Терапия, сфокусированная на сострадании: отличительные особенности

8

Пояснения к подходу CFT

Как видно из сказанного выше, CFT опирается на науку о разуме человека и базовые исследования в сфере психологии, в отличие от "терапевтического фокуса". Мы также используем физиотерапевтический подход к психическому здоровью в том смысле, что проявление проблемы может и не быть источником проблемы. Например, у меня проблемы с поясницей. Усилия, которые я затратил на работу с поясницей, принесли лишь минимальную пользу. Затем мой доктор заметил, что у меня плоскостопие, а колени повернуты вовнутрь, что влияет на положение бедра и приводит к давлению на мышцы спины (ну и развалина же!). Не прикасаясь к спине, но работая над моей проблемой со спиной, врач решает проблему со спиной. Иногда такой может быть и психотерапия. Если мы сосредоточимся только на попытке изменить систему угроз, мы можем не понять, что часть проблемы коренится в балансе других систем аффективной регуляции, и в частности в слабом сигнале от системы успокоения. Когда эта система разовьется, остальные смогут успокоиться.

Философская позиция

Философская позиция CFT вытекает из различных наблюдений за природой жизни. Мы называем это "проверкой на реальных данных" и исследованием жизненных проблем [Gilbert, 2009a]. "Проверка на реальных данных" компенсирует патологизации и является ключом к обучению терапевта. Эти "проверки на реальных данных" состоит из компонентов, которые мы приводим ниже.

Эволюционировавший разум

Мы — эмерджентный вид в потоке жизни, часть эволюции млекопитающих и приматов. Наши тела, мозг и разум эволюционировали, чтобы функционировать определенным образом, испытывать определенные эмоции (гнев, беспокойство, отвращение, радость и похоть), проявлять защитное поведение ("борьба" "бегство", "подчинение") и действовать в соответствии с архетипами системы поиска ресурсов (например, формирование привязанностей, поиск статуса, принадлежность к группе, желание и поиск сексуальных партнеров). Эти стремления и компетенции старого мозга — движущая сила наших поступков и мыслей. Компетенции и таланты нашего "нового мозга" (комплексное мышление, рефлексия и самосознание) взаимодействуют со стремлениями и страстями старого мозга, что ведет к нашим лучшим и худшим проявлениям. В разных состояниях разум, различные элементы нашего разума включаются и выключаются. Ум, ориентированный на угрозу или месть, часто отключает мотивы и умение сострадать объектам мести. И напротив, "сострадательный ум" приглушает чувства, мысли и поведение, сфокусированные на угрозе.

Итак, CFT начинается с того, что следует признать коварство и сложность устройства нашего мозга. Мозг не идеален. Мысли, чувства, поведение можно выразить примитивными эмоциями, стремлениями и страстями. В разных состояниях ума мы думаем и чувствуем совершенно по-разному. Будда придерживался аналогичной точки зрения, предполагая, что наш разум хаотичен и полон страстей, и что только через тренировку разума можно достичь некоторой внутренней гармонии и взять на себя ответственность за себя и свои действия.

Трагический разум

Вторая проверка "на реальных данных" заключается в том, что наша жизнь относительно коротка (25000–30000 дней в лучшем случае). Мы втянуты в генетическую лотерею, которая определяет продолжительность жизни и виды болезней, от которых нам редстоит страдать. Молодые дочери, жены и матери могут рано умереть из-за генетически обусловленного рака груди. Лейкемия, кистозный фиброз или малярия могут отнять жизни у детей. Мы подвержены чрезвычайно многим болезням, которые могут искалечить нас, лишить способности слышать или видеть, или медленно убить (СПИД, слабоумие). Люди давно поняли, что во многих отношениях мы живем трагической жизнью, полной боли и страданий. Многие философские и духовные традиции пытаются объяснить, почему это происходит. Терапевты, ориентированные на сострадание, работают с позиции осознания "трагического разума". Действительно, именно самые настоящие трагедии нашей жизни подчеркивают важность сострадания; общей человечности и того, во что мы втянуты и с чем боремся.

Социальный разум

Третий вид "проверки на реальных данных" — это наш полный несправедливости и боли мир. Социальные обстоятельства, как известно, играют важную в процессах формирования зрелости мозга, в том, какие ценности, мотивации и самоидентификации развиваем [Schore, 1994]. Даже наши когнитивные способности и способности к ментализации поддерживаются или ограничиваются отношениями, в которых мы растем [Allen et al., 2008; Cozolino, 2007]. Если бы я родился в мексиканском наркокартеле или меня подменили при рождении, скорее всего, я мог бы умереть, убил бы кого-то сам, пристрастился к наркотикам, а остаток жизни мог бы запросто провести в тюрьме. Моему потенциалу (стать профессором психологии и клиницистом) не суждено было бы проявиться бы в этой среде. Важно осознать и осмыслить тот факт, что это "ты" в "этой жизни" — лишь "одна версия" из многих, которые возникают при рождении. Когда мы смотрим на наших клиентов, то видим лишь один аспект их потенциала, только одну версию этого "я". Можем ли мы (разглядеть и) помочь им узнать и развить другие?

