Темный. Плохой. Дикий

Глава 5

Каллум

Я направлялся обратно в Ист-Веил, натянув капюшон на голову и топая по улицам, когда стемнело. Мне необходимо было оказаться дома, в самом тесном, самом дерьмовом месте, которое я когда-либо знал, с его вонью и мусором, и безнадежным гребаным отчаянием. Моя голова была забита, мысли хаотично сменяли друг друга, и во всем этом была виновата она. Софи Хардинг. Ее чулки под этим красным платьем, звуки, которые она издавала, ее сиськи, ее запах. Она так хорошо пахла, совсем не так, как женщины, которых я знал раньше. Она пахла по-другому, стильно. Он так чертовски хорошо пахла.

Наличные в кармане казались грязными. Грязнее, чем все грязные деньги, которыми я когда-либо владел. Мой желудок скрутило. В этом не было никакого гребаного смысла. Она была одной из них, из элитного общества. Одной из тех, кто смотрит свысока на таких, как я. Меня не должны волновать ни она, ни ее грязные гребаные деньги. Она заплатила не для того, чтобы думать, и чертовски уверен, не платила для того, чтобы чувствовать.

Я притормозил, когда добрался до перехода, след из шприцев и мочи вел прямо туда, где мне самое место. Я достал самокрутку, когда перешел на другую сторону и направился по улицам, на которых вырос. Я еще не был готов к встрече с Вик, даже не был готов к встрече с Кейси.

Софи гребаная Хардинг.

Ее чулки под этим красным платьем, звуки, которые она издавала. Ее гребаный запах.

Ее светлые волосы. Блестящие и мягкие на вид. Красная помада.

Намек на ее сиськи, краснеющую белую плоть.

Какие звуки она издавала…

Я достал деньги, пересчитал хрустящие банкноты грязными пальцами. Я не хотел их. Только не от нее. Я хотел вернуть их, сказать ей «спасибо». Спасибо, что вернула мою Кейси, спасибо за молчание, спасибо, что не отправляешь меня обратно за решетку.

Спасибо за все.

Я сунул банкноты как можно глубже обратно в карман. Я взял ее гребаные деньги, был ее гребаной сторожевой собакой в соседней комнате, готовой появиться, если ее любовник немного разойдется.

Ее кусок гребаного мяса. Ее дрянь.

Она была дрянью. Звуки, которые она издавала. Ее распутное гребаное платье. То, как она умоляла.

Блядь. То, как она умоляла.

Я не трахался уже несколько месяцев.

Мой член был твердым, яйца в джинсах чертовски сильно болели. Я нырнул в тень второго здания и сунул руку туда, где нуждался в этом. Так чертовски сильно. Мои яйца были горячими, тугими, отчаянно желающими выстрелить. Мне нужна была киска. Влажная, тугая, горячая гребаная киска.

Ее запах… шикарные духи… и шампунь… и чистая, нежная кожа… и секс…

Я сменил направление, вернувшись тем же путем, что и пришел, и свернул к лавке Эла. Она была закрыта, как и кабак по соседству, но скамейка сбоку была оживленной и шумной — стайка девушек из первого здания с бутылкой дешевой водки. Пара членов банды Блейда шумели с другой стороны улицы, но с ними у меня все хорошо. Знаю их достаточно долго, чтобы быть в нормальных отношениях.

— Ты опоздал, — сказала одна из девушек. — Уже полчаса как закрыто. — Я узнал ее, Джемма Дэвис, ее брата арестовали за поджог.

Я пожал плечами.

— Я здесь не для этого.

Я посмотрел на ее проституток. Среди толпы было несколько симпатичных девушек, одна рыжая, другая с длинными темными косичками. А еще одна, отвернувшись от меня, хихикала с коренастой маленькой шлюшкой с хвостиками.

— Тогда зачем ты здесь, Каллум Джексон? — улыбнулась Джемма Дэвис, слегка подтянув юбку. — Хочешь глотнуть?

Я взял бутылку. На вкус как растворитель.

— Кто твоя подружка?

— Какая именно? — улыбнулась она. Я указал кивком головы, и она закатила глаза. — Так, бля, типично. Лозза, иди сюда. Появился поклонник.

Девушка оглянулась через плечо. Ее светлые волосы были точно такими же, как у Софи Хардинг. Она была полнее, с более толстым носом и темными глазами. Моему члену было все равно.

