Тень над королевством

27. КАЛЕН

Когда за окном стало темнеть, Инесса на супружеском ложе всем телом прижалась к мужу и прошептала:

— Кажется, дочь уснула.

— Ага, и на что ты намекаешь? — с невозмутимым видом спросил Кален.

— Хм… даже не знаю, — начав его целовать, проговорила Инесса.

Кален нежно прошелся губами по ее шее и осторожно перевернул жену, чтоб та оказалась сверху. Уже через секунду ночная рубашка была скинута, представив взору мужчины чудесную картину: тонкая талия, пышная грудь, которая всегда притягивала к себе взгляд Калена, густые темные волосы водопадом спадали по плечам, а в глазах Инессы пылал такой огонь желания, что перед ним не устояли бы даже Боги. Хотя они были женаты уже давно, но на подобное он готов был смотреть вечно. Внизу живота Кален почувствовал сладостное напряжение. Сильно, но осторожно, стиснув в руке одну ее грудь, он стал целовать другую. Соски Инессы увеличились и Кален ощутил как по ее телу пробежала дрожь.

Откинувшись назад, подобно прекрасной наезднице, жена начала упоительную скачку верхом на нем. Одной рукой, лежащей на ее бедрах, Кален направлял ее движения, а свободной рукой ухватил Инессу за волосы и немного потянул их вниз, заставляя жену прогнуться и чуть приоткрыть губы. Он не мог оторвать взгляда от колыхающейся в такт движению груди, освещенной лунным светом.

Время и пространство растворились, прошло одно мгновение или целая вечность пока супруги, обессиленные и счастливые, заснули в объятьях друг друга. «Это было прекрасное завершение хорошего дня» – подумал Кален перед сном.

***

Кален проснулся от лая собаки.

«Наверное, опять лиса пытается найти дыру в курятнике, ну что ж, – удачи! Я заделал все дыры, да еще вбил в землю колышки, чтобы предотвратить подкоп».

Улыбнувшись, он перевернулся на другой бок. Вскоре лай собаки стих и сон уже начал одолевать Калена, когда в комнату ворвались незнакомые люди. Он не успел ничего понять, как тут же получил несколько сильных ударов в лицо. Стянув его с постели, кто-то навалился ему на спину, прижав коленями к полу, а второй связал ему руки за спиной. Одновременно он услышал крики жены и шум борьбы. Все произошло за считанные секунды. Кален пытался сопротивляться, но нападающих было больше и его застали врасплох.

Когда кто-то зажег свечу, его зрение не сразу прояснилось от охватившей его ярости. Он и его жена лежали на полу связанными, а у их голов стояло четверо людей в масках из мешковины. Из соседней комнаты доносился плач проснувшейся дочери.

— Ты, закрой дверь, — приказал один из стоящих в маске. — Ну что, будем делиться?

Подойдя ближе, он ударил лежащего на полу Калена ногой в лицо.

— Мы знаем, что вчера ты получил деньги от продажи скота, нехорошо «все себе», — сказал один из стоявших, немного картавя. Он также ударил лежащего ногой, но получилось не так сильно, удар вышел скользящий. — Или ты жадный и хочешь все оставить себе?

Сплевывая кровь и придя в себя, Кален ответил:

— У меня нет денег, я успел их потрати… — договорить он не успел, так как получил еще два удара ногами.

— А этот умник считает себя умнее всех, — опять сказал картавый.

— Ну да, конечно, он же типа успешный фермер, живет в большом доме и думает, что ухватил русалку за хвост, — добавив еще один удар, сквозь зубы проговорил их главарь. – Серый, а ну-ка, покажи ему, что обманывать нехорошо.

Вперед вышел невысокий, щуплый на вид человек и направил руки в сторону Калена. Сначала внутри связанного потеплело, а потом он почувствовал фонтан боли. Он и не подозревал, что боль может быть такой силы. Ему показалось, что желудок вот-вот лопнет, и все его содержимое выльется наружу. Затем боль переместилась в голову. Кален почувствовал, будто его голова кипящий котелок, плотно накрытый крышкой. От внутреннего давления казалось, что его глаза вылезут из орбит и попросту лопнут. Лицо фермера покраснело, а вены вздулись. Какое—то время он терпел, сжимая зубы, но потом боль внутри стала настолько невыносимой, что Кален не смог сдержаться и закричал.

