Темный час

ГЛАВА 51

Она была повсюду.

Ее запах в моей машине.

Воспоминание о ней на фоне кирпичной стены у задней двери клуба.

В моем кабинете.

Все это затянулось.

Я наконец-то покинул свою квартиру, проведя последние два дня, заказывая французские тосты и глядя через холл в пустую комнату. Я пытался прогнать это дерьмо, но вот оно, ударило меня по члену.

— Так, так. Смотри, что кошка притащила (прим. примерно «кого ветром занесло»), — Лео откинулся на спинку моего кресла, засовывая в рот горячие читос.

— Какого хрена ты делаешь в моем кабинете?

— Мне нужно было уединиться, — он кивнул на свою промежность. — Тогда я услышал знакомое хлюпание небрежного минета. — Кстати, о киске… как поживает моя принцесса?

— Ты серьезно хочешь, чтобы твой член сосали в моем кабинете? — Я обошел стол, отпихивая стул ногами. — И принцесса моя. — Хотя она, вероятно, возненавидит меня после того, как я скажу ей правду.

Лео откинулся назад, его член был полностью эрегирован и покрыт слюной. — Блядь, — он уставился на меня. — У нее есть зубы, придурок. Ты не можешь просто так делать это дерьмо. — Он засунул себя обратно в штаны.

Миниатюрная брюнетка выползла из-под моего стола, вытирая рот тыльной стороной ладони, и мои мысли перескочили на Эннистон. Как она смотрела на меня этими трахающими меня глазами, обхватывая губами мой член.

— Вон, — сказал я девушке, настраиваясь на воспоминания.

Брюнетка посмотрела на Лео. Прости, милая. Он не может тебе помочь.

Он пожал плечами и засунул в рот еще одну читос: — В другой раз.

Она закатила глаза и захлопнула за собой дверь, собираясь уходить.

Лео встал с моего кресла, затем подпер задницей мой стол.

— Соскучился?

— Прошло четыре дня. — Я сел. — Меня не было четыре дня. — Время ни черта не значило. Меня не было в Эннистон всего два дня, а я уже скучал по ней.

— Эй, Карл Миллер приходил, искал тебя. — Он втянул в рот свои оранжевые пальцы в рот, один за другим. — Сказал, что это важно.

Я включил монитор, оживив свой iMac.

— Хорошо. Приведи его сюда. — У каждого была своя цель; более известная как правило «F» (прим. все три слова начинаются на букву «F»).

Топливо (прим. Fuel).

Трахать (прим. Fuck).

Финансы (прим. Finance)

Если вы не подпитывали мою энергию позитивом, не трахали меня и не клали деньги в мой карман, значит, вы мне не нужны.

С тех пор как я увидел бело-голубую вывеску «Миллер и сыновья» на ограде из цепей в тот день, когда я пришел за деньгами, я знал, что у Карла есть цель.

— Понял, босс.

Я чертовски ненавидел, когда он так меня называл. Лео был мне ровней. Я не смог бы сделать и половины того дерьма, которое делал без него.

Он достал свой телефон и сразу же отправил сообщение.

— О, и кстати… — Его бровь изогнулась, а на лице появилась единственная ямочка. — Я залез через черный ход и закрыл этот гребаный порносайт.

— Да, блять.

— Тот другой сайт был именно таким, как я думал. Люди не делали ставки на кофейные столики, если ты понимаешь, о чем я.

Я, блять, так и знал. Они не только эксплуатировали их на сайте, они, блять, продавали их с аукциона.

— Я тоже работаю над тем, чтобы закрыть это дерьмо, но оно большое, чувак. Реально охуенно большое. Как у вас дела, ребята? Удалось найти место?

Я провел рукой по лицу.

— Да. Я расскажу тебе об этом за кружкой пива позже.

— Это хорошо, да?

Я откинулся в кресле, представляя себе Эннистон на коленях передо мной, мою руку в ее волосах и слезы в ее глазах, пока я трахаю ее красивый рот. Моя Маленькая Бунтарка была как черная смола героина. Я никогда не смогу вывести ее из своего гребаного организма.

— Налей бурбон.

Карл Миллер владел одной из крупнейших коммерческих строительных компаний в Нью-Йорке. Любой инвестор с мозгами звонил ему, когда ему нужно было что-то построить. Мой отец владел тонной недвижимости — коммерческой, жилой, он приложил руку ко всем банкам с печеньем. Это была миссия моей жизни — превзойти его. Я уже управлял подпольем. Если бы я смог скупить все новые объекты и, возможно, заполучить некоторые из старых, отец больше не был бы королем Нью-Йорка. Я им буду.

