Огонь на дальние расстояния
Видение Фишером преобразованного боевого флота предполагало, что большие орудия его корабля смогут поражать цели на очень большом расстоянии с достаточной точностью, чтобы одержать победу. Благодаря последним достижениям в области артиллерии это было вполне обоснованным предположением.
В течение десятилетий до конца 1890-х годов артиллерийское мастерство Королевского флота уступало по важности лишь наплевательству и полировке. Длительный мир после наполеоновских войн привел к тому, что упор делался на учения, а не на меткость. Хотя все более крупные орудия могли поражать цели на расстоянии 6 000 ярдов, на практике они редко делали это даже на расстоянии 1 500 ярдов. Таким образом, тактика по умолчанию оставалась той же, что и у Нельсона за столетие до этого: двигаться на близкое расстояние и поливать противника подавляющим огнем. Более того, артиллерийские учения, как правило, были нереалистичными: корабли, идущие со скоростью восемь узлов по курсу, стреляли по цели на известном расстоянии, часто около 1500 ярдов.
Для таких людей, как Фишер, развитие технологий сделало эту ситуацию невыносимой. Во-первых, появление орудий, способных на все большую дальность стрельбы, означало, что флот, который первым догадается точно бить на дальних дистанциях, будет иметь значительное преимущество перед боевым флотом противника. Во-вторых, прогресс в дальности и точности торпед делал сражения на близких расстояниях непомерно дорогим предложением. Если возможность не является матерью инноваций, то необходимость должна быть.
Ситуация должна была измениться, и она изменилась. 26 мая 1899 года капитан Перси Скотт, командир крейсера "Сцилла", стремясь повысить точность стрельбы своего корабля, заменил открытые прицелы своих 4,7-дюймовых скорострельных орудий на оптические. Он также изменил вращение шестеренки на подъемном механизме, чтобы обеспечить быструю регулировку. Скотт также обучал своих артиллеристов непрерывному прицеливанию, чтобы улучшить их способность корректировать крен и рысканье корабля. Результаты были впечатляющими. Применяя технику "непрерывного прицеливания" Скотта, команда сделала пятьдесят шесть из семидесяти выстрелов, что вдвое превысило средний показатель по флоту. Артиллеристы Скотта также могли попадать на дистанции до 7 000 ярдов. Вскоре Скотт был назначен командиром "Excellent", который служил артиллерийской школой Королевского флота, обучая поколение артиллеристов своей технике. В это время Фишер, командовавший Средиземноморским флотом, начал тренировки на дистанциях от 6 000 до 7 000 ярдов, чтобы устранить растущую торпедную угрозу. Хотя результаты были неутешительными, необходимость точных дальних стрельб была очевидна, и Адмиралтейство, следуя примеру Фишера, потребовало ежегодных учений артиллерийского флота на дистанции 6 000 ярдов.
После спуска на воду "Дредноута" и большой ставки Фишера на дальние стрельбы, артиллерия приобрела еще большую значимость. Первые результаты были разочаровывающими. Маневры флота в 1906 году проходили в туманную погоду и при неспокойном море и показали, что вторичные батареи показали лучшие результаты, чем большие орудия. Фишер должен был найти способ повысить точность больших орудий, чтобы Королевский флот смог воплотить потенциальные преимущества своих боевых кораблей новой модели в реальность.
В марте 1905 года Фишер назначил Скотта первым инспектором практики стрельбы по мишеням и приказал ему организовать соревнования по стрельбе между кораблями и флотами. В августе того же года Скотт представил доклад с описанием нового метода прицеливания и стрельбы. Он предусматривал установку всех больших орудий корабля на фиксированной высоте, а время залпа определялось устройством, которое он назвал "директор", расположенным на мачте и управляемым одним наблюдателем. Система "директорной стрельбы" ставила процесс прицеливания выше любых помех от морских брызг или дыма, обеспечивая при этом почти одновременный залп больших орудий. К 1908 году, благодаря Фишеру и Скотту, британские капитальные корабли поражали движущиеся цели на расстоянии 8-9 тысяч ярдов.
В это время проводились испытания двух различных подходов к управлению огнем. Один из них, названный Argo и разработанный Артуром Полленом, был относительно сложным по сравнению с его конкурентом, системой Дрейера. Последняя была детищем командора (впоследствии адмирала) Фредерика Дрейера, который имел опыт работы в артиллерии, служа под началом Скотта.