— А ну-ка, заткните ему чем-то рот, а заодно и его суке, — опять приказал главарь.

Подручные тут же бросились выполнять приказ, а мучивший Калена маг продолжил.

Теперь пленнику казалось, будто он проглотил стаю крыс и те пытаются прогрызть через его тело путь на свободу. Лежащий бился в конвульсиях, несмотря на веревки, связывающие его по рукам и ногам. Он изо всех сил сжал свои зубы так, что, казалось, на них вот-вот треснет эмаль, но подобную боль невозможно было вытерпеть. Он издал звериный рык, несмотря на кляп во рту. Боль усилилась: словно тысяча маленьких, раскаленных игл одновременно пронзили его насквозь. Его мочевой пузырь не выдержал и Кален почувствовал, как что-то теплое потекло по ногам. Он не понимал сколько прошло времени, словно– целая вечность, прежде чем кто-то из стоящих в маске выдернул кляп и проговорил:

— Ну что, вспомнил, куда спрятал деньги? — если бы не мешковидная маска, то Кален готов был поспорить, что говорящий человек улыбается.

— Я успел потратить все деньги на покупку судна, их, правда, – нет, — попытался еще раз сказать правду Кален.

Процедура с кляпом повторилась. Боль начала нарастать в голове и внутренностях. Снова биение в конвульсиях, относительно свободные от веревок ноги Калена в судорогах молотили по полу. Но на этот раз его спасло беспамятство, он провалился в спасительное забытье. Очнулся Кален от того, что его голову опускали в ведро с водой. Да и то не сразу, так что ему пришлось выплюнуть воду, что он успел проглотить перед этим. Мозг от шока сходил с ума, на секунду ему показалось, что окружающие его люди вовсе и не люди, а чудовища с клыками и рогами. Кален глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба. От пережитой боли все вокруг расплывалось.

— Ну, вот, видишь, я же говорил, что он еще живой, — ответил человек по кличке Серый.

— Ага, еще бы немного и он копыта откинул.

— Обижаешь, я ведь давно этим занимаюсь, — ответил маг.

— Да ты посмотри на его глаза, – кажется, у него сосуды от натуги полопались!

— Ну что, может теперь твоя память прояснилась? — в очередной раз спросил предводитель.

Немного отдышавшись, Кален ответил:

— Я правду говорю, вчера я потратил все сбережения на покупку судна.

— Тогда давай купчую, — сказал предводитель.

— Я ее отнес, чтобы заверить, в Дом Торговца.

— Так, слушай, ты что—то окончательно заврался, — продолжил разговор предводитель. — Денег нет, купчей нет, даже пытки терпишь. Нельзя быть таким жадным.

Мученнику опять заткнули кляпом рот.

— Тебе что, – своей семьи не жалко? — продолжил главарь. — А ну, приведите его суку.

Двое бандитов срывали одежду Инессы. Кален всеми силами попытался вырваться из веревок, но узлы были затянуты слишком туго. Женщина отчаянно сопротивлялась, но против двух сильных мужчин ничего сделать не могла, даже если бы была развязана. Один из бандитов грубо толкнул ее на кровать и сам навалился сверху, прижав ее своим огромным телом. Она пыталась отбиваться и кричать, но человеку в маске это, похоже, даже нравилось.

— А у этого фермера сучка, что надо, — сказал тот, что помогал срывать одежду с Инессы. Раздались одобрительные смешки. — Только посмотрите какой зад, тут работать и работать, — снова раздался смех.