— Привет, — сказала она. — Я тебя знаю.

— Как и большинство, — ответил я, делая еще один глоток.

— Выглядишь довольно возбужденным. — Она улыбнулась, теребя волосы. Пьяная.

Джемма потянулась за бутылкой.

— И почему ей так везет? Что скажешь, Кал? — Она зажала горлышко бутылки между губами, не сводя с меня глаз, будто делала гребаный минет. У меня сжались кулаки, так и подмывало вонзить бутылку ей в горло. Я снова уставился на блонди, на то, как ее волосы завивались под подбородком.

— Хочешь прогуляться?

Она улыбнулась, изображая невинность.

— Прогуляться? Куда ты хочешь пойти?

— По округе.

Она встряхнула волосами и захихикала над своей подругой с хвостиками.

— Конечно, мне бы не помешало размять ноги. Хотя бы на минуту, да?

— Нечестно, — рассмеялась Джемма. — Возвращайся потом, ладно? Я не люблю быть второй, но для тебя…

Лозза пошатнулась на нетвердых из-за водки ногах. Она была выше Софи Хардинг, но это из-за каблуков. Глупые высокие шпильки, в которых она едва могла ходить. Она покачивалась вместе со мной, взяв меня под локоть, когда мы переходили дорогу.

— Куда мы идем?

— Здесь недалеко.

— Мы можем пойти ко мне, если хочешь. Моя мама будет отсутствовать всю ночь, возможно у нее есть в холодильнике пиво.

Я не сбавлял темп, таща ее за собой, пока она не остановилась посреди дороги, хихикая, как умственно отсталая.

— Господи, попридержи лошадей, ладно? Я не могу угнаться.

Я остановился, повернувшись к ней лицом в свете уличных фонарей. Ее светлые волосы сияли, а лицо было темным в тени.

— Уже почти пришли.

— Я слышала о тебе, Каллум Джексон. Они говорили, что ты грубый… может мне стоит вернуться.

— Иди. Если хочешь.

Она втянула нижнюю губу и уставилась на меня пьяными глазами.

— Говорят, у тебя есть татуировки. Много татуировок. Я хочу посмотреть.

Я обхватил ее, ударив по заднице так сильно, что она прильнула ко мне.

— Я хочу посмотреть на тебя.

— Ага, и где же? — От нее пахло сигаретами и выпивкой.

— Вон там. — Я указал головой в сторону первого здания.

— У тебя есть место?

— Оно мне не нужно.

— У меня в сумочке есть резинка… если ты хочешь…

Я схватил ее за руку. На этот раз она не спорила, просто семенила за мной, стуча своими каблуками по асфальту всю гребаную дорогу. Я повел ее по переулку, притормозив, когда мы добрались до гаража. Они уже стерли мою работу, остался лишь слабый намек на мою благодарностью. Я почувствовал странное облегчение.

— Ладно, и что ты собираешься делать теперь? Поговорим минуту или еще что-то? Нужно было взять с собой водку. — Она была более нервной, уйдя с главной улицы. У гаражей было темно, тусклого освещения хватало только на то, чтобы видеть.

Мне не хотелось разговаривать. Даже думать не хотелось. Мой член пульсировал как ублюдок, изо всех сил стремясь оказаться в пизде. Я повернулся к ней, ведя ее назад к тому же гребаному дверному проему, к которому прижимал Софи Хардинг. Мой член подпрыгнул от воспоминания, дергаясь в моих чертовых джинсах.

— Подожди, — сказала она. — Одну секунду. Мне… Мне нужно пописать… а потом мы можем поговорить… или еще что…

Она сделала шаг в сторону, присев рядом со мной на корточки с грацией гребаной обезьяны. Ее трусики сбились вокруг колен, и она писала как лошадь. Я слышал, как моча льется на асфальт под ней, видел, как она собирается в лужу в полутьме, струится к моим ногам. Моча, сигареты и дешевая гребаная водка. Она была дешевкой, как и я, дешевой и чертовски грязной, как и все остальное в этом мире.

— Почти закончила…

Я не дал ей ни единого гребаного шанса. Потребность вскипела, приводя мои руки в движение. Я в мгновение ока грубо схватил ее за тощие плечи, рывком заставляя встать так быстро, что она пошатнулась назад, цепляясь каблуками за асфальт.

