Тётушкино наследство

XXIV

Пока готовила ужин, Аня невольно вспоминала Всеволода. В глубине души его было жалко.

— Всё же зря я решила тогда искушать судьбу и пошла на свидание… — вздохнула она, — жила бы спокойно с дочкой. Нам и вдвоём хорошо. Нет, лукавлю!

Она поймала себя на мысли, что хочет отношений, объяснений, нежных объятий и прочую романтику: «Надоело сидеть, как рак-отшельник в ракушке, пора наружу!» Огонь Горыныча, испепелив приворот, сжёг и скорлупу, в которой Аня пряталась после неудачного романа с отцом Ии.

— Он всё равно прицепился бы к тебе, так или иначе. Всеволод же из-за доступа в квартиру придумывал способы познакомиться, втереться в доверие, — Горыныч сидел на подоконнике. Боковые головы меланхолично хрустели кошачьим кормом, — когда путь в Царство откроется, надо будет с собой эту прелесть прихватить. Думаю, что и Кощей оценит. Шикарная же закуска под пиво!

— Ия ведь не обязана туда с тобой идти?

— Конечно, нет. Но не дурите, девки! Ты не представляешь, от чего хочешь отказаться…

— Мы подумаем.

— Только не решай за дочь! Да, она ребёнок. Но потом не простит тебе упущенный шанс.

Аня ласково погладила Горыныча по спине.

— Надеюсь, ты нам всё подробно опишешь, чтобы мы приняли взвешенное решение. Эх, до переезда в эту квартиру моя жизнь была куда с меньшим количеством сюрпризов.

— И как ты со скуки не померла? — насмешливо хрюкнул Змей, — кстати, мы с Тишкой видели рекламу газировки, в список внеси…

Дима явился в том самом наряде кота Леопольда, чем вызвал улыбку Лемурской. Принёс торт к столу и гостинцы для зверей. Разумеется, Кусимира и Блэки встретили его, как лучшего друга. Ужин прошёл непринуждённо и весело. «Надо звать Диму к нам время от времени. Мне несложно приготовить ещё на одного человека, а он приятный и отзывчивый товарищ».

Аня чувствовала себя, как будто очнулась от долгой спячки. Её, как в далёком детстве в первый день летних каникул, будоражило ощущение свободы и ожидания чего-то очень хорошего. Ей легко давались пары, она наслаждалась общением с дочкой, даже стала получать удовольствие от прогулок с Кусимирой. Предстоящий ремонт — и тот казался не такой уж катастрофой, тем более в решении организационных вопросов вызвался помочь папа.

После очередной пары в университете к Ане подошёл Иван. И вдруг замялся, уронил учебник, стал поднимать и рассыпал пенал с ручками.

— Вань, ты чего? — удивилась подруга, присела рядом с ним, помогая собирать вещи.

— Да руки из самого интересного места! — с досадой буркнул тот.

— Со всеми бывает.

— Я вот что хотел… А, может, в театр сходим?

— В театр? — удивилась Лемурская. Иван весьма нелестно отзывался о театральном искусстве, и считал культурные походы Ани и Наты пустой тратой времени.

— Не хочешь в театр, давай в музей… — смутился мужчина.

— Ты меня на свидание зовёшь? — засмеялась Аня, поднявшись. Наталья, проходя мимо, незаметно шлёпнула её и шепнула в ухо:

— Не обижай, Ваньку. Он за тебя с нечистью бился.

— Ну… это… да, наверное, — Иван сам не мог объяснить даже самому себе, почему его вдруг обуяла такая застенчивость. Он никогда не был робким, легко ладил с дамами и вёл отнюдь не монашеский образ жизни.

— Хорошо. Только спектакль или музей выбираю я.

— Вся ты в этом, Лемурчик! Надо всё взять в свои руки, — зашипела Ната.

— А ты с Ией посидишь, раз так за нас радеешь, — повернулась к ней Аня.

— Без проблем! Я вас благословляю, дети мои. Идите, куда хотите!

Жизнь Лемурских вернулась в прежнее русло, с некоторыми изменениями, обусловленными наличием таксы и более пристальным вниманием друзей, решившими активнее присматривать за маленькой семьёй.

В тот вечер, когда Аня с Иваном ушли на спектакль, Ната осталась с Ией. В доме было холодно, вода в батареи подавалась еле тёплой. В прежней квартире температура тоже нередко падала, так что у девочки и её мамы имелись тёплые кигуруми. Наталья с энтузиазмом принялась выбирать костюм себе:

— Я у вас тут часто пасусь. Да и на даче потом пригодится. Хочу быть белочкой. Сашик напьётся на каком-нибудь банкете, а я к нему утречком рыжим зверьком выйду: «Здравствуй, родной!»

