Территория сердца

14

Как ни странно в понедельник приподнятое настроение было абсолютно у всех, начиная от нас Владом, пришедших на работу раньше остальных — я все-таки сдержала обещание и разбудила его, хоть и не в пять, но в шесть, и заканчивая даже Елену. Конечно, она смерила меня презрительным взглядом, когда вошла в приемную, однако видно было, что была почти спокойна — видимо ссора с Болотовым была закончена, и они не плохо провели время. У меня же улыбка с лица не сходила, не смотря на то, что от мысли о Елене и Александре было… неприятно.

Странное это было чувство — уверенность в своих силах. Я делала свою новую работу почти играючи, так, словно делала ее не пару недель, а как минимум пару месяцев. Пока не наступил рабочий день раскидала напомналки по отделам о поручениях Александра Юрьевича, перепроверила почту и материалы к совещаниям. Пробежала глазами те совещания, что начальник пометил как мою зону ответственности, с радостью понимая, что они относятся в большей степени к организационным вопросам, нежели к научно-техническим. Сварила кофе Владу и себе и погрузилась в чтение документов, требующих изучения.

К приходу Аллы, я не только успела сделать все, что мне полагалось, но и рассортировала ее документы, разложив по папкам к совещаниям, которые относились к ее зоне ответственности.

Она приподняла бровь и посмотрела на меня удивленно-радостно.

— Взрослеешь, мышка, — пробежала глазами по подготовленным отчетам и протоколам. — На глазах взрослеешь.

— Дрессировщик хороший, — тихо усмехнулась я, вспомнив как ошпарил меня в выходные Александр.

— Так-так, мышонок, голосок прорезался, это тоже хорошо, — женщина с удовлетворением усмехнулась, садясь на свое место и напрочь игнорируя любопытно-раздраженные взгляды Елены. — Выходные хорошо провела?

— Невероятно, — пропела я, покрываясь легким румянцем, вспоминая и вчерашний день и, особенно, привет, оставленный мной для Елены.

Хоть мне было и жаль эту женщину, но в словах Влада был смысл — не похожи были эти отношения на любовь. Даже с ее стороны. Наверное, почувствуй я искренность ее чувств к Александру — я бы нашла возможность проскользнуть в душевую и забрать оттуда свой подарочек. Но и вчера и сегодня анализируя ее поведения, я видела в нем нечто… хищное, собственническое…. Нечто… неискреннее.

С Александром она вела себя как домашняя кошечка— мягкая, ласковая, податливая. Но стоило ей остаться наедине с теми, кого она считала ниже себя по статусу, и её истинное лицо выходило наружу.

Я часто слышала её разговоры по телефону или, краем уха, в приёмной. Её интонации, когда она говорила с девочками из секретариата или с уборщицами, были холодными, порой даже откровенно презрительными. Она могла легко унизить кого-то, сказав что-то пренебрежительное в сторону их работы, сдержанно, но болезненно. Это было то самое хищное, о чём говорил Влад: за внешней мягкостью и теплотой скрывалась жестокость и желание доминировать.

Даже с простыми работниками компании: геологами и программистами, если они не занимали руководящую должность, она позволяла себе вольности, всем своим видом показывая, что они — не ровня ей. Но стоило только в приемной появится руководству — Елена преображалась: ее лицо светилось улыбкой и доброжелательностью, глаза становились теплыми и приветливыми, она прямо излучала свет.

Александр, как всегда, появился позже всех, но с его приходом работа в офисе моментально становилась более напряжённой и сосредоточенной. Он всегда приносил с собой этот невидимый ритм, который погружал всех в водоворот задач и решений. Раньше это давление пугало меня, заставляло нервничать и чувствовать себя не на своём месте, но теперь я уже не боялась. Смелость, которую я начала обретать, словно изменила всё вокруг. Ритм работы стал яснее, цели — понятнее, а я — более уверенной в себе.

Да, я всё ещё пользовалась диктофоном на совещаниях, записывая каждое слово Александра, но, если раньше мне приходилось переслушивать записи по несколько раз, чтобы понять, о чём идёт речь, то теперь мне хватало одного раза. Я училась слышать не только слова, но и интонации, улавливать нюансы, которые скрывались за формальными приказами. Теперь я понимала, когда Александр действительно был недоволен, а когда просто был погружён в свои мысли. Я начала разбирать его логику — холодную, расчётливую, почти идеальную.

