Тайны Иномирска

Глава седьмая. «Весёлый котик»

Нужно было сразу догадаться, что все эти «жу-жу-жу» неспроста. Ох и неспроста! Да и я хорош, дураком себя выставил. Откуда в Крынского взяться приезжему Луна-парку? Ему ж государственный статус недавно присвоили, здесь и муха без высочайшего дозволения пролететь побоится.

Хм-м, а может, и не было никакого Луна-парка?

До жути напоминающий «Стратосферу» комплекс аттракционов попросту не мог существовать где-нибудь, кроме Лас-Вегаса. У наших кишка тонка сообразить что-нибудь похожее, ещё и строить пришлось бы на совесть, соблюдая технику безопасности.

Выходит, мы успели чем-нибудь надышаться и всё это время провалялись в кумаре[1], ловя приход и устраивая воображаемые, но оттого не менее экстремальные покатушки?

«Госпожа Адель» — тоже часть общих глюков, добавленная воспалёнными мозгами для вящего правдоподобия? Где мы всё это время, чёрт возьми, находились? И почему организм не шлёт сигналы «SOS», распознав травку?

— Жалость-то какая, — скулёж Иды вырвал меня из напряжённых дум и заставил обратить внимание на сжимаемого Рейджем гигантского плюшевого медведя с красным бантом вокруг шеи. — Вадим чуть-чуть не успел!

Так, так, так…

Разнесчастный мозг заработал на полную катушку, едва ли не взвывая от напряжения, подобно разгоняющемуся процессору. Огроменная игрушка служила главным призом в тире, где мы с Рейджем «отстреливались» наперегонки. И если я благородно пытался «отвоевать» мишенция Иде, Рейдж методично теснил меня ради зелёнки.

Фэй же грёбаная плюха нахрен не всралась и, судя постной мине, она уже прикидывала, как бы половчее забыть «выигрыш» на ближайшей скамейке. Однако Рейдж не был бы Рейджем, если бы заранее всё не продумал и на наших глазах не запихнул игрушку в раззявленную чёрную пасть того, что лаконично обозначил «подпространством».

— Вадим — мазила, — поддразнил меня демон и сверился с часами. — Давайте-ка потихоньку выдвигаться к причалу, госпожа хорошие. Отправление через десять минут.

— У-у-у, — тоненько завыла Ида, пряча в карман джинсов мой гораздо более невзрачный приз в виде всё того же синюшного медведя с присоской. — А я только разыгралась!

— Хорошенького понемножку, — прошелестела вернувшаяся к белоснежно-простыночному состоянию Фэй. — Вот-вот свершится неотвратимое и нужно быть начеку. И чем тащить за собой ни в чём не повинных, лучше чётко обозначить занимаемую нами территорию.

— Почему ты звучишь так, словно бы мы в обязательном порядке сдохнем? — возмутился я, раздумывая, не стоит ли предложить девушке локоть.

— Всякое может случиться, — извернулась та, вцепляясь в учтиво поданную Рейджем руку. — Два дня назад спелльелосы втянули вас в параллельную реальность и, по другим отзывам, так будет и в дальнейшем. Лучше пожертвовать теплоходом, нежели целым парком, согласись.

Заключив, что объяснили достаточно, парочка потусторонних хмырей утопала по дорожке, предоставив нам с Идой плестись в хвосте. По-прежнему злившаяся из-за тупой игрушки девушка яростно пинала камни, наверняка мечтая, чтобы одна такая каменюка «случайным образом» угодила в башку Фэй, тем самым освободив Рейджа от «довлевшего над ним проклятия».

Короче говоря, вела себя влюблённой дурочкой.

Шуры-муры интересовали меня намного меньше возможной смерти в «шестнадцать шестнадцать» и, воспользовавшись образовавшейся передышкой, я стал гуглить. В прошлый раз подсказкой служила недавняя смерть, в этот тоже должно иметься что-нибудь эдакое.

Например, труп молодой особы, поздним вечером чесавшей из точки А в точку Б, но трагически скончавшейся где-то между ними. Или не менее молодого человека, надумавшего поплавать в запрещённом месте, благополучно стукнувшегося тупой головешкой об буёк и всплывшего кверху пузом спустя пару дней. Или упавшей в обморок сухонькой старушки, чью нагретую солнцем тушку обнаружили аккурат на причале, распластанной в форме звезды…

Что-то должно быть, просто не может не быть.

— Ого, а ты, оказывается, умеешь думать, — вроде бы похвалила, а на деле почти что оскорбила Фэй, в которую я, залипнув в телефоне, едва не врезался. — Немного не в ту сторону, но тоже неплохо. Дам тебе подсказку: для создания аномального пространства вовсе необязательно кому-то умирать.

— Да ла-адно?! — издевательски протянул я, с силой тапнув[2] по экрану. — А если конкретнее?