Вопреки здравому смыслу Кален все время пытался разорвать веревки. Вены на руках вздулись, его крик из—за кляпа напоминал рычание дикого зверя, в его глазах появились слезы бессилия. Веревки не поддавались, а только сильнее сдавливали руки и ноги. Он ничем не мог помочь Инессе, ее крики разрывали его сердце в клочья. Тем временем насилие продолжил следующий бандит. Этого Кален хорошо запомнил по татуировке на ягодице: змея, обвивающая сердце. Татуировку сделали очень неумело и выглядела она нелепо. Если бы не происходящий кошмар, Кален, наверное, рассмеялся бы, увидев подобное «художество», но сейчас ему было не до смеха.

— Эй, Серый, ты будешь? А то я слышал, что ты больше по мальчикам, — слезая с кровати и заправляя штаны, спросил обладатель татуировки.

— Если ее повернуть и зайти с черного хода, то не будет никакой разницы, — ответил маг, расстегивая ремень.

Все стоявшие в масках люди рассмеялись. Кален больше не мог этого видеть и закрыл глаза, он давно понял всю тщетность попыток освободиться и наказать насильников. Но чья-то рука приподняла его голову и пальцами открыла веки:

— Смотри, смотри, сука. Ты думаешь, это стоило тех денег?! — проговорил державший его голову.

В это время маг уже закончил, издав противный гортанный звук.

— Ну что, дадим попробовать сладкой жизни новичкам? — проговорил предводитель и толкнул вперед одного из стоявших. — Бери от жизни все, парень!

Тот, кого толкнули, тоже залез на кровать со спущенными штанами. Ему потребовалось меньше пяти секунд, чтобы все сделать и слезть.

— А малой—то скорострел у нас!

— Ты хоть всунуть—то успел? — сказал обладатель татуировок.

Если бы не маска, то лицо объекта шуток наверняка было бы красным от стыда.

— Ну что, ты доволен? – обратился предводитель к Калену. – Мог сразу бы отдать нам деньги и мы бы спокойно ушли. Может, теперь скажешь, где деньги?

Кален, сцепив зубы, с ненавистью посмотрел на главаря. Если бы взглядом можно было убить!

— Ну что же, мы никуда не спешим, — проговорил бандит, вернув кляп на место.

Кто—то опять залез на кровать, кто-то опять избивал Калена ногами по лицу и почкам. Время тянулось мучительно долго.

«Боги, за что мне это?»

Картинка перед глазами опять поплыла.

— Эй, любовничек, хорош пыхтеть, скоро рассвет будет, — обратился предводитель, к человеку с татуировкой на ягодице, который продолжал скакать на кровати. – Ты, наверное, думаешь, что хуже уже некуда, да? — обратился он к Калену. – Нет, ты чертовски ошибаешься… приведите его дочь!

— Но она же ребенок… — проговорил, как казалось по голосу, самый молодой из них.

— Знаю, но дети в ответе за своих родителей, — ответил предводитель.

Кто—то поставил связанного на колени. Маг открыл дверь в детскую, где, не переставая плакать, стояла у спинки своей кроватки дочка Калена. Не церемонясь, как мешок с картошкой, маг поволок ее за волосы в спальню родителей. Аврелия все это время истошно кричала. Она не понимала, что происходит в спальне. Увидев связанного и окровавленного отца, корчившегося от боли на полу, ее черные испуганные глаза округлились от ужаса. Она хотела кинуться к нему, но ей помешали. Рука Серого крепко держала ребенка за волосы.

Откуда только взялись силы! Кален и Инесса снова начали отчаянно, из последних сил сопротивляться и пытаться освободиться от веревок. Но это, похоже, никак не волновало человека, держащего Аврелию за волосы. Он взял на кровати пояс, накинул его на детскую шейку, развернул дочку лицом к Калену и стал ее душить. Хрип и гортанный кашель дочери заставил связанного Калена биться, словно рыба об лед, Извиваясь и дико мыча, он опять пытался вырваться. Казалось, что мышцы на руках и сосуды вот-вот порвутся от натуги.

Лицо ребенка приобрело синюшный оттенок, когда маг отпустил пояс, и девочка, задыхаясь от удушающегося кашля, упала на пол. Плача и хрипя, Аврелия с трудом поднялась на четвереньки.

