Терминатор 1965

Глава 21

Границу Союза Советских Социалистических Республик впервые в этом мире пересёк, причём по своим документам, на товарища Никитина чинно-благородно оформленным. Особо и легендироваться не пришлось – известный композитор, автор и исполнитель собственных песен, неоднократно по радио звучавших. И даже за неделю перед отъездом на Центральном Телевидении зажигал про «Девочку-виденье». Как раз то, что и требуется для «засветки», чтоб понимали спортсмены и члены делегации и журналюги забугорные (все сплошь наймиты разведок НАТО) – Игорёха Никитин чист, поэт, художник, не гебист, исключительно на таланте пробился в состав «группы поддержки», а не по благоволению КГБ, подумаешь, Цвигуну книжку иллюстрировал. К тому же очень хорошо зашли рисунки с олимпийским Мишкой, опубликованные на первой полосе «Советского спорта»…

Эх, «Советский спорт», пробило на ностальжи, вспомнилось, как в детстве собирал карманные деньги, чтоб выписать газету. Девять рублей в восьмидесятые обходилась доставка 300 номеров. И ведь хватало четырёх полос советским корифеям пера и фотографии, чтоб рассказать пусть кратко, но информативно и про олимпийское движение, и о баталиях в Национальной Хоккейной Лиге и о футбольных чемпионатах европейских и латиноамериканских государств. И даже советы дать желающим «подкачаться». А если говорить про «Здоровый Образ Жизни», в «Советском спорте» именно так рубрика и называлась – «ЗОЖ»…

Но, до первой моей подписки на газету ещё 15 лет должно пройти, да и не появится мой двойник ЗДЕСЬ, не «схлопнусь», при нечаянной встрече, можно спокойно заниматься корректировкой существующей реальности.

Память киборга прям «выдаёт на гора» результаты грядущей Олимпиады, а ведь в Гренобле сборная Советского Союза выстуттила не совсем удачно – первое место в общекомандном зачёте заняли норвежские спортсмены: шесть золотых, шесть серебряных и две бронзовых медали. Наши взяли пять золотых, столько же серебряных и три бронзовых. Поставил себе задачу – «перепрограммировать» будущих призёров Олимпиады из сборной СССР, чтоб стали непременно чемпионами. Тут нет ничего сложного, «возбудить» организм на достижение наилучшего результата, все силы отдать на дистанции, или на площадке, это запросто.

Правда, желательно после проконтролировать спортсмена, «снять установку» дабы унять ускорившийся обмен веществ, вернуть олимпийца в обычное состояние. К фигуристам лучше не лезть, мало ли как «кодировочка» отзовётся, слишком много нюансов в этом виде спорта: координация вкупе с «попаданием в мелодию», да ещё обаяние, искренняя улыбка на судей впечатление производит, балл вполне могут добавить, и прочее и прочее и прочее. Выйдут отечественные фигуристы аки болванчики механические дебильно щерясь, откатают программу идеально технически, а за отсутствие артистизма сминусуют их буржуинские судьи. Нет, на каток не полезу, а вот лыжников, проваливших в ТОН истории олимпийские старты подбодрить архинеобходимо. Попрут по трассе как наскипидаренные!

Цвигун не подкачал, а может и агитотдел ЦК КПСС к тому руку приложил, но в состав «группы поддержки» включили и Владимира Высоцкого и Роберта Рождественского. Правда барда в последний момент «тормознули» в Союзе, супруга приболела, повёз её Семёныч в поликлинику, а там, то ли врачи нахамили, то ли лекарств нужных не оказалось. В общем, вышел из себя Высоцкий и обматерил главврача, который партбилетом прикрывается и ни хрена не делает, сидит, жопу разъел. Уязвлённый эскулап, оказавшийся реально заслуженным медиком, к тому же всю войну в госпиталях и на передовой отпахавший, был поддержан коллективом и врачи и медсестрички-санитарочки по собственной инициативе, а вовсе не под давлением начальника (восемь орденов и медалей за войну, и правда авторитетнейший дядька) написали не анонимку а вполне себе солидную бумагу «в инстанции» на зазвездившего артиста-антисоветчика. Потому-то в Гренобль улетел весельчак рассказчик Валерий Золотухин, страшно переживавший за «контрабанду», икру, «рашен сувенирку» и водку. Бизнес, так его распротак. Хотя «у советских собственная гордость» наличествует, нет низкопоклонства перед Западом, победители фашизма, космос, помощь Кубе, сибирские ГЭС, народ выезжающий за рубеж из первого в мире социалистического государства старается немножко «бизнесануть». Да, именно так и коверкают сие словечко советские «выезднюки», сленг, такие дела…