Я заключил сделку с Карлом пару недель назад. Он свел меня со своими инвесторами, чтобы я мог в конечном итоге выкупить их, а я дал ему расширенную кредитную линию за его плохой выбор в ставках на футбольные матчи. Карл отстой. Я имею в виду, он даже отстойно делал ставки. Это была сделка всей жизни.

Поэтому, когда он появился в моем офисе сегодня днем, с мэром под руку, я был на седьмом небе от счастья.

— Я был удивлен, услышав, что вы составляете конкуренцию своему отцу, — сказал мэр, усаживаясь в одно из кресел перед моим столом.

А я был удивлен, что вы отклонили приглашение моего отца на «Индукцию».

Я хотел спросить его, почему.

Но не стал.

Единственным правилом Братства было то, что никто не говорил о Братстве. Тем более что он не должен был знать, что я подслушивал их разговор на гала-концерте. Карл сидел на другом стуле. У него был небольшой шрам на руке, но в остальном, похоже, все зажило нормально. Лео прислонился плечом к дверному косяку, засунув руки в карманы.

— Похоже, я устал ждать своего наследства. — Это была извращенная шутка от моего имени. Поскольку все, кроме меня, папы и мамы, знали, что я был усыновлен. Наследства не будет.

— Я пятнадцать лет ждал, когда кто-нибудь выступит против этих засранцев.

Я полагал, что это ответ на мой вопрос. Хотя мне стало интересно, как много он знает. Я взглянул на Лео. Он ответил на мой взгляд пожатием плеч.

Я не просил мэра рассказывать подробности, но он все равно решил это сделать.

— Там, откуда я родом, политиков нельзя купить. Они не эгоисты. Они служат своей общине, а не своим банковским счетам.

Должно быть, он прибыл с необитаемого острова. Он также должен был ненавидеть Малкольма Хантингтона.

— И прежде чем вы начнете думать, что меня совсем не волнуют деньги, я должен сказать вам, что я инвестор, с которым вы попросили Карла связать вас.

Я поперхнулся и чуть не упал со стула.

Он рассмеялся, затем встал и протянул мне руку: — Мне будет приятно иметь с вами дело, мистер Кармайкл.

Я встал и подал его руку.

— Чендлер, — я улыбнулся. — Просто Чендлер.

Окружной прокурор был в моей команде с первой ставки, которую он заключил со мной. Помогая мне уничтожить Малкольма Хантингтона, он закрепил сделку. Теперь со мной был и мэр. Да, блядь. Сегодня был хороший день.

Я наблюдал, как на панели лифта загораются цифры, одна за другой, вплоть до двадцать одной, с ужасом ожидая момента, когда двери откроются, и я окажусь в пустом пентхаусе. Никогда за миллион долбаных лет я не думал, что буду скучать по ней. Я ни по кому не скучал. Даже по Каспиану, когда этот пизданутый ублюдок прикинулся мертвым и уехал на тропический остров.

Двадцать один зажегся.

Двери открылись.

И мое сердце упало.

На меня сразу же обрушился запах чеснока и помидоров и звук британского акцента, доносящийся через звуковую систему. Эннистон стояла на кухне перед плитой, помешивая соус деревянной ложкой в кастрюле. На ней был один из ее коротких сарафанов, который при движении задирался и почти показывал ее задницу.

Вот блять.

Она кружилась, вертела ложкой в воздухе и покачивала задницей, словно сделала что-то, чем можно гордиться. Совершенно невинно, но сексуально, блядь. Это было то самое дерьмо, из-за которого видео на TikTok стали вирусными.

Наши глаза встретились, и она застыла на месте. Она прикусила губу, вероятно, в знак неуверенности, но все, что она сделала, это заставила меня захотеть прикусить ее тоже.

Она взяла в руки свой мобильный телефон.

— Ты удивишься, насколько лучше ты можешь готовить, когда у тебя под рукой есть интернет.

Я подошел к ней, медленно, как хищник, заставляя ее отступить назад, пока ее задница не уперлась в стойку. Я положил руки по обе стороны, заключая ее в клетку.

— Жаль, что ты не умеешь следовать указаниям, — я прижал свой твердый член к ее животу.

Маленькая жилка запульсировала на ее шее. Я поднес руку к ее горлу и провел подушечкой большого пальца по вене. Ее дыхание сбилось, когда я крепче сжал ее.

Я хотел ее вот так.

Она была нужна мне такой.

И тут моя Маленькая Бунтарка заговорила в ответ.

— Как и ты, видимо. Ты не прочитал мелкий шрифт. Принцессы не подлежат возврату.

Черт, мне не хватало этого рта.

— Я думал, ты меня возненавидишь. — Твой мир перевернулся из-за меня. Я провел рукой по ее щеке.

Она наклонилась навстречу моему прикосновению.