— Иногда причиной служит объект, а не субъект, — продолжила потешаться надо мной зеленоволосая умница-разумница, с явным трудом отлипая от направившегося к кассе Рейджа и прилипая к металлическим перилам. — Достаточно ясно выразилась?

— Куда уж яснее, — буркнул я, забивая в поисковик расписание речных прогулок Крынского. — «Весёлый котик», ёпта. Ну и название! Хочешь сказать, наша предполагаемая кончина напрямую связана с ним? Что ж там такое приключилось-то…

Пока я разворачивал поисковую Интернет-деятельность, оставшаяся без присмотра Ида вклинилась в спонтанно образовавшуюся на причале очередь и якобы ненавязчиво прижалась к Рейджу. Тот словно бы окаменел, глядя перед собой и явно сдерживаясь, чтобы не отправить её охладиться в речку.

— Ничего, — помахал перед лицом Фэй мобилой я. — «Котик» и «котик», ха-ха-ха. Плавает туда-сюда, сюда-туда. Никакого криминала… или я что-нибудь упускаю?

— Или, — она требовательно протянула ладонь, и я послушно одолжил ей технику. — Здесь нужно… ох, как оно… Сюда нажимать? Раз, два… Не получается.

Отчаянно бормоча себе под нос что-то подбадривающее, Фэй неуклюже принялась вбивать «теплоход м-270 авария иномирск», но с её улиточной скоростью печати и общим непониманием того, как всё работает, получалось «теппл охо д м 2 7 0 аваррр и я ино мир ск». Искусственный интеллект честно постарался придать этой каше смысл, но и его дешифровка не привела ни к чему путному.

— Дай сюда, — велел я, отнимая у покрасневшей то ли от натуги, то ли от злости девицы мобилу. — «Теплоход М-270, авария в Иномирске», всё правильно?

Фэй сердито кивнула и потёрла начавшую краснеть шею. По всей видимости её раздражала собственная неуклюжесть и неумение обращаться с технологиями, но, если её мир действительно соответствовал нашему XVIIIстолетию, оно и понятно. Рвавшиеся наружу ехидные замечания вмиг поутихли, стоило мне представить обратную ситуацию, где я бы вынужденно приспосабливался к отсутствию привычных удобств.

— Итак, «Весёлый котик», — нарочито зычным голосом произнёс я, отвлекая зелёнку от самобичевания. — Точнее, не «Котик», а «Маргарет». В девичестве рассекала по соседней речушке и весьма неплохо себя чувствовала. Сдавалась в аренду, пользовалась определённым спросом. Вплоть до катастрофы, унёсшей жизни двадцати человек… Тоже взяли в аренду, чтоб отпраздновать чей-то день рождения и вот, допраздновались до взрыва двигателя в машинном отделении. Из-за того, что большинство были уже поддатые, спаслось меньше десяти человек. Кто-то сгорел, кого-то погребло под обломками, кто-то утонул. Жесть, конечно! Хочешь сказать, это то самое корыто? Куда смотрит правительство!

— Ищет выгоду, вестимо, — Фэй устало вздохнула. — Наверняка теплоход вернули на воду сразу же, как закончили с ремонтом. Переименовали, подкрасили, переоборудовали и решили, что хватит. Аура гибели, впрочем, никуда не делась, но для вашего государство подобное — мелочи. Равно как и то, что трагедия может в любой момент повториться. И она повторится сегодня, в шестнадцать шестнадцать, когда все пассажиры, за исключением нас, невообразимым образом исчезнут.

— Ни черта не повторится, если ты сейчас же скажешь Рейджу всё исправить! — рявкнул я, встряхивая малохольную феечку-сринкс за плечи, отчего её шляпка упала на землю. — Тут дохера народу, так что, всем помирать теперь?! Человек двадцать вместе с нами!

— Вадим, ты веришь в судьбу? — проникновенно спросила Фэй, положив на моё запястье тонкую ручонку. — Судьба — это неизбежность, предопределённость, злой рок. Все люди, что ступят одновременно с нами на теплоход должны погибнуть. Так распорядилось Провидение, понимаешь? Мы ничего не сможем изменить. У вас даже фильм есть на похожую тему… как его… забыла…

— «Пункт назначения»[3], - с ходу опознал киноленту я и, неожиданно вспомнив как «тоненькие девичьи ручонки» с силой вонзают вилку в столешницу, подался назад. — Кажется, начинаю понимать. Если вы с Рейджем вмешаетесь, они всё равно умрут, может и не сегодня, но завтра или послезавтра — точно.

— Смерть можно и задобрить, — нарисовавшийся рядом с нами Рейдж ловко поднял шляпу Фэй и, отряхнув, бережно водрузил ей на голову. — Готов ли ты, Вадим, обменять свою никчёмную жизнь на жизни остальных пассажиров? Если присовокупим Иду, выживание твоей драгоценной массовки гарантировано.