Поскольку Игорь Никитин считался приятелем Высоцкого, в номере поселили с будущим Бумбарашем с Таганки. Золотухин и спровоцировал лёгкое хулиганство, заведя в ресторанчике, где нашу братию кормили, спор с Рождественским, соответствует ли «моя» песня «Канатоходец» репертуару Высоцкого. Актёр утверждал, что Никитин «написал прям как Володя», а поэт, профессионально возражал: дескать есть, есть отличие, явственно прослеживается авторский почерк Никитина, не Высоцкого то строчки, нет.

– Роберт Иваныч, – уж поржать так поржать, – а давайте на коньяк поспорим.

– О чём спор, Игорь?

– Я завтра к утру напишу песню в вашей манере, ну, например, про лыжников советских. А вы скажете – похоже, или нифига.

– То есть сам судья и сам участник спора? – Рождественский задумчиво «пожевал губами», – не вполне корректно…

– Роберт Иваныч, не будете же вы из-за бутылки душой кривить.

Золотухин, обожавший всяческие споры и розыгрыши, растрезвонил о «зарубе художника и поэта» и поутру среди зрителей оказались Галя Кулакова и Саша Тихонов. Молодые, ещё не звёзды, не легенды, просто перспективные спортсмены. В роли экспертов выступают, да-с.

Валерий, которому явно нравилась роль организатора «зарубы», подал гитару.

– Давай, Игорёк, порази народ. Не зря вчера же половину ночи бумагу изводил, спать не давал.

Действительно, для вида пришлось поизображать «муки творчества», но Золотухину черновики не показывал и актёр, раздосадованный тем, что не стал первым слушателем, «переметнулся» на сторону Рождественского, сообщив тихонечко Роберту (но я то ухом киборгско-терминаторским услышал) мол, оппонент больше Мишку Олимпийского и иные картинки рисовал, чем стихоплётствовал. Вот же гад, Бумбараш, никак рассчитывает коньячку с Роберт Иванычем жахнуть, дипломатище таганский. Ну, это мы ещё посмотрим. Беру гитару, обращаюсь к Кулаковой и Тихонову:

– Ребята, девчата, вам посвящается. Вам, Славке Веденину, всем, всем, всем советским лыжникам…

И зло, чётко, аки Высоцкий в патриотических песнях, «на нерве»!

Проняло, причём всех. Спортсмены посерьезнели, а у настоящего автора этих бессовестно скоммунизженых строк в глазах слёзы. Рождественский изобразил непонятную фигуру левой рукой, то ли «викторию» показал, но поскольку жест сей в Советском Союзе трактуется скорее как «моргалы выколю», интересно чего поэт высказать хочет.

– Об чём маякуешь, Роберт Иваныч? Что за знаки масонские подаешь?

– Д-д-д-две!

– Ась?

– Д-д-д-две к-к-к-коньяка с меня! Нет, т-т-три!

Отдал гитару Золотухину, шаг к Рождественскому, обнялись. Чёрт! У самого глаза на мокром месте. Прости Роберт Иваныч, прости за покражу. Но в этой реальности не напишешь ты в 1972 году строки пронзительные, посвящённые невероятному, фантастическому спурту Славы Веденина в олимпийском Саппоро. Потому как Веденин уже сейчас, а не через четыре года станет олимпийским чемпионом!