— Ну что, теперь ты доволен? Если хочешь знать, мне это самому не нравится, — ответил предводитель. Вынув кляп, они услышали мольбы Калена:

— Вы что, звери, это же ребенок… вы же не твари… отпустите ее…

Кляп вернули ему на место. Вопреки словам предводителя, по его глазам Калену было понятно, что ему нравится наблюдать за происходящим.

— Какой упертый! Ты что – не понимаешь, что деньги – это еще не все?

Маг опять начал душить девочку поясом. Маленькие ручки девочки безуспешно пытались оторвать пояс от горла. Страшный хрип, от которого кровь Калена превратилась в лед, а на спине выступил холодный пот, опять наполнил комнату. Когда она посинела, маг снова отпустил девочку на пол, чтобы та могла прокашляться. На этот раз Аврелии понадобилось какое—то время, чтобы очнуться.

— Эй, Серый, может, – поаккуратнее? А то смотри, как она посинела на этот раз, — сказал самый молодой.

— Заткнись, щенок, я пытал людей, еще тогда, когда ты под стол бегал! У меня опыт в пытках больше двадцати лет. Не говори под руку!

Сделав небольшую паузу, маг опять повторил процедуру. Хрип, конвульсии и расцарапанное горло. Смотреть на это было невыносимо. Один из стоявших отвернулся, чтобы не видеть происходящего.

Но, отпустив пояс на этот раз, маг увидел, что ребенок, как тряпичная кукла, упал на пол и больше не шевелился. Наступила зловещая тишина. Не было слышно ни хрипа, ни кашля, девочка не подавала признаков жизни

— Ты что, – убил ее?!

— Да нет, не должен, — ответил маг, пальцем прощупывая пульс. – Эй, давай, поднимайся!

Маг стал трясти тело девочки, бить ее по щекам, но все было бесполезно.

— Эй, очнись! Давай, очнись, — Серый еще несколько раз ударил Аврелию по лицу без видимого результата. — Демон, она мертва.

— Ты что наделал?!

— Дай сюда, — обладатель татуировки попробовал растормошить лежащую дочь Калена самостоятельно.

— Ну, и зачем мы брали с собой маски, если теперь придется всех убить? — сказал главарь. — Кончайте жену, а то скоро солнце встанет.

Маг достал нож, взобрался на кровать, поднял голову Инессы за волосы и перерезал женщине горло. Поток хлынувшей крови из раны казался неправдоподобно красным. Видя происходящее, глаза Калена стали стеклянными, он больше не пытался разорвать веревки, стихло и неистовое мычание, которое было до этого, из его глаз текли слезы.

— Да, знатно мы здесь наследили, — проговорил главарь. — Нужно будет сжечь здесь все. — Малой, оттащи хозяина в детскую и прикончи там, а мы пока поработаем над отходом. На вот, – возьми нож.

Кален не сопротивлялся, когда его поволокли. Дверь детской закрылась, и Малой, взяв в руки нож, застыл с ним над связанным. Он явно боролся с собой, боясь воткнуть нож в человека. Новичок несколько раз неумело замахивался, приставляя нож к груди Калена. Думал ударить ладонью по рукояти, но у него не хватало решимости.

— Малой, мы что, тебя тут до обеда ждать будем! — послышалось из—за двери.

Закрыв глаза, парень ударил лежащего ножом в живот. На рубашке тотчас же расплылось пятно крови. Сознание снова покинуло Калена. Увидев деяние своих рук, Малой тут же отпрянул, встал и хотел выйти за дверь, как его стошнило. Только хорошо опустошив желудок, он смог открыть дверь и выйти. Прежде чем это сделать, он взял ковер, лежащий на полу, и вытер все за собой, чтобы никто не узнал о произошедшем. Маска полностью испортилась и, выйдя за дверь, он отбросил ее в сторону.

— Ну что, ты его кончил? — спросил главарь. Пока новичок находился в детской, бандиты шарили по дому в поисках наживы.

— А то, — ответил Малой, стараясь, чтобы его лицо выглядело как можно более невозмутимо.

— Серый, проверь!

Маг открыл дверь. Увидев на полу человека с торчащим в животе ножом и лужу крови, одобрительно кивнул и сказал:

— А Малой—то взрослеет, — его слова хохотом поддержали окружающие.

