Темный час

ГЛАВА 6

— Планы изменились. Встретимся у Линкольна, — голос Грея эхом отразился от аудиосистемы в моем Pagani.

Линкольн Хантингтон владел отреставрированным театром на 42-й улице. Его сестра, Татум, раньше ставила там балет. Теперь, когда она ушла, там постоянно проводились подпольные любительские бои ММА — такие, которые не подчинялись правилам ни одной организации, кроме Bro Code (прим. «Братский Кодекс» — это дружеский этикет, которому должны следовать мужчины).

— А что насчет моего гостя? — Также известная как заноза в моей заднице на неопределенное время.

— У меня такое чувство, что она будет вести себя хорошо.

Перевод: Он угрожал ей.

Отлично. Я был хитрым лисом, возвращающийся домой к испуганному кролику. Словно ситуация и так не была хреновой.

Я перевел взгляд на Лео, который ухмылялся про себя, а затем завершил разговор, не попрощавшись.

— Что, блядь, тебя так умиляет? — спросил я его.

— Просто представляю, как ты складываешь полотенца и заправляешь кровати. Ты будешь кормить ее блинчиками и приносить кофе?

— Я накормлю тебя своим членом, если ты не заткнешься.

— Даю неделю, пока она не заставит тебя жечь ароматические свечи и смотреть Бриджертонов (прим. американский стриминговый историко-драматический сериал).

Я подъехал к обочине и разблокировал двери.

— Выходи.

Он скосил на меня глаза: — На хрена? Моя квартира в тринадцати кварталах отсюда.

— Надеюсь, ты надел свои «Адидас», а не эти туфли для кисок.

— Это «Hey Dudes» (прим. марка обуви, выглядят как мокасины/лоферы), и они чертовски крутые. И я уже говорил, что ты мудак?

— Минуту назад, — сказал я, протягивая руку и открывая его дверь. — Выходи.

Лео закатил глаза, затем вылез из машины, махнув двумя пальцами, когда захлопывал дверь. Я не был тем парнем, который раздавал пустые угрозы, и он знал это. Если я сказал, — убирайся к чертовой матери: — это не обсуждалось. Оставшаяся часть пути прошла в тишине, как я и любил.

На парковке за кинотеатром стоял Грей прислонившись к боку черного внедорожника, рядом с ним был Каспиан, мать его, Донахью.

По сообщениям всех крупных СМИ мира, Каспиан и его нынешняя жена Татум погибли в авиакатастрофе более полугода назад. Сообщения не были полностью ложными. Самолет действительно разбился. Просто их на нем не было. Я предоставил двух похожих людей-приманок, которые задолжали очень опасному человеку чертову уйму денег. Если бы я не убил их, это сделал бы он, и мой способ был более быстрым и менее болезненным.

Я вылез из машины и одернул манжеты рубашки.

— Должно быть, дерьмо принимает серьезный оборот, если ты показываешься на глаза.

Каспиан и Татум жили на отдаленном острове недалеко от Барбадоса. Я только что провел там неделю на их свадьбе. Грей был там. Линкольн тоже. Кроме нас и лучшей подруги Татум, Лирики, никто не знал, что он жив.

— Дерьмо стало серьезным. — Каспиан усмехнулся. — Пришло время прибраться. Начинает вонять.

Грей взялся за ручку задней двери театра.

— Мы готовы?

— Да, блядь, — ответил я.

— Давай сделаем это, — последовал за мной Каспиан.

Мы прошли по длинному коридору к тому, что похоже, было кулисами. Затем все открылось, и перед нами предстал зрительный зал. В театре было по большей части темно. Жутковатый красный свет падал со стропил на пустые ряды кресел, а единственный прожектор освещал клетку для боя в форме восьмиугольника.

Внутри клетки Малькольм Хантингтон, отец Линкольна, приставил нож к груди Лирики. Ее кожа была в крови, а загорелое лицо бледным.

Я не был Линком, и Лирика не была моей девушкой, но даже мое черное сердце наполнилось яростью, когда я увидел, что этот кусок дерьма сделал с ней.