— Жи-изнь? — и без того глуповатое лицо моей товарки по несчастью вытянулось, а рот приоткрылся, образовывая идеальную букву «о». — Не-ет, я вовсе не собираюсь умирать ради каких-то там… да, ради каких-то там! Чтоб ты знал, Вадимчик, я собираюсь жить долго и счастливо. Желательно, с прекрасным принцем.

Она алчно воззрилась на Рейджа, благовоспитанно сделавшего вид, что он как бы ни при чём и речь идёт о сферическом принце в вакууме[4], а вовсе не о нём, реальном и достижимом. Правда, достижим исключительно для заумной феешны, всем остальным вход заказан по умолчанию.

— Нормальная реакция среднестатистического человека, — одобрил поведение Иды демонюка, снисходительно потрепав её по голове, отчего та довольно зажмурилась. — Незачем распыляться на простых смертных. Думай о себе в первую очередь, потом уже обо всех остальных. Всё, билеты проверены, можем подниматься на борт.

— Хочешь сказать, что при одинаковых вводных, ты бы «в первую очередь» думал о себе, а не о Фэй?! Свинтил бы с тонущего корабля крысой и, доплыв до бережка, наблюдал бы за её гибелью?! — разозлился я, не желая признавать правоту НЁХа.

Ах, простите, «какого-то там» НЁХа.

— Фэй всегда будет для меня на первом месте, — ничуть не оскорбился Рейдж и, немного подумав, добавил: — И мама. Эти две самки всегда будут на первом месте, даже в ущерб моим собственным интересам. Они — семья. В отличие от вас с Идой, к примеру.

— Поэтому лучше бы тебе перестать разводить демагогию и с гордо поднятой головой взойти на «Весёлого котика», — оперативно потушила начавшийся конфликт Фэй. — О, на всякий случай. Надеюсь, вы умеете плавать.

Ида спала с лица и, выпустив плечо Рейджа, прижала руки к щекам. Мне тоже стало нехорошо, но в отличие от «принцедурочки» вида не подал, напомнив себе, что времена «Титаника» давно миновали, наша речушка далеко не Атлантический океан и шансы пойти ко дну под слезливую «MyHeart Will Go On»[5] в исполнении неподражаемой Селин Дион — минимальны.

Удовлетворённые произведённым эффектом садюги, взявшись за ручки, потопали на верхнюю палубу, предоставив нам с Идой относительную свободу выбора: проследовать за ними и вступить в неравную борьбу с навязанной коварными «ололосами» судьбой, либо зассать, оставшись на берегу с неясными перспективами и практически нулевой гарантией выживания.

— Бесите, — украдкой показав «попечителям» средний палец, я схватил Иду за шкирбан и, покряхтывая от натуги, затащил на теплоход. — Ой, как же бесите!..

Ида послушно «тащилась» неразумным котёнком, плотно зажмурив глаза и едва ли не поджав под себя ноги, значительно осложняя «затаскивание». Поэтому я, недолго думая, сбросил никчёмный балласт в её лице на грязноватую верхнюю палубу сразу же, как добрался.

А ещё — крепко-накрепко задумался о словах Рейджа, недвусмысленно указывавших на избирательность спасения.

Допустим, стоит ли эта девчонка того, чтобы я за неё впрягался? Если стоит, то почему? Нас с ней вообще нихрена не связывает, кроме необходимости сдохнуть от происков каких-то там подземных человечков и тем самым поднасрать всему магическому миру.

Взялась бы спасать меня Ида при сходных условиях или же испуганно юркнула бы под защиту Рейджа, в надежде, что у него останутся время и силы для её спасения? По всему выходило, что она бы меня кинула, хотя я вот непременно бы впрягся.

— Ты слишком… — наблюдавшая за мной Фэй пожевала губы, полистала импровизированный «Словарик» и выдала: — …загоняешься. Ты слишком загоняешься, Вадим. Проще всего воспринимать происходящее как естественный отбор, где выживает сильнейший. Демоны так живут и не… не… ух-х, не парятся.

— Уж не похвалу ли я слышу? — поддразнил её Рейдж, снимая куртку и набрасывая её на плечи Фэй. — На воде всегда холоднее, рискуешь замёрзнуть.

Издав восхищённое «Ах!», Ида незамедлительно впилась в меня взглядом, намекая, что и ей будет не жарко. Заржав, я стянул с себя футболку и, скопировав Рейджа, предельно благородно вручил девчонке, оголившись по пояс.

Хорошенько провонявшаяся потом, с огроменными пятнами и тоненькая, она явно была неспособна согреть временного владельца, о чём Ида незамедлительно мне сообщила, негодующе отвергнув «дар»:

— Фу, какая гадость!

— Ну и мёрзни, — хохотнул ничуть не задетый я, натягивая её обратно. — Что там по времени, Рейдж?

— Пять минут, — сообщил он, рассеянно оглядываясь по сторонам. — Сколько детёнышей… печально.

