синн. — О-о-о, жестокая судьба, разделившая меня с драгоценной Доринкорт и племяшем! Отчего ты не вбила в мою головушку немного здравого смысла и не напомнила подать прошение двуглавой змеюке?

— Тебе повезло, Синн, — добродушно усмехнувшись, я присела на краешек дивана. — Каждая такая передряга сродни борьбе не на жизнь, а на смерть. Вдобавок наш Вадим не то чтобы верил в магию… и это притом, что в его классе учишься ты. Как он в обычной среде обитания, «Аллочка»?

Данаева Алла Васильевна, бишь.

Синн Южнодоменская ненадолго задумалась, после чего стремительно вскинула вверх два пальца и также стремительно опустила вниз, будто бы разрушая наложенные пробегавшей мимо злой ведьмой чары[4]:

— Минус два, золотце. Никчёмный самец, знакомый с основами гигиены лишь по рассказам прадедов. Ещё и на сленге повёрнутый, понимаешь через раз. Запущенная форма игромании, нелепое благоговение перед этими-как-их-там… о, вспомнила, большегрудыми тяночками. Немудрено, что вы в контрах, будь ты попышнее, наверняка бы прислушивался. Ладно, к человекам этого долбоёба. Что там с бальной книжечкой, феюшка?

— Один танец — и я свободна, — честно ответила я, вспоминая слова королевы Селестины. — А что, хочешь вписаться?

— Нет, Ай хочет вписаться, — категорически отмела мою неудачную шутку демонесса. — Из-за племяшевой монополии никак не удаётся вас познакомить, а тут вроде и повод выискался. Твои человековы «шестнадцать шестнадцать», правда, всё портят. Обязательно впрягаться за идиота?

Если хочешь продолжать жить в измерении Сакраменто — более чем обязательно.

— Обо мне судачите, человековы самки? — младший не наследный принц Южного Домена, Айден Южнодоменский, нарисовался за нашими спинами впнезапно и также внезапно хлопнул по плечам. — Дай-ка подумать… нет, Синн, не подсказывай… зелёные волосы, серые глазки, унылая мина и полнейшее нежелание взаимодействия — Фэй Доринкорт.

Рассмеявшись, Айден окинул меня заинтересованным взглядом, явно прикидывая насколько годный супружеский материал из меня выйдет. Обижаться попросту не было смысла: демоны с тринадцати лет начинали активно подыскивать себе пару, исходя из категорий «происхождение-сила-влияние».

И на моё счастье, по всем трём параметрам — жирнейший прочерк.

Айден, видимо, подумал о том же, потому как состроил кислую мину и нехотя протянул мне руку, мол, пошли танцевать. Не стой у него над душой старшая сестрица — давно бы устрекотал к куда более «достойным» величественного внимания ровесникам.

Длинноволосый брюнет с родинкой под левым глазом, алыми глазами и тренированной, подтянутой фигурой, Айден Южнодоменский с легкостью составил бы партию высокородной демонессе, но «человекова сестра» вынудила его знакомиться с невзрачной подружкой. Во всём его существе чувствовалась жажда движений и выдержанный в золотисто-красных тонах костюм подчёркивал чрезмерную активность юноши.

— Срун Ссукун, — поспешила внести ясность в одежды младшего брата Синн. — Языколомное имечко… Что-то типа Геракла, только восточного, кажется.

— Сама ты Сратори! — взвыл Айден, сжимая кулаки. — Нихрена не знаешь и других с толку сбиваешь! Никакой не «Срун Ссукун», а…

— Сунь Укун, царь обезьян и фольклорный персонаж, в большей степени известный по роману «Путешествие на Запад»[5], - ответила я. — Классическое китайское произведение.

— Ого, шаришь, — скука уступила место заинтересованности. — Ну, раз мы все перезнакомились, пошли танцевать?

Пока я судорожно продумывала максимально вежливую и относительно необидную для вспыльчивого юноши причину отказа, в альков ввалилась не кто иная, как Кира Солнцева, моя «почти-что-подруга» по сверхъестественным злоключениям. Рыжие волосы насильственно собраны в пучок и завиты мелкими кудряшками, бальное платье классического белого цвета, утянуто до невозможности, свисающий с запястья антуражный зонтик вот-вот упадёт.