Линкольн согнулся вдвое в нескольких футах от меня, и изо рта у него летела слюна. Его глаза сузились на отца.

Другой мужчина прислонился к одной стороне клетки, его лицо и грудь были покрыты пунцовыми пятнами. Мой отец и король Айелсвика стояли прямо перед клеткой с довольным видом на своих злобных лицах.

Какого черта мы сюда вошли?

Первым о своем присутствии заявил Грей. Он вышел из тени, а Каспиан не отставал от него.

— Джентльмены, я думаю, вы знаете Каспиана Донахью. — В его голосе не было никакой реакции на происходящее перед нами.

Малкольм побелел как простыня, затем отпустил Лирику, и нож с глухим стуком упал на коврик. Линкольн тут же бросился к ней, чтобы подхватить ее на руки.

Господи, сколько еще может пережить одна девушка?

— Уведи ее отсюда, — сказал я, когда его глаза встретились с моими.

Грей открыл дверь в клетку, пропуская Линкольна с Лирикой на руках. На долю секунды я увидел, что ледяное спокойствие Грея изменилось, когда он посмотрел на то, что Малкольм сделал с Лирикой. Он тяжело сглотнул, и его глаза смягчились, когда он уставился на ее изломанное тело. Но это длилось всего секунду. Затем он снова стал хладнокровным мудаком, которого мы все знали.

Он посмотрел на моего отца, потом на Малькольма, который к этому времени уже выбрался из клетки, а затем на короля Уинстона Рэдклиффа из Айелсвика.

— Вы трое, возможно, захотите присесть.

— Это какая-то шутка? — спросил Малкольм Хантингтон, когда мы стояли в театре Линкольна, все трое в ряд, как в каком-то гребаном супергеройском монтаже. Он был потрясен. Это было заметно по его голосу.

Хорошо. Это было именно то место, где мы хотели их видеть. Холодным как камень и шесть футов под землей были бы лучше, но потрясение было хорошим началом.

— Это было бы удобно, не так ли? — ответил Грей.

Три истукана стояли с отвисшими челюстями и расправленными плечами, словно приготовившись к битве.

Мы принесли эту гребаную войну. В этом мире власть не была привилегией или правом по рождению. Она принадлежала тем, кто был достаточно смел, чтобы взять ее.

Малкольм наклонил голову и сузил глаза.

— Ты ожидаешь, что нас запугают мой сумасшедший сын и какой-то двойник Каспиана Донахью?

Губы Каспиана скривились в горькой ухмылке.

— Так вот кем вы меня считаете? — Он шагнул ближе, позволяя Малкольму посмотреть ему в глаза.

— Это невозможно, — сказал Малкольм.

— О, это чертовски возможно. Просто спроси моего отца. Он был удивлен не меньше, чем ты. — Каспиан ухмыльнулся. — О, подожди. Ты не можешь.

Глаза Малкольма расширились от узнавания.

Я почувствовал, что взгляд отца буравит меня.

Я не потрудился обернуться.

Раньше я боялся своего отца. Большую часть моей жизни Пирс Кармайкл был пугающим, мстительным человеком, который всегда стремился кому-то что-то доказать.

Пока я не решил тоже стать пугающим и мстительным.

Несмотря на то, что меня усыновили, у меня был его более темный цвет кожи и яростное стремление к контролю, но на этом наше сходство заканчивалось. Я был совсем не похож на него, и мне не нужно было ничего доказывать.

— А что насчет Татум? — спросил Малкольм.

Каспиан перепрыгнул через пять футов, отделявших нас от них, и обхватил рукой горло Малькольма.

— Ты не должен произносить ее имя.

— Халид? — Спросил мой отец. Звук его голоса был подобен кислоте на открытой ране.

Каспиан повернулся к нему, чтобы ответить.

— Составляет компанию моему отцу в аду. — Он снова посмотрел на Малькольма. Костяшки его пальцев побелели, когда он крепче сжал горло Малькольма. — Пока они ждут, когда остальные присоединятся к ним.