— Я тоже мёрзну, — грустно сообщил Тихон. Полосатая фуфайка с трудом обтягивала круглое, словно мячик, пузо. Штаны тоже с трудом сходились на нём. Фигурой домовой всё больше напоминал Карлсона. Тишку кормили все: Ия приносила ему школьные завтраки, Аня покупала конфеты и хлеб, а Ната баловала шоколадом и сдобой.

— Ты ж, мой бедный! — Наталья отложила ноут, — я тебе кофточку свяжу!

— Давай! Только побольше! А то халатик ваш сел при стирке. Не налазит.

— На тебя скоро ничего не налезет, — хмыкнул Горыныч, ему, как и Тишке, не нравился холод. А костюм кота стал маловат, на кошачьем корме Змей подрос, правда, тоже скорее в ширину.

Наталья извлекла из сумки недовязанный снуд и спицы. Она нередко вязала перед телевизором в спальне, пока Ия делала уроки. Женщина быстро распустила петли. Затем села рисовать схему.

— И капюшон хочу.

— С ним будет дольше! Давай шапочку отдельно свяжу.

— Ла-адно. Но потом научись вязать с капюшончиком

Когда Аня вернулась домой, Тишка щеголял в свитере и шапке. Горыныч обиженно вздыхал. Пока подруги обсуждали, как у кого прошёл вечер, он въехал на таксе в прихожую и, воздев лапы к потолку, горестно произнёс:

— А ведь я от холода сдохнуть могу! И не быть счастию двести лет не в этом, ни в том мире!

Наталья, которой прежде Горыныч никогда не показывался, застыла на месте, выпучив глаза. Пару раз она видела забавную фигурку толстенького трёхглавого дракончика на письменном столе в детской, но у неё и в мыслях не было, что это живое существо.

— Хоть как скульптуру «Принесли счёт за коммуналку» перед вашим «Жилищником» выставляй, — хихикнул Горыныч.

— Эт-то кто?

— Дед Пихто, кот в манто и Ангия Барто, слева направо! — ответило ей поистине конское ржание, — и даже знаю кто ты. Наталья-краса, синие волоса. Ха!

— Хр…! Он говорящий! — полузадушено прохрипела женщина, отступая к двери.

— Да ты тоже та ещё балаболка! Читала «Детство Темы»? Если быстренько свяжешь мне костюмчик трёхглавого кота, станешь спонсором перфоманса «Детство Змея Горыныча».

Наталья, как балванчик, открывала и закрывала рот, не в силах принять участие в беседе.

— Нат, не пугайся, Горыныч очень хороший, — Аня погладила подругу по плечу.

— Ну вы даёте! — выдохнула та наконец.

— Очухалась? Умница, — Змей с самым серьёзным видом пощупал нитки, — хорошая шерсть. Хотя, знаешь, лучше шей, а не вяжи! Значит, смотри: внизу, где штанины, нужно дырку для хвоста, он не мёрзнет. И прорези для крыльев выше. Ну и капюшончик на каждую голову. В виде котика. Вот.

— Я не сумею. Мне выкройка нужна. Если ещё и с тремя капюшонами.

— Я тебе сейчас нарисую, погоди немного, — Горыныч похлопал таксу по шее, — Вперёд, Кусимира! К письменному столу!

Вернулся с большим листом акварельной бумаги и карандашом, слёз с собаки, сел на пол и задумался. Правая и левая голова повернулись друг к другу и что-то тихо затараторили на неизвестном наречии. Средняя же уставилась в потолок.

Наталья уже немного пришла в себя и зашептала Ане на ухо:

— А кто ещё у тебя живёт?

— Никого! Честное слово! И никому-никому не проболтайся про Горыныча.

— А он откуда у тебя?

— Ну, скажем так, случайное наследство от Ванькиной тётушки, которое досталось именно нам с Ией.

— Прикольно! Такой маленький…

— Да. Но он подрастёт и уйдёт к себе… в сказку.

Горыныч тем временем отмер и принялся быстро-быстро рисовать выкройку. Закончив, окликнул Наталью:

— Вот смотри. Справишься?

— Думаю, да. Завтра флис куплю. Сошью, привезу.

— Поторопись. А то сдохну от холода, а может, и голода.

— Я тебя в одеялко кукольное заверну, продержишься, — пообещала Аня. Фразу про голод пропустила мимо ушей, зная, какое неимоверное количество корма потребляется Змеем. «Главное, что не лопнул, бедолага!»

