Темный. Плохой. Дикий

Глава 16

Каллум

Я оглядел толпу, заламывая руки, костяшки пальцев чертовски побелели. Я был здесь весь день, Рэйвен тоже, помогала с выставкой. Теперь двери были открыты, и Софи была единственная, о ком я думал.

— Она будет здесь, малыш. — Рэйвен сжала мою руку, направляя меня обратно к моей выставке и подальше от собравшихся журналистов. — Поверь мне, она будет здесь.

— Вон там ее старик, не так ли? — Я наклонил голову в его сторону. Мужик был именно таким, каким я его себе представлял — в шикарном костюме и с причесанными волосами. Он улыбался для фотографий, стоя прямо перед логотипом «Хардингс проперти».

— Это он, да.

— Он будет чертовски ненавидеть меня.

— Не имеет значение, если он это сделает, парень. Его потеря.

Конечно, хотел бы я чувствовать себя так же. Я увидел, как Адриан — парень из галереи — кивнул мне, демонстрируя мои работы. Люди смотрели и улыбались. Улыбались мне. Это было так чертовски странно.

Рэйвен толкнула меня локтем.

— Вход.

Я обернулся, чтобы поймать Кошачьи глазки, которая держалась за огромного зверя рядом с ней. Не может, черт возьми, быть, абсолютно нет. Он выглядел так чертовски по-другому без маски, в костюме и ботинках, с большой гребаной улыбкой на лице.

— Они здесь из-за меня?

— Не только они, — улыбнулась Рэйвен. За Маской и Кэт следовали Дива и Трикси, и Эш, и другие из Explicit, кого я не знал.

А потом появилась Софи. Моя Софи. Она была в толпе, нервно выискивая меня взглядом. Она нашла меня и улыбнулась. Улыбка гордости, любви и всего остального, что я когда-либо хотел. Она выглядела такой чертовски хорошенькой в действительно шикарном платье, темно-зеленом и блестящем. Оно очень ей шло.

Она подошла ко мне одновременно с журналисткой «Урбан Лайф» — модной женщиной лет сорока, в очках в толстой оправе и с микрофоном, который готова сунуть мне в лицо.

— Вы новичок на сцене, мистер Джексон. Пожалуйста расскажите мне, что вдохновляет ваше искусство.

— Жизнь, — ответил я. — Ее любовь и боль. Ее сердце, понимаете?

Я подумал о виляющем хвосте Кейси и всей любви, которую она мне принесла, повернувшись, чтобы посмотреть на ее изображение высоко на стене. Я нарисовал его несколько недель назад, одна из моих любимых картин. Она была порывистой и небрежной. Я поймал ее в лучшем свете, прыгающую у моих ног, когда я пытался рисовать, и желающую бегать, играть и бороться на полу.

— А ваша любовь, мистер Джексон? У вас есть какой-то особенный человек?

Я увидел в толпе отца Софи и прикусил язык. Софи, однако, не прикусила свой. Она шагнула вперед, смелая и непоколебимая, взяла меня под руку и положила голову мне на плечо.

Журналистка обратила свое внимание на Софи, сунув микрофон ей в лицо.

— Вы муза художника? — спросила она.

— Одна из, — улыбнулась Софи. — Та, что человек. У нас так же есть собака, Кейси. Она модель на стене вон там, наверху.

Родители Софи, увидев ее, бросились вперед с ужасом на лицах, сосредотачиваясь на разговоре. Она не вздрогнула ни на секунду, встретив взгляд отца с высоко поднятой головой.

— Мы можем сфотографировать вас вместе? Для журнала?

Софи улыбнулась и прижалась ко мне, чтобы видел весь мир.

— Я Софи Хардинг из «Хардинг Проперти», — сказала она. — Очень гордая девушка Каллума Джексона.

Выражение лица мистера Хардинга сказало мне, что он не разделяет этих гребаных чувств, но Софи, похоже, было все равно. Вообще пофиг.