Темный орден (Оболенский, том 3)

Глава 3

В глазах Луция всего на миг мелькнуло непонимание, но уже секундой позже он смиренно опустился обратно в кресло и потянулся к графину с портвейном.

— Удачи, господа, — шепнул он на прощание.

Да уж, она мне понадобится. Не глядя на Дашкову, я первым последовал за распорядителем. Нас вывели в уже знакомый коридор, который сейчас пах как-то иначе. И чем ближе мы подходили к дверям зала собраний, тем ярче становился этот странный запах. Как будто жгли какие-то сильные благовония. От этого амбре у меня защипало в носу и запершило в горле.

Дашкова за моей спиной усмехнулась.

— Ничего. Если повезет, привыкнешь.

— В смысле?

— Это особая ароматическая смесь из агарового дерева и ряда других ценных ингредиентов. Ее возжигают во время церемоний.

— А практический смысл у этого есть помимо ритуального? — хрипя, спросил я.

— Говорят, помогает в нашем деле. Но я особой разницы не ощутила.

Не любил я сильных ароматов. Даже иные женские духи казались мне отвратительными именно из-за их насыщенности. Иной раз какая-нибудь дамочка обольется парфюмом с ног до головы и зайдет в помещение — так мне начинало глаза резать от этой газовой атаки!

У нашей службы доставки были каморки, где складывали заказы на выдачу, так даже из-за стены эти ароматы просачивались. Девчонки все смеялись, что это же Франция, Шанель какая-нибудь, а как по мне, так следовало регулировать количество наносимой парфюмерии законодательным образом.

Двери зала распахнули перед нами, и я едва устоял на ногах от этой вонищи. Я не выдержал и все же закашлялся, а Дашкова за моей спиной издала тихий смешок.

Главенствующий на собрании Примоген Вергилий жестом велел нам приблизиться, однако садиться не разрешил. Я заметил, что стулья для гостей убрали, а остальные разместились вокруг этого круглого стола, словно рыцари короля Артура.

— Владимир Андреевич, Юлия Дмитриевна, Совет принял решение относительно вашего будущего, — деловито сказал Вергилий и выдержал пафосную паузу. Как же они здесь любили этот проклятый пафос.

Друзилла хмуро глядела на меня поверх сложенных домиком пальцев. Нельзя сказать, что она нервничала, но и без того вечно недовольное лицо старухи сейчас было мрачнее тучи. Судя по всему, что-то пошло не так. Интересно, мне пора было начинать беспокоиться?

Но главные перемены коснулись Примогена Эребуса. Родич Дашковой растекся на стуле, понурив голову. На его плечах больше не красовалась массивная цепь Примогена.

Низложили?

— Юлия Дмитриевна, пожалуйста, подойдите ближе, — потребовал Вергилий.

Дашкова оставалась для меня загадкой. Я не понимал, почему она столь спокойно, даже безропотно, принимала все происходящее. Неужели настолько верила Ордену, хотя даже в нем не состояла? Или все дело в родственных связях с Эребусом? Но ведь она понимала, что это было самодурством. И все равно даже сейчас не пыталась свалить всю вину на него. Нет, я четко видел по Дашковой, что она была готова ответить за все поступки.

Но так и не мог понять, ради чего было это самоубийство.

Девушка сделала два шага вперёд, и стук ее невысоких каблуков прокатился эхом по тишине зала. Она выпрямилась, расправила плечи, готовясь принимать свою участь с гордостью и достоинством.

— Юлия Дмитриевна, по итогам внутреннего разбирательства вы признаетесь виновной в содеянных поступках, однако оправданы Орденом, — отчеканил Вергилий, которому это обсуждение явно далось тяжело. Старик был выжат как лимон и, казалось, едва держался на своих дряхлых ногах. Однако голос его оставался твердым.

— Как я должна это понимать?

— Вам не давали права говорить, — отрезал Примоген. — Выслушайте вердикт до конца, затем вам будет дана возможность задать вопросы.

Дашкова молча кивнула, а я, затаив дыхание слушал ее приговор.

Почему я, как ни пытался, так и не смог взрастить в себе ненависть к ней? Дело было явно не в симпатичной мордашке. Наверное, мне была симпатична ее принципиальность. Пусть я не считал ее правой, но уважал то, как она стояла на своем. В конце концов, врага должно уважать. А она, как-никак, еще до недавнего времени была мне врагом.