Она взвизгнула, пытаясь восстановить равновесие, но я уже прижал ее. Прижал крепко, гораздо крепче, чем Софи Хардинг. Из ее пизды еще капало, но мне было все рано. Я нашел нужное место, прижав большой палец к ее грязному, пропитанному мочой клитору. Она застонала и раздвинула ноги, для равновесия обхватив мою шею руками.

— Да… ебать…

Она была теплой, влажной и мягкой, чертовски мягкой.

— Ты хочешь этого? — проворчал я.

— Да…

— Проси вежливо, грязная гребаная сука.

— Да… пожалуйста… — стонала она. — Я знаю о тебе… они говорят, ты животное…

Два пальца легко вошли в нее, и я раздвинул их внутри.

— Собираюсь раскрыть тебя.

— Блядь, да…

Она наклонилась за поцелуем, но я повернул голову, прижавшись губами к ее шее. Она схватила меня за волосы и прижала к себе, пока я пробовал ее кожу на вкус. Дешевые духи противно пахли у нее на горле. Я спустился ниже, стаскивая с нее тесный топик. Мягкие сиськи вывались для меня. Соски, как темные пули. Я взял один из них зубами и сильно пососал.

— Да… вот так… — застонала она.

На вкус ее сиська была вкуснее, чем шея. Я втянул ее в рот, член в штанах напрягся, ее дыхание щекотало мою голову. Она дышала часто и неглубоко. Я отстранился, чтобы посмотреть на нее. Судя по тому, что я видел, у нее были красивые сиськи, упругие и бледные. Мне стало интересно, у Софи Хардинг они выглядели так же? Нет, ее будут слаще, меньше. Ее грудь поместилась бы у меня во рту, вся ее сладкая грудь — в моем грязном рту. Да. Я хотел этого. Я хотел ее.

— Так хорошо… — Голос блондинки разрушил мое настроение. Испортил его. Ее влагалище было шумным, чавкающим, как рот с отвисшей челюстью вокруг моих чертовых пальцев. Я засунул еще один, работая над этим грязным маленьким клитором большим пальцем, пока ее рука не оказалась на моем запястье. — Собираюсь кончить… дерьмо…

— Давай, — рявкнул я. Слова того мудака через дверь… его пальцы в сладкой шикарной киске Софи… заставляющие ее умолять, заставляющие ее принимать это.

— Я сейчас кончу… — прошипела блонди. — Да…

Я позволил ей, принимая ее вес на своей шее, когда ее ноги задрожали. Она стонала как пьяная шлюха, которой она и была, рассказывая мне, как это было хорошо, каким чертовски плохим я был, каким гребаным дикарем, трахающим ее тугую маленькую киску своими противными пальцами.

Я не дал ей времени, чтобы отдышаться и успокоиться. Глаза девушки расширились, когда я резко ее развернул и сильно толкнул, прижимая щекой к двери гаража. Моя рука обхватила ее тонкую шею, крепко удерживая.

— Стой, блядь, спокойно.

Я потянулся к ее сумке, порылся в ней пока не нашел резинку. Наконец я освободил свой член, разорвал упаковку зубами и натянул защиту. Она оставалась на месте, прислонившись голыми сиськами к металлической двери, плечи от холода покрылись мурашками. Я обхватил ее за шею и прижал к себе. Она в панике подняла руки, пытаясь освободиться от моей хватки, но я держал крепко. Ее мягкие светлые волосы были под моим подбородком, когда я погрузил свой член прямо в ее влагалище. Я выдохнул в ее волосы, хрипя от облегчения. Она хватала ртом воздух, пытаясь руками разжать мои запястья.

— Не борись со мной, мать твою, — прорычал я.

Я трахал ее жестко, используя как дешевую дырку, какой она и была. Это было так чертовски приятно. Я закрыл глаза, слушая ее отчаянное дыхание, наслаждаясь тем, как она стонет и хрипит в моих объятиях. Она забыла о давлении на горле, убирая руки назад, чтобы дотянуться до меня, сжимая в кулаки мою толстовку, сильнее притягивая меня к себе.

Мои бедра напряглись, яйца подтянулись. Ее киска сжалась, выдаивая меня, и я кончил в нее, выстреливая спермой и ругаясь, как гребаный лунатик, потерянный для всего, кроме ее сладкой, горячей пизды.

Я уронил ее, когда все было кончено, и она потирала шею так, будто я чуть не убил ее, глотая воздух и придавая этому слишком, блядь, большое значение. Удовлетворенная тем, что может дышать, она повернулась ко мне, поросячьи глазки блестели от возбуждения.

