Тайный ребёнок от Босса (СИ)

Эпилог. Валерия

— Я же просила надеть белую рубашку, Бессонов, — ворчу, придирчиво осматривая наряд жениха. — Зря, что ли, всё утро её наглаживала?

— Чёрная мне больше идёт, рыжая, — улыбается искушающе. Глаза закатываю и убираю выглаженную рубашку обратно в шкаф. Один разок сказала, что он меня в чёрном возбуждает, теперь постоянно носит чёрное.

— Галстук? — вытягиваю два на выбор.

— Нет, мы знакомиться с семьёй идём, оставь официоз для офисных встреч.

— Ладно, — со вздохом откладываю и этот атрибут гардероба. Я просто очень нервничаю и хочу, чтобы всё прошло идеально.

— Поехали, Лер, — торопит Рома. — Всё будет хорошо. Я понравлюсь им.

— Вот не факт, — фыркаю из вредности.

До родительского дома едем в молчании. На заднем сиденье лежат подарки и букет цветов. Последнее я купила для мамы, но дарить будет Бессонов.

— Мама Светлана Николаевна, папа Леонид Михайлович, — напоминаю имена родителей и жму на дверной звонок.

— Угу, Сестра Алиса, братья Виталий и Богдан. Я помню, — посмеивается жених. — Не нервничай, рыжая. Иначе потащу в ванную стресс снимать.

Луплю мерзавца по плечу и кулаком грожу. Знаю я, как он стресс снимает.

— Не дерись, Ланская! — выставив букет в качестве защиты, шипит Рома.

Дверь внезапно распахивается, и я отскакиваю от него. Улыбку натягиваю.

— Привет.

— Добрый вечер, — Бессонов обаятельно улыбается. — Алиса, кажется?

— Запомнил? Надо же! — фыркает сестра и отходит вглубь квартиры, пропуская нас.

— Здрас-сс-те, — тянет мама, удивлённо осматривая заходящего мужчину.

— Добрый вечер, Светлана. Это вам, — торжественно вручает букет Рома. Вижу, как сестра глаза закатывает. Она не одобряет мой выбор, считает, что Бессонов несерьезен.

— Спасибо, проходите, — улыбается мама, пряча нос в бутонах роз.

В гостиной нас встречает хмурый папа. Рома рассказывал, что приходил к ним, когда меня искал, и папа перед его носом дверью хлопнул.

— Мам, пап, это Рома.

Бессонов жмёт руку отца и протягивает его любимый коньяк. Я вручаю Алиске торт. Всё сделали по правилам. Никого не забыли?

— Тётя Лера! — ко мне бегут две племяшки. Хлопаю себя по лбу. Подарки детям забыли! Из-за Ромы! Он торопил меня!

— Идёмте к столу, — мама подталкивает нас, попутно вытягивая из серванта вазу.

Удивительно то, что Рома очень быстро находит общий язык со всем семейством. Полностью перетягивает на себя всё внимание. Нахваливает салаты и горячие блюда мамы. Пьёт с отцом и братьями и охотно поддерживает все тосты. Про племянниц не забывает и рассказывает о своих сестрёнках примерно их возраста. Обещает познакомить детишек. И приглашает всё моё семейство в Выборг. Встречать Новый год вместе с его семьёй.

— Ты лошадей-то не гони, — захмелевший папа останавливает порывы Бессонова.

— Пап, — вот сейчас напрягаюсь, вечер ведь почти прошёл и был на высшем уровне.

— Он твой начальник, Валерия, — укоризненно замечает он. — Я не одобряю интрижки на рабочем месте.

— У нас не интрижка, Леонид Михайлович, — тон у Ромы тоже меняется.

— Как не назови, я это не одобряю. Она только полгода назад развелась и беременна.

— Пап, выслушай нас, — опять встреваю я.

— Подожди, Лера, — тормозит Бессонов, сжимая мои пальцы. — Дети мои. И я люблю вашу дочь.

Всё семейство удивлённо таращится на нас.

— Ты же анонимного донора выбирала, — у Алисы так смешно лицо вытягивается.

— А выбрала меня. Оба ребенка мои, — твёрдо повторяет мужчина.

— Я его тоже люблю, пап, — перебиваю только открывшего рот родителя. — И Рома сделал мне предложение. В скором времени мы поженимся.

Демонстрирую кольцо его бабушки. И, охнув, попадаю в крепкие материнские объятья. Мама очень переживала за меня и считала, что я останусь совсем одна, без мужа, с двумя детьми.

Напряжение за столом стихает. Папа больше ничего не говорит, но всё ещё смотрит с подозрением. Зато женская часть семейства активно поздравляет нас. Даже Алиска оттаивает.

Ближе к десяти вечера я решаю закругляться. Устала. Папа с Ромой уходят покурить на балкон. Помогаю маме прибрать стол и мою посуду, пока Алиска по контейнерам горячие блюда и салаты раскладывает.