Это был интересный процесс — изучать человека, который изначально внушал мне страх и недоверие, а теперь стал своего рода загадкой, которую мне хотелось разгадать. С каждым днём я лучше понимала, как он принимает решения, какие у него приоритеты и чего он ждёт от команды. Это давало мне ощущение контроля над ситуацией.

К тому же, теперь я видела, как его профессионализм проявляется даже в мельчайших деталях. Он не просто распределял задачи, он как будто видел всю картину целиком, и каждая его фраза, даже мимолётное замечание, вела к выполнению этой картины.

Как ни странно, выходные, наконец-то, дали равновесие и нашим отношениям. Он, словно признав мое право, был спокоен, сдержан и уже не позволял себе оскорбительные выпады в мой адрес. Но все чаще, когда я вместе с Аллой отдавала ему документы на подпись или согласование, молча кивал головой, довольный работой. Никогда не хвалил, просто молчал, но этого было достаточно — Алла вся светилась радостью, давая понять мне, что я справляюсь.

Так ожидаемая мной гроза разразилось в четверг утром. Накануне вечером я покинула офис раньше обычного — Влад уехал на переговоры, его отец — улетел куда-то на сутки, я же, собрав бумаги и убрав их в сейф, решила, что пора бы хоть раз за последние дни уйти во время, хоть Влад и просил дождаться его. Но поскольку просьба была не как ген. директора, а как друга, я написала ему сообщение, что устала и спокойно покинула рабочее место, оставив Аллу и Елену убивать друг друга немыми взглядами.

В четверг напротив, приехала пораньше, надеясь поработать в своем ритме. Алла была на месте, однако и она была занята, поэтому попивая кофе мы наслаждались тишиной и спокойствием. Но только я погрузилась в чтение документов, как передо мной на стол что-то упало с такой силой, что я невольно вздрогнула и подняла глаза.

Лицо Лены, стоящей передо мной сложно было представить.

— Ах, ты, маленькая шалава, — прошипела она, — это твое?

Елена бросила блеск на стол с такой силой, что он покатился по поверхности, ударяясь о мою руку.

— Похоже на мое, — спокойно ответила я, закусив губу, чтобы не улыбнуться. — Спасибо, что вернула.

Алла смотрела на нас с искренним удивлением, не понимая, чем Елену взбесила простая баночка блеска, которую сама Алла прекрасно узнала.

— Зачем? — Елена вдруг почти простонала этот вопрос, — зачем ты это делаешь?

— Делаю, что? — я глаз не опускала. — Работаю, Елена? Терплю твои выходки? Твои грязные намеки и откровенные пошлости?

— Ты не понимаешь, что делаешь, — почти прошипела она. — Ты что, совсем дура, не видишь, что тебя банально подкладывают под него? Или что, Зара, уже подложили? Обсудим, по-женски все достоинства? Позу, особые пожелания?

— Лена, — голос Аллы был похож на лед, — ты переходишь грань!

— Правда, Алла? Не твоя ли это работа, привести эту блохастую, отмыть ее, как шелудивую кошку, причесать, а потом бросить под Сашу? Ты же ее на это натаскиваешь, науськиваешь, подсказываешь?

Мне показалось, что от отвращения меня сейчас вырвет. То, что говорила эта женщина отдавало безумием, но…. доля истины в ее словах была.

Елена стояла напротив, с диким огнём в глазах, словно собираясь вонзить своё последнее обвинение. Алла сохраняла ледяное спокойствие, но теперь я видела трещины в её броне. Всё её молчание казалось слишком плотным, слишком тяжёлым. Я почувствовала, что под поверхностью что-то скрывается, и Елена вот-вот сорвёт этот покров.

— Что молчишь, Алка? — процедила Елена, её голос дрожал от ненависти. — Не ты ли сказала ему, что эта девчонка похожа на Лидию? Что у неё такие же сильные черты, такая же стойкость? Помнишь, как ты говорила ему, что ей можно доверять, как когда-то драгоценной Лидочке? Сказать точнее?

Я вздрогнула. У меня подкосились ноги, и я едва не упала обратно на стул. Что? Лидия? Мать Влада? Мать Влада и жена Александра. В голове всё смешалось, как будто кто-то потянул за нить, раздирая всю картину реальности на куски. Я не могла поверить своим ушам.

— Ты же знаешь, как он относится к таким словам, Алла. Ты знала, что сказать, чтобы он начал на неё смотреть не как на сотрудницу, а как на… — Елена сделала паузу, и её губы изогнулись в злобной усмешке. — Как на женщину.

— Елена! — Алла бросила ей гневный взгляд, её лицо впервые за всё это время дрогнуло.