Через три дня Ната примчалась с готовым заказом. Горыныч снисходительно принял подношение. Но костюмчик не застегнулся.

— Ну, блин, Ната! Я ж все размеры проставил!

— Всё по выкройке! Можешь проверить, — женщина достала из сумки многократно свёрнутый листок. Змей принялся изучать его, потом костюм.

— Вот Яга-карга, жизнь земная! Аньк, запри подальше этот корм проклятый. Я на него, словно наркоман, подсел. Меня вширь несёт, как домового.

— Никуда меня не несёт, — сварливо откликнулся Тихон.

У Горыныча был такой несчастный вид, что Наталья с Аней и Ией бросились его утешать. Потом Ната предупредила мужа, что переночует у подруги, и полночи вшивала клинья в костюмчик. Горыныч позёвывая сидел рядом с ней. Несколько раз бил себя по лапам, когда привычно тянулся к красивому синему пакету с сухим кормом.

— Ты как выкройку сумел нарисовать? Непростая, чёрт возьми!

— Ну так… Понимаешь, появляясь в вашем мире, я получаю доступ почти ко всей информации, знаниям и прочему. Но всем не могу делиться, конечно, — сразу предупредил он, заметив, как загорелись глаза женщины.

— Это просто из знаний?

— Правая голова держит в себе все эти знания. А левая анализирует и адаптирует для применения на практике.

— Круто! — восхитилась Наталья, — а средняя?

— Моя любимая. И говорить ей удобнее всего. Но покушать уважают все три головы… Когда я обычного размера, проблемы никакой нет. А вот сейчас… увы и ах!

— Как я тебя понимаю! — Ната регулярно садилась то на одну, то на другую диету в надежде похудеть. Она не была полной, но рядом с миниатюрной Аней чувствовала себя слишком крупной.

— Горыныч, можешь мне сказать… Почему с Ией домовой согласился переехать в город, а со мной нет. Мы ж слова одни и те же говорили. Да и башмаки от одной пары были.

— Ты уверена, что хочешь себе домового? С ними, знаешь ли, не всегда легко ужиться.

— Да, я много всего читала. Нужен мне хранитель очага.

— Ты звала к себе в том доме, где никого не было. Сама вспомни ощущения там: затхло и заброшено.

— А как узнать, где он есть. Я ж не могу по всей деревне шариться, даже если дома нежилые уже…

— Ты хорошая баба, Ната. И Тихон — неплохо воспитанный хатник. Надо тебе его батьку забрать.

— У него есть отец?

— Ага. Хотя, положа руку на сердце, сынуля так себе получился…

— Да ладно тебе! А тот пойдёт?

— Обещать ничего не могу, сама понимаешь. Пусть Тишка ему какие слова передаст. Типа, эти люди достойны доверия. Почему бы не согласиться? Попытаться-то можно! Сейчас я Тишку разбужу!

— Ой, не надо. Ещё Ия проснётся.

— Дети крепко спят. Мы тут с хатником рыцарский турнир устраивали. Кто кого половником из седла выбьет. Он на коте, я на таксе. Мелкая даже не дёрнулась! Да и Анька дрыхла, как сурок.

Тихон скривился, услышав просьбу, но, подкупленный шоколадкой, пообещал придумать, как уговорить батюшку переехать в город.

Домовой и Горыныч быстро оценили таланты Натальи и почувствовали вкус к шмоткам. И несколько дней Ната только и делала, что кроила и шила. Зато оба перестали жаловаться на осень и дождь за окном. Горыныч, получив куртку, иногда отправлялся в чьем-нибудь рюкзаке на прогулку. Один раз Аня взяла его на выставку, но к живописи Змей оказался равнодушен.

Иван часто появлялся в квартире своей тётушки под разными предлогами, а иногда и без них. Последнюю неделю приходил постоянно, поскольку им с Аней поручили доработать для переиздания учебник по теорфонетике. Но о наличии Тишки и Горыныча Ваня так и не знал.

— Не надо ему такое испытание устраивать. Я-то еле переварила, а он совсем свихнётся. Мужики — создания нежные в этом плане, — выразила общее мнение Наталья. Ни о зеркале, ни о той ночи Иван с подругами не заговаривал. «И слава Богу!», — думала Аня. Она была очень благодарна Ваньке, но объяснять ему, что и как, была не готова, она и сама не до конца верила в то, что с ней произошло. Не будь в её доме весёлой парочки — Тишки и Горыныча — она постаралась бы больше никогда не сталкиваться с магией, но пока приходилось мириться с её присутствием в своей жизни.