Темный час

ГЛАВА 17

Эннистон была не первой, кто пытался убежать от меня. Инстинкт «бей или беги» был частью человеческой природы. Люди разбегались, как мыши, когда их охватывал страх.

Но они всегда забывали о льве, поджидающем в тени.

Благодаря испорченному прошлому и непредсказуемому настоящему, моя жизнь вращалась вокруг структуры. Мне нравился контроль. Я нуждался в нем. Процветал в нем. Именно поэтому, несмотря на то, что я был в бешенстве после бессонной ночи на диване в офисе, я точно знал, что запланировала Эннистон, с той секунды, как я вернулся домой из клуба.

Каждое утро я спускался на лифте, и каждый день он ждал меня на этаже вестибюля, когда я возвращался домой. Мне никогда не приходилось ждать, пока он вернется сверху, потому что никогда не было причин для того, чтобы он поднимался обратно. Вчерашнее утро было исключением. Я отправил лифт обратно наверх, чтобы доказать ей, что выхода нет. Я сделал целое состояние на прогнозирование. Это была моя ниша. Большинство людей были предсказуемы, и я решил, что принцесса ничем не отличается от них. За исключением того, что она отличалась. Я знал, что Эннистон слишком любопытна, чтобы не попытаться разгадать код. Но я не знал, что когда она поймет, что это невозможно, она ворвется в мою спальню — неожиданный трюк, за который она поплатилась своим ртом.

Я также не ожидал, что она попытается сделать это дважды за два дня, но вот она здесь, снова удивив меня до смерти. Не было смысла пытаться остановить ее или преследовать, особенно когда я знал, как мне понравится наблюдать за ее неудачей. Нью-Йорк был большим городом, о котором она ничего не знала. Я знал каждую улицу, переулок и туннель. Город не хранил от меня секретов. Но Эннистон была беспомощным питомцем, запертой в клетке — моей клетке.

Какой-то мудак помог ей поймать такси. Я сломал его гребаный нос, как только она скрылась из виду.

— Разве твои родители не учили тебя не разговаривать с незнакомцами? — Спросил я его, разжимая кулак, потому что… блядь.

Он натянул рубашку до самого носа и выкрикнул несколько нечленораздельных ругательств в мой адрес.

Я плюнул ему на ботинки, потом пошел на стоянку и взял свою машину. Было только одно место, куда она могла поехать, поэтому я выбрал ближайший аэропорт и направился туда.

Когда я подъехал к обочине, водитель уже тащил полицейского к своему такси, возможно, потому что он решил, что она его обманула. Я догадался об этом, потому что ее бумажник лежал у меня в бардачке. Жаль, что я не видел ее лица, когда она поняла, что он пропал.

Эннистон сидела на заднем сиденье, уставившись в потолок с закрытыми глазами.

Ты можешь молиться о помощи сколько угодно, детка. Даже ангелы не могут помочь тебе убежать от дьявола.

— В чем проблема? — Спросил я, подходя к ним.

Водитель указал на свое такси.

— Сучка пытается надуть меня. Говорит какую-то чушь про королевскую власть.

Я вытащил бумажник: — Сколько она должна?

Он секунду изучал меня, прежде чем ответить: — Сорок семь долларов.

Я протянул ему стодолларовую купюру.

— Этого должно хватить, — я положил бумажник обратно в карман и посмотрел на офицера. — Все в порядке?

Он кивнул головой и пожал плечами: — Да.

И затем он пошел обратно к терминалу.

Эннистон открыла свою дверь и выпрыгнула из машины.

— Подождите, — крикнула она вслед полицейскому.

Он проигнорировал ее. Для него она была не более чем женщиной, которая пыталась надуть таксиста. А я был Чендлером, мать его, Кармайклом.

Она побежала к выходу: — Это не то, что вы думаете. Меня похитили.

Было слишком поздно. Он уже говорил в микрофон на плече и проходил через вращающиеся двери.

Я подошел к ней, взял ее за руку и прижал к себе. Ее тело напряглось, когда она почувствовала там мой пистолет. Я не собирался использовать его, не против нее, но ей не нужно было этого знать. Несколько прохожих остановились, чтобы поглазеть, но мне было все равно. На теле Эннистон не было ни одного лишнего волоска или следа. Никто не поверит, что ее похитили.

Она оглянулась на водителя, потом на меня, выражение ее лица было жестким, а глаза расширенными.

— Серьезно?

Я помахал таксисту рукой: — Дальше я сам.

Он поднял обе руки вверх.

— Не мое дело, — сказал он, затем забрался в свое такси и уехал.

Я открыл пассажирскую дверь.

— Садись в машину.

— А если я не сяду?

Господи, эта женщина.

— Садись в эту чертову машину, и тебе не придется это выяснять.

— Я буду кричать. — В ее карих глазах сверкнул бунт.

Медленная улыбка искривила мои губы.

— Хорошо. Мне нравятся крикуньи. Это делает мой член твердым.

У нее перехватило дыхание, затем она медленно пригнулась и молча скользнула на пассажирское сиденье.