Я едва заметно пошатнулась, едва сдержав себя. Слова Елены, злые, но правдивые, без пощады били по лицу и сердцу.

Алла молчала, её лицо было каменным, но её молчание говорило громче любых слов.

Я сидела в ступоре, не в силах понять, что происходит. Всё вдруг обрело другой смысл. Все те моменты, когда Алла давала мне советы, подталкивала к успеху, говорила о возможностях… всё это не было просто заботой о моей карьере. Это был холодный расчёт, стратегический ход. Я не была просто сотрудницей — я была частью плана, о котором мне никто не говорил.

— Ты такая жалкая, Лена, — вдруг тихо сказала Алла, — господи, когда ты успела стать такой? Или всегда была? Посмотри, ты в своей ревности и злобе забыла, что все здесь — люди, со своей свободой воли и выбора. Сказали ли я это Саше? Да, и могу повторить снова. Зара действительно похожа на Лиду. Только ты забыла об одном: он ведь не мальчик и не клинический идиот. Не ведомый маменькин сынок и не марионетка. Или, Лена, ты малость забыла о ком говоришь? Болотов любого в бараний рог скрутит и никому не позволит собой манипулировать. Никому! Или может ты забыла: Зара поставила тебя на место в первый день вашего знакомства, дав понять, что имеет право находится здесь? Или ты слепая, не видишь, как эта девочка вкалывает по ночам? Не нужно ей твое место, дура, но ты сама сделала все, чтобы подтолкнуть ее к Саше.

Я вылетела из приёмной, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, а мысли разрывают голову. Всё, что я слышала за последние минуты, будто перевернуло мою реальность с ног на голову. Каждый шаг отдавался гулким эхом в моей голове, а внутри всё горело от стыда, гнева и горечи. Я действительно была глупой, наивной девчонкой, если решила, что заслуживаю этого места.

В коридоре я налетела на Влада и Александра, которые шли рядом, погружённые в спокойный разговор. Они оба удивлённо подняли головы, когда я появилась перед ними, словно буря.

— Зара, что случилось? — начал Влад, но я оттолкнула его, не желая слышать ни слова.

— Отвали, Влад! — крикнула я, чувствуя, что, если он попробует остановить меня, я готова ударить его.

Он замер, ошарашенный моим тоном, а Александр пристально посмотрел на меня, как будто пытаясь понять, что происходит. Его взгляд был внимательным, настороженным, но я уже не могла думать об этом. Все эмоции, все мысли — всё вырвалось наружу.

Я не плакала, потому что не могла, но внутри меня рвало на куски. Как же так? Я действительно верила, что здесь что-то значу, что мне удалось занять своё место в этой жизни, что я наконец нашла своё предназначение. Но на самом деле я оказалась просто пешкой в их игре. И все мои попытки стать частью этого мира были лишь иллюзией.

«Меня использовали», — эта мысль пронизывала меня с каждой секундой всё глубже. Алла и Елена вели свою войну, и я была просто разменной монетой, инструментом, который они использовали для достижения своих целей. Алла подтолкнула меня к Александру, Елена разрывалась от ревности, а я оказалась в эпицентре их сражения, не понимая, что с самого начала не контролировала ситуацию.

Влад? Он видел во мне только удобную жилетку для своих проблем. Я была той, кому он мог открыться, потому что никто из его круга не должен был знать о его слабостях. Я была для него чем-то безопасным, чем-то, о чём он мог не волноваться. «Пусть мышка выслушает, ведь она не скажет никому». Отличный план, Влад.

А Александр… Я была его новой игрушкой. Не как женщина — нет, это было слишком просто. Ему нравилось наблюдать, как я реагирую на его манипуляции, как я пытаюсь играть по его правилам. Он наблюдал за мной, изучал меня, как объект для эксперимента. Я действительно была его маленькой мышкой, которая бегает по лабиринту, а он просто смотрит, куда она побежит дальше.

Вбежала в туалет, еле успев, прежде чем меня начало рвать. Рвать от этих людей, от этого города, от этой жизни. Слабая, глупая, наивная мышка. С кем ты собралась играть на равных?

— Зара! — в туалет стремительно вошла Алла, захлопывая за собой дверь и закрывая ее на ключ. — Достаточно истерики, подняла задницу, умылась и марш в приемную.

— А не пойти б тебе на хер, Алла Викторовна! — бросила я ей прямо в глаза.