От позиции "не моя вина" к принятию ответственности

Это общее понимание опасной ситуации человеческого разума и мозга (и жизни) помогает признать, что многое из того, что происходит в нашем сознании, — это не наш замысел. Следовательно, это и не наша ошибка! Если прояснить этот аспект, то это может помочь разрушить у человека ощущение своей никчемности, не-ценности, бесполезности, когда он впадает в депрессию или теряет контроль над своим разумом. Я работал с группами людей с диагнозом тяжелого пограничного расстройства личности и знакомил их с моделью CFT, объясняя, почему многое из того, что происходит в их мозге, — не их ошибка. Мы все просто оказываемся здесь, с этим сложным мозгом, созданным за миллионы лет эволюции, с генетической наследственностью, самоощущением и различными эмоциональными воспоминаниями, полученными в результате социальных обстоятельств нашей жизни — и ничего из этого мы не выбрали. Хотя многие клиенты раньше проходили различные виды терапии, они обычно говорят, что никто не обращал их внимание на это. Мы также говорим о том, что "наше стремление быть самими собой" — это результат множества факторов [Gilbert, 2009b]. Клиентов это и обескураживает, и обнадеживает в самом начале терапии, потому что они часто чувствуют себя либо плохими, либо сумасшедшими, либо думают, что у них "странный" мозг и с ними "что-то не так", раз у них проблемы и такой диагноз. Мы говорим клиентам: "Нас не так интересует ваш диагноз. Нам гораздо интереснее, как ваши системы угроз, возбуждения и успокоения работают на вас". Время, потраченное на то, чтобы помочь клиенту понять, что такое "не наша вина", — это время, потраченное не зря, потому что это помогает человеку отнестись к своим трудностям более объективно (сострадательно).

Однако это только начало, потому что легко спутать "причинность" с "ответственностью". Поэтому очень важно различать эти два понятия. Поэтому мы говорим клиентам так: "Возможно, вы не виноваты в том, что ваш разум устроен именно так; что он полон трастей, вожделений, гнева, которые могут его пронизывать, но только вы можете взять на себя ответственность и тренировать его для вашего счастья и счастья других людей. Это похоже на то, как возделывают сад. Вы можете бросить свой сад, и он будет расти, как получится. В нем вырастут и сорняки, и цветы, но вам не понравится беспорядок, который возникнет, если вы просто оставите сад на произвол судьбы. То же и с разумом. Культивирование, практика и сосредоточение на тех элементах разума, которые мы хотим улучшить, является ключевым моментом, если мы хотим взять разум под свой контроль". Это не очень отличается от того, если бы мы сказали клиенту, что плоскостопие, близорукость или болезни — не их вина, но они должны что-то с этим делать самостоятельно.

Так, полезно поощрять направляемое открытие и рефлексию, об "избегании ответственности за изменения". Однако помните, что это лишь один шаг, потому что люди с меньшей вероятностью изменят поведение только из-за угрозы (например, угроза рака может не помочь человеку бросить курить). Нужны реалистичные образы результатов изменений.

Ключевой момент в CFT — де-шейминг и интервенция для стимуляции определенных систем. Итак, опять же, пока клиентам важно работать над умением брать на себя ответственность за изменения и научиться относиться к неудачам без стыда, культивация сострадательного "я" с его копинговыми стратегиями (глава 21) дает позитивный фокус ответственности и де-шейминга.

Взаимодействие старого и нового мозга

Обычно в КПТ терапевт пытается выявить бесполезные мысли, убеждения и схемы, а затем изменить их содержание. Все современные методы терапии, такие как метакогнитивная терапия [Fisher & Wells, 2009; Wells, 2000], терапия на основе осознанности (МВСТ) [Segal, Williams & Teasdale, 2002], диалектическая поведенческая терапия (DBT) [Linehan, 1993] и терапия принятия и ответственности (ACT) [Hayes et al., 2004], поднимают вопрос об адекватности этого подхода. Эти методы сосредоточены на природе руминаций, беспокойства и избегания, а не на содержании когниций. CFT признает, что важны и когниции, и природа избегания в зависимости от случая и контекста. Так, очень полезно разобраться в убеждениях, в том числе связанных с тем, что (не) необходимо для обеспечения безопасности. Тем не менее, сначала лучше сосредоточить внимание на сострадании, потому что ключевую роль играет не только точность альтернативных убеждений, но и то, как клиент их эмоционально проживает.