Система Дрейера, однако, страдала от фатального недостатка: она игнорировала эффект рысканья - движения корабля из стороны в сторону из-за того, что его подталкивают волны. Первые испытания системы Дрейера были неудачными. Затем на линкоре "Vengeance" была проведена серия испытаний двух систем. Они проводились при идеальных погодных условиях, что сводило к минимуму проблему учета влияния рысканья. Поллену и его команде, с другой стороны, пришлось включить в свою работу адмиралтейское оборудование, такое как калькулятор Дюмареска и часы Виккерса, хотя они не имели опыта работы с этими приборами и не хотели их использовать.
Несмотря на то, что чаша весов склонилась в пользу одного из них, комитет по наблюдению за испытаниями признал систему Поллена значительно превосходящей систему Дрейера. Тем не менее, Адмиралтейство выбрало систему Дрейера. По всей видимости, Фишер был убежден Дрейером в том, что ВМС создали более дешевую и столь же эффективную альтернативу системе Поллена. Возможно также, что на решение Фишера повлияла его быстро растущая вражда с Бересфордом, который приобрел системы Поллена для пяти своих кораблей. В любом случае, из двадцати восьми британских крупнокалиберных линкоров и боевых крейсеров, находившихся в строю в июле 1914 года, более половины обходились второсортными системами управления огнем. Это было, пожалуй, худшее решение, принятое Фишером в его попытках реализовать схему.
Шахты
К началу 1890-х годов Королевский флот разработал автоматические контактные мины, причем Фишер и Оттли принимали в этом активное участие. Осознавая опасность, которую представляют собой мины, и не имея готовых контрмер, Адмиралтейство решило позволить другим военно-морским силам сделать первый шаг к их внедрению. Однако к тому времени, когда Фишер стал вторым морским начальником в 1902 году, конкурирующие военно-морские силы уже перехватили инициативу. "Чем мы можем оправдать наше очевидное бездействие?" - спрашивал Фишер. !Если мы не примем их, - писал он, - нам не хватит одного оружия, которым обладают наши враги, и которое будет использовано против нас, а мы не сможем ответить тем же. . . . Мы не можем позволить себе оставить в качестве предмета обсуждения что-либо, что хоть в малейшей степени влияет на боеспособность флота».
Оттли, недавно назначенный на должность министра обороны США, сообщил о "поразительном успехе, достигнутом автоматическими минами во время нынешней [русско-японской] войны". Фишер назначил Оттли председателем комитета по этому вопросу и принял его рекомендации начать закупку 10 000 мин. Хотя комитет рассматривал мины как поддержку блокадных операций, Фишер хотел использовать их в первую очередь как дополнительное средство предотвращения проникновения вражеских кораблей в британские воды, и он ежегодно включал мины в смету ВМС. Так продолжалось до тех пор, пока Черчилль, став первым лордом, не прекратил их накопление, считая, что мины - это оружие слабой морской державы, вынужденной обороняться.
Погружение
Во время пребывания Фишера на посту первого морского лорда Великобритания обладала крупнейшей в мире, наиболее оснащенной и технически совершенной военно-морской промышленностью. Это позволяло Британии строить военные корабли передовой конструкции, быстрее и в большем количестве, чем ее соперники. Это позволило Адмиралтейству проводить стратегию "преимущества второго хода" во время периодических разрушительных изменений в военно-морской конкуренции в течение девятнадцатого века. Именно Франция, а не Британия, первой перешла к выпуску боевых кораблей с паровым двигателем и броненосцев. Несмотря на то, что Британия была вполне способна возглавить этот переход, она сдержалась, чтобы максимизировать свое преимущество в существующих военных кораблях. Точно так же Адмиралтейство стремилось "игнорировать" развитие подводных лодок, пока главный военно-морской соперник не ввел эту новую форму войны на море.
Фишер стремился сохранить, использовать и, по возможности, расширить превосходство британской промышленной базы. Однако характерной чертой Фишера была его решимость применить эти преимущества по-новому. Он назвал свой подход "погружением", и он, наряду с развитием боевых крейсеров и флотилийной обороны, был одним из трех центральных элементов схемы. Принимая решение о строительстве "Дредноута" и боевых крейсеров, Фишер следовал традиции преимущества второго хода - быстро действовать, если соперник собирался действовать первым.