Глубинная память услужливо выдала замшелую — времён моего бати — песню, звучащую из каждого утюга в Новый год, и я гнусаво затянул: «Пять мину-ут, пять мину-ут»[6], чтобы не отвлекаться на бесполезные страхи. Слова Рейджа насчёт «детёнышей», впрочем, ржавым гвоздём царапнули мою беспокойную душу, вынуждая нервно заозираться.

Два условных детёныша отирались рядом с усталым отцом, мальчик и девочка. Первый с диким ором бегал по палубе, размахивая руками и выпучив глаза. Девочка, напротив, восхищённо осматривалась, словно речная прогулка была её давней мечтой.

Чуть дальше — трое девиц моего возраста, причислить которых к детёнышам было гораздо проблематичнее, но раз им нет восемнадцати, вай нот?[7] С нижней палубы доносился младенческий вопль, свидетельствовавший о том, что кто-то решил приобщать ребёнка к прекрасному сызмальства.

Мимо прошли две молодые мамаши, крепко сжимавшие детские ручонки, на каждую — по две души. И только я хотел успокоить свою нечистую совесть словами: «Разве ж это много?», на борт взошла тяжёлая артиллерия в лице учительницы и бредущих за ней гуськом младшеклассников.

Экскурсия-хуюрсия.

— Ре-ейдж… — сдавленно пискнул я, надеясь раскопать в его демонической душонке подобие человечности. — Тебя ничего не смущает? Ни капельки?

— С чего бы? — отрезал тот. — Фэй же тебе ясно объяснила: такова участь смертных, и они сдохнут при любом раскладе. Хочешь погибнуть, впрягаясь за незнакомцев — мри в одиночку. Если же дело в совести — поставь свечку за упокой в ближайшем храме, как всё закончится. Или что вам там человеческая религия предписывает?

Ебланище.

Штук пятнадцать экскурсионщиков. Четверо мамкиных отпрысков. Детишки отца-одиночки. Младенец с нижней палубы. Всех не вывезу, разумеется и, как правильно, заметил демонюка, рискую сдохнуть в процессе.

Чем бы его заинтересовать, чтоб подмогнул, а?

— Ты ж любишь торговаться! — настигшее меня озарение было таким ярким, что я в восторге хлопнул себя по коленям. — Возьмёшь года моей жизни в обмен на спасение малышни?

— Вадим, ты… дебил, — медленно проговорил Рейдж. — Тебе же ясно сказали, что на твоём благополучии завязано сохранение существующего порядка. Никто в здравом уме не станет заключать с тобой контракт до того, как всё не успокоится. Думаешь, хоть кто-то рискнёт целым миром ради сиюминутной выгоды? Уймись!

Фэй склонила голову набок, о чём-то размышляя. Давно отзвучал гудок теплохода, знаменующий начало смертельно опасной речной прогулки. Разлилась по палубе незатейливая музыка, призванная скрасить досуг отдыхающих. Шумно загалдела толпа отправленных на экскурсию младшеклассников во главе с училкой.

И она таки придумала.

— Что насчёт сделки между тобой и родителями? — медленно, ощутимо колеблясь выдала зелёнка. — При обычном раскладе любой родитель отдаст жизнь за потомство.

— Ага, любой, как же, — внезапно прошипела Ида, из глаз которой полились крупные, злые слёзы. — Лично я бы предпочла вовсе не рождаться, чем… чем так. Из-за меня мама заболела, а вскоре и умерла. Остались мы с Сенькой.

Ругнуться бы, обозвать её драма-квин, но слова Иды звучали искренне и быстро стало понятно, что слова Фэй задели давнюю рану. Мне-то, присоединившемуся к легиону безмамных относительно недавно, было куда как проще, но Ида, считай, не знала матери вовсе.

— Эм-м… не плачь, — растерянно похлопав себя по карманам, я извлёк относительно чистый носовой платок и протянул его отчаянно хлюпавшей носом девчонке. — Сморкайся! Смело сморкайся!

— Моя мама пыталась убить меня сразу после рождения — и что с того? — огорошила нас нисколько не изменившаяся в лице Фэй. — Нужно понимать, что у каждого свои обстоятельства, и всех слёз мира не хватит, чтобы оплакать выпавшие на человеческую долю горести.

Чего-о?!

— По-твоему, лучше быть чёрствым? — взвился я. — Твою паршивую судьбинушку, может, никто и не оплачет, но не мешай утешать достойных, ясно? Вообще, такую, как ты не особо жалко. Сдохла бы и сдохла, невелика потеря.

Любая нормальная девчонка уже давно бы взвыла или принялась яростно доказывать обратное. На крайняк, ударилась бы в слёзы, как та же Ида, чья нижняя губёшка начала многообещающе подрагивать, но Фэй лишь устало переглянулась к Рейджем и потеснила меня к борту.

Эдакая никому не всравшаяся отвага напополам с тщетной надеждой припугнуть, не иначе.