Зимняя Олимпиада в Гренобле первая, где спортсменов проверяли на допинг. Но я то «кодировал» советских сборников не химией какой, а перестройкой организма, начинавшего работать с невероятным КПД. Всего то и надо было для 100 % гарантии перед самым стартом, провести «Слияние и Контакт». Можно, конечно и за сутки «мотивировать» олимпийцев, но тогда подозрений больше, сам спортсмен поймёт – не то происходит с телом, реакцией, обменов веществ. А в предстартовой горячке всем пофиг, на нервотрепку спишется.

Ещё потому Рождественского обокрал на стих, что надо было получить доступ к спортсменам перед стартом, а гениальные строки Роберта Иваныча моментально вывели Игорёху Никитина на первые роли в «группе поддержки», где такие мастодонты в наличии как Николаи Озеров и тот же Рождественский. Впрочем, Озеров ещё и работал, комментатор же! Но вечерами Николаи Николаевич «заряжал позитивом» сборников, невероятного обаяния человечище!

Почти все гонки, где поэт-песенник Игорь Никитин «накручивал» сборную СССР исполняя «Лыжный гимн», да так текст поименовали французские журналисты, оказались «золотыми». Пару раз я просто пел, без «кодировки», заключавшейся в рукопожатиях-объятиях-поцелуях (девчонок, в щёчку) дабы уж совсем выдохшихся в иных гонках не выводить в призёры. В самом деле – в реале спортсмен по всем показателям «надцатый», а тут Никитина послушал и «в медалях»? Да меня Спорткомитет в клетку золотую посадит и начнёт вывозить ценной бандеролью на все чемпионаты мира и Европы. И никакой Семён Кузьмич не спасёт не отмажет, ибо Леонид Ильич большой поклонник большого спорта.

Биатлонную нашу четвёрку на гонку в 20 километров «рукопожал» одинаково. Нет, конечно хочу, чтоб Тихонов выиграл золото в индивидуалке, а то четыре подряд победы в олимпийских эстафетах случились в жизни легенды мирового биатлона, а в личном зачёте не везло на Олимпиадах одиннадцатикратному чемпиону мира. В итоге весь пьедестал наш: Александр Тихонов – чемпион, Владимир Гундарцев – «серебро», знаменосец сборной Виктор Маматов – «бронза». Увы, не хватило пьедестала для показавшего четвёртое время Николая Пузанова, но свою золотую медаль в эстафете он взял. Там сборная СССР вообще всех порвала в клочья: высочайший темп, ни одного промаха, отрыв от сборной Норвегии 8 минут 49 секунд.

С просто лыжниками, которые без винтовок за спиной, было вообще легко, им только «дыхалку» настроить и выносливость до максимума. А потом, после финиша подбежать, проорать, подражая не родившемуся ещё Диме Губерниеву, нечто державно-ликующе-непонятное и обнять героев спорта, заодно «раскодируя» чемпионов на нормальный функционал организма. Мужская сборная СССР «озолотилась» с моей помошью только в эстафете и Слава Веденин всех порвал на «тридцатке», после чего чемпиона на «полтинник» не выставили. Ну, два «золота» в плюс в общекомандную копилку, считаю и так неплохо. В ином варианте случилось только «серебро» Веденина на 50 км. Да и жаль совсем уж «унасекамливать» хороших спортсменов из Норвегии, Швеции, Финляндии, они ж не виноваты, что попаданец-киборг играет нечестно, в одну калитку за команду Советского Союза.