Но Фишер хотел не просто реагировать на конкуренцию - он хотел формировать ее. Он хотел задать его темп и направление. Дредноут стал испытанием для Фишера. Фишер обнародовал все несекретные сведения о строительстве корабля, чтобы парализовать соперничающие военно-морские силы. Благодаря реформированию трудовой практики на верфях и заказу критически важных компонентов, таких как крепления для больших орудий и турбинные двигатели, за несколько месяцев до заключения контракта на постройку корпуса, он значительно сократил время строительства . Через год и один день после начала строительства "Дредноут" приступил к ходовым испытаниям. Фишер сократил обычное время строительства линкора - в данном случае радикально отличающегося и более мощного линкора - более чем наполовину.
Дредноут" нарушил планирование основных соперников Великобритании, в частности, немцев. В то время как "Дредноут" выходил из чертежной доски, Тирпиц спускал на воду "Дойчланд", первый из пяти запланированных новых немецких линкоров. Эти корабли, с их 13 400 тоннами, четырьмя 11-дюймовыми и четырнадцатью 6,7-дюймовыми орудиями и восемнадцатиузловой скоростью, должны были уступать даже некоторым линкорам Королевского флота, предшествовавшим дредноуту. После появления "Дредноута" этот класс уже был устаревшим.
Программа Тирпица также расширяла границы размеров его проектов кораблей. Ключевым ограничивающим фактором был Кильский канал, который обеспечивал германскому флоту короткий путь между Северным и Балтийским морями. Если бы Тирпиц хотел иметь более крупные корабли, канал пришлось бы расширить, что потребовало бы многолетних усилий и огромных затрат. Поэтому, когда до Тирпица дошли новости о планируемых размерах, скорости и вооружении "Дредноута", в Берлине началась почти паника.
Тирпиц на несколько месяцев уединился со своими самыми доверенными советниками, чтобы определить, как лучше ответить. Был достигнут консенсус, что Германия должна ответить на британский вызов, даже если для этого потребуется расширить все существующие каналы и доки. Таким образом, стратегия Фишера "погружения" была также "стратегией навязывания затрат", поскольку она использовала постоянный источник конкурентной слабости Германии - ограничения, накладываемые на конструкцию кораблей Кильским каналом, чтобы наложить существенные штрафные санкции, если Германия решит ответить на британскую инициативу. Когда строился "Дредноут", Фишер писал: «Увеличение размеров немецких кораблей потребует либо расширения, либо углубления Кильского канала, возможно, обоих, и подходов к нему, а также обширных дноуглубительных работ в их военно-морских портах. . . . Поэтому можно усомниться в том, что Германия в настоящее время в состоянии осуществить внезапное продвижение к кораблям в 20 000 тонн». Гамбит Фишера также накладывал штраф в отношении времени. Переведя военно-морское соревнование в кардинально новое русло, Фишер стоил Императорскому германскому флоту около года, пока Тирпиц переоценивал свои позиции.
Для Фишера срыв военно-морских планов соперников должен был стать не разовой акцией, а постоянной практикой. Он надеялся, что его боевые крейсера будут продолжать вносить хаос в судостроительные планы его противников. Позже он кратко изложил свои мысли о погружении кораблей Черчиллю, который стал первым лордом в 1911 году, вскоре после отставки Фишера. Спустив на воду корабли, которые значительно превосходили по качеству все, что было на тот момент на плаву, заявил Фишер, Адмиралтейство могло заставить другие ВМС пересмотреть свои собственные кораблестроительные планы. Если планы Адмиралтейства не раскрывались до последнего возможного момента, то дезорганизация, вызванная соперниками, могла позволить Адмиралтейству замедлить собственную программу военно-морского строительства, обеспечив экономию военно-морских смет. Секрет" успешного военно-морского управления, - заявил Фишер, - "заключается в "погружении" - это вводит в ступор иностранные адмиралтейства. Отложите до последнего часа корабль (большой или маленький), который вы собираетесь построить (или, возможно, не строить его вообще!). Вы видите, что все планы ваших соперников полностью разработаны, их суда запущены до неузнаваемости, а затем в каждом отдельном ответе на каждое такое судно соперника вы - с проектом на 50 процентов лучше! зная, что ваше быстрое судостроение и владение деньгами позволит вам получить ваше судно, пригодное к бою, так скоро, если не раньше, чем судно соперника.