Уступать зарвавшейся твари я не собирался и, лениво ухмыльнувшись, наблюдал как невысокая — ниже примерно на полголовы — девчуля собирается меня «поучать». Бледная, изнеможённая, шатающаяся подсолнушком, Фэй тургеневской барышней[8] пёрла напролом, пытаясь то ли образумить, то ли раз и навсегда доказать, что есть два мнения: её и неправильное.

Ага, сейчас, разбежалась.

Расправив плечи, я окинул её высокомерным взглядом, в котором без труда читалось: «Да что ты мне сделаешь, убогая?», но… проблема в том, что она таки сделала, ёб твою мать. Нежным, почти интимным жестом, Фэй ухватила меня за шею и всё с теми же ненужными предосторожностями вытянула руку над бортом, позволяя моим ногам свободно болтаться в воздухе.

И куда только подевалось «мимолётное видение»?

— Э-э-э… Фэй? — полу придушенно позвал я, раскачиваясь над не такой уж и условной бездной.

— Да, Вадим? — невозможно вежливо отозвалась она. — Хочешь мне что-то сказать?

— Ну, вроде того, — признался я, опасливо кося взглядом вниз. — Может, отпустишь?

— Нет, — просто ответила зелёнка и, спокойно продолжая удерживать меня одной рукой, поправила сползшую на глаза шляпу. — Обождём немного. Вдруг случится чудо и тебя настигнет… не знаю, скажем, прозрение? Слышала, чудеса иногда случаются

— М-м-м, — сдавленно замычав, я решил не дожидаться обещанных чудес и отчаянно задёргался. — Пусти меня, немедленно отпусти! Чего ты вообще взъелась? Разве я не прав? Никто, кроме Рейджа не станет оплакивать твою смерть. И то ты ему нужна постольку-поскольку. Доберётся до твоей мохнатки — финиш.

Ох и зря я это сказал.

Спокойно взиравший на импровизированную картину моего удушения демонюка подорвался с места и, встав рядышком с Фэй, задушевно поинтересовался:

— Убить его для тебя?

Блядская романтика, разве что без пошлых розочек по краям.

— Нет, сама справлюсь, — ровно ответствовала та и, пару раз встряхнув меня для острастки, повторила: — Что-нибудь успел осознать, Вадим?

— Ты — бездушная тварь, — произведя в уме нехитрые расчёты, я понял, что шансы на выживание стремительно сокращаются, а просто так «уходить» — скучно и плюнул разъярённой девице в лицо: — Сказал и сказал. Что. Здесь. Такого?!

Молча утерев плевок, Фэй задала встречный вопрос:

— Хорошо, поставим вопрос иначе. Кто будет скорбеть по тебе, Вадим? Если я прямо сейчас отпущу руку, ты утонешь… если раньше тебя не разрежет теплоходом. Нелепая смерть, результат твоей собственной глупости. Жить и жить бы, но увы, увы. Итак?

— Батя и будет скорбеть, — не понял вопроса я, в поисках опоры впиваясь ногтями в удерживающую меня руку. — Зачахнет он без меня, в обнимку с бутылкой ночи проводить станет. Как-то так вот.

Пусти меня, пусти, чёрт бы тебя побрал!

— И? — настойчиво терзала меня Фэй, глаза которой из серых с вполне обычным круглым зрачком внезапно стали алыми, с узким, вертикальным. — Кто-нибудь ещё заметит отсутствие «доброго малого», чей образ ты упорно отыгрываешь? Кому-нибудь вообще есть дело до вон того «хорошего парня», готового положить жизни ради чужих отпрысков? Ладно бы только свою, но ты почему-то упорно предлагаешь вступиться и нам с Рейджином. О да, мы возвращаемся к тебе бытия хорошим за чужой счёт.

Фэй шумно вдохнула и выдохнула, прежде чем продолжить читать мне мораль и кивнула на мирно наслаждавшуюся речной прогулкой Иду. Словно бы не замечая творящихся вокруг безумств, она с наслаждением подставляла лицо тёплым солнечным лучам и довольно жмурилась.

Плевать, что моя бедная тушка вот-вот рухнет вниз. Плевать, что над моей головой вот-вот сомкнутся речные воды. Плевать, что я стану жертвой зеленоволосой маньячки.

— Она нас не видит, — разъяснил следивший за ходом «воспитательного процесса» Рейдж. — Никто не видит. А если бы и видели… что бы сделали? Вокруг одни детёныши или отягощённые детёныши. Чем впрягаться за незнакомого паренька проще закрыть глаза на происходящее, наглухо заткнуть уши и запечатать губы. Не был, не видел, не участвовал… Если в чём наши миры и схожи, так это в жестокости, понимаешь? Никто не позаботится о тебе, кроме тебя самого, Вадим.

Ух-х-х, а знаешь ли ты, что мораль звучит гораздо лучше, когда твёрдо стоишь на своих двоих?