Но в эстафетах жалеть оппонентов никак нельзя, эстафета мощь державы подчёркивает, потому «помог» девчонкам, Галине Кулаковой, Алевтине Колчиной и Рите Ачкиной «озолотиться». И, да, на «пятёрочке» ещё весь пьедестал – советский! Те же на манеже: Галина Кулакова – «золото», Алевтина Колчина – «серебро», Рита Ачкина – «бронза»…

К величайшему сожалению, учинённый мной «медальный передел» рикошетом ударил по Володе Белоусову, выигравшему «золото» на большом трамплине в 1968 году ТОЙ реальности. А здесь и сейчас Владимир стал только седьмым. Он и тогда в фаворитах не числился, но так счастливо совпало, так карта легла, – победил. ТАМ победил, а здесь – седьмой. Видимо праздничная атмосфера в команде СССР после «золота» биатлонистов и лыжников чуть по иному закрутила спираль его персональной истории…

Должник, должник я отныне Владимира Павловича Белоусова, всё сделаю, чтоб не ушёл из большого спорта в 1970, в 23 годочка, чтоб побеждал, чтоб в Саппоро выиграл. Да много кому задолжал, попаданец-компилятор, тому же Рождественскому, Высоцкому; Максу Леонидову, Александру Новикову. Отдам, отработаю. Здоровье поправлю «потерпевшим» поэтам, или членам их семей, материально подмогну невзначай, молодому Сашке Новикову, тёзке и однофамильцу, студию звукозаписи наилучшую подгоню.

Кстати, из-за творчества Новикова заполучил смертельного врага – Валерия Золотухина.

За сутки до отлёта на Родину, случился небольшой «капустник», завершившие соревнования спортсмены немножко расслаблялись, атмосфера самая что ни на есть праздничная. Пели песни, я из репертуара Александра Васильевича исполнил «Кляузник сосед», ту самую про соседа стукачка:

А Валера, сосед по гостиничному номеру, вдруг принял шуточную песню на свой счёт, вскочил, швырнул пустым стаканом, который я, разумеется преспокойно поймал, и выбежал из ресторанчика, где сдвинув столы пировала советская команда…

– Валера, да стой, песне полтора года, ты тут причём?

– Артист, ранимая натура, – заметил Степан Анатольевич Метельский, весьма крупный чин из Спорткомитета, – погоди, Игорь, нажалуется Золотухин дружку своему Высоцкому, чтоб с тобой не общался.

– А, ладно, в Москве разберёмся.

– Может и завидует, ар-р-р-ртист, – Метельский «раскатил» «Р», хитро подмигнул и наполнил стаканы коньяком.

– Завидует? Чему?

– Святая простота, – спортивный функционер благодушно рассмеялся, – да ты с песенкой про лыжников сейчас популярней всех певцов и артистов Союза. Спел – «золото» взяли», спел – ещё «золото». А телевидение всё показывает, страна знает героев спорта и тех, кто комиссаром по настоящему работает, даёт результат, умеет вдохновить на бой, на победу. Соображаешь?

– Не, ну звонили, поздравляли, дескать по телевизору видели и гонки и как я с гитарой перед стартом выхожу. Далее как буржуи протест заявляли, вроде как шаманизм эти песни и про это звонили, рассказывали.

– Во-о-о-о-о-т! – Метельский поднял «бровки домиком», став удивительно похожим на «дорогого Леонида Ильича», – приедешь домой, поклонники, а в особенности поклонницы по кусочкам расташат. На талисманы!

– С нынешними бабами разобраться бы, не до новых…

– С француженкой неплохо разобрался, орала на весь коридор.

– Ага, жаркая барышня.

– Жаркая-то жаркая, но гляди, сделают не выездным. Песни поёшь с антисоветским душком, как вон про «Соседа», жаркую иностранку отжарил. С «Пежо» калым поимел. Представляешь, сколько кляуз напишут и соседи просто записные анонимщики?

– Примерно представляю, Степан Анатольевич. Да и хрен с ними.

– Эх, молодо-зелено, – закручинился чиновник, – ну да ладно, замолвлю за тебя словечко где надо, мол патриот социалистического Отечества, а что такой шебутной, так молодость, дурь в башке.

– Спасибо, но не нужно.

– Думаешь в книжку Цвигуну картинки нарисовал и ухватил бога за бороду? Нет, ежели придёт правильно составленная «бумага», которой ход положено дать, так и Кузьмич ничем не поможет. Посему, Игорь – живи скромнее, послушай совет бывалого, жизнью битого человека. Не любят у нас успешных, так и норовят ножку подставить.