Облив дом маслом и подпалив его, четверо людей вышли со двора еще до наступления рассвета. Солнце едва показало свой краешек из-за леса, когда группа покинула место преступления. Обернувшись, они увидели, как пламя полностью охватило крышу дома, уничтожая все следы деяний ночи.

***

Кален очнулся от того, что кусок горящей соломы упал ему на лицо. Огонь пожирал крышу и уже вовсю лизал стены дома. Стены состояли из соснового сруба, и если бы не деньги, которые заплатил Кален местному магу за противопожарную смесь, уже давно б вспыхнули как копна соломы. Но смесь оказалась настоящей: несмотря на масло и огонь, охвативший крышу, стены дома и кровля устояли. Крыша прогорела сразу и весь дым уходил через новообразованную дыру вверх, только благодаря этому он еще не задохнулся.

Вспомнив где он и что случилось, Кален пополз в сторону двери, насколько это позволяли веревки. Острая боль в животе обожгла разум кипятком. Он опять потерял сознание.

***

— О, он, вроде, очнулся, — послышался чей-то голос.

— Бедный, такое пережить, — на этот раз голос был женским.

Кален открыл глаза, он лежал на чьей-то кровати, его окружали какие-то люди. Прежде чем опять потерять сознание, он заметил, что ножа в животе больше нет.

***

Прощло несколько лет.

Кален не мог понять: день сейчас или ночь. Он лежал на куче какого-то тряпья в полутемном помещении с запахом плесени и человеческого пота. Наверное, человек, попавший впервые сюда, учуял бы и другие запахи, но Калена это мало волновало. Голова жутко болела, во рту ощущалась неприятная сухость, определенно, ему нужно было что-то выпить. Желание напиться было естественным. Ведь когда твоя голова затуманена, твою душу не тревожат призраки прошлого.

Кален попытался подняться, получалось – не очень. Когда он все же смог подняться на локти, рядом зашевелилась какая-то куча тряпья и из—под нее вылезла, наверное, женщина. Точно определить было сложно: замурзанное округлое лицо красноватого цвета, взъерошенные седые волосы, которых давно не касалась вода.

— Кален, ты куда? — спросонья спросила она.

— У нас вчера что—то осталось?— с надеждой спросил он.

— Да куда—там, мы вчера все выпили, — ответила еще одна куча тряпья слева, мужским голосом.

— Я бы тоже не отказался, — подхватил еще один.

В комнате находилось больше десяти человек, все они беспорядочно лежали на полу. В этом доме Кален провел сегодняшнюю ночь. Или, может быть, все же – день? Желание выпить только усилилось. Почесав искусанный вшами живот, Кален начал думать, что делать, пытаясь привести мысли в порядок и сосредоточиться еще хотя бы на чем—то, кроме грезах о выпивке.

Окончательно поднявшись, не особо надеясь на успех, он попробовал пошарить по своим карманам. В кошельке – тринадцать медных сум.

«Этого, возможно, хватит на два стакана наливки, неплохо, обычно утро бывает куда менее хорошим».

Подняв свой вещевой мешок, Кален вышел в сырой коридор и открыл дверь на улицу. Глаза ослепил яркий солнечный свет.

«Ага, все же день».

Вчера ему повезло: он смог найти почти не обглоданную куриную ножку на помойке, на второй такой же практически не было мяса, но выбирать не приходилось, и он взял ее тоже. Кален хорошо научился отличать мясо, которое еще можно есть, от пропавшего. И хотя порой и случались ошибки, но куда же без них? Иногда приходилось голодать несколько дней, Кален не помнил, сколько дней или лет прошло с той страшной ночи… За это время он успел из успешного фермера превратиться в обычного бродягу.