— Они не лгали о тебе, не так ли?

Я ничего не сказал, выбросил резинку на землю и убрал член обратно в джинсы.

— Не хочешь пойти ко мне? Мы могли бы выпить пиво и сделать еще один раунд.

Я натянул капюшон, пряча от нее глаза. Холодная волна реальности сильно ударила меня, и я почувствовал себя грязным. Использованным.

Я посмотрел на нее свежим взглядом. Она совсем не походила на Софи Хардинг. Даже близко.

— Мне пора идти, — сказал я. — Я провожу тебя назад.

Она выглядела разочарованной, но не ворчала, протягивая руку, которую я избегал, вместо этого сжимая ее локоть. Я скользнул в тень, как только в поле зрения показались ее друзья.

У нее даже не было возможности попрощаться.

Кейси резко разбудила меня. Лаяла, потом скулила, вертелась на месте, ее хвост щекотал мой нос, когда она уходила. Я сел, протирая глаза, чтобы привыкнуть к свету. Желудок заурчал, от запаха тостов у меня потекли слюни.

Вики просунула голову в дверь сарая. Одной рукой она почесала Кейси, а другой протянула мне тарелку.

— Извини, хлеба хватило только на один кусок.

Я с благодарностью взял тарелку. Тост был сухим, почти без масла, но чертовски вкусным. Я бросил корочку Кейси.

— Спасибо, Вик.

Она плотнее затянула халат, протирая сонные глаза. Через заднюю дверь я слышал, как Слейтер во весь голос подпевал мультикам. Она достала из кармана пачку из десяти сигарет и протянула одну мне. Я закурил, сделав ту еще адскую затяжку.

— Сколько сейчас времени?

— Восемь.

Я сунул руку в карман и вытащил пачку купюр.

— Сто пятьдесят, все там.

— Получается, ей можно верить.

Я кивнул.

— Да, можно.

Вики пересчитала купюры, затем засунула в верхнюю часть ночной сорочки и спрятала в лифчик.

— Чего она хотела?

Я пожал плечами.

— Ничего особенного.

— Ничего особенного? За сто пятьдесят? — Она выгнула бровь.

— Просто хотела немного перестраховаться, вот и все. Была встреча.

— Встреча где?

— Просто встретились вместе.

— Просто встретились вместе? Хотела просто несколько услуг, не так ли? Она заставила тебя ее трахнуть или что-то подобное? Сделала маленьким жигало?

— Не неси херню, Вик.

Она докурила сигарету и зажгла еще одну, нахмурилась, явно разозлившись.

— Я думал, ты будешь улыбаться, избавившись от братьев Стоуни.

— Ага, спасибо.

— Что не так? Это Слей? Не давал тебе спать, да?

— Я ждала тебя.

Вина и гнев боролись во мне, нанося старый, добрый удар под дых.

— Я же говорил тебе, что не стоит меня ждать.

— Не спала до трех. Пока ты не вернулся.

— Потом пошел прогуляться. Нужно было развеяться.

— Просто прогулялся?

— Ага, обычная гребаная прогулка.

— Значит не трахался с Лоззой Прайс?

Гнев победил.

— Твою мать, Вик. Facebook? Ненавижу это хреново дерьмо.

— Вчера вечером Джемма Дэвис объявила это в своем статусе. Сказала, что ты, по-видимому, обжимался с ней, целовал ее лицо, а затем трахнул у лавки Али и вернулся к ней за продолжением.

— Facebook полон дерьма.

— Значит, ты не трахался с ней?

— Не у Али, и к ней я тоже не возвращался.

Она посмотрела на стену, в сторону первого здания.

— Не думала, что она в твоем вкусе.

— И какой же он, Вик?

Она пожала плечами.

— Не думала, что тебе нравятся блондинки.

— Она была там, вот и все. — Я встал и вышел на холодный воздух. Глубоко вздохнул, прогоняя сон. Кейси помочилась у калитки, а потом, виляя хвостом, принялась носиться вокруг дома. — Лучше выведу ее, она хочет побегать.

— Вернешься?

— Позже, — ответил я. Только сегодня я не был так уверен.

— Эта Лозза немного похожа на ту Хардинг, ты там не думаешь?

Я почувствовал, как сердце подпрыгнуло. Пожал плечами.