– Благодарю за науку, Степан Анатольевич, а пить больше не буду, мало ли что. Трезвая голова от интриг завистников лучше предохраняет чем бабкины заговоры.

– Вот это правильно! А к Золотухину лучше не подходи, не объясняй ничего. Оба выпившие, случись драка и спор громкий, мигом кляузники отреагируют…

Метельский мужик не вредный, один из тех, кто отвечает за команду, чтоб мир-дружба, чтоб всего хватало спортсменам и тренерам – и снаряжения и пищи качественной и досуг вечером организовать. Кстати, Рождественского давний знакомец. И сразу просёк – «Лыжный гимн» чертовски побудительная песня, следовательно, автора, такой хит сочинившего, надо «прибирать к рукам». Но самое интересное – Семёна Кузьмича не опасается ну нисколечко, а все чекисты-тихари, коих зорким терминаторским оком вычислил, Метельского прям чтут и уважают. Прикольный дядька, два телефона на визитке (один пропечатан, второй от руки приписал, вручая) явно в самом центре столицы находятся…

В аэропорту и потом в салоне лайнера, везущего победителей зимней Олимпиады на Родину, заметил «особое» внимание к своей персоне «тихарей». Ранее они на товарища Никитина не реагировали, даже когда с жаждущей взять интервью у «советского золотого композитора» журналисткой на три часа в номере уединился и предавался там разврату непотребному. Девчонка, на смеси французского и английского объяснила, что хочет попробовать с «настоящим советским», тем более такой знаменитостью, заклинаниями песенными добывающего золотые медали. С гитарой перед стартами действительно переборщил, мог же просто поздороваться с парнями биатлонистами, расцеловаться с девушками лыжницами и всё – эффект тот же. Но, раз прошло удачно, золото выиграли, а спортсмены, ого какой народ суеверный…

Моя «кодировка» принесла пять первых мест в лыжных гонках и биатлоне, за минусом «золота» Володи Белоусова на трамплине, получили четыре сверху. Фигуристы, хоккеисты и конькобежка Людмила Титова свои результаты подтвердили. Девять золотых! Не пять, а девять! Да и «серебра» с «бронзой» прибавилось. К тому же норвежцы, слетев с первых мест, рухнули в общекомандном зачёте. Архиудачная Олимпиада, огромный успех советского спорта и я, Игорь Никитин, один из его творцов. С чего тогда вызверились гебисты, похоже на конвой негласный, неужели кто-то стуканул, что сбежать собираюсь, завербованный пылкой француженкой?

Едва самолёт подрулил к зданию аэровокзала, майор Борисенко, ведающий вопросами безопасности и изображающий в делегации собкора «Известий», прекратил ломать комедию и подсел на соседнее кресло.

– Игорь Владимирович, оставайтесь, пожалуйста, в салоне, за вами пришла машина.

– Какая честь, от кого лимузин?

– Почему лимузин?

– Ну, наверняка сам Леонид Ильич решил орденом наградить за стих звонкий, к победам зовущий. А разве может Брежнев прислать «Москвич»? Her только лимузин!

Машина, ждущая «турЫста» оказалась неприметной служебной «Волгой» с водителем Пашей, изредка возившим Цвигуна (третий подменный вроде у Председателя КГБ), подполковником Колесниченко и двумя амбалами в штатском, на рожах коих можно было безошибочно выводить: «группа захвата».

– Приветствую, Сергей Петрович, спасибо что встретили. Сувениров, к сожалению, не везу, всё пропил, про…гулял до рубля, пардон, до сантима. Гренобль город контрастов, знаете ли.

– Знаю, знаю, садись в машину, краснобай.

– Едва уселся на заднее сиденье, амбалы синхронно открыли двери, также синхронно вбились-втрамбовались в «Волжанку», для их габаритов явно невеликую и заученными движениями «пристегнулись» к моим рученькам, вмиг в железах оказавшимся.

– Ну что, вражина, – Колесниченко повернулся и скроил грозную физиономию, – добегался?