Но выпивка была тем единственным, что могло хоть немного притупить боль его души. Он даже пытался свести счеты с жизнью в казалось бы глухом лесу. Кален хорошо помнил ту ночь: на улице бушевала гроза, а боль внутри стала совсем невыносимой. Из-за мучивших его кошмаров он не мог нормально спать несколько суток. Прихватив с собой веревку, Кален ушел из Эбрука в осеннюю ночь. Дойдя до густого леса, он долго выбирал дерево. Подходящая ветка, на которую можно было взобраться и повесить веревку, нашлась совсем не сразу. Еще дольше пришлось искать гнилой ствол, чтобы стать на него ногами. Ему пришлось подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до петли и накинуть ее на шею. Дождь не прекращался, и ноги скользили по размокшей коре. Кален решился не сразу. Какое-то время он еще постоял, прощаясь с этим миром, но все же сделал шаг в пустоту. Веревка, затянувшись, тут же сдавила шею, а через минуту свет померк. Он очнулся с петлей на шее, его лицо лежало на мокрой от дождя листве. Кто-то перерезал веревку, не дав ему умереть. Но никого рядом не было, вокруг царила абсолютная тишина, лишь редкие капли дождя падали с деревьев.

Поначалу ему из жалости одалживали деньги знакомые и родственники, но чем дальше, тем все меньше было желающих ему помочь. Дошло до того, что люди стали переходить на другую сторону дороги или же просто захлопывали перед ним дверь. Иногда, как вчера, удавалось что-то своровать и тогда у него появлялись хоть какие—то деньги.

Сегодня он хотел продать кузнечные клещи и несколько гвоздей, которые смог утащить вчера на рынке. Но это подождет, сперва надо было решить вопрос первой необходимости. Ему жутко хотелось в туалет. Посмотрев по сторонам, он решил опять вернуться в помещение, из которого только что вышел. Там, в сыром коридоре, он дал волю своему мочевому пузырю и на стене образовалось новое мокрое пятно.

Кален давно не следил за своим внешним видом, одежда превратилась в лохмотья, а запах от него исходил настолько неприятный, что его перестали пускать во все более—менее приличные заведения города. Выбор «куда идти» был непростым, и он все же решил направиться в таверну “У хромого монаха”. Заведение для не особо переборчивых клиентов находилось на окраине города.

Кален спешил, чтобы получить вожделенную выпивку. Таверна, словно мираж оазиса в пустыне для мучимого жаждой путника, манила его к себе. В его голове царила лишь одна мысль — поскорее забыться. На вывеске толстый монах с бочонком и покрасневшим лицом держал в руке кружку, тогда как другая рука обнимала хохочущую пышногрудую красотку. Открыв дверь, Кален быстро присел на свободное место за столом.

«Демон, все служанки знают меня в лицо, но отступать – поздно».

— Привет, Дина, принеси мне кружку эля, — обратился Кален к проходящей мимо женщине.

Женщина кивнула, но ничего не ответила, продолжила свой путь в направлении кухни. Когда она вернулась, вместе с нею вышли двое мужчин, включая владельца заведения. Кален попытался ретироваться, но дорогу ему преградил охранник, схвативший его за шиворот.

— Я же говорил тебе, чтобы ты не появлялся, пока не вернешь долг, — сказал хозяин таверны.

— Допился до провалов в памяти, — продолжил стоящий рядом. – А-ну, пошли!

Подхватив его под руки, они вывели его из таверны и потащили в ближайший переулок. Хотя когда-то Кален отличался силой и неплохо умел драться на кулаках, но те времена давно прошли. Били его не слишком сильно, но с чувством. Пару синяков, разбитый нос и рассеченная бровь. Закончив свое дело, они бросили его лежать в пыли переулка.

«Совсем забыл, что в таверну “У монаха” мне тоже нельзя».

Кое—как вытерев кровь, вернее, – размазав ее по лицу и бороде, Кален присел прямо на землю и стал думать, как ему быть дальше.

«Хорошо, хоть деньги не отобрали. Здесь есть недалеко хижина, на краю города, в которой хромая старуха продавала свою настойку, туда приходят только опустившиеся пропойцы, но вариантов немного».

Поднявшись, он уже хотел было отправиться к бабе, как через дорогу увидел знакомое лицо. Трое людей шли куда—то по переулку. Один из них – брат Инессы.

— Эй, Авид! — закричал Кален, подходя к гуляющей группе людей.