— Тебе никто не поможет, — эхом вторила Фэй. — Никто, кроме нас с Рейджином. Поэтому, чем припираться, обижаться, задирать и унижать, лучше бы подумал о будущем. Мы-то в любом случае выполним свою задачу, а тебе с таким подходом жить, рубаха-парень. Или ты и в самом деле думаешь, что единожды войдя в жизнь, сверхъестественное исчезнет без следа?

Вообще-то, как-то так я и думал.

— Понял, принял, осознал, — безо всякой надежды выпалил я и Фэй швырнула меня обратно на палубу, отчего из груди вышибло воздух. — Вы — главнючие, вы — умнючие, вы — приспособлючие. Всё-превсё сделаете как надо, мне с Идой только и остаётся, что молчать в тряпочку.

— Ничего-то он не осознал, — сдал меня предатель-Рейдж. — Лучше бы врезала, быстрее бы дошло. Иначе продолжит топить за человеков, пускай и сам чуть не утоп за страдания ближних и дальних.

— Ого, каламбуришь, — беззлобно поддел его я и, покряхтывая, встал на ноги. — Схожу-ка я вниз, что ли. Кому попить? Кому перекусить?

— И попить, и перекусить, — живо отозвалась пребывавшая в блаженном неведении относительно моего несостоявшегося утопления Ида. Можно и без хлеба.[9]

— Договорились, — поспешно свалив от сверлившей меня взглядом парочки нелюдей, я потопал на нижнюю палубу, где находился бар и, пристроившись в конец длиннющей очереди, призадумался.

Нельзя сказать, что я обиделся на зелёнку или что она совсем уж неправа, но запугивание — это уже чересчур. Мы и без того скоро вляпаемся в очередную передрягу, а она нагнетает. Что с того, что я попытаюсь — заметьте, лишь попытаюсь — спасти чужих детишек? Они — наше будущее, цветы жизни, все дела.

Чем плохо?

— Эй, мальчик, тебя здесь не стояло, — грубо окрикнула меня красномордая тётка-«цветовод», сжимая в потной руке жабью лапку большеглазого дитятка. — Мы пришли первыми.

— Да, они первые, — задиристо подтвердила её товарка, утирая одутловатое лицо большим хлопчатобумажным платком и шумно сморкаясь. — Мы с Лёшей свидетели. Так, Лёшенька?

— Ага-ась, — захлопал глазами её собственный недоросль, задумчиво ковыряя в носу. — Они за на-ами, я всё по-омню.

— Никакого воспитания, — цыкнула третья женщина, упирая руки в бока. — Вот в моё время…

Количество попрекавших меня на чём свет стоит тёток увеличивалось в геометрической прогрессии и я, окончательно разуверившись в чистоте собственных помыслов, желании лечь костьми за молодняк и заодно в человечестве в целом, вернулся наверх, к благодетелям. Причём не сказать, чтобы удачно: Рейдж только-только затеял брачные игрища, возлагая большую и сильную ладонь на тощую лапку Фэй… за что и был немедленно оцарапан последней.

Царапины, впрочем, тотчас зажили.

— Что-то ты, мил друг, не весел, — поприветствовала меня литературной присказкой Фэй. — Опечалился чему?

— Всё фигня, ага, угу, — не стал отпираться я. — Такая прорва народу — не достояться. Оголодавшие, злые, взбешенные… Аж геройствовать расхотелось.

— Жа-аль, — рассчитывавшая на плотный перекус Ида подпёрла щеки ладошками и надулась: — Надышаться перед смертью, может, и нельзя, но наесться — вполне. Мы же умереть рискуем, верно?

— Умирай, — расщедрился я. — А я — выживу. Теперь уж точно выживу, безо всяких «если».

Вознаграждённый аплодисментами в четыре руки, я дурашливо поклонился и, приставив руку козырьком ко лбу, вгляделся вдаль. По моим скромным подсчётам, время Икс давно миновало, и пора было наступать всякой потусторонней фигне.

— Началось, — объявил Рейдж, зловеще щёлкая цепочкой старинных часов, невесть откуда взявшихся в руках. — Мы уже в Сквези.

Дышать сразу стало как-то тяжеловато: вязкий воздух забивал лёгкие, мешая нормальным вдохам, а голова сделалась подобной воздушном шарику, готовому уступить под натиском шаловливых порывов ветра. Внутренности тоже корёжило, сдавливало обручами и перемалывало в фарш, отчего я невозбранно согнулся напополам.

Что там испытывали другие незадачливые пассажиры — без понятия, но заполонившие теплоход стоны, проклятия и мольбы красноречиво свидетельствовали о том, что херово было всем. Некоторые даже, вроде, усиленно заблёвывали окружающую среду, правда, занятый собственными страданиями, я не мог знать наверняка.