– Слушай, подполковник, а ты не окуел часом? Вместо здравствуйте железками клацать, что случилось то? Если меня буржуи завербовали, так надо слежку организовать, пятое, десятое, а не в аэропорту хватать. Похоже на говённую провокацию, Сергей Петрович. И ты её организатор, с этих-то горилл какой спрос.

«Скованные одной цепью» с Никитиным опера никак на дерзкие речи не отреагировали, но бдили и отслеживали мои шевеления весьма профессионально. То, что арестант не трепыхается и ведёт себя спокойно, чуваков напрягало неимоверно. Ждут, настропалённые инструктажем, наверняка сказано, взять шпиона, бестию подготовленную, могущую запросто побоище рукопашное учинить, ишь как уставились.

По идее, справиться с этими двумя «центнерами» не проблема, рука из наручника выскакивает за ничтожную долю секунды, а модою и вообще так рвануть, что по частям, по кусочкам разлетятся здоровяки, но зачем? Крайний случай явно не насупил, по всему видно, берёт Колесниченко на понт, а сам растерян, не понимает подполковник как дальше действовать.

– Хорошо держишься, Игорёк, прям Бонд. Джеймс Бонд.

– Сергей Петрович, прекращай Муму любить. Вопросы задавай, какие интересуют, или вези к тому, кто их задаст, если то не по твоим погонам.

– Что ж, Игорь, едем. Там с тебя серьёзные люди учинят серьёзный спрос.

Привезли однако, не на Лубянку, а в конспиративный особнячок на Воробьёвы горы. Амбалы с величайшими предосторожностями отконвоировали в кабинет где ранее заседал Цвигун, а теперь расположился его порученец с великой неохотой копаюшийся в моём портфеле. Чуваки пока вели, провели тщательный личный обыск (рот и воротник на предмет ампулы с ядом проверили ещё в аэропорту, в первые секунды «знакомства»).

– Немного, немного из Франции гостинцев привёз.

– Неужели из-за сувениров налёт решил устроить, Сергей Петрович? Что хоть интересует, намекни: французский коньяк, французский шоколад, французские презервативы? Всё, надоели, говорить буду только с Семёном Кузьмичём, в Гренобле работал по заданию Председателя КГБ, перед ним и отчитаюсь.

– Не спеши, Игорёк, успеешь. Семён Кузьмич сам вопросы позадаёт, ему лично важные. Ну а пока мы, люди маленькие, поспрошаем…

– Иди на куй, подпол. Начнёшь играть в Малюту Скуратова, присядешь на пятнашку, на особый. Гориллы с Пашей, те пятёрой отделаются при хороших раскладах. Ты не только себе, им жизнь ломаешь. Крыша поехала, в Ежова-Берию поиграть захотелось? Так партия их осудила, а тебя, букашку, вообще сотрёт в пыль лагерную.

– Учитесь парни, как надо держаться, – Колесниченко продолжал «брать на понт», и для многих показался б чрезвычайно убедительным. Но я-то могу в режиме «замедленной съёмки» его артикуляцию отследить. «Потерялся» порученец Цвигуна.

– Что вы с Семён Кузьмичём утворили, демоны? – так, похоже «в яблочко».

– Мы? Ах ты, сука! – Пополковник подбежал и показал – ударит с правой. Хорошо показал, амбалы и те среагировали, готовые поддержать мою обмякшую тушку, после мастерского хука начальника.

– И ты молодец, Сергей Петрович, выдержка наличествует. Давай в открытую. Привезли меня не на Лубянку и не в камеру комитетскую в Лефортово, следака нет. Полагаю произошедшее любительской постановкой, в шпионы записать не удастся, во вредители и враги народа – так время иное.

– Не шпион, говоришь? А с бабой сомнительной репутации кто в отеле зависал? А от представителей французского капитала деньги кто брал на пропой и разврат?

Вот же сука какая, с таким важным видом изрекает, словно сведения добыты наисложнейшим оперативным путём. Да вся делегация советская шушукалась о «лёгких деньгах» художника Никитина, «срубившего» с автоконцерна «Пежо» три с половиной тыщи франков.