Халид был еще одним мудаком в этом больном обществе. Он преследовал Татум по лесу в какой-то больной игре, надеясь заполучить ее. Он заслужил то, что получил.

Грей шагнул к Каспиану и положил руку ему на плечо. Его взгляд был устремлен на Малкольма.

— Как видишь, твой план не сработал. Теперь тебе придется решать досадную проблему манипулирования авиакатастрофой, в которой предположительно погибли три человека, и тем, что произошло в Роще той ночью.

Роща — это лес, площадью в две тысячи акров на севере штата Нью-Йорк, где мужчины Братства Обсидиана воплощали свои порочные фантазии во имя традиций. Я видел это воочию, и от воспоминаний об этом меня тошнило.

Малкольм кашлял и хрипел, схватившись рукой за горло. Каспиан смотрел на него еще несколько секунд, а потом наконец отпустил. Он сразу начал хватать ртом воздух.

Это. Вот ради такого дерьма я и жил. Это почти сделало мой член твердым.

Грей убрал руку с плеча Каспиана.

Мой отец шагнул вперед.

— В Роще ничего не произошло, кроме того, что группа мужчин собралась вместе и хорошо провела время. Дети годами играют в прятки. В этом нет ничего криминального.

Тот факт, что он считал изнасилование и истязание молодых девушек хорошим времяпрепровождением, меня ничуть не удивило.

Я взглянул на него и улыбнулся.

— У меня есть четыре свидетеля, которые могут не согласиться.

Четыре девушки, которых избивали, пытали, мочились на них и насиловали.

Четыре девушки, которых мы с Линкольном Хантингтоном вынесли из леса той ночью и отвезли в место, о существовании которого никто, кроме нас, не знал. Мы отправились туда, чтобы спасти Татум от Халида, но в итоге обнаружили гораздо больше.

Его лицо побледнело.

— Девочки. Это был ты. — Он сглотнул. — Ты забрал их.

Мои глаза сузились, я мысленно запечатлел тот самый момент, когда Пирс Кармайкл понял, что ему крышка.

— Мне немного помогли.

Грей прочистил горло.

— Одна последняя маленькая деталь, и мы уйдем от вас, — он перевел взгляд на короля. — Есть сайт под названием «Багровый грех». Слышали о нем?

Король и Малкольм переглянулись. Черт, жаль, что я не фотографировал это дерьмо.

«Багровый грех» — был порносайтом, где мужчины делали с молодыми девушками все мыслимые извращения, снимая это на камеру, а затем продавали отснятый материал. Мы все еще выясняли логистику его возникновения, но мы знали, что Малкольм и король были в этом замешаны.

Когда никто не заговорил, Грей продолжил: — Да. Я так и думал, — он переместился прямо перед королем, в нескольких дюймах от его лица. У Грея были яйца. Он мне нравился. — Первое, что ты сделаешь, когда выйдешь отсюда, это закроешь этот гребаный сайт. — Он сделал шаг назад и сунул руку в карман, как будто это была обычная, повседневная деловая встреча. — И чтобы убедиться, что ты это сделаешь, я заехал в Айелсвик по пути сюда и взял небольшую страховку.

Король Уинстон сделал глубокий вдох и посмотрел на Грея.

— Ты забрал Сэди.

Грей усмехнулся: — Когда я заберу свою королеву, я не стану ее возвращать.

— Тогда кто?

Я знал, кто.

И она, вероятно, сидела своей испорченной задницей на моем диване, поедая все мое мороженое «Маленькая Дебби» прямо сейчас.

— Скоро узнаешь, — ответил Грей, а затем кивнул в сторону лестницы за клеткой, той, что вела на второй этаж мансарды Линкольна. — На сегодня это все. У нас есть другие дела.

Каспиан бросил на Малкольма последний взгляд. Этому ублюдку повезло, что Каспиан не убил его. Если бы Линкольн не был уже на взводе, он бы, наверное, так и сделал. Но у нас была вся эта херня с разделением на классы. Дать каждому по очереди. Бла-бла-бла.