Фэй с Рейджем, напротив, чувствовали себя сносно, возвышаясь над страждущими и, очевидно, выжидая начало нового этапа, несущего с собой смерть заурядностям и нехилый экспириенс[10] исключительностям. Оставалось надеяться, что силами наших благодетелей мы с Идой продержимся в нужной категории до конца.

Между тем, наш развесёлый «Котик» окутал густой туман, щедро добавляя к плохому самочувствию плохую же видимость. Зелёные островки по обоим берегам бесследно растворились в молочно-белой жидкости, словно мы плыли… пардон, шли не по реке, а киселю.

Обычные звуки тоже исчезли, схлопывая над нашими ушами железные шторы нетипичной для города тишины. Ни журчания воды, ни стрёкота насекомых, ни шелеста древесных ветвей. Чистейшая тишина вкупе с ощущением притаившегося в тумане нечта.

Всё по заветам хорроров, короче.

Долго наслаждаться тревожной атмосферой нам, однако, не довелось: вторгшийся в аномальную зону теплоход неторопливо пристал к берегу и неторопливо же сбросил трап. Мол, выкатывайтесь, пассажиры дорогие, всё готово к поеданию, играм на выживание и чёрт его знает чему ещё.

Наши попутчики постепенно приходили в себя, начинали вертеть головами, задавать миллионы вопросов, рьяно возмущаться безалаберностью капитана и шариться в телефонах. Многие угрожали звякнуть управляющей компании, плохими отзывами, сарафанным радио и прочим, но ни один не задумался над странностями происходящего.

— Люди видят лишь то, что желают видеть, — ответствовала Фэй, зябко кутаясь в одолженную Рейджем куртку. — Творящееся здесь не более чем сбой, тут они совершенно правы. Едва аномальная зона развеется о ней никто и не вспомнит. Трупы тоже не соотнесут с пережитым, причислив к нападению лесного зверья, утечкам газа или неисправной проводке.

Офигенное объяснение.

Народ постепенно стекался на нижнюю палубу, яростно обсуждая случившееся и стеная насчёт отсутствия сети, а мы всё стояли, вглядываясь в непроглядный туман и дожидаясь невесть чего. Трое моих ровесниц, запримеченных ранее, отирались поодаль, навострив ушки, глазки и мобильники.

Умереть, но в «сториз» залететь, ха.

— Контент выйдет что надо, — со знанием дела произнесла тёмненькая, водя телефоном из стороны в сторону. — Особенно, если через фильтры прогнать. Мож, аж крипи по ходу настрочим и какому-нибудь ютьюберу впарим… Вин-вин!

— Агась, — смачно чавкнула жвачкой её светленькая подружка. — Типа, куй железо, пока горячо. Инфоповоды с неба не падают, а тут прямо — херак! — годнота. Кста, что там насчёт твоей хвалёной чуйки, Настён? Есть контакт?

Третья девица, рыжеволосая Настёна, с умным видом приложила пальцы ко лбу, на манер пройдох из «Битвы экстрасенсов» и добросовестно зажужжала, призывая на помощь шестое чувство. Её подружки терпеливо ждали результата и тот не подвёл. Широко распахнув глаза, Настёна завопила:

— Мы все умрём! Все! Шучу, конечно. Все, кроме нас, мои бэстисы. Настя Шран я или нет? Костьми лягу, но выведу!

Дружно рассмеявшись, юные охотницы за паранормальным сбежали вниз, вливаясь в беспокойную толпу яжматерей, яжотцов, яждетей и остальных нормисов, по-бараньи уповающих на спасение и не делающих ни единого шага за очерченную туманом грань. Все они, как один, жаждали спасения от вышестоящих, позабыв о том, что выживание — личная ответственность каждого.

— Нам пора, — определила Фэй и, тяжело опираясь на руку Рейджа зашагала на выход. — Вадим, Ида, пожалуйста, идите за нами след в след, ни на что не отвлекаясь и ни с кем не общаясь… по возможности. Большинство этих людей погибнут, незачем забивать себе голову неуместным сочувствием. Здесь каждый сам за себя.

— Да начнутся «Голодные игры»! — возвестил я, сдергивая с насиженного места Иду, которая, несмотря ни на что, продолжала видеться моей персональной обязанностью. — Суть уловил, не переживай. Детишек жалко по-прежнему, но ты права, своя шкура ближе к телу.

Растолкав озабоченно квохчущих кумушек, мы первыми ступили на противно чавкнувшую под ногами землю. Омерзительно-влажная, холодная и нездешняя, она вызывала стойкое отвращение и желание вернуться обратно, на теплоход.

— Куда собрались?! — неожиданно взвился тощий отец-одиночка, протягивая грабли к бледному локтю Фэй. — Всем оставаться на своих местах! До выяснения ситуации, по крайней мере. Эх, молодёжь, молодёжь… В тумане может скрываться всё, что угодно!

Оно и скрывается.