В тот прекрасный солнечный день автопромышленники шлялись по Греноблю и столкнулись с самим автором «Советского Олимпийского Мишки» (еще раз прости, товарищ Чижиков, погашу должок, всенепременно) Игорем Никитиным. Опознала меня Анна-Мария, переводчица и внучка эмигрантов из царской России. Пока шнобелястый, вылитый де Голль, лягушатник в мило-картавом пересказе Анны восхищался моим олимпийским Мишкой, но патриотично твердил, что талисман зимней Олимпиады 1968 – лыжник Шюсс тоже ничего себе, художник Никитин рисовал, кивая головой, к месту и не к месту изрекая: «О-ла-ла», что галлов чрезвычайно забавляло. Язык то я знал, как и множество других, просто чуть-чуть времени необходимо для гениальнейшего комикса.

На рисунке Шюсс и Мишка ехали в «Пежо», причём медвежонок восхишённо уставился на автомобиль и «лайкал» продукцию французского автопрома поднятием большого пальца.

– Переведи, Анюта, продаю господам автомобилестроителям рисунок и права на идею всего за 5000 франков. Не согласны, тогда «Пежо» переделаю в «Рено»…

– Игорёха, ты окуел? – Михаил Ножкин, на две недели «командированный» в Гренобль (а кто из советских артистов от такой командировки откажется) как раз прикупил вина, коньяка, и звал в гостиницу, «отужинать».

– Не ссы, разведка, прорвёмся.

По округлившимся глазам переводчицы будущий Бекас решил, что поэт и художник Родину продаёт и запаниковал ещё больше. Но барыги с автопрома ситуацию с неожиданной рекламой просекли чётко, а поскольку наличных денег у них было не много, а чек уже я брать категорически не хотел, сошлись на 3550 франках, которые и отдали за рисунок и общую фотографию.

Ножкину от вида пачки валюты реально поплохело, моментально представил актёр, как карьера, как вся жизнь рушится из-за того, что случайно оказался рядом с сребролюбивым провокатором, или дураком, что ещё хуже.

– Мишка! Ми-и-и-ишка! Ау! Где твоя улыбка? Полная задора и огня! Гуляем сегодня, да завтра и послезавтра, тут до конца соревнований хватит.

– Завтра же «Аэрофлотом» отправят в Москву. И меня за компанию…

– Не помирай раньше времени, я ж с самим Цвигуном книги выпускаю, может, внедряюсь так к буржуинам, а?

Разумеется «пежисты» шанс не упустили и картинки, где советский медведь восхищается французским авто, обсуждали на всех телеканалах и радиостанциях как Франции, так и старушки Европы.

Моя же уверенность, что ничего страшного не произошло, подумаешь, художник из СССР немножко «ограбил» буржуев, ломала и корёжила руководителей делегации. Изгнать Никитина домой, в Союз, – так он человек Цвигуна. Хрен пойми, может и правда задание такое, «вызываю огонь на себя»? К тому же предстартовый «Лыжный гимн» чудодейственно работал, пополняя копилку сборной Советского Союза медалями. Намерения же «уйти на Запад» я не высказывал, наоборот заявил телекомпании из ФРГ, что не боюсь Сибири и лагерей за рекламу «Пежо», деньги те считаю честными и потрачу их во Франции «на вино, женщин и сувенирную продукцию». А в Советском Союзе жить интересно и весело, скоро из Европы к нам на сибирские стройки побегут безработные. Ну да ничего, всех примем!

И попробуйте такого популярного поэта-песенника в самолёт запихнуть против его воли. Не скандал – СКАНДАЛИЩЕ случится!

Впрочем, в Гренобле скандалов хватало: то с допинг-тестами, то горнолыжники в очередной раз друг дружку обвиняли в нечестной борьбе, то саночниц-немок из ГДР дисквалифицировали за «несовместимые с принципами олимпийского движения методы достижения победы». Хватало, в общем инфоповодов и без меня.