— Я так и думал, — я закрыл ее дверь, затем обошел машину и сел со стороны водителя. — Я собираюсь сделать кое-что, о чем, вероятно, пожалею, но прежде чем я это сделаю, ты должна понять, что сама напросилась на это.

Хватит с меня этого дерьма. Пришло время ей узнать свое место в этой игре. Она смотрела вперед, когда я отъехал от обочины.

— Ты это понимаешь? — Я собирался уничтожить ее, разрушить ее мечты и подавить ее желание бороться со мной. Но самое извращенное и испорченное заключалось в том, что часть меня была рада этому. — Ты хотела этого. Я пытался защитить тебя от этого.

Она бросила взгляд в мою сторону.

— Мне не нужно, чтобы ты меня защищал.

Я пожал плечами.

— Пусть будет по-твоему. — Мои пальцы прокручивали экран на приборной панели, пока я не нашел имя Уинстона Рэдклиффа.

Он ответил на втором звонке: — Привет.

Эннистон тут же выпрямилась на своем сиденье. Она вздохнула, когда ее глаза загорелись. Я протянул руку и зажал ей рот, когда она собиралась заговорить.

— Привет, Уинстон, — затем я отключил звук на нашей стороне и посмотрел на нее.

— Ты получишь свою очередь. А пока, — я застегнул воображаемую молнию на своих губах. — Или я могу просто завершить звонок прямо сейчас. — Я провел пальцем по красному кругу.

— Нет. — Ее голос дрожал. В ее глазах светилась надежда. — Я подожду.

— Чендлер, — его голос стал тихим. — Я уже поговорил с Греем. Мне нужно еще немного времени. Это не только мое решение.

Я откинулся на сиденье, когда въехал в пробку, и включил звук.

— Не поэтому я звоню, но приятно слышать. Я хотел сказать тебе, что получил твое сообщение громко и четко. — С помощью кнопки на задней стороне руля я увеличил громкость, чтобы Эннистон не пропустила ни слова из нашего разговора.

— Эннистон в порядке?

О, теперь он решил побеспокоиться о своей дочери. Когда мы впервые сказали ему, что похитили кого-то из дворца, она даже не пришла ему в голову. Я посмотрел через салон. Ее колено подпрыгивало, как отбойный молоток, и она все время проводила ладонями по бедрам.

— Она в порядке, хотя я не могу сказать того же о своей девочке. — Танцовщица из моего клуба получила легкое сотрясение мозга, и она была без работы, пока ее лицо не заживет.

— Если вы обидите мою дочь…

Эннистон наклонилась к приборной панели, как будто он мог лучше ее слышать, если бы она была ближе к динамику. — Па, это я. Я в порядке. Я просто хочу домой, — ее голос пел от бесполезной веры.

Я посмотрел на нее и пробормотал про себя: — Вот тебе и чертов рот, — может, мне нужно было трахнуть его снова, чтобы она заткнулась. Я сказал ей ждать своей очереди.

Уинстон тяжело вздохнул.

— Я знаю, милая. Я работаю над этим. Я скоро доставлю тебя домой. — Он звучал как обеспокоенный отец. Чушь. Заботливый отец закрыл бы этот сайт, как только узнал, что мы используем его дочь в качестве залога. У этого парня хватило наглости попросить больше времени.

Она откинулась назад, расправила плечи и нахмурила брови. Ее взгляд был устремлен на динамик автомобиля.

— Что значит, ты работаешь над этим? Ты знал, что я здесь? Ты знал все это время? — Ее голос перешел от надежды к отчаянию.

Он проигнорировал ее вопросы: — Просто делай все, что он скажет, хорошо.

Ее глаза наполнились слезами, когда она опустилась на свое место.

Я вмешался, потому что разговор был окончен. Она услышала достаточно, и ему пора было заткнуться. Я не был одним из них. Мне не нужен был раб. Мне нужен был рычаг: — Тик-так, Ваше Высочество. К сожалению, в отличие от беспомощных молодых девушек, у вас не так много времени, — я сильно надавил на газ. Медленно движущийся грузовик переместился на правую полосу, пропуская меня. — С этого момента у тебя есть пять дней, чтобы все сделать. — В машине стало тихо, когда я нажал на красную кнопку и завершил разговор.

Эннистон смотрела в окно, пока мы проезжали одну машину за другой. Огни города мелькали в темноте и подчеркивали грусть в ее глазах. Быть мудаком — это то, что я делал. Это было то, кем я был. Но это не значит, что это всегда было легко.

Время от времени ее дыхание сбивалось, и я улавливал, как она глотает всхлипы, молча смахивая слезу со щеки. Наконец, она заговорила.

— Он знает, что я здесь. Он знал все это время. — Ее голос был едва слышным шепотом, борьба, начавшаяся ранее, полностью вытекла из ее вен. — Теперь я понимаю. Я не принцесса в этой истории. — Она медленно моргнула, как будто потерялась. — Я пешка.

Я не сводил глаз с дороги и старался не обращать внимания на то, как сжался мой желудок от ее слов. Я хотел ее сломать, и вот она здесь. Так почему, черт возьми, я не был рад этому?