У Грея был свой момент с королем. Его месть скоро наступит, и я бы отдал свой левый орех, чтобы быть там, когда это случится. Зачеркните это. Я бы отдал палец. Мне нужны были оба ореха.

Я даже смог немного понаблюдать за тем, как мой отец корчится.

В общем, это был чертовски хороший день.

Джон Колдуэлл был эгоистичным, жадным мудаком с мозгами, которому удалось занять место окружного прокурора. У него также была плохая привычка играть в азартные игры. Я знал об этом, потому что был букмекером, принимавшим его ставки. Сейчас он был должен мне около семнадцати тысяч долларов, плюс-минус.

По дороге домой я открыл экран Bluetooth и прокрутил вниз до его имени. Его секретарь сразу же соединила меня с ним. Хорошая девочка.

— Привет, Джон. Это Чендлер Кармайкл.

— Чендлер… — Пауза и глубокий вдох. — Привет. Я хотел тебе позвонить… — Он тянул время. Ублюдки, которые должны деньги, но не могут заплатить, всегда, блядь, тянули время.

Я избавил его от страданий.

— Я звоню не из-за денег.

Он тяжело вздохнул в трубку. Облегченно, я бы сказал.

Какой-то мудак передо мной резко затормозил из-за толпы пешеходов. Я не стал сигналить. Это был Нью-Йорк. Всем было наплевать на отсчет времени на переходе. Они переходили улицу, когда им вздумается. Им повезло, что я не был первой машиной, потому что я не из тех людей, которые жмут на тормоза из-за неосторожных пешеходов.

— Помнишь то, о чем я писал тебе по электронной почте о той истории?

— Да, с сенатором.

Линкольн хотел, чтобы его отца посадили, и это был мой способ сделать так, чтобы это произошло.

— Позаботься об этом, и мы сочтемся.

Еще один длинный порыв воздуха. Потом тишина.

Затем: — Считай, что все сделано.

— Хорошо поговорили, Джон. Хорошего дня.

Через три городских квартала я въехал в гараж своего многоквартирного дома. Я называл это квартирой. На самом деле это был пентхаус. Каспиан оставил его мне, когда они с Татум решили инсценировать свою смерть и переехать на тропический остров. Я не любил подачки, но ни один мужчина в здравом уме не отказался бы от адреса в Хадсон-Ярдс без всяких условий.

— Все хорошо? — спросил я охранника, стоявшего у лифта, который шел прямо в мой пентхаус.

— Да, сэр. Никто не входил и не выходил с тех пор, как ушел мистер Ван Дорен.

Я похлопал его по плечу, входя в открытый лифт.

— Ты отлично справляешься, чувак. Продолжай в том же духе. — Это был сарказм, а я был мудаком.

Я ввел свой код и смотрел, как мелькают цифры до двадцать первого этажа. Я заметил ее в тот момент, когда стальные двери раздвинулись, открывая мне широкий вид на мою гостиную.

Ее темные волосы длинными волнами спадали по спине. Тонкая бретелька ее темно-синего платья спускалась с одного плеча, и было очевидно, что она не носит бюстгальтер. Она стояла ко мне спиной и смотрела в окно на город. Ее длинные ноги выглядывали из слишком короткого платья, и она была босиком. Ее соблазнительная кожа была кремово-белой, обтянутой голубым шелком, и увенчанной пухлыми красными губами.

Из всех людей, которым можно было доверить ее, они выбрали меня.

Чертовы идиоты.

Она обернулась, медленно, целенаправленно — не в спешке, не в беспокойстве, как обычный человек обернулся бы при звуке, что кто-то вошел в комнату. Скорее, она ожидала меня, даже ждала.

Длинные ресницы обрамляли ее карие глаза. Ее полные губы сложились в идеальную улыбку.

Я встретил ее взгляд и улыбнулся.

— Здравствуй, принцесса.