Ясно также, что важно обратить внимание на мыслительные процессы, связанные с руминацией, беспокойством и самокритикой. В CFT принято считать, что эти процессы действуют как комплексные стимуляторы трех систем аффективной регуляции (старого мозга), активируют физиологические системы и подпитывают определенные ментальности. Например, чувство унижения или неуважения, а также гневные мысли и мысли о мести поддерживают систему угроз и ментальность соперничества; размышления о недостатке любви или теплых отношений поддерживают систему угроз и ментальность поиска заботы.

В работе Metacognitive Therapy Уэллс [Wells, 2011; Fisher & Wells, 2009] утверждает, что размышления (взгляд назад) и беспокойство (взгляд вперед) влияют, постоянно стимулируя систему угроз и мешая нормальным процессам восстановления. При таком подходе проблемы возникают из-за чрезмерной сосредоточенности внимания на "я" и угрозы для "я" изнутри и снаружи; это чувство угрозы поддерживается руминациями и беспокойством; и стратегии саморегуляции не могут изменить этот цикл обработки и переживания "я" (например, убеждения о неполноценности или уязвимости), которые его провоцируют. В CFT предполагают, что стратегии саморегуляции (также) не срабатывают, ведь они связаны с соответствующей системой аффективной регуляции. Таким образом, вредно не столько содержание когниции, сколько повторение ориентированного на угрозу мышления. Поэтому перераспределение внимания является ключевым элементом интервенций. В CFT полезно стимулировать естественную регуляцию системы защиты от угроз — систему успокоения и аффилиации. Это делают с помощью сострадательной перефокусировки, образов и внимания (см. часть 2).

Ключевым моментом в подходе Уэллса и тех, кто сосредоточен на ментализации, является то, что проблемные эмоции и трудности сохраняются в результате создания внутренней петли обратной связи между содержанием и фокусом мыслей и системой угроз. Помните, что система угроз предназначена не для комплексного мышления, а для быстрых действий, и поэтому CFT предлагает попытаться переключиться на другую аффективную систему, чтобы облегчить новую обработку.

Это можно изобразить, как на рис. 4. Стрелки идут в обе стороны, потому что, чем сильнее, как нам кажется, мы ощущаем угрозу, тем больше наше внимание и мышление фокусируются на угрозе и тем больше вторжений, связанных с угрозами, мы можем пережить. Дело в том, что самокритика, беспокойство и размышления, которые постоянно циркулируют в сознании, также постоянно стимулируют основанные на угрозах центральную (мозг) и периферическую системы (симпатическую и парасимпатическую нервные системы). Со временем эти пути становятся сильнее.

Рис. 4. Стимуляция различных систем

Таким образом, в этом контексте CFT рассматривает механизмы изменений как:

1. освобождение от (внутренних) стимулов угрозы, например, размышлений, самокритики, гнева (присущих метакогнитивной терапии и терапии, осознанности), и переориентировать внимание на понимание и ощущение сострадания;

2. сострадательную "отстраненность" от внутренней бури эмоций, развитие умения наблюдать за своими мыслями и чувствами по мере их возникновения, а не попадаться на их крючок (и в терапии осознанности, и в терапии принятия), а сострадательная база может помочь в этом трудном процессе;

3. активацию естественного регулятора угрозы в мозге — системы успокоения — переключившись на сострадательную перефокусировку и образы;

4. возможность взаимодействовать с неприятными внутренними переживаниями, такими как воспоминания о травмах или эмоции, которых избегают, сначала развивая внутреннюю сострадательную базу.

Руминация и цели

Руминации часто связаны с целями и чувством их срыва [Klinger, 1977]. Поэтому в CFT руминация часто требует функционального анализа целей. Например, руминации после того, как клиент уже ошибся, могут быть связаны с угрозой-страхом оказаться некомпетентным и отвергнутым. Таким образом, руминация может быть связана с активностью системы стимулов и поиска ресурсов (желание добиться успеха). CFT помогает людям осознать, что им придется изменить свою жизнь, отказаться от вещей, смириться с потерями, изменить свои цели и самоощущение, заняться тем, что их пугает, и все это требует мужества. В CFT мы много говорим о развитии смелости, и она вероятнее разовьется, если мы сможем дать себе доброту и поддержку, а внутренний голос не будет критиковать, запугивать или давить. Так, сострадание структурирует целый ряд интервенций, но сами интервенции берутся из целого ряда различных доказательных методов терапии.