— Не заметил.

— Снова с ней встречаешься?

— С Лоззой? Нет.

— Хорошо. Все равно она заносчивая корова, не люблю ее.

Я открыл калитку, улыбаясь, когда Кейси пулей выбежала. Она ждала в конце дороги, опустившись на передние лапы и поджав хвост.

— Мне пора, Вик. Спасибо за тост.

— Возвращайся не поздно, ладно? Можем посмотреть телек или еще чего.

Ей лучше не тешить себя надеждами.

Софи

— Ты слушаешь меня?

Я опустила вилку, повернувшись к отцу. Он снова блеял, и нет, я его не слушала. Жаркое на ужин, конечно, никогда не стоило всего этого дерьма, и все же я была здесь, каждое чертово воскресенье.

— Три месяца, я поняла, — я вздохнула. — Но у меня есть начинания, новое домовладение, я не могу просто взять и уйти. Думаю, что грандиозный выход Хардингов в сверкающий мир шоу-бизнеса просто должен пройти без меня.

— Это не шоу-бизнес, — отрезал он. — Это и театр, и искусство, и культура. Но, конечно, твои начинания в отношении наркоманов и негодяев намного перевешивают все, что мы можем предложить.

— Мне нравится моя работа.

— Оставь это пока, Джордж, — сказала мама. — Только не за столом.

Прекрасная музыка столовых приборов. Я смотрела на родительский сад. Вы никогда не поверите, что это место находится в Лондоне, а не в пригороде. За деньги можно купить практически все, кроме, кажется, приличного семейного общения.

— Ты нам все равно не нужна, — вмешалась Александра. — Теперь «Саусбанк дивелопмент» — мое детище. Общайся с наркоманами сколько хочешь, а я буду якшаться с интеллигенцией. Художники, знаешь ли… и критики, и арт-дилеры, и люди из журнала «Культура». Ты можешь прийти на премьеру и поплакать от ревности.

Будто это когда-нибудь случится. За всю свою жизнь я ни разу не ревновала Александру, несмотря на том, что она была принцессой в башне.

— Не в этом дело, — рявкнул папа. — Это семейный бизнес. Семейный. Мы все должны быть на борту.

Мы не были семейным бизнесом. Семейный бизнес — это слащавая семейная пекарня, или семейная торговля, или еще какое-то подобное дерьмо. Папе же принадлежит «Хардингс Проперти энд Леттингс» — одно из самых крупных агентств недвижимости в стране. На него работает более двух тысяч человек, включая мою высокомерную сестру, так что меня озадачило, почему так важно, чтобы я — паршивая овца Хардинг — тоже была в штате. «Принципы», — сказала мама. Он такой принципиальный. Скорее несговорчивый.

Я вернулась к еде, ковыряясь в горошке, ожидая. Я думала, что у меня получилось, что, может быть, на этот раз он бросит вызов истории и оставит все как есть до десерта, но нет. Конечно же, он этого не сделал.

— Ну, тогда, может быть, пора поговорить об аренде твоей квартиры…

Ох, как же я люблю воскресенья!

Трепет неповиновения. Дешевый кайф, надо признать, но, тем не менее, уход из офиса до полуденного брифинга Кристины был именно тем преимуществом, в котором я нуждалась в понедельник утром. Ничто не сравнится с супер важной, совершенно рутинной прогулкой по территории, чтобы начать неделю.

Я вдохнула сырой, холодный воздух скейт-парка Ист-Веил, написав напоминания, чтобы вызвать техобслуживание. Больше шприцев, чем обычно. Должно быть, это был настоящий наркоманский разгром.

Какие-то идиоты разломали скамейки и разбили стекло на автобусной остановке напротив. Дорожный конус был на фонарном столбе, и чей-то старый тренажер застрял сверху. Дайте мне сил.

Эл Браун уже вышел из своей лавки с фиш энд чипс. Он помахал мне рукой, когда я проходила мимо, сметая осколки стекла из дверного проема. На его окнах черными буквами было намалевано «Тупая пизда» — я бы посчитала это ироничным, если бы что-то в этом понимала. Определенно не один из шедевров Каллума Джексона. Я осматривалась, на удивление взволнованная перспективой увидеть один до того, как с ним справится уборка.