Хотя "Дредноут" был построен частично в ответ на переход других военно-морских флотов к капитальным кораблям со всеми большими пушками, обеспечивая значительное увеличение боевого потенциала по сравнению с существующими кораблями при скромном увеличении стоимости, его появление вызвало критику с разных сторон, в том числе и в самом флоте. Многие члены Либеральной партии, включая таких знаменитостей, как Ллойд Джордж, считали корабль провокационным с военной точки зрения. Сэр Джордж Кларк, секретарь уголовного розыска, осудил Фишера перед премьер-министром Генри Кэмпбелл-Баннерманом. Бывший первый морской лорд адмирал Ричардс, которому не нравилась схема Фишера, заявил, что весь британский флот был "морально уничтожен". Бересфорд, хотя и подчиненный Фишера, присоединился к хору, утверждая: "Если Германия нападет на нас внезапно, она причинит нам ужасные бедствия и может победить", на что Фишер сообщил лорду Твидмуту, первому лорду Адмиралтейства с 1906 по 1908 год, что военно-морское превосходство Великобритании над Германией было настолько "подавляющим", что немцы знали, что оспаривать его было бы "безумием".
У Фишера были союзники, в том числе растущее число реформаторски настроенных офицеров в Фишпонде и такие люди, как лорд Эшер, лорд Селборн, будущий первый лорд Реджинальд Маккенна и, втихомолку, король Эдуард VII. Как написал один благосклонный журналист, «против него выдвигались самые чудовищные обвинения людьми, которые не были достойны чистить его сапоги. В то время, когда он рисковал всем своим упорным стремлением сохранить превосходство флота, его осуждали как предателя, находящегося на содержании у Германии».
Фишер также столкнулся с угрозами для ключевого источника морского превосходства Великобритании: ее оборонной промышленной базы, на которую опиралась его стратегия погружения. Проблемы были простыми: быстро растущая стоимость военных кораблей и необходимость экономии в военно-морской смете означали, что можно строить меньше кораблей. В период с 1896 по 1904 год Королевский флот заключал контракты на строительство в среднем семи капитальных кораблей в год. Однако, когда Фишер стал первым морским лордом, бюджетные прогнозы предусматривали строительство не более четырех крупных кораблей в среднем в ближайшие пять лет, то есть сокращение более чем на 40 процентов. План Фишера по перераспределению средств от капитального судостроения в пользу флотилий только усугубил бы проблемы отрасли.
Крупная консолидация британской индустрии военного кораблестроения казалась неизбежной. Фишер хотел избежать значительного сокращения бюджетов на исследования и разработки в отрасли, что было ключевым фактором способности Великобритании сохранять технологическое лидерство. Ему также нужна была промышленная база, способная быстро производить новые корабли и при необходимости наращивать производство. Учитывая эти соображения, Фишер заключил неофициальное (и незаконное) соглашение с четырьмя наиболее важными судостроительными фирмами страны. В обмен на предоставление им эффективной монополии на все крупные контракты по военным кораблям, которая включала субсидии, практически гарантирующие прибыльность фирм, они согласились сохранить свободные производственные мощности для критических компонентов и сохранить существующие уровни инвестиций в исследования и разработки.
Использование стандарта двух властей
Возможно, Фишер и не использовал стандарт двух держав как средство оценки британского морского превосходства, но он использовал его, чтобы отклонить попытки сократить смету военного судостроения и сохранить промышленную базу. Последние геополитические события подогревали пыл либералов в отношении сокращения военно-морских сил. Новый канцлер казначейства Герберт Генри (Г. Х.) Асквит утверждал, что подписание Антанты Кордиаль с Францией и уничтожение русского флота в Цусиме означало, что стандарт двух держав больше не актуален как мера необходимой силы Королевского флота. Фишер, однако, знал, что Асквит осознавал политические опасности, связанные с публичным отказом от стандарта. Адмиралтейство также указывало на то, что ближайшими соперниками Великобритании за морское превосходство были уже не Франция и Россия, а Франция и Германия. Асквит спросил, разумно ли предполагать, что эти традиционные враги объединятся, чтобы противостоять Британии? Даже если бы они объединились, утверждал Асквит, Королевский флот располагал сорока семью готовыми линкорами возрастом менее пятнадцати лет против двадцати девяти у Франции и Германии. Асквит отметил, что аргументы Адмиралтейства в пользу новых капитальных кораблей предполагали, что военно-морские соперники Великобритании выполнят свои планы строительства, что вполне могло оказаться "блефом" с их стороны. Асквит сказал, что французская "бумажная программа" останется лишь планом, который не будет выполнен. Что касается Германии, то он отметил трудности кайзера в том, чтобы добиться одобрения Рейхстагом его военно-морского бюджета. Почему же тогда Британия должна закладывать дополнительные линкоры?