— Ты не хочешь нам всё рассказать? — спрашивает любопытная сестра, когда мы остаёмся одни.

— Я переспала с Ромой за пару дней до подсадки эмбрионов, и моя гормонотерапия сработала не так, как надо, — выдаю краткую версию.

— А я говорила, что дело в Грише, — хмыкает Алиса.

— Или дело в Бессонове, — усмехаюсь, выключая воду.

— Я за тебя очень рада. Всё же живой отец лучше, чем безымянный донор.

Молчу. Один малыш всё же от безымянного донора. И это не даёт мне до конца покоя. Это сейчас Рома говорит, что будет относиться к ним одинаково. А что будет, когда они родятся совершенно разные, ни на кого не похожие?

— Ты всё? — к нам заглядывает уже одетый жених. Кивнув, вытираю руки об полотенце и, обнявшись с сестрой, выхожу из кухни.

Мужчина помогает надеть полушубок, тепло прощается с родственниками. Напоминает о приглашении на Новый год. И мы идем вниз.

— Я трезвого водителя уже вызвал, — Рома в телефоне копается.

— Я твой трезвый водитель, ключи давай, — протягиваю ладонь.

Бессонов колеблется недолго. Чувствую его напряжение и сомнение. Всё же прошлое довлеет над ним. Не тороплю. И, если откажется, не обижусь. Но мужчина отменяет заказ и со вздохом передаёт ключи от своего внедорожника.

До моего дома мы добираемся без приключений. Паркуюсь возле подъезда, глушу мотор и вскрикиваю. Рома рывком меня на себя тянет и жадно целует.

— Господи, Бессонов! — хнычу, пытаясь увернуться от загребущих рук.

— Тише, помолчи, Ланская.

Мужчина перетаскивает меня на себя, заставляет оседлать его и в волосы зарывается. Покрывает лицо поцелуями, полушубок срывает с плеч. Действует очень напористо и грубовато.

— Заниматься сексом в машине — это клише, — шепчу, сама расстёгивая пуговицы на рубашке. Ёрзаю по выпирающему бугру, шипение вырывая. Кажется, Бессонов всегда возбуждён.

— Ты так же говорила про лифт, — улыбается с иронией Рома, напоминая ночь корпоратива. Гад.

Как только мы получили разрешение от моего врача, все ограничители слетели. Пока все наши коллеги напивались на корпоративе, мы веселились в своём развратном стиле. Подсобка, лифт, его кабинет. Осквернили даже моё старое рабочее место. И заодно выбрали Рахлину новый кабинет с просторной приёмной для меня.

С наслаждением веду ладонями по каменным плечам и выгибаюсь, подставляя шею под горячие поцелуи. Рома платье моё задирает и, наткнувшись на край чулков, одобрительно мычит.

— Кто-то подготовился, — мурлычет и корябает чувствительную кожу бёдер.

— Вот неправда! — бурчу и беззвучно хватаю ртом воздух, чувствуя его пальцы на центре удовольствия.

Бессонов быстро и уверенно действует. Приспускает свои брюки и одним толчком заполняет меня. Цепляюсь за плечи. Голову назад откидываю, привыкаю к нему. С ним каждый раз как в первый.

Рома гладит по спине, целует в шею, кожу прикусывает и не торопит. Полностью уступает мне, лишь держит.

Я раскачиваюсь на нём. Ловлю нужный мне ритм. Наслаждаюсь неспешными движениями. Под закрытыми веками вспышки удовольствия проносятся. Стон один за другим срывается с губ.

— Не могу больше, — признаюсь, обнимая и утыкаясь носом в плечо.

Рома придерживает за бёдра и срывается. Снизу толкается на каком-то бешеном ритме. По всему салону разносятся пошлые шлепки и мои вскрики. Сильнее стискиваю могучую шею, боясь банально слететь с него. Воздух спёртый глотаю и задыхаюсь.

— Рома! — выкрикиваю его имя, и оргазм пронзает всё моё тело.

— Вот так, рыжая. Отпусти себя, безуминка, — подбадривает, вколачиваясь необузданно и дико.

Жадно целует, остатки кислорода отбирая и стоны выпивая. Меня на части разрывает, а он продолжает двигаться. Продлевает удовольствие и содрогается сам, приходя к своему финишу.

Мы замираем, измученные и опустошённые. Переплетённые друг с другом. Я всё еще дрожу и дыхание восстанавливаю. Рома крепко обнимает, гладит по спине. Целует нежно. Лаской убаюкивает.

— Я согласна на май, — шепчу, нехотя отрываясь от его груди, и чувствую, как во мне восстаёт одна ненасытная плоть.

— Будем всю жизнь маяться? — улыбается. Мужчина не верит в приметы, как, собственно, и я. Ляпнула просто, чтобы его позлить, а он запомнил.

— Придётся. Главное — всю жизнь, Бессонов, — подмечаю я.

— Согласен, Ланская, — отвечает Рома и закрывает рот поцелуем.