Ноги слегка подкашивались, когда я шагнула из переулка к гаражному блоку первого здания, но на этот раз там было пусто, никаких признаков жизни. Еле-еле можно различить верхнюю часть буквы «С», где было послание Каллума. Я обошла гаражи, чтобы лучше видеть, и наступила каблуком прямо в использованный презерватив. Чертовски блестяще. Мой каблук проткнул его насквозь, волоча по асфальту, пока я танцевала джигу, стараясь скинуть с себя грязную вещицу. Ничто так не говорит о романтике, как выброшенный презерватив.

Будто я была той, кто может судить о романтике. По крайней мере, использовалась резинка, ответственный выбор в отношении контрацепции, если не в отношении местоположения. Полагаю, нельзя иметь все сразу.

Я продолжала идти, первое здание манило меня, как ярко-серый маяк.

Я не искала его, определенно, определенно не искала. Он даже не приходил мне в голову, ни разу. Несомненно, он не первый, о ком я подумала, придя в офис. Конечно, он не является фактором, когда речь идет о прогулке по району. Каллум Джексон мог быть где угодно, мне было все равно. Предпочтительно в чужом районе, сражаясь с чужими арендаторами.

Сердце подпрыгнуло при виде серой толстовки, но это был всего лишь подросток, самое старшее лет четырнадцати. Блондин, худенький.

Возвращайся к проклятому владению, Софи Хардинг.

Не знаю, как я обнаружила, что стучу в дверь Ханны Джексон, но ей потребовалась целая вечность, чтобы открыть, бормоча на ходу непристойности.

— Еще и десяти нет, черт возьми.

Я посмотрела на часы.

— Вообще-то уже двадцать минут.

Она посмотрела мимо меня в сторону лифтов.

— Разве тебе полагается приходить одной?

— Это зависит от конкретного случая, — солгала я. — Я подумала, что зайду еще раз, насчет охраны.

— У меня все еще нет нового почтового ящика. — Она сняла с двери цепочку и пошла обратно, чтобы я могла последовать за ней. Я закрыла за собой дверь, приспосабливаясь к вони. Табачный перегар и сырость. Она расчистила место на диване, вывалив на ковер остатки фиш энд чипс. — И решеток на окнах тоже.

— Пятый этаж не считается потенциально опасным для вторжения, во всяком случае, с окон. Это может занять некоторое время, финансирование ограничено.

— Пятый этаж или десятый, это, черт возьми, не удержит его.

— Ваш сын угрожал вам чем-нибудь? У вас был контакт со времени последнего визита?

— Нет, с тех пор, как он вернул собаку. Но это не значит, что он больше не будет меня преследовать. — Она прикурила сигарету, пуская дым в мою сторону. — Зачем ты ему помогаешь?

Кровь отхлынула от лица.

— Прошу прощения?

Она улыбнулась, и под ее изможденным видом я уловила семейное сходство.

— Я не вчера родилась, дорогуша. Люди говорят.

— Я, эм… сделала то, что считала лучшим для животного.

— Какого из них? — Ханна Джексон рассмеялась, откинувшись на спинку дивана, и выпустила в мою сторону новое облако дыма. Я старалась определить ее возврат, полагая, что ей самое большее сорок, хотя годы действительно не были добры к ней. Она была привлекательной женщиной, если бы не морщинистое лицо и запавшие глаза; немного лишнего веса, но он ей шло. Она имела собственную красную пометку в нашей системе, гораздо более низкого класса, чем у Каллума, но тем не менее повод для беспокойства, и все же я не чувствовала такой же угрозы в ее присутствии. Может моя оплошность, а может быть, она не показывала свою худшую сторону утром буднего дня. — Ты не первая и не будешь последней.

— Что, простите?

Она закатила глаза.

— Потерявшей голову от внешности. Он — самая красивая вещь, которую я когда-либо сделала. Его отец тоже был симпатичным.

— Его отец? — Вопрос прозвучал прежде, чем я успела остановить себя.

— За решеткой. Убийство. В Каллуме тоже течет дурная кровь. Родился паршивым.

— Не думаю, что насилие передается по наследству, миссис Джексон. — Я встретилась с ней взглядом, бросая вызов своей собственной системе убеждений.

— Верь во что хочешь, дорогуша. Как я уже говорила, малыш — монстр, и всегда им был. Любит эту чертову собаку, и больше ничего.

Я пыталась скрыть свое отвращение, спрятав его за маской профессиональной нейтральности.