— Бля, чтоб я ещё хоть раз послушала Лёнчика! — ругнувшись, отнюдь не нежная чайная розочка практически упала на диван, отчего я подпрыгнула. — О, Фэй, и ты тут… Рейджин беспощаден, скажи же? Тебя затащил на этот грёбаный банкет — ладно, но нахуа было посылать пригласительные и Ленарду? Хм… привет новым лицам, я — Кира, знакомая Фэй и партнёр Ленарда как-его-там.

— Наследного принца Ленарда из Восточного Домена Айндемониума? — уточнил Айден, во все глаза разглядывая наглую человечиху, позабывшую не столько правила этикета, сколько о самосохранении в целом. — Офигеть не встать, сестрёнка. Ладно б Лён просто тебе отказал, так он чуть ли не в открытую променял тебя на почти что безмагичную человеческую самку! Когда мордобитие?

Синн вновь раскрыла веер и, вдумчиво обмахиваясь, сверлила взглядом Киру. Меньше года назад её действительно планировали выдать замуж за Ленарда Восточнодоменского, но они, мягко говоря, не сошлись характерами и скорёхонько разбежались в разные стороны. И тут выясняется, что несостоявшийся жених не только не убивается по «распрекрасной невесте», но и крутит роман с «безмагичной человеческой самкой».

Интриги-расследования-скандал.

— А, Лён говорил о тебе, — не ведавшая страха Кира окончательно распласталась на диване. — Называл хорошей подругой и говорил, что жалеет, однако… звёзды не сошлись, Водолей в доме Меркурия, и так далее. Обещал познакомить.

— Тебя не смущает доедать за мной объедки? — прямо спросила Синн. — Мы с Ленардом вполне могли быть вместе. Возможно, даже заиметь детёнышей. Никаких лишних мыслишек в голову не закрадывалось? Мол, он не просто так с тобой воду мутит, а ищет утешение или замену прекрасной принцессе Синн.

— Забирай, — великодушно разрешила Кира, чем сперва ошарашила, а затем сразила наповал собеседницу. — Ленард заебал в обоих смыслах слова. Сил моих нет, проклинаю тот день и час, когда споткнулась об него при выносе мусора. Лучше бы оставила подыхать.

— Синн Южнодоменская, — хмыкнув, представилась Синн. — Добро пожаловать в наш маленький миленький кружочек по интересам, Кира. Умеют же мальчики находить себе девочек… аж завидно немного. Эх, кто б об меня так удачно споткнулся в Сквези или при выносе мусора!

Несостоявшиеся соперницы обменялись рукопожатиями и Кира устало пояснила, как на порог её однушки заявился Ленард и не терпящим возражений тоном уведомил о бале-маскараде, устраиваемом неким Рейджином Западнодоменским. Слегка подзависшая Кира и опомниться не успела, как деятельный ухажёр переправил её в Демониум, где не менее деятельные сёстры обрядили её в… в…

— Классику всратую, обыкновенную, — жертва чужой инициативы оттянула жемчужную нитку, свисавшую с шеи. — На кой ляд мне эта хренотень — не понимаю. Что за баба «Элизабет Беннет» — тоже не шарю. Спасибо хоть с «Рейджином Западнодоменским» разобралась — и то не сразу. Будь добра, плюнь ему от меня в морду, нечего разводить самодеятельность.

— Ничего себе, а когда мы «типа встречались», Лёнчик в романтику ни гу-гу, — обиделась Синн. — Элизабет Беннет из «Гордости и предубеждения»[6]. Раз ты — Элизабет, значит он — безупречный мистер Дарси. Накрахмаленный парик прилагается, полагаю?

— Вроде одевался как обычно, — Кира отрицательно мотнула головой. — Его сестрички что-то там чирикали про несоответствие, но Лёнчик отмахнулся, сказав, что каноничное описание слишком расплывчатое, чтобы соответствовать.