— Я б пошла, девочка, — внезапно усмехнулась она, — да возраст, увы, не позволяет. Но это не отменяет того, что ты должна взять себя в руки.

— А если я не хочу? — я смотрела на неё, чувствуя, как внутри всё кипит. — Что если мне всё это осточертело? Этот город, эта работа, все вы с вашими играми и манипуляциями?

Алла сделала шаг ко мне, её глаза прищурились, будто она рассматривала меня, как изучала уже не один раз.

— Это не город, не работа и не мы, девочка, — её голос стал тихим, почти нежным, но с той же стальной ноткой, которая всегда вызывала во мне уважение и страх одновременно. — Это ты сама. Ты строишь драму в своей голове, потому что тебе проще убежать, чем сражаться.

— Я не бегу, — прошипела я, чувствуя, как мои кулаки сжимаются до боли. — Я пытаюсь защитить себя от вас.

— Ты не смогла защитить себя даже от атаки Ленки, мышонок, — повторила она, опираясь на край раковины рядом со мной, её голос был спокойным, но цепким. — Она знала, где ударить, а ты… ты пропустила удар, потому что всё ещё учишься. Не спорю, то, что ты провернула с блеском — это было великолепно. Я бы даже сказала, изящно. Но тебе не хватило сил довести дело до конца.

— А я не собиралась драться до конца, — буркнула я, глядя в пол, чувствуя, как внутри что-то разрывается. — Я не играю в ваши игры, Алла.

— Игры были, есть и будут. Повторю снова — не думаю, что на любом другом месте работы тебе станет легче. Зависть, злоба и человеческая дурость — границ не ведают. Ты считаешь, что я подтолкнула тебя к Саше, а я спрошу по-другому: ты сама-то подтолкнулась?

— Что? — я не совсем ее поняла.

— Мышка, не будь дурой по типу Лены. Да, я сказала ему, что ты напоминаешь мне Лиду. И что с того? Что это изменило для тебя и для него? Да ничего, Зара. Вообще ничего. Он хотел услышать мое мнение — он его услышал. Для себя-то он все уже решил. Учит тебя, да порой жестоко, хотя просто не умеет по-другому — моя школа, как никак. Зара, Саша, повторюсь снова, не клинический идиот и болезнью Альцгеймера пока не страдает. Думаешь, он слепой? Не видит, что не приятен тебе? Думаешь, его это не задевает? Конечно задевает…. И как человека, да и как мужчину, наверное, тоже. Но хоть раз, Зара, он переходил черту? Хоть раз делал тебе намек или может прямо что-то сказал?

Я молчала. Её вопросы пронзали меня, и я понимала, что ответ очевиден. Нет. Александр никогда не переступал эту черту. Он мог быть резким, манипулятивным, но ни разу не позволил себе что-то неприемлемое. Вспомнился тот момент, когда Александр стёр сметану с моих губ. На миг это движение показалось слишком личным, но он тут же отпустил меня, когда понял, что я чувствую дискомфорт. Ни одного шага дальше, ни одного намёка на что-то большее, чем рабочие отношения. Это были мои страхи и моя тревога, которые подогревали подозрения.

— Ты боишься его, — продолжила Алла, словно читая мои мысли. — Потому что видишь в нём угрозу. Но он не угроза для тебя, Зара. Саша — сложный человек, да. Он не всегда понятен, не всегда справедлив в своих методах, но он уважает тебя. Если бы не уважал, ты бы это давно почувствовала. И если бы хотел перейти черту — он бы давно это сделал. Он гордый, девочка, очень гордый. И его гордость никогда не позволит ему опуститься до того, чтобы заставить тебя сделать что-то против твоей воли. Думаешь, он не понимает, что ты к нему холодна? Саша не тот, кто будет уговаривать или принуждать кого-то к чему-то. Если ты не захочешь — он никогда не переступит твою границу.

— А Влад, Зара? Я знаю этого мальчишку с пелёнок, он рос у меня на руках. То, как он смотрит на тебя, говорит с тобой. Он никому так не доверяет как тебе. Это для тебя хоть что-нибудь да значит? Он по-настоящему привязался к тебе, как к подруге, как к сестре. Знаю, ты часто называешь его золотым мальчиком, и да, он такой. Но не потому, что он избалован или беспечен. У него школа его отца. И эта школа, мышонок, высшей пробы.

Я молчала, чувствуя нарастающую головную боль. Но при этом слова Аллы были жестоко-правдивыми, отрицать это было глупо.