Вопрос, кем мы станем друг другу дальше?

— Данный вердикт означает, что на вас останутся обвинения в неоднократном покушении на жизнь господина Оболенского. Однако причитающегося наказания вы ее понесете, поскольку действовали по приказу отца Эребуса…

Вот оно! Точно разжаловали. Теперь вместо Примогена просто отец…

— Я осознавала, что действую в обход Ордена, — спокойно возразила Дашкова.

— Вы не могли знать всех деталей, — отрезал Вергилий. — Отец Эребус воспользовался вашей непосвященностью и невежеством относительно вопросов Тьмы, отправляя на рискованное задание, которое едва не стоило вам жизни.

— Но…

— Довольно, Юлия Дмитриевна, — Вергилий повысил голос всего на йоту, но по залу словно прокатилась волна холода.

Она уже тоже осознала, что сейчас из Эребуса сделают главного козла отпущения и спустят на него всех собак. Поняла и пыталась этому сопротивляться. Но ей уж слишком очевидно затыкали рот. Видимо, кто-то в Совете симпатизировал Дашковой или был в ней заинтересован, раз решил по максимуму ее отмыть от этого скандала. Только вот зачем?

— С сегодняшнего дня вы переходите под опеку Ордена, — продолжил Примоген. — Вы достигнете совершеннолетия через четыре месяца, однако согласие вашей семьи уже получено. Вы не имеете права покидать стены зданий Ордена до окончания обучения и получения вами статуса темной сестры. Данное решение вступает в силу с момента его оглашения, то есть с текущей минуты.

Я не видел лица Дашковой, но заметил, как поникли ее плечи.

— Значит, родня от меня отказалась.

— Это было неизбежно, Юлия Дмитриевна. Вы знали, что этот день наступит, с момента, когда обнаружили на себе печать Тьмы. В какой-то степени вам повезло более остальных: благодаря отцу Эребусу вы получили несколько счастливых лет. Если, конечно, жизнь в постоянном страхе разоблачения можно назвать счастливой. В ближайшее время вы пройдете процедуру посвящения в послушницы Ордена и получите личного наставника. С учетом вашего выдающегося потенциала, а также полученных знаний, Орден считает необходимым сделать особый упор на вашем обучении, и мы привлечем для этого все доступные ресурсы.

Дашкова повернула голову и попыталась найти поддержку у Эребуса, но бывший Примоген лишь отвел взгляд. Почему-то мне казалось, что здесь попахивало сделкой. Он зачем-то выгородил Юлию, и остальные с этим согласились.

Так чего они от нее хотели?

— Вам понятно решение, Юлия Дмитривна? — спросил Вергилий.

Девушка кивнула.

— Да, почтенный. У меня нет вопросов.

Примоген жестом высохшей руки отпустил ее, велев вернуться на свое место.

— Владимир Андреевич, прошу вас, — велел он мне, и я шагнул к столу. Дашкова как раз возвращалась, и мы обменялись короткими взглядами. В глазах Дашковой не было ненависти, неприязни. Даже гнева не было. Она словно затаилась под маской послушания. А может просто не понимала, что теперь делать.

— Почтенные, — я слегка склонил голову, как учила Друзилла.

— Ваш случай был рассмотрен членами Совета, и мы пришли к выводу, что угроза, которую вы в себе несете, моет быть вполне реальной. Наш долг — как Советников и рядовых членов Ордена — не допустить предполагаемой катастрофы. По этой причине мы также настаиваем на вашем содержании в Ордене. Единственный способ защититься от пророчества — научить вас контролировать Тьму и сражаться с ее инстинктами. Орден создавался для этого, мы сто лет изучали эту силу и теперь обучим вас всему, что знаем. Однако программа вашего обучения будет значительно отличаться от остальных послушников.

Я недоверчиво улыбнулся.

— Значит, вы все же возьмете меня в свою команду?

— Вопросы после, Владимир Андреевич, — напомнил Примоген. — Вы будете состоять в Ордене в соответствии со всеми правилами. Сперва этап послушничества, затем посвящение. И, разумеется, вам придется пройти все полагающиеся испытания, которые в вашем случае будут тяжелее и оцениваться также станут с большей строгостью.