Поначалу добросовестно вслушивавшийся в девичьи пересуды Айден быстро заскучал и, закатив глаза, удалился, сказав напоследок: «Сил нет терпеть вашу болтовню, Доринкорт, если передумаешь — найдёшь». «Доринкорт» в моём лице предпочла бы и дальше просиживать подол, но Рейджин быстро вычислил моё местонахождение и выволок оттаптывать ноги.

— Зачем пригласил Киру? — в лоб спросила я, когда мы вальсировали в центре Лилейной галереи, находясь под прицелом тысяч демонических и человеческих глаз. — Хорошо, что Синн незлоблива, но всё могло кончиться довольно скверно. Так не терпелось стравить Восточный и Южный Домены родного яруса?

— Ленард изнылся, дескать, тоскует его зазнобушка, всю себя работе отдаёт и хиреет не по дням, а по часам, — признался Рейджин, наклоняя меня в изящном па. — Достал до такой степени, что я не знал уже куда деваться и тут вспомнил про бал-маскарад. Кире всё понравилось?

— Ага, теперь она станет хиреть в два раза активнее, чем до этого, — едко проговорила я, послушно наклоняясь. — Чем добивать Киру балами, посоветуй Ленарду вывезти куда-нибудь на природу… то же Пономарёво сгодится.

— Мы тогда неплохо отдохнули, — согласился он и мы продолжили скользить по зале, ловя как восхищённые, так и завистливые взгляды. — Фэй, ты же надела защитные амулеты? Врагов здесь больше, нежели друзей и лишняя осторожность не помешает.

Пресловутые амулеты упреждающе затрещали, наглядно доказывая собственную полезность и принялись раскалываться один за другим, неспособные выдержать исполненных злых помыслов чар. Лицо Рейджина потемнело, и он уже собирался подать знак отслеживавшим его перемещения магам, как вдруг…

Шестнадцать шестнадцать.

Рейджин, я, Вадим, Ева, Ида и по неизвестной причине Айден «выпали» на подобие шахматной доски, испещрённой чёрно-белыми клетками. Для каждого из нас, по всей видимости, предназначалась отдельная клетка, во всяком случае, выйти за её пределы при всём желании не получалось.

«Любопытница» создала «Игру».

«Шарикоголовый» присоединяется к «Игре».

«Скиф» присоединяется к «Игре».

«Азъ» присоединяется к «Игре».

«Биши» присоединяется к «Игре».

«Она-В-Домике» присоединяется к «Игре».

Любопытница: Итак, все в сборе. Кто не в сборе — тот дурак и с тем я не общаюсь *дующийся эмодзи*

«Любопытница» закрепляет «Правила Игры».

Она-В-Домике: Эй, я правильно понимаю, что мы можем выбрать любого персонажа из представленных фигурок?

Любопытница *сверяется с написанным* Учимся говорить правильно, Виа, не «фигурок», а «минек»[7]

Она-В-Домике: Ах, простите великодушно, так значит, любую из «минек»?

Любопытница: Так-то лучше! Выбирай.

«Она-В-Домике» выбирает «Фигуру В» [Рейджин Западнодоменский].

Она-В-Домике: Нарекаю тебя… ПоЛудИльНикОм!

Утяжелённый пластинчатыми доспехами Рейджин оценивающе взвесил в руке полуторный меч, никак не вязавшийся с привычным для него одноручником. Закреплённая над его головой надпись: «ПоЛудИльНик» тоже мало о чём говорила.

Любопытница: Дура! Не «ПоЛудИльНик», а «Паладин». Ты вообще мануал вкурила?

Она-В-Домике: Ни-и-и, иначе было бы не так интересно. Мельком глянула, вроде бы циферки совпадают, сбалансированные. Быть твоей фиге «Паладином», короче.

Любопытница: Ну, кто следующий?

Азъ: Давайте-ка, я. Мануал, как изволила выразиться наша драгоценнейшая Птица, скурен от и до, поэтому… Трам-пам-пам, не вздумайте подглядывать! ВОЛШЕБНИЦА!

«Азъ» выбирает «Фигуру Д» [Фэй Доринкорт].

Маскарадное платье уступило место пыльному дорожному плащу землистого цвета, тёмно-коричневому кожаному ремешку с непонятными банками-склянками и увесистой палке с вырезанной из фольги серебристой звездой. Чем или кем бы ни были неведомые голоса, играть они вознамерились всерьёз.

