Темный час

ГЛАВА 22

Вчера она провела весь день и вечер, свернувшись калачиком в углу моего дивана, читая какую-то хреновую книгу, которая лежала для украшения. Гребаный предмет для разговора, а она поглотила его за несколько часов. Я знал, потому что выходил из своего кабинета, чтобы проверить ее каждые тридцать минут.

Что привело меня сюда: сегодня после работы я вошел в свою квартиру с сумкой, полной дерьма из Barnes & Noble, и все потому, что мой член никак не мог оставить эту женщину в покое.

Она сидела на том же месте, смотрела какое-то шоу с британским акцентом и мужчинами с нелепыми бакенбардами.

Я устроился рядом с ней, поставив сумку на пол между ног: — Я вижу, ты поняла, как работает телевизор.

Ее тело расслабилось, и она с улыбкой повернулась ко мне лицом: — Это заняло у меня всего пять дней, но да. — Эта улыбка была ядовитой, чертовски заразительной.

Я действительно был засранцем. Я мог бы показать ей, как работать с телевизором в первый же день.

— Если ты смотришь такое дерьмо, то я рад, что ты не догадалась об этом раньше.

Она закатила глаза, и я рассмеялся.

— Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. — Я схватил сумку с пола, а затем нажал кнопку включения на пульте, когда встал.

— Что в сумке? — Спросила она, следуя за мной наверх.

— Вечно эти гребаные вопросы. — Я звучал раздраженно, но это было не так. Я услышал, как она вздохнула у меня за спиной, и это заставило меня улыбнуться.

Мы прошли мимо моей спальни и кабинета, остановившись в конце коридора у двери на лестничную площадку. Я достал ключ из кармана и отпер дверь, а затем повел нас на крышу.

Вся крыша была покрыта искусственным газоном. С одной стороны стояла беседка с гирляндами и секционным креслом под открытым небом. С другой стороны стоял круглый стол с четырьмя стульями. Посередине находился газовый костер с адирондакскими креслами. Но настоящим центром внимания были стеклянные перила высотой пять футов, окаймлявшие край.

Ее глаза расширились, когда она все это увидела. — Чендлер, это великолепно.

— Это не Vessel, но я думаю, что вид здесь просто великолепный, — я положил книги на стол.

Мы находились на высоте двадцати двух этажей, откуда открывался прекрасный вид на Гудзон и весь Хадсон-Ярд. Городские огни были похожи на светлячков, танцующих в темноте. Гром прокатился по беззвездному небу.

— Еще через три дня ты вернешься домой, в свою постель, и все это станет воспоминанием, — добавил я.

Она ухмыльнулась, подойдя к стеклянному ограждению, повернулась спиной к городу и лицом ко мне. — Я думаю, ты недооцениваешь силу своего присутствия.

Черт. Эта женщина была узлом в моей груди, затягивающимся с каждым днем, и я не остановлюсь, пока не распутаю ее, кусочек за кусочком.

Она раскинула руки в стороны и откинула голову назад, глядя на небо. На ней было белое платье, застегивающееся спереди на все пуговицы. Без лифчика. Никогда, блядь, не было лифчика. Я уже начал думать, что у нее его нет. Ветерок, проносившийся над крышей, трепал ее соски и сдувал платье с бедер. Вот из этого дерьма и состояли влажные мечты. К черту телевидение. Я хотел сидеть здесь часами и смотреть на нее. Голую. Пока я буду дрочить, а она смотреть, потому что… блядь. Это была одна из самых сексуальных вещей, которые я когда-либо видел. Снова раздался раскат грома, как будто даже вселенная застонала при виде нее. Вселенная не могла получить ее. Она была моей.

— И ты переоцениваешь мою доброту. Не думай, что я не прижму тебя к стеклу и не трахну на глазах у всего мира.

Ее голова вскинулась от моих слов.

Я подошел и взял в кулак ее волосы: — Тебе бы этого хотелось, принцесса? — прошептал я, прижавшись губами к ее щеке.

Она сглотнула, и я усмехнулся.

— Твоя горячая киска прижимается к прохладному стеклу, пока я вонзаюсь в тебя сзади.

Ее тело задрожало вместе с очередным раскатом грома. В воздухе витал запах дождя, но он не мог сравниться с ее запахом. Если бы я мог разлить этот запах по бутылкам и носить его, я бы душил себя им. Мокрая киска весь день, каждый день, блядь. Я провел большим пальцем по ее губам.

— Может, ты хочешь, чтобы я снова трахнул твой рот? — Ее губы разошлись, и я просунул большой палец внутрь. Другой рукой я ухватился за ее идеальную задницу и сжал ее так, словно она принадлежала мне. Она и будет принадлежать мне. — А может, ты хочешь трахнуть мой. — Мои пальцы скользнули между ее задницы, затем проникли между ее бедер.

— Ты хочешь покататься на моем лице, принцесса?

Я вытащил большой палец и смочил ее губы ее собственной слюной. Она издала этот стон, когда я провел пальцем по ее киске сзади, этот гребаный стон, который побил все остальные стоны. Блядь.

— Чендлер.

Она произнесла мое имя и оттолкнулась спиной от стекла. Ее пальцы вцепились в край, как будто она собиралась упасть на него. Я знаю, принцесса, я с тобой на самом краю.

Мой член терся о нее спереди. Мои пальцы сзади. Она стонала мое имя. Это была чертова фантазия, воплощенная в жизнь.

А потом начался дождь. Не просто мягкий, летний дождь. Небо разверзлось и обрушилось на нас. Вселенная предъявляла свои права. Я посмотрел на небо и отмахнулся от него. Затем я схватил ее за руку и сумку с книгами, пока они не были полностью испорчены, и повел ее обратно в дом.