Ага. Большая сила — большая ответственность. Так, дядя Бен?

Вроде бы Друзилла добивалась именно этого. Она ведь хотела, чтобы я стал частью Ордена. По крайней мере до того, как выяснилось, что я ко всему прочему угрожаю уронить небо на землю и совершить какой-то коллапс. Так почему она выглядела столь недовольной?

Тем временем Вергилий прочистил горло и продолжил:

— Индивидуальную программу вашего обучения составят советники — как наиболее опытные и искусные мастера по взаимодействию с Тьмой. И вам также будет назначен личный наставник, который возьмет на себя ответственность за ваше обучение и ваши дальнейшие действия.

Я поднял на него глаза.

— Кто?

— Я, ваше сиятельство, — ответил Примоген. — Как глава Совета и старший член Ордена именно я должен нести ответственность за грядущее. Я должен буду предвидеть бурю, если ей будет суждено начаться.

Ага. И тебя же она сметёт первым, если ты ничего не сможешь с этим поделать. Хотя, с другой стороны, даже справедливо. Капитан покидает тонущее судно последним.

Вот что взбесило Друзиллу! Она, уверен, она сама хотела мной заняться. Не зря же так долго готовила почву для этого. Насколько я понял, Орден смотрел сквозь пальцы и даже приветствовал, что старшие брали под крыло новичков, если они происходили из одного рода. По старой памяти, так сказать.

И по всем параметрам меня должна была курировать Друзилла. И без того царский подарок — когда тащить салагу берется сама Прима. Но пророчество и моя звездная карта спутала старухе все карты.

Они же все там интриговали друг против друга, и это удивительное единодушие относительно моей персоны было скорее исключением. Интересно, чего с моей помощью изначально хотела добиться Друзилла?

— Вам ясен вердикт? — спросил Примоген.

Я кивнул.

— Да, почтенный. У меня есть время, чтобы попрощаться с семьей?

— В вашем случае мы сделаем уступку. У вас есть время до завтрашнего утра. Завтра в девять за вами в Аптекарскую усадьбу прибудет сопровождение.

Уже завтра… Черт, я не успею напоследок увидеть Алексея и князя. Не узнаю, преуспели ли они в своих планах. Не смогу нормально утешить княгиню, которая, конечно же, будет страдать больше всех, поскольку действительно была ко мне привязана. Алтая я возьму с собой в любом случае, но попрощаться с Ленкой, напоследок увидеть Феодору…

Ладно, Дашковой и этого не позволили. Можно сказать, мне еще и правда сделали уступку с учетом важности ситуации для Ордена.

— Я все понял, почтенные советники, — отозвался я. — И не хотел бы терять отпущенное мне время. Я могу идти?

Казалось, Вергилий даже понимающе улыбнулся.

— Конечно, ваше сиятельство. До встречи.

Я обернулся, чтобы пройти к дверям и на миг застыл. Юлии Дашковой уже не было в зале.

Как я и ожидал, прощание с княгиней было полно слез, причитаний и напутствий на будущее, смысла в которых уже не было. Я велел не устраивать никаких ужинов, никаких церемоний. Просто попросил накрыть стол на любимой террасе княгини в саду. Повар расщедрился на свою национальную кухню, поэтому мой желудок наконец-то почувствовал сытость после плескавицы, пары свиных кобасиц и сытного мясного пирога.

Княгиня почти ничего не съела. Лишь поковырялась в тарелке для приличия, зато с умилением наблюдала, за тем, как я поглощал нажористые шедевры южной кухни. С моим метаболизмом нормально наесться я мог только этой тяжелой пищей — по крайней мере, на полдня хватало.

Когда тарелки унесли и подали кафу, княгиня не выдержала и снова пустила слезу.

— Ну, полно вам, матушка. Расстаемся не навсегда, — я пытался найти слова, чтобы утешить материнское сердце, хотя, конечно, это не могло помочь. — Да, мне придется взять другое имя и формально отречься от рода, но вы же понимаете… Мать Друзиллу это не останавливает, она продолжает иметь с нами дела. И я не собирабсь отворачиваться от семьи.