— Я подам еще один запрос на охрану окон, хотя они могу захотеть осмотреть балкон, установить любые точки доступа.

— Он найдет способ подняться наверх, если захочет. В правильном настроении даже заберется по чертовой стене.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы решить вопрос с финансированием.

Она уставилась на меня, на ее лице была странная смесь презрения и восхищения.

— Ты считаешь меня сукой, раз я избавилась от этой собаки.

— Это не моя работа — судить, миссис Джексон.

— Думаю, она была вредной. Не сказать иначе. — Она встала, пробираясь сквозь мусор к двери в гостиную. Она закрыла ее, чтобы я могла видеть заднюю часть. Она была изодрана в клочья и почти полностью уничтожена. Она ткнула пальцем в ковер, чтобы показать мне нити, подранные по краю. — Этой собаке не место в доме, она неконтролируемая. У меня никогда не было собак и никогда не будет. Тай помог мне от нее избавиться, хотя Кал так не считает. Последнее время мы ненавидим друг друга.

— Тайлер Джонс?

— У него свои проблемы, я знаю. Однако, он хороший парень, несмотря ни на что.

Я представила себе Тайлера Джонса, которого видела возле гаражей, Тайлера Джонса, желающего Кейси смерти и бьющего Каллума кулаком в челюсть.

— Опять же, не мне судить.

— Не слушай эту его мерзкую бывшую, Вики Поллок. С тех пор, как я себя помню, у нее было что-то с Калом. Она скажет все, что угодно, лишь бы получить хоть каплю сочувствия. Тай, может, и распустил кулаки, не отрицаю, но эта маленькая сучка сама напросилась на это.

Я знала о Вики Поллок, живущей на первом этаже второго здания, матери-одиночке с маленьким сыном Слейтером, которая уже состояла на учете социальной службы. У нее была прямая связь с экстренными службами в рамках судебного ордера, который она получила против Тайлера Джонса. Я видела ее досье, встречалась с ней много раз во время моих первых визитов к ней. Я изо всех сил старалась поверить, что женщина в ее положении будет напрашиваться на такого рода насилие, но в данном случае решила держать рот на замке. Пульс участился, в животе появилось беспокойство. Глупое, нелепое чувство.

— А сейчас они вместе? Ваш сын и Вики Поллок? — Я подняла свой планшет. — Справочная информация по делу о финансировании.

— Не у того спрашиваешь, милочка. Без понятия. Хотя сомневаюсь в этом. — Я почти видела, как у нее вращаются шестеренки. — Но опять же… для финансирования… Думаю, он мог бы быть с ней. Она тоже будет враждебно настроена по отношению ко мне… моя дружба с Таем… они оба могут охотиться за мной.

— Я приму это во внимание. — Я встала, чтобы уйти, улыбаясь так вежливо, как только могла. Я вышла в коридор, страстно желая подышать свежим воздухом. В дальнем конце комнаты была открыта дверь, за которой виднелась спальня, стены которой пестрели множеством цветов и линий. Я бессознательно сделала шаг вперед, стараясь рассмотреть получше.

Ханна Джексон проследила за моим взглядом.

— Комната Кала, хотя он редко бывал здесь. — Она прошла дальше и щелкнула выключателем. — Все собираюсь закрасить это. Думаешь, я смогу получить финансирование на декор? Для каких-нибудь магнолий?

Я присоединилась к ней, делая вид, что размышляю. Стены были живыми; невероятные, яркие сцены ужаса сталкивались друг с другом. Портрет Каллума Джексона, скорчившегося в углу в окружении пламени. Городской пейзаж в серых и черных тонах, превращающийся в безумный закат. Некоторые участки стены были гораздо более примитивными, каракули ребенка, скорее всего. Нецензурная брань неровными буквами, лица с испугом в глазах.

— Это просто нечто.

— Не могла остановить его. Он будет рисовать всем, что сможет достать его маленькая вороватая задница. Однажды, когда я забрала у него маркеры, он рисовал собственной кровью.

— Он учился этому? В школе?