— Я читала твое письмо по меньшей мере сто раз, и каждый раз я думала только о том, как сильно я хочу обнять тебя. Разлука с тобой разъедала меня, я не могла спать, не могла есть, не могла дышать. Я просыпалась посреди ночи и звала тебя по имени, потому что не хотела оставаться одна. Ни хаос, ни темнота, ни боль не имели значения. Я просто нуждалась в тебе. — Ее глаза сверкнули, когда она усмехнулась. — Я не уверена, как это называется, но я уверена, что это противоположность ненависти.

Противоположность ненависти.

Два дня назад я не был уверен, когда увижу ее снова. Теперь она была здесь, и мое сердце, такое же черное, как и было, билось для нее. Я не знал, что это за гребаное чувство, закручивающее узел в моей груди, но я знал, что не хочу существовать в мире, частью которого она не является.

Противоположность ненависти.

Я схватил ее за талию и поднял на стол, раздвинув ее ноги и отодвинув трусики в сторону. Ее киска была уже мокрой и готовой для меня.

— Ты облажалась, Маленькая Бунтарка. Теперь ты моя. И я не собираюсь тебя возвращать. — Я наклонился и зарылся лицом между ее бедер. Она вцепилась в мои волосы и уперлась одной ногой в стойку, широко раскрыв себя для меня. Блять. Да.

Я застонал от ее вида, затем наклонился, чтобы вдохнуть ее запах. Святой Иисус. Я ухватился обеими руками за ее задницу, раскачивая ее тело навстречу моему лицу, пока мой язык щелкал ее клитор. Затем я расправил его и вылизал ее снизу вверх. В моем горле раздался стон. Блять. На вкус она была как соль, специи и рай. Я нуждался в этом. Мне нужен был ее вкус, как воздух.

Я вернулся к ее клитору, рисуя медленные, маленькие круги вокруг него, прежде чем лизнуть ее щель.

Она крепче вцепилась в мои волосы: — Чендлер.

Блять. Мое имя на ее губах было похоже на пение ангелов. Она повернула бедра, прижимаясь ко мне.

— Вот так, детка. Трахни мое лицо.

Ее бедра выгибались и крутились. Она потянула меня за волосы, умоляя о большем. Я погрузил один палец в ее киску, затем два. Смотреть, как они проникают внутрь, как ее стенки плотно сжимают их, было самым сексуальным из всего, что я когда-либо видел. Я придвинулся и прикусил внутреннюю сторону ее бедра: — Я собираюсь пометить тебя везде. Каждый гребаный дюйм.

Она издала громкий стон, когда ее жадная маленькая киска трахала мои пальцы.

— Кончи для меня, Эни. Кончи на мой чертов язык, — сказал я, а затем прижал язык к ее клитору. — Ее спина выгнулась дугой, а руки вцепились в мои волосы. Ее бедра дрожали и трепетали вокруг моего лица, сжимая меня как тиски, когда она с криком кончила. Я погрузил язык еще глубже, впитывая каждую каплю.

— Охуенно идеально. — Она была так чертовски совершенна, когда кончала. Непостижимо, идеально, почти болезненно прекрасна. Я чуть не кончил, просто наблюдая за ней. Без прикосновений. Никакого траха. Только… она. Она сделала это со мной. Я вернул ее трусики на место, оставив ее на столешнице, пока она переводила дыхание. Ее тело вздрогнуло, когда я кончиком пальца коснулся ее чувствительного клитора. Я чуть не сделал это дважды, просто чтобы увидеть, как она дрожит. Мне тоже потребовалась минута, чтобы перевести дыхание. Потребность быть внутри нее царапала каждую клетку моего существа.

— Почему ты вернулась? — спросил я.

— Потому что ты разрушил меня, Чендлер Кармайкл, — она наклонилась вперед и прижалась своими губами к моим. — Ты разрушил меня для любого другого поцелуя, — она облизнула губы и подалась вперед, обхватив меня ногами за талию и притянув к себе. — Ты разрушил меня для любого другого прикосновения, — она потерлась своей скользкой киской о мою эрекцию. — Ты погубил меня для любого другого мужчины.

Я схватил ее за волосы и откинул ее голову назад, чтобы поднести губы к ее горлу.

— У меня нет дворца. Я не могу предложить тебе королевство, — я лизнул ее шею к уху. — Я даже не очень хороший человек.

Она засмеялась, и от этого звука мой член дернулся. — Сказал Аид Персефоне…

Я полагал, что действительно украл ее и утащил во тьму.

Я поднял ее со стойки, обхватив ее задницу обеими руками, пока нес ее к лестнице. К черту еду. Мы поедим позже.

Я смотрел ей в глаза, когда она обвила руками мою шею.

— Величайшая гребаная история любви всех времен.