— Ленка действительно дура, Зара, — тихо вздохнула Алла, — у нее есть только черное и белое. Мое — не мое. В отличие от тебя у нее изначально было серьезное преимущество — ее внешность. За три минуты никто б не понял в тебе схожесть с Лидой. Как думаешь, сколько Саше понадобилось времени, чтобы увидеть Ленку? Чтоб разглядеть их поистине поразительное сходство?

Я молчала, глядя на свои руки.

— Она изначально использовала внешность, как оружие, знала, что он не устоит рано или поздно. Так и случилось. И она успокоилась, Зара. Почувствовала себя уверенно. Да, любовница, не жена, но…. он давал ей все, что она хотела, и даже больше. Нужны ли ей его чувства? Разве что как гарантия обеспеченной жизни. Знаешь, почему она взбесилась? Да потому что меряет тебя по себе! Потому что, мыслит настолько прямолинейно, что считает скажи Саше о том, что кто-то похож на Лиду, внешне или внутренне, и он забудет обо всем на свете. Ой, идиотка…. Услышала мои слова и…. придумала того, чего нет. Стала совершать ошибку за ошибкой.

Меня пронзило понимание: Елена действительно видела меня через призму своих собственных страхов и прямолинейных выводов. Она была уверена, что, как только Александр заметит сходство, это станет моим оружием, как было её. Но всё было совсем иначе.

— Она живёт в мире, где внешность — это главный козырь, — продолжила Алла. — Она не понимает, что для него важны другие вещи. А ты? Ты не играешь в эти игры, Зара. Ты работаешь, доказываешь свою ценность делом. И это её пугает.

— Да, она сейчас врезала тебе по полной программе, и даже сама этого не поняла. Думаешь, она осознала, почему тебе стало плохо? Думаешь, она понимает, что тебе Саша вообще не нужен? Нет, мышка. Она уверена, что раскрыла твои «планы», и поэтому ты психанула. Она видит только то, что хочет видеть.

Я прикусила губу, стараясь переварить её слова. В глубине души я знала, что Алла права. Елена никогда не видела меня такой, какая я есть на самом деле. Для неё всё было чёрно-белым: если я здесь, если я вхожа в круг, если Александр меня уважает — значит, я соперница. Она не могла поверить, что мне совсем не нужен Александр, что мои амбиции совсем не лежат в плоскости их личных отношений.

— Она решила, что раскрыла твои «тайные замыслы», — усмехнулась Алла, покачав головой. — Вот почему она напала. Она видит тебя угрозой, но не потому, что ты играешь в её игры. А потому, что ты не играешь вовсе. Ровно поэтому, маленький мышонок, ты сейчас расправишь плечи и поступью гордой тигрицы зайдешь в приемную, словно ничего не произошло. Пусть думает себе, что хочет.

— Алла Викторовна, — я скорчила кислую морду, — я 15 минут назад в коридоре генеральному директору сказала: Отстань, Влад! На глазах владельца компании…. По-моему меня пора увольнять за профнепригодность.

Алла рассмеялась, и этот смех был неожиданно теплым, словно всё происходящее её только развлекало.

— Профнепригодность? — повторила она с усмешкой. — Да если бы все были настолько «профнепригодными», как ты, компания давно бы обогнала даже Шлюмов*. Поверь мне, Владу не привыкать получать затрещины от помощниц. Думаешь я его не гоняла? А Саша… Думаю в этот раз он тебя простит. Ну занеси ему кофе, на крайний случай. Так что возвращайся в приёмную и веди себя так, будто всё в порядке. Да, ты прокололась, но это не конец света. И еще, девочка…. Смотри теперь в оба. Ленка глупа, но очень подла. Жди гадости. — Она склонила голову набок и добавила с искренним интересом: — И это… Расскажи-ка мне, каким образом твой блеск оказался… Ну, видимо, где-то в очень интересном месте?

Я почувствовала, как мои щеки запылали, воспоминания о том, что произошло в душе Александра, всплыли, и мне стало неловко.

— Ну… — начала я, запинаясь. — Это был небольшой… эксперимент, скажем так. Просто хотелось посмотреть, как она отреагирует, если что-то… чужое окажется в её привычной зоне комфорта.

Алла посмотрела на меня с удивлённой улыбкой, явно оценив мой поступок.

— Ты, оказывается, не такая уж и мышка, как я думала, — заметила она, покачав головой. — Ладно, иди, вернись к работе. Но имей в виду: раз начала играть, будь готова к последствиям.

*имеется ввиду компания Schlumberger, одна из ведущих нефтесервисных компаний в мире