Неуловимое движение — и вот мужчина вопит от боли, потряхивая сломанными пальцами, а Рейдж, как ни в чём ни бывало, прокладывает зелёнке путь сквозь туман. Мы с Идой тоже поднажали, прекрасно понимая, что единственный путь к спасению — это неукоснительное следование правилам, олицетворением которых служили Фэй с Рейджем.

Тем страннее то, что возможность перемещения пришлось отвоёвывать: встречные-поперечные норовили предупредить, устыдить, озадачить, а то и набиться в спутники. Моим личным апофигеем стала безумная мамаша, вцепившаяся во всё ту же Фэй и всё повторявшая, чтобы та отдала ей куртку.

— Лёшеньке холодно, — приговаривала она, тыча пальцем в пресловутого Лёшеньку, в котором я без труда опознал толпившегося около мини-бара увальня. — Лёшенька знаете какой болезненный? Учебный год только начался, Лёшеньке никак нельзя болеть…

— Ы-ы-ы, — вторил Лёшенька, таращась на нас животным взглядом. — Холодна-а-а-а…

— Слышите? — неизвестно чему обрадовалась женщина. — Ему холодно!

Ни Рейдж, ни Фэй не стали тратить время на пустые разговоры — яжматерям в принципе невозможно объяснить, что мир не вращается вокруг обожаемых ими «дитачек» — и прошли мимо, заполучив отборный матерок в спины. А вот с неразлучной девичьей троицей вышло занятно: они молча пристроились за нами, инстинктивно решив, что если кто и сумеет пережить случившееся, так это мы.

Изящно вспоров наступающую со всех сторон пелену, наши благодетели замерли, к чему-то прислушиваясь. Затем удовлетворённо кивнули и занялись «делом». Рейдж забормотал себе под нос чудо-настройки разряда «верный путь», Фэй — устало прикрыла глаза, чтобы подготовиться к активации своей абилки «чудо-глазки» или как её там.

Мы же с Идой, от нечего делать, переключились на девичье трио. Оно же демонстративно зашушукалось, заволновалось и, под конец, вытолкнуло к нам парламентёра, Настю Шран. Не без опаски девица подошла к ушедшему с головой в технику магической безопасности Рейджу и заявила:

— Возьмите на себя ответственность!

— Каво?! — знатно прихуел от такой наглости я. — Берега попутали, что ли?! С хера ли нам за вас ответственность брать?

— С того, что мы — несовершеннолетние, — уверенно проговорила «экстрасенсиха» и ткнула в наставивших на нас телефоны подружек. — Каждое ваше слово записывается, снимается… фиксируется, в общем. Леся — про в обработке, раз и, как я уже сказала, мы — несовершеннолетние, два. Не поможете — вас посадят, три.

— Так-то мы тоже несовершеннолетние, — начиная медленно закипать, вставил я. — Почему мы вообще…

Остаток фразы потонул в разной тональности криках и смачном чавканье: что бы ни происходило позади нас, оно успешно расправилось и с «Весёлым котиком», и с большей частью злополучных пассажиров, до последнего бывших уверенными в том, что им кто-то там что-то там должен. Надо сказать, что девчонки попались упрямые и лишь покрепче ухватились за телефоны, как если бы те представлялись им последним оплотом материалистичности.

— Помогите! — яростно загалдели три неотягощённые воспитанием девицы, потряхивая техникой. — Помогите! Помогите!

— Нахуй идите, — органично дополнил кривые, околошантажные просьбы о помощи я. — Нет, серьёзно. Вам там самое место.

[1] Кумар — сленговое обозначение нахождения под воздействием наркотического вещества.

[2] Тапнуть (от англ. «tap» — нажать) — коснуться пальцем сенсорного экрана электронного устройства.

[3] «Пункт назначения» — серия фильмов ужасов, основной смысл которых заключается в неотвратимости смерти, всегда берущей своё.

[4] Сферический «подставить нужное слово» в вакууме, изначально «сферический конь в вакууме» — популярное сетевое выражение, обозначающее нечто далёкое от реальности, существующее лишь в теории.

[5] «My Heart Will Go On» — заглавная тема фильма «Титаник», снятого Джеймсом Кэмероном.

[6] Одноименная песня из кинофильма «Карнавальная ночь», исполняемая Людмилой Гурченко. Традиционно звучит каждый Новый год и считается его неотъемлемой частью.

[7] Why not? (англ. «Почему бы и нет?»)

[8] Тургеневская девушка, тургеневская барышня — обобщённый образ литературных героинь Ивана Тургенина, подразумевающий нежных, хрупких, слабых, впечатлительных и образованных молодых особ в нужный момент проявляющих твёрдость, решительность и целеустремлённость.

[9] «Можно и без хлеба» — расхожее выражение, взятое из советского мультфильма «Винни-Пух идёт в гости». Полностью звучит следующим образом: «- Пух, тебе что намазать — мёду или сгущённого молока? — И того и другого, и можно без хлеба».

[10] Экспириенс (от англ. «expirience») — опыт.