— Володя, я смиряюсь с судьбой. Если богу или этой Тьме угодно, чтобы ты отправился в Орден, что ж, пусть… Но как же это все не вовремя… Твой отец сбивается с ног, Лешенька… Он старается. Он смышленый, сильный, со стальным стержнем… Но им тоже нужна помощь, поддержка. И я не уверена, что справлюсь одна. Как было хорошо знать, что ты всегда рядом, не дашь Леше упасть, подхватишь его…

Я едва не подавился кафой. Если мой дюже любопытный вражина Вяземский был прав в своих изысканиях, то я как раз был одной из главной причин бед рода Оболенских. Именно Володя, второй сын, решил перевернуть все с ног на голову, очевидно, возжелав сосредоточить власть в своих кривых культяпках.

И лучшее, что я сейчас мог сделать — не мешать князю и его наследнику восстанавливать то, что было разрушено. Потому что если они узнают о деяниях своего младшенького, мне не поможет амнезия. Сотрут в порошок — или хотя бы попытаются. Я стану защищаться… И ничем хорошим это не закончится.

Сейчас был прекрасный момент, чтобы уйти. А помочь, если припечет, я смогу и будучи послушником. Найду способ.

— Они справятся, матушка. Вы все справитесь. И я ведь не на Луну улетаю в конце-то концов, — улыбнулся я. — Даже за пределы Петербурга не выпустят. Будут мариновать учебой в столице. Возможно, через некоторое время мне разрешат принимать гостей или даже выезжать самому… Просто нужно как можно скорее стать темным братом. А если что-нибудь случится с вами, я пробью любую стену. И теперь мне для этого даже не понадобится машина брата.

Княгиня наконец-то искренне улыбнулась.

— Ну ты скажешь, Володя! Типун тебе на язык.

Она поднялась из-за стола и крепко-крепко обняла меня. И именно сейчас я отчетливо почувствовал — точнее, осознал — что больше в этот дом я не вернусь. А если и вернусь, то… К этому моменту изменится столь многое, что мы наверняка станем друг другу окончательно чужими. Словно сейчас, в эти мгновения, рушится моя последняя надежда на спокойную жизнь, на тихую гавань. А ведь я только проникся этим уютом. Только нашел причины защищать этих людей…

Что, Тьма, попробуешь лишить меня всего этого? Давай. Посмотрим, что получится.

Я тоже крепко обнял княгиню, но она, словно почувствовал стыд за свою естественную материнскую слабость, отстранилась от меня, промокнув глаза носовым платочком с вышитыми вензелями дома Оболенских.

— Я ужасно не хочу отдавать им тебя, Володя, — шепнула она, успокоившись. — Знал бы ты, как не хочу. Чует мое сердце, я об этом пожалею.

— Не стоит настраиваться на худшее, для этого еще нет веских причин, — ответил я. — Так нужно. Я иду туда добровольно, как ни странно это прозвучит. Есть одна загадка, и я должен разгадать ее во что бы то ни стало. Потому что так правильно, матушка. Правильно, понимаете?

Она покачала головой и печально улыбнулась.

— Жаль… Очень жаль, что после всех тех лет непослушания ты наконец-то изменился, стал мужчиной… И именно таким тебя у нас забирают. Быть может, я просто боюсь, что этот Орден изменит тебя так же, как и всех остальных. Тьма искажает людей. Не зря ее называют Тьмой. Она вытаскивает все пороки и соблазны наружу, все тайные мысли и намерения, и многие не могут справиться с желанием потакать ей. Даже те, кто прошел испытания и достиг высот… Они все равно другие. Взгляни на Друзиллу, сынок. Тьма тоже ее изменила. И изменила далеко не в лучшую сторону. Даже десять лет назад она еще была другой. Но сейчас мне начинает казаться, что и она не устояла…

— Не думайте об этом, матушка.

— Будь начеку.

— Всегда, — кивнул я. — Теперь — всегда.

Она улыбнулась и, обхватив мое лицо ладонями, поцеловала меня в лоб. Пришлось сильно наклониться, чтобы она провернула этот трюк и со стороны наверняка выглядело комично. Да и плевать. Главное — она немного успокоилась и снова могла мыслить здраво.

— Иди, Володя, — велела она. — Я пока посижу здесь, посмотрю на розы. Первые бутоны распускаются…

Ей просто хотелось побыть одной, и я уважал это желание.

А мне предстояло еще кое с кем попрощаться, и я собирался сделать эту встречу незабываемой.