Колесниченко сверлил-сверлил взглядом наглеца и таки дал команду амбалам – «отстегнуться».

После чего пошёл на удивление конструктивный разговор. На Лубянке ЧП – Председатель сошёл с ума. Да, случилось невероятное, Цвигун взбунтовался против внедрённой в подсознание Программы. А в ответ получил полное стирание личности и сейчас Семён Кузьмич, по сути – растение.

Почему и Колесниченко именно меня решился пугнуть, – «поехал кукухой» генерал-полковник аккурат во время просмотра фильма, спешно созданного советскими телевизионщиками о победе Олимпийской сборной в Гренобле. Председатель на конспиративной квартире то кино решил посмотреть, а поскольку и его «агент» там фигурировал, песенки распевал, пригласил «ближний крут» куда входил и подполковник Колесниченко. А надо сказать, после кодировки я генерала еще и «закодировал» от принятия алкоголя. Мало ли – набухается Цвигун и отключится Программа. Тогда мне реально кранты, примут за ЦРУ-шного гипнотизёра, внедрённого в святая святых – на Лубянку и пристрелят даже не допрашивая и не задерживая. И Кузьмич держался, пиво и то не пил, что удивляло соратников. А когда фильм начался и Николай Николаевич Озеров начал петь дифирамбы талантищу Никитину, Цвигун вдруг схватил бутылку водки и прямо из горла выжрал поллитру. Когда в телеке появился я, «урезающий» «Лыжный гимн» перед стартом мужской лыжной эстафеты, а Вячеслав Веденин, закрыв глаза подпевал (кстати, прекрасная запись, звук хороший) Цвигун заорал, потом замычал, указал пальцем на телеэкран и «поехал крышей»… С того момента Семён Кузьмич – овощ. Пока Председателя конспиративно, страшно опасаясь огласки, таскают по медицинским светилам, вернее их привозят куда надо, но скоро в Комитете появится новый начальник. И «ближний круг» Кузьмича рвёт и мечет. На пенсию и в Урюпинск ой как неохота отправляться дослуживать…

– Семён Петрович, а я-то тут причём? Я ж во Франции находился, когда всё случилось. Ищите причину в московских делах.

– Да что теперь толку, – обреченно отмахнул Колесниченко, – финита ля комедия. Тебя тоже касается, не видать погон офицерских, выведут из штата, сто процентов.

– И хрен с ним, теперь я и без высоких покровителей смогу работать. Известность какую получил!

– А чего вернулся тогда? Оставался бы.

– Так я ж патриот, Семён Петрович. Давай хряпнем по рюмашке за здоровье генерала, может поправится.

– Не могу, не могу пить. Сразу Семён Кузьмич перед глазами, поллитру из горла хлещущий, а потом как замычит, как в телевизор уставится…

М-да. Хреновый из меня «программист человеков», даже «бригадирский уровень» помогает в основном с телом. А «мозги прочистить» – тут гораздо сложнее. Очевидно, совпал ряд факторов: сильная воля самого Цвигуна, злость невероятная, что его, главу КГБ сделали марионеткой, ну и эпический фильм с не менее эпической песней исполняемой главным обидчиком.

Но, слава «Слиянию и Контролю» – у сделавшего попытку взбунтоваться разума генерал-полковника «сгорели предохранители». В нашем, рабско-космическом будущем такого не случается. Ну, так и контролирует человекообразных «Великий Разум», Скайнет, а не недоучка Саша Новиков, чудесно-случайным образом сбежавший в параллельную реальность. Жаль Цвигуна, ну да и отважного летаюшего лыжника Володю Белоусова, лишившегося честной олимпийской золотой медали из-за цепочки новых событий, в команде СССР произошедшей, жаль. Генералу не помочь, а спортсмена поддержу. Денег ему надо придумать как «дать закалымить» и физически «подправить», последствия травм убрать. Эх, хороши Гренобль и Франция, но Россия – лучше всех. Не сложилось в Комитете поработать – идём в Литинститут УЧИТЬСЯ…