Любопытница *восхищённый эмодзи*

Любопытница: Гляди-ка, неплохо вышло! Наверное, высокий параметр «Интеллекта» миньки присмотрел? Хвалю, хвалю. Разбирайте, не стесняйтесь и давайте-ка уже обкатаем партейку.

Биши *закатывающий глаза эмодзи*

Биши: Ладно, будь по-твоему, пернатая. По партейке — и по владениям, дела не ждут. Допустим… только допустим, эта.

«Биши» выбирает «Фигуру А» [Ида Сидорова].

Биши: Пускай будет знахарем или кто там лекарством промышляет. Из-за вашей неуёмной тяги к усилениям сдохнете на раз-два и Любопытница потом разноется, тьфу.

Чудесный феникс сбросил серебристое оперение, чтобы предстать пред нами карикатурной не то монашкой, не то языческой жрицей, увешанной крестами и чётками. Судя по том, как Ида переминалась с ноги на ногу, выступать ревнительницей веры оказалось малость неуютно, но её никто не спрашивал.

Любопытница: Следующий! Следующий!

Скиф: Мне этот нравится. Выглядит крепким малым, да и статы физические повышенные. За магию-шмагию из вашего мануала не шарю, поэтому остановимся на старом добром ультранасилии.

«Скиф» выбирает «Фигуру Б» [Айден Южнодоменский].

Подпавший под раздачу Айден быстро лишился одежды, автоматически заменившейся на непонятные ремешки и меховые трусы с сапогами. Шедший в нагрузку двуручный топор оттенял безумное снаряжение и заставлял гадать, что же за класс ему обозначили.

Любопытница: Фу, «Варвар»! У них же «инт» пониженный, всякие головоломки с торговлей — мимо.

Скиф: Либо так, либо я сваливаю.

Любопытница: У-у-у, ладно! Не обессудь, Жонглёр…

«Шарикоголовый» покинул «Игру».

Любопытница: …скотина. Ох, неважно, и без него проведём сессию-другую. Ещё пожалеет, что свалил! *дующийся эмодзи*

«Любопытница» выбирает «Фигуру Г» [Вадим Стрельцов].

Любопытница: У обоих статы говяные, честно говоря, но эта минька хотя бы симпатичная. Оставшуюся пустим в расход… в смысле, неписем[8] заделаем. Хм-м, варвар, паладин, маг, целитель… Тогда мой пусть будет рогой[9]!

Усилиями распорядительницы Вадим прибарахлился чем-то невзрачным, капюшончатым и с заплечным мешком за плечами. Из-за голенища сапога торчал кинжал, целая вереница — на поясе, ещё один — в руках. Там же пристроилась россыпь причудливых отмычек, невозбранно намекавших на то, что «рога» — профессия криминальная.

Любопытница: Го бросок инициативы!

«Участники беседы прокидывают виртуальный кубик «Д20».

Она-В-Домике: Десять.

Азъ: Семнадцать.

Скиф: Один.

Биши: Восемь.

Любопытница: Двадцать, йо-хо-хо!

Она-В-Домике: А что насчёт декораций?

Любопытница: Спасибо, что напомнила. Держите свои декорации и кратенькую предысторию.

Чёрно-белые клетки вмиг покрылись травой, откуда-то появились деревья, кустарники и звероподобные тени. Далёкий голос, надрываясь, завывал что-то про встретившихся за кружкой пива авантюристов, решивших пуститься в путь-дорогу, дабы спасти небывалой красоты девицу. Под нею подразумевалась, разумеется, признанная «непригодной» для Игры чертовка Ева.

Самым ужасным, впрочем, было не распределение «профессий», а полнейшее отсутствие воли и невозможность хоть немного повлиять на исход странной Игры, затеянной высшими сущностями. Искренне считая нас безымянными фигурами, они позволяли себе втравливать нас в заведомо проигрышные стычки с монстрами, исход которых определяли бездушные кубики.

Наносимые «игровыми» монстрами раны ощущались реальными, равно как и боль. Отлёживаясь на привале, стараниями выступавшей целительницей Иды или зельями, мы терялись в догадках кому именно нужно возносить молитвы, чтобы этот невыносимый кошмар прекратился и с нас сняли дурацкие «роли».