— Отвали от меня, ничтожество! — выкрикнул Авид, оттолкнув Калена в сторону.

— Ты его знаешь?

— Нет, конечно, бродяга какой—то, — ответил брат жены.

Кален застыл в замешательстве, этот диалог поразил его словно гром.

«Даже он. Даже брат жены, которого Кален презирал всю жизнь, теперь испытывает отвращение к нему. Как такое может быть? Как вообще подобное могло произойти? Боже, как же низко он пал! Чтобы сказала бы его жена, если бы увидела его таким? А дочь?»

***

В этот же день Кален искупался в море и постирал свою одежду, предварительно развесив ее над костром, чтобы выгнать вшей. На последние деньги он побрился, чтобы постричься денег уже не хватало. Кален попросил, чтобы его хотя бы расчесали в цирюльне. Денег на еду не оставалось, но сейчас было не до этого.

Кое—как приведя себя в человеческий вид, он впервые за долгие годы твердым шагом направился к воротам казармы.

— Эй, стой, ты куда? — окликнул его один из стражников на входе.

— Я хочу увидеть коменданта!

— Зачем он тебе?

— Я хочу записаться добровольцем!

— Ты хочешь стать солдатом?

— Да, я хочу стать солдатом Титоса, — твердо ответил Кален.

— Хорошо, проходи, — как только Кален перешагнул ворота, один охранник ударил локтем в бок второго, — Что я тебе говорил, они существуют! Вот, смотри, – доброволец!

***

Когда дверь отворилась и в комнату зашел Мумий, Кален читал “Хроники Титоса”.

— Ну что ж, хочу поздравить тебя, теперь ты новый капо, — начал свой разговор Мумий. — Благодаря твоей задумке, мы разоблачили предательство и хорошо потрепали силы Удана.

— Можешь рассказать подробности?

— Я сообщил, что мы планируем перевезти казну в подземное хранилище, находящееся в фундаменте старого дома в Нижнем Городе. Раньше это была усадьба какой-то важной шишки, но после пожара и трагической смерти всей его семьи, мы вырыли в подвале настоящее подземелье.

Кален успел заметить тягу Мумия к подземельям и тайным ходам.

— Я поручил охрану операции только людям Мута, и только ему сказал, что именно будет храниться в подземелье. В самом подземелье находились и другие тайные комнаты, в которых я спрятал несколько десятков бойцов, а также разместил основные силы — полторы сотни бойцов в еще одном подземелье, под пустырем слева. Всех доставили тайно, и никто не знал, зачем они там, никому нельзя было покидать свое убежище. Я позаботился, чтобы им хватало еды на несколько недель. Пришлось постараться. Когда люди Удана пришли, их было чуть больше пятидесяти. Мут и еще один его помощник собственноручно открыли двери подземного хранилища, чтобы их впустить. Мы располагали четырехкратным превосходство в численности, плюс хорошо знали местность, да и эффект неожиданности... Так что, несмотря на то, что Удан использовал в операции своих лучших бойцов, они были обречены, — с улыбкой закончил свой рассказ Мумий.

— Отлично, теперь я могу идти? А то надоело сидеть в четырех стенах, — спросил Кален.

— Ты можешь идти на все четыре стороны, друг. Мумий помнит добро, так что это — он протянул Калену увесистый мешок с монетами, — твоя награда за верность.

Взяв мешок с деньгами, Кален вышел на улицу, вместо ожидаемого облегчения свежий воздух принес чувство тошноты. Он дотронулся пальцами до бронзового кольца, висящего у него на груди. Это было кольцо Инессы. Еще когда у него совсем не было денег, даже на серебряное кольцо, и ему едва исполнилось девятнадцать, он попросил ее руки и подарил это кольцо. И она тут же, не раздумывая, согласилась. Кален помнил, как прыгал от радости, возвращаясь тем вечером в отцовский дом. Да, это был самый прекрасный день в его жизни, и больше таких не будет. Остались лишь боль, пустота и привкус пепла во рту.

Но, несмотря на нахлынувшие воспоминания, первая часть плана удалась.