— Никогда не ходил в чертову школу. — Она подожгла еще одну сигарету, и ее лицо осветилось от пламени. — Расскажу тебе смешную историю. Когда Кал был совсем ребенком, ему было, наверное, восемь, он связался со старым Джимми Рэнделом из Веил Паради. Ему там нравилось, он ходил туда годами и изучал всю эту чертову живопись из баллончиков. Как бы то ни было, однажды он приходит домой, возвращается ко мне и Рику — моему бывшему, — мы как раз смотрели какой-то ситком, и он садится и очень серьезно говорит: «Эй, мам, я собираюсь в художественный колледж». Весь такой чертовски довольный собой. Говорит: «Джимми говорит, что я хорош, говорит, что я могу стать художником». — Она кашлянула от смеха, изображая истинное веселье. — Мы с Риком чуть не обоссались, правда. Художественный колледж! Чертов колледж искусств! Будто такой ребенок, как он, когда-нибудь сможет поступить в чертов колледж искусств. Я сказала ему, сказала: «Не будь таким тупым, чертовым педрилой. Только гребаные шикарные придурки и педики ходят в чертов художественный колледж. Кем ты себя возомнил, черт возьми? Леонардо чертовым Ван Гогом или еще кем?»

Мой желудок скрутило от ужаса при виде бессердечной дрянной матери передо мной.

— И что он на это ответил?

Она издала утробный смешок.

— Ничего особенного, глупый маленький говнюк. Умчался в бешенстве, выкинул все свои маркеры с балкона. Мы целую вечность называли его маленьким Леонардо-сказочником. В конце концов, Рику пришлось хорошенько выпороть его, чтобы тот перестал дуться.

Я уставилась на стену, пытаясь расшифровать сцены столкновений.

— Как по мне, выглядит довольно неплохо.

— Как скажешь, — рассмеялась она. — Попробуй спросить копов, что они думают о его искусстве, за которое его арестовывали чаще, чем он обедал.

Я заставила себя уйти, пока еще могла держать язык за зубами.

— Я свяжусь с вами в ближайшее время, когда подам документы.

— Проследи, чтобы мне поставили решетки на окна, ладно? Не хочу, чтобы он сюда забрался.

Я не ответила, уже направившись к выходу. Я и так была здесь дольше положенного. Рука уже была на засове, когда дверь распахнулась, и я с глухим стуком ударилась спиной о стену. Я успокоилась, потрясенная тем, что смотрю прямо в лицо скоту. Вблизи орел на его голове казался еще уродливее, а глаза были опухшими и покрасневшими. Слишком много травки и, вероятно, чего-то еще.

— Эй, Тай, я получу решетки на окна. Мисс «как там ее» как раз уходила. Подготовит все документы.

Тайлер Джонс смотрел на меня сверху вниз, в его глазах не было ничего, кроме яда.

— Значит, собака не сдохла, черт возьми.

— С собакой все в порядке, спасибо, — сказала я неожиданно для себя.

Он шагнул к Ханне, и я заметила, как она улыбнулась ему. Господи помилуй, черт возьми. Он обнял ее за плечи.

— В следующий раз, когда я выбью из него все дерьмо, я обязательно дам тебе знать. Ты можешь прийти посмотреть еще раз, позаботиться о ранах любовничка, когда я с ним закончу.

Ханна хлопнула его по бедру.

— Осторожнее, Тай, она из управления жилищного хозяйства.

— Я знаю, кто она. Это написано у нее на лице. Она здесь не из-за этого гребаного управления.

— До свиданья, миссис Джексон.

Я выскочила из этой грязной маленькой дыры так быстро, как только позволили ноги, и остановилась только у главного входа, чтобы перевести дыхание. Начался дождь, моросящее серое небо никак не влияло на внешний вид этого места. Я прислонилась спиной к стене, прячась под крыльцом, ожидая, когда стихнет ливень, без пальто и без зонтика я действительно была не подготовлена.

Я осматривала Ист-Веил. Глядя мимо гаражного блока в сторону второго здания, гадала, где же сейчас дикарь. Был ли он где-то в сухости? Отсиживался с Кейси, Вики Поллок и ее бедным маленьким малышом? Может, они смеялись вместе с ней, смеялись надо мной и его дурацкой работой охранником? Эта мысль причиняла гораздо больше боли, чем следовало бы.

Дождь прекратился через несколько минут, но удерживал меня достаточно долго, чтобы ответить на мои вопросы. Поскольку, как только я решила двигаться, несколько других людей тоже начали идти.

Каллум Джексон появился из тени здания номер два, подняв капюшон и шагая к гаражам. Я видела его достаточно хорошо, чтобы от свирепости в его взгляде у меня перехватило дыхание, но на этот раз он меня не видел.

И он не заметил, как я последовала за ним.