Любопытница *задумчивый эмодзи*

Любопытница: Знаете, я тут подумала и решила, что «небывалая красота» должна погибнуть. Ага, драмы ради — и чего вы мне сделаете? Или всё-таки голосовалку, м?

Скиф: -1

Азъ: -1

Биши: -1

Она-В-Домике: +-1 *смеющийся эмодзи*

«Любопытница» выводит неигрового персонажа «Небывалая красота» [Ева] из «Игры».

Разметавшиеся по игровому полю ошмётки сделали бы честь любому из просмотренному мной в процессе знакомства с человеческой культурой фильму ужасов. Вадим, не таясь, упал на колени и проблевался, Ида вскрикнула и закрыла глаза руками и даже принцы-демоны отвернулись, поджав губы.

А я… истово, пылко, страстно мечтала достучаться до этих «высших», положив конец издевательствам.

«Фэй Доринкорт» [Фигура Д] использует «Творение Аэрты».

Любопытница: Разве у миньки было такое в «Инвентаре»? Аэрта, Аэрта… стопушки-гопуши, так звать четвёртую дочурку товарища Незримого!

«Азъ» присматривается к «Фигуре Д».

Азъ: Никакие это не «миньки», а очень даже живые индивидуумы, чьей-то злой волей обращённые в бессловесные статуэтки *поправляющий очки эмодзи*

Скиф:!!!

«Скиф» покинул «Игру».

Любопытница: Вот же скотина! Играешь вместе с нами, так и ответственность изволь разделять.

Она-В-Домике: По-хорошему, следует всех подлечить, воскресить, скорректировать память и вернуть на нужный слой реальности, но…

Любопытница: …та «минька» умерла в процессе «Игры», и мы нехило так шатанём мироздание. Что же делать?

Азъ: Компенсация морального и физического вреда плюс желание среднего уровня на каждого — чем плохо? *поправляющий очки эмодзи*

Биши: Возражений не имею. И воспоминания не трём.

Любопытница: Голосовалка?

Азъ: +1

Биши: +1

Она-В-Домике: over 9000 *смеющийся эмодзи*

Любопытница: Вы уж не серчайте, мы не специально!

«Фигура А» [Ида Сидорова], «Фигура Б» [Айден Южнодоменский], «Фигура В» [Рейджин Западнодоменский], «Фигура Г» [Вадим Стрельцов], «Фигура Д» [Фэй Доринкорт] и останки «Фигуры Е» [Ева] возвращены в изъятый пласт реальности.

«Игра» окончена.

[1] Фразеологизм, обозначающий замужнюю женщину, живущую без мужа по причине длительного отсутствия (разъезды и пр.) последнего.

[2] Строка из песни «Камнем по голове» группы «Король и Шут».

[3] Эржебет (Елизавета) Батори — печально известная убийствами молодых девушек венгерская графиня, со временем ставшая фольклорным персонажем, «Кровавой графиней». Её образ широко использовался и используется как в книгах, так и в кинематографе.

[4] Согласно народным приметам использованный Синн жест действительно мог разрушить либо злые чары, либо козни дьявола.

[5] «Путешествие на Запад» за авторством У Чэнъэна относится к четырём классическим китайским романам и повествует о приключениях монаха Сюаньцзана и его спутника, царя обезьян Сунь Укуна.

[6] «Гордость и предубеждение» — классический английский роман за авторством Джейн Остин, неизменно входящий в список лучших книг.

[7] Минька (миниатюра) — сленговое обозначение небольших, как правило, пластиковых фигур для самостоятельного покраса, изображающих фантастическое существо или персонажа. Используются в качестве предметов коллекционирования или же для «отыгрыша» в ролевых играх.

[8] Непись (NPC) — сленговое обозначение неигрового персонажа, управляемого либо компьютером, либо игровым мастером. Основная задача «непися» — поставлять игроку разнообразные задания или оформлять своим присутствием сюжетную канву.

[9] Рога (Rogue) — сленговое обозначение профессии «Разбойник/Вор» в настольных или компьютерных ролевых играх.