Ответ Фишера на вызов нового правительства, по сути, принял утверждения его критиков, заявив, что строительство "Дредноута" фактически перезапустило военно-морское соревнование с нуля. Совет Адмиралтейства отметил: «С появлением дредноутов произошел скачок на 200% в боевой мощи, так что по сравнению с проектами дредноутов все существующие типы линкоров более или менее устарели».
Фишер признался близким коллегам, что, по сути, Асквит был прав. Он признал: «Наше нынешнее превосходство над Германией (нашим единственным возможным противником на многие годы) настолько велико, что говорить о какой-либо угрозе нашему военно-морскому превосходству просто абсурдно, даже если мы полностью прекратим судостроение!!!».
В письме, которое Фишер написал королю Эдуарду в октябре 1907 года, он утверждал: «Английский флот сейчас в четыре раза сильнее немецкого, ... но мы не хотим парадировать все это, потому что в этом случае у нас будут проблемы с парламентом. Самые горячие сторонники [премьер-министра] сэра Генри Кэмпбелл-Баннермана ... недавно прислали ему один из лучших документов, которые я читал, убедительно показывающий, что нам вообще не нужно закладывать новые корабли - мы и так сильны. Это чистая правда!»
Однако Фишер понимал, что Великобритания находится в состоянии бессрочного соперничества с Германией и что расстановка сил других держав может измениться в ущерб Великобритании так же быстро, как и в ее пользу. Таким образом, Британии необходимо было поддерживать свою промышленную базу морской обороны мирового класса. В июле 1906 года, в разгар противостояния Асквита судостроительной программе Адмиралтейства, в частном документе, подготовленном Советом Адмиралтейства, был сделан вывод, что если Либеральная партия будет следовать своим планам по сокращению судостроения, долгосрочные последствия для промышленности и британского морского превосходства будут катастрофическими. «Настанет день, когда наше военно-морское превосходство снова будет оспорено, и когда, как следствие, способность быстро строить военные корабли в большом количестве станет национальным достоянием, имеющим неисчислимое значение. Голодание по строительству в настоящее время, если расширение когда-либо снова станет необходимым, не только неизбежно увеличит стоимость любой будущей программы, но и значительно ухудшит национальную мощь быстрого военно-морского восстановления в жизненно важном вопросе нашего производства новых военных кораблей». Фишер знал, что этот аргумент в пользу сохранения - более того, субсидирования - промышленности вооружений не пройдет с либеральным руководством ни по фискальным, ни по идеологическим соображениям. Необходима была другая линия аргументации. Таким образом, поддержка Фишером стандарта двух держав и использования дредноутов в качестве основного мерила военно-морской мощи была в немалой степени мотивирована его стратегией погружения и желанием иметь быстрые боевые крейсера, а не какой-либо сильной верой в необходимость поддержания превосходства в линкорах два к одному. Фишер также позаботился о том, чтобы первые три боевых крейсера были построены на частных верфях, зная, что любой шаг либерального правительства по аннулированию контрактов столкнется с сильной политической оппозицией.
Способность Фишера продвигать свою схему, несмотря на противодействие со стороны различных кругов, была во многом обусловлена его умением добиваться экономии, одновременно обеспечивая либеральному правительству политическое прикрытие за счет сохранения статуса Королевского флота как ведущей морской державы мира. С 1906 по 1908 год, когда Асквит занимал пост канцлера казначейства, Фишер добился экономии бюджета на кораблестроение. 8,4 миллиона фунтов стерлингов, потраченных на линкоры и броненосные крейсера в 1905-6 финансовом году, сократились до 7,9 миллиона фунтов стерлингов в 1906-7, затем до 6,5 миллиона фунтов стерлингов в 1907-8 и до 5,5 миллиона фунтов стерлингов в 1908-9. Замедление темпов строительства стало результатом того, что стратегия Фишера "разрушила" кораблестроительные программы конкурирующих ВМС, особенно Германии. В целом, несмотря на рост расходов в других областях, Фишер смог удержать чистую военно-морскую смету на 1906-7-1908-9 годы на уровне 31-32 млн фунтов стерлингов - на 5 млн фунтов стерлингов в год меньше, чем пик в 36,9 млн фунтов стерлингов, достигнутый в 1904-5 финансовом году.
И все же, несмотря на успех Фишера, а возможно, и благодаря ему, нападки на Схему и на него лично продолжались.
Война, военные планы и маневры флота
Во время пребывания Фишера на посту первого морского лорда Королевский флот продолжал проводить маневры флота, чтобы не отставать от меняющегося характера морской конкуренции и адаптироваться к ней. Его пребывание на этом посту также совпало с первой морской войной великих держав в эпоху пара и железа.
Русско-японская война
Постоянная проблема, с которой сталкивались высшие политические и военные руководители всех морских держав, заключалась в том, как оценить военно-морской баланс. Как отмечалось ранее, вводилось много новых военно-морских возможностей и методов работы. Они оценивались в военных играх и проверялись на учениях флотов, но существовали четкие ограничения в отношении того, какие твердые уроки можно извлечь из этих усилий. Проблема" заключалась в отсутствии какой-либо морской войны между великими державами со времен Крымской войны (1854-56 гг.), которая не включала никаких крупных морских сражений и велась в эпоху ветра и паруса. Поэтому неудивительно, что русско-японская война, продолжавшаяся с февраля 1904 года по сентябрь 1905 года, стала предметом пристального интереса, особенно два крупных морских сражения - битва в Желтом море 10 августа 1904 года и Цусимское сражение 27-28 мая 1905 года.
В августе 1904 года русская военная эскадра, блокированная в Порт-Артуре японским флотом, попыталась прорваться и присоединиться к русскому флоту во Владивостоке. Хотя русские успешно прорвались через блокаду, японцы преследовали их, и завязалась перестрелка. Каждая сторона нанесла урон другой, но японцы удачно попали в русский флагманский корабль "Цесаревич", убив командующего эскадрой адмирала Вильгельма Витгефта. Русская эскадра отступила в Порт-Артур, где ее корабли были потеряны при сдаче осажденного порта в январе 1905 года.
Цусимское сражение, с другой стороны, было одним из самых односторонних в военно-морской истории. Оно произошло, когда русский Балтийский флот после долгого и трудного плавания был перехвачен в Цусимском проливе между Японией и Кореей. Японский флот под командованием адмирала Хэйхатиро Того захватил или уничтожил тридцать один из тридцати восьми русских кораблей эскадры адмирала Зиновия Рожественского, включая все восемь русских линкоров. Японские потери составили 117 убитых и около 600 раненых, против почти 5000 русских убитых, 6000 пленных и бесчисленных раненых.
Во время сражения адмирал Того использовал превосходство в скорости своего флота - около пятнадцати узлов против девяти у русских - чтобы диктовать дистанцию, на которой будет вестись бой. Он использовал это преимущество, чтобы направить огонь всех своих кораблей против ведущих русских кораблей в каждой дивизии. В отчетах британских атташе был сделан вывод, что скорость была решающей в двух главных столкновениях флотов. Несмотря на большую дистанцию примерно 8000 ярдов, на которой открылось сражение, основная часть повреждений, понесенных русским флотом, была нанесена на гораздо меньшей дистанции. Отчасти это объяснялось смешанным вооружением японских кораблей, которое не позволяло орудийным расчетам заметить приземление снарядов и скорректировать прицел. Цусима была выиграна нельсонским "градом огня", а не дальнобойным огнем.
Война предоставила военно-морским силам мира возможность оценить, как новые технологии, системы и тактика, принятые ими на вооружение, проявят себя в современной морской войне. Последовали долгие и ожесточенные дебаты по поводу "уроков", которые должны быть извлечены из войны, причем большая часть дискуссии была посвящена скорости корабля и дальности боя - вопросам, близким и дорогим сердцу Фишера.
Критики Фишера воспользовались малой дальностью боя в Цусиме, чтобы раскритиковать его стремление к созданию боевого флота со всеми большими пушками. Но дело было не только в этом. Наблюдатели Королевского флота обнаружили, что японцы плохо обучены управлению огнем и прицеливанию. Более того, полный залп орудий одинакового калибра произвел бы всплеск, который было бы гораздо легче обнаружить, чем флот с разнокалиберным вооружением. Это подкрепляло аргументы Фишера в пользу кораблей с орудиями единого калибра. У Джеки также был свой козырь: необходимость для линии боя вести бой за пределами быстро растущей дальности торпед.
Однако в результате конфликта не было достигнуто единого мнения о ценности торпед. Они не сыграли никакой роли в битве за Желтое море. Однако в декабре 1904 года японцы выпустили около 150 торпед в ходе серии ночных атак на русский флот в Порт-Артуре. Хотя только четыре попали в цель, они потопили линкор "Севастополь" и смертельно повредили эсминец "Сторожевой". В конце Цусимского сражения японские торпедные катера добили Балтийский флот России, потопив или смертельно повредив линкор "Сисой Великий" и броненосные крейсера "Адмирал Нахимов", "Владимир Мономах" и "Дмитрий Донской". Скептики торпед, как правило, соглашались с адмиралом Киприаном Бриджем, который заключил: "Возможно, ничто не выделяется в этой кампании более четко, чем незначительность результатов, достигнутых локомотивными торпедами". Другие, такие как командир (позже адмирал) Мюррей Сьютер, командир подводной лодки Королевского флота, утверждали, что японские торпеды страдали от недостатков в обслуживании и технических недостатков, а также от тревожного отсутствия детонации при поражении цели.
Мины, с другой стороны, вступали в свои права. В битве в Желтом море ни один линкор не был потерян на минах, хотя три уже были потоплены минами. Японские мины уничтожили русский флагман "Петропавловск" 13 апреля 1904 года, а адмирал Того потерял на минах два линкора 15 мая 1904 года.
Маневры флота
В то время как война между Японией и Россией разгоралась, Королевский флот продолжал проводить маневры флота, изучая способы поддержания успешной блокады портов противника. Маневры 1902 и 1903 годов показали, что такие операции становятся все более сложными из-за развития торпед и подводных лодок, и эти опасения доминировали в маневрах Королевского флота в 1904 году. Командующий эскадрой в Ла-Манше адмирал сэр Артур Уилсон приказал ей сосредоточиться на тактике противолодочной войны (ПЛО). Капитан Реджинальд Бэкон, начинающий член "Фишпонд", которого Фишер назвал "самым умным офицером на флоте" (и который позже станет первым капитаном "Дредноута"), командовал подводными лодками "противника". Экипажи Бэкона столько раз поражали линкоры Уилсона невооруженными торпедами, что судьи неохотно признали два его линкора "потопленными".
Августовские маневры подтвердили растущее влияние подводных лодок на военно-морское соревнование и, соответственно, перспективы успешной блокады. Они предусматривали, что превосходящий "британский" флот со 106 эсминцами будет действовать в пределах досягаемости сильных торпедных кораблей "противника". В ходе учений эсминцы отвлекали подводные лодки Бэкона от нападения на основной боевой флот, но только ценой значительных потерь для себя, главным образом потому, что не существовало надежного метода для эсминца атаковать подводную лодку. После учений командующий флотом "противника" контр-адмирал К. Г. Робинсон пришел к выводу, что тесная блокада в современных условиях становится невозможной.
Фишер и Бэкон чувствовали себя оправданными в своем мнении, что командиры не будут рисковать крупными военными кораблями в узких водах, если они уверены в присутствии подводных лодок. Адмирал Вильсон был склонен с ними согласиться. Их мнение вскоре распространилось в Адмиралтействе, поскольку все больше офицеров стали соглашаться с тем, что тесная блокада больше не является вариантом против любого порта или базы, защищенной подводными лодками. «Достаточно сказать, - заявил Фишер в апреле 1905 года, - что через три или четыре года после этой даты ... Ла-Манш и западный бассейн Средиземного моря не будут пригодны для проживания флота или эскадры».
Еще более неприятные новости для Адмиралтейства принесли совместные маневры с британской армией, проведенные месяцем позже. Учения предусматривали высадку 12 000 пехоты, кавалерии и артиллерии на враждебный берег , хотя и без вражеского сопротивления. Адмиралтейство надеялось показать, что армия может быть использована в качестве, по словам Фишера, "снаряда", которым будет "стрелять" флот, вместо того, чтобы следовать своей предпочтительной "континентальной" стратегии, которая предусматривала развертывание крупных экспедиционных сил для поддержки Франции в случае нападения на нее Германии. К большому смущению флота, высадка, свидетелями которой стали иностранные чиновники и военные атташе, закончилась катастрофой.
Если бы операции по блокаде становились все более проблематичными, было бы сложнее задерживать вражеские торговые суда, и риск для морской торговли Великобритании возрастал бы. Маневры 1906 года были направлены на определение способности флота решить проблему торгового рейдерства, в ходе которых сильный "британский" флот должен был защитить свои торговые суда от более слабого "вражеского" флота. Восьмидневные учения показали, что "вражеский" флот захватил 55 процентов из девяноста четырех участвовавших торговых судов. Этот процент считался сильно завышенным из-за малого количества торговых судов по сравнению с количеством рейдеров. В военное время, как отмечалось, количество торговых транспортов значительно превысит количество рейдеров. Краткость маневров также способствовала тому, что командир "противника" был очень агрессивным, захватив большой процент транспортов, но потеряв более половины из своих шестидесяти двух кораблей. Наконец, поскольку рейдерские корабли должны были вернуться на базу для переобогащения, перевооружения и дооснащения, судьи, судившие маневры, пришли к выводу, что "практически наверняка к началу третьей недели войны все рейдерские корабли были бы либо захвачены, либо блокированы в своих защищенных портах". Главный вывод Адмиралтейства заключался в том, что хотя в начале войны Великобритания может понести большие потери в торговом судоходстве, противник также понесет большие потери в своих рейдерских силах, и как только это произойдет, нормальные морские торговые потоки будут восстановлены. Эти выводы были положительно восприняты, поскольку они подтверждали предпочтение ВМФ наступательным операциям "поиск и уничтожение" против рейдеров, а не конвойным операциям.
Военные планы
В марте 1906 года Оттли призвал Фишера создать официальные военные планы, чтобы упредить критику со стороны Бересфорда, который сейчас командовал Средиземноморским флотом и должен был принять командование Флотом Ла-Манша. Два самых известных офицера Королевского флота, очевидно, поссорились, когда 4 декабря 1905 года, в последний день работы правительства Бальфура, Фишер был произведен в адмиралы флота, что позволило ему оставаться на действительной службе еще пять лет после обязательного выхода на пенсию в возрасте шестидесяти пяти лет, которого он достигнет в 1906 году. Если бы Фишер не получил повышения, шансы Бересфорда стать его преемником были бы отличными. Однако к 1911 году время лишило Бересфорда этой возможности. Его амбиции были разрушены, Чарли Би стал непримиримым врагом реформ Фишера, став лидером Синдиката недовольства, свободной коалиции политиков, журналистов, действующих и отставных старших офицеров, выступавших против реформ Фишера. Становилось все более очевидным, что в то время как Фишер заботился о флоте, Бересфорд был нацелен на месть.
Бересфорд имел давнюю привычку публично критиковать Адмиралтейство за отсутствие военных планов. Фишер поручил Балларду сформировать секретный комитет для разработки планов войны с Германией. Четыре месяца спустя Баллард, которому помогал в основном капитан Хэнки, предоставил Фишеру восемь планов, причем три из них были представлены в деталях. Хотя планы комитета Балларда не составляли официальных военных планов 1907 года - это был мешок с препринтами и отчетами, авторами которых были различные группы или отдельные лица, написанные в разное время, с разными целями и аудиториями - они составляли его интеллектуальное ядро.
Фишер дал указания Джулиану Корбетту, автору I части планов, проинструктировав его написать научное введение для "непрофессиональной" аудитории, включая "формирователей влияния", таких как король Эдуард, Реджинальд МакКенна и прессу. Части II и IV представляли собой сборник отчетов и исследований Военно-морского колледжа.
Работа Комитета Балларда легла в основу части III, содержащей военные планы. Военный план А/А1 был нацелен на нанесение ущерба немецкой торговле посредством дальней блокады Северного моря, простирающейся от северного побережья Шотландии до норвежского побережья. Ла-Манш должен был быть блокирован эсминцами, торпедными катерами и подводными лодками. План представлял собой вариант концепции обороны флотилии Фишера. Боевой флот Королевских ВМС должен был быть расположен для усиления любой из сил, если бы немецкий флот открытого моря бросил вызов этой новой форме блокады.
План B/B1 предусматривал тесную блокаду германской торговли, но явно не был предназначен для реализации, так как не давал никаких преимуществ по сравнению с планом A/A1, при этом значительно увеличивая риск для британского флота. План C/C1 был направлен на использование флота против заморской торговли Германии. Атаки против немецкого флота и Кильского канала, а также амфибийные операции вдоль немецкого побережья имели второстепенное значение. План D/D1 был рассчитан на случай захвата Германией Дании в начале войны. Он предусматривал отсечение немецких войск, занимающих крупные острова Фьен и Зеландия в устье Балтийского моря.
Фишер спросил адмирала Вильсона о его мнении относительно планов 1907 года. Вильсон ответил, что "пристальное непрерывное наблюдение за всеми немецкими портами" будет "очень трудно поддерживать", особенно ночью. Он сомневался в способности флота подорвать торговлю Германии, которая, по его мнению, могла бы поддерживаться за счет поставