Темный час

ГЛАВА 36

Все должно было быть не так.

Мы должны были поговорить о том, что связывало нас вместе. Я должна была вернуться в Айелсвик и рассказать принцу Александру правду. Я не могла выйти за него замуж. А остальное пусть решает судьба. Все это должно было произойти естественным образом.

Я зажмурила глаза, не давая слезам скатиться по щекам. Я вздрогнула при воспоминании о том обещании, которое восемнадцатилетняя я дала своему отцу.

Это обещание было разрушено в тот момент, когда он решил использовать тебя в качестве пешки.

Если быть честным, то при первой встрече с Чендлером Кармайклом я поняла, что судьба сыграла с нами какую-то злую шутку. Я почувствовала сдвиг во Вселенной. Я знала, что моя жизнь никогда не будет прежней. Я просто не ожидала, что она сложится именно так, что я буду склоняться над алтарем в какой-то ритуальной оргии. Все, за что я боролась всю свою жизнь, чистота, изящество, самообладание, теперь казалось неважным. Одно его прикосновение и мое сердце забилось сильнее. Мои соски затвердели, и темная потребность, подобной которой я никогда не испытывала раньше, пронеслась через меня, заглушая все остальные чувства.

Мои легкие горели, ноги были слабыми, а мое тело пульсировало от его размера. Он не просто глубоко проник в меня физически. Он зарылся своими корнями в мой мозг. Он трахал меня до самой глубины души. Это было жестко, безжалостно и предназначалось для наказания, но даже сейчас, когда я лежу здесь запыхавшаяся и изможденная, мое тело жаждало большего.

Грудь Чендлера сильно прижалась к моей спине. Его дыхание сбилось, пока я хватала ртом воздух. Он издал глубокий стон, выскользнув из меня, словно ему было больно это делать.

Теперь ты принадлежишь мне.

Я подняла на него глаза, позволяя жестокой правде смотреть ему в глаза. Да. Принадлежу.

— Уведите ее отсюда, — услышала я слабый голос Грея сквозь стук своего сердца. — Она истекает кровью.

Другой мужчина схватил меня за запястье и оттащил от алтаря.

— Отпусти меня. — Я попыталась выдернуть руку назад, но он только крепче сжал ее. — Чендлер, — крикнула я, когда мужчина потащил меня к одной из дверей.

Чендлер сказал, что другие женщины были здесь добровольно. Я ясно дала понять, что это не так.

Страх овладел мной. Куда он меня вел?

— Чендлер!

Один из мужчин, сидевших на возвышении, поднялся на ноги. На нем была та же черная мантия, что и на Грее. Мужчина рядом с ним прижал руку к груди, не давая ему спуститься по ступеням.

— Я сказал, уведите ее отсюда, — повторил Грей.

Чендлер толкнул мужчину, державшего меня за руку: — Отойди, блять. Она моя.

Латинские песнопения, доносившиеся откуда-то над нашими головами, продолжали заполнять комнату. Никто больше не прекращал своих занятий, когда Чендлер открыл дверь и вытащил меня наружу. Прохладный ночной воздух ударил меня по коже, как тысяча булавочных уколов. Тротуар был грубым для моих босых ног. Кровь из открытой раны все еще стекала по моей груди. На Чендлере была только черная мантия и нижнее белье.

Слава богу, было темно и тихо. Я могла только представить, как мы выглядели для внешнего мира.

Не сказав ни слова и не взглянув в мою сторону, он бросил мантию на тротуар, когда мы подошли к его машине, затем открыл дверь со стороны пассажира. — Садись.

Как будто у меня был выбор.

Он взял свой телефон с центральной консоли и посветил фонариком на землю вокруг машины. Он пошарил возле передних шин и под ними, затем забрался внутрь.

— Что ты делаешь?

— Сохраняю нам жизнь, — сказал он, пока его нога постукивала по тормозу, как бы проверяя его сопротивление давлению, когда он заводил машину. Затем он испустил длинный вздох, видимо, убедившись, что мы еще не умираем, и отъехал от обочины.

Он возился с циферблатами и какими-то кнопками на приборной панели, и через несколько мгновений все мое тело ощутило тепло его сидений с подогревом. Я не могла не смотреть на мускулы на его предплечьях и вены на его большой руке. Он нажал кнопку на своем телефоне, и на экране приборной панели вспыхнули три слова «Ходячее венерическое заболевание», после чего раздался звук телефонного звонка.

— Скажи мне, что ты убрался оттуда на хрен, — раздался мужской голос через динамики автомобиля. На заднем плане звучала громкая музыка.

Чендлер вздохнул: — Со мной все хорошо. Ты в порядке?

— Ага. Я в клубе, даю… — Он сделал паузу. — Как тебя зовут, милая? — спросил он кого-то, кто явно был рядом, затем его голос стал громче. — Аманда, проведи тщательный осмотр, чтобы убедиться.

Чендлер усмехнулся: — Не сомневаюсь. Убедись, что черный вход открыт. Я уже еду.

— Будет сделано, босс, — сказал другой мужчина, а затем линия затихла.

Улицы были в основном пусты. Лишь несколько фонарей светили в окна кирпичных зданий с металлическими балконами. Это так отличалось от оживленных улиц и высоких стеклянных зданий, окружавших квартиру Чендлера. Небо было темным, как и непочтительность, которая начала ускользать из меня, когда Чендлер впервые прикоснулся ко мне. Теперь я была поглощена им.

Я только что занималась сексом второй раз в жизни, в комнате, полной других людей, под собором, на алтаре. Я должна была быть унижена. Я должна была бежать обратно в собор и упасть на колени. Вместо этого я чувствовала себя более живой, чем когда-либо. Каждая клеточка моего тела, дремавшая всю мою жизнь, пробудилась. Я все еще не отошла от его прикосновения.

Я хотела большего.

Я надеялась, что будет больше.

Тогда зачем ты пришел сюда?

Чтобы занять трон дьявола.

И тебе нужно использовать меня, чтобы сделать это.

Я молилась, чтобы он не использовал меня.

Чем тише становилось, тем больше я анализировала его слова. Чем больше я анализировала его слова, тем больше волновалась.

Мы проехали мимо большого грузовика с желтыми мигалками. Из днища торчала вращающаяся щетка, сметающая мусор с обочины. Я смотрела в окно, впитывая все это. Чендлер повернул налево, потом направо, не заботясь о том, красный или зеленый свет.

Любопытство обвилось вокруг меня, как колючая лоза. Тишины было слишком много: — Что это было?

Чендлер не отрывал глаз от дороги.

— У тебя кровотечение. Мне нужно привести тебя в порядок, прежде чем отвезти домой.

— Нет. Я имею ввиду это. — Я указала пальцем в ту сторону, откуда мы приехали. Между нами теперь были километры зданий и дорог. — Все это.

Он остановился за зданием и поставил машину на стоянку, игнорируя меня и вылезая наружу.

Я открыла свою дверь и чуть не столкнулась с ним, когда выскочила. — Что это было?

— Тебя там не должно было быть.

— О, а ты должен был?

Его взгляд прошелся по моему лицу, по телу, по окровавленной белой мантии и нижнему белью, затем снова поднялся к моим глазам, изучая меня, дразня меня, пробуждая меня. Он облизнул губы: — Иногда лучше оставить дерьмо в покое.

Я сглотнула: — Если ты был там не для того, чтобы спасти тех девушек, тогда зачем ты там был? Почему там был Грей? Какое отношение все это имеет к Братству? — Я выпрямилась. Возможно, Братство тут вообще ни при чем. Может быть, я ошиблась. — Что. Это. Было?

Я последовала за ним туда. Я просидела в чертовой темнице больше часа, в ужасе за свою и его жизнь. Я отдала себя ему. Я заслуживала знать, почему.

— Слушай, мой брат тоже увлекается подобными вещами. — Я совершила ошибку, последовав за Лиамом в лес за Айелсвиком однажды в ночь, которую они назвали «Конец лета». Одного раза было достаточно. И не потому, что увиденное меня не взволновало, а потому, что взволновало. Внутри Чендлера клубилась тьма, которая меня притягивала. Теперь, когда я почувствовала вкус его удовольствия, мне больше ничего не хотелось. Он пробудил во мне запретные желания, о существовании которых я до сих пор и не подозревала. Например, возбуждаться перед лицом опасности. — У каждого своя фишка. Я не осуждаю тебя. Просто…

— Что? — Чендлер прижал меня спиной к кирпичной стене, затем схватил мои запястья и поднял мои руки над головой. Он вдавился в меня, сильно прижимая меня к кирпичной стене, пока двигал бедром между моих ног. На нем по-прежнему было только нижнее белье, и тонкая хлопчатобумажная ткань никак не сдерживала его твердый член. Его глаза сузились, и чистая, сырая потребность зародилась во мне. — Это просто что? — Его бедро уперлось в мое ядро.

Боже.

Мое сердце словно пыталось вырваться из груди.

— Если бы я не последовала за тобой туда, ты бы в итоге просто трахнул следующую девушку в очереди? — Я закрыла глаза, смущенная своей неуверенностью.

Его губы двинулись вдоль моей челюсти, затем вниз к шее, остановившись в миллиметре от моей кожи. — Ревность тебе не идет, детка.

По моему телу пробежали мурашки. — Я не ревную. — Мои глаза распахнулись.

— Мне любопытно.

Он переместил оба моих запястья в одну руку, позволяя другой скользить по моему телу.

— Вот все, что тебе нужно знать, это не то, что ты думаешь, даже близко нет. Я трахнул тебя, потому что хотел трахнуть. А потом я вытащил тебя оттуда и привел сюда, потому что, как бы я ни жаждал твоей покорности, мне невыносима мысль, что кто-то еще увидит тебя такой, — он приблизил свое лицо на дюйм к моему. Я задохнулась, когда его палец провел по моим трусикам, вдоль моей киски. — Я знаю, что ты не хочешь оставить это насовсем, но мне нужно, чтобы ты оставила это на время. — Он сдвинул мои трусики в сторону и ввел в меня палец. Я застыла, прижатая к земле свирепостью его голоса и воспоминаниями о том, как он трахал меня. — Потому что у каждого мужчины есть свой переломный момент, и я на грани со своим уже около двух часов.

Я почувствовала его теплое дыхание на своих губах. Мои бедра качались на его руках, желая большего, нуждаясь в большем.

Он усмехнулся, низко и глубоко, высунув палец, затем поднес его ко рту и провел по нему языком.

— Я все еще внутри тебя, Маленькая Бунтарка, — он провел тем же пальцем по моим губам. — Я же сказал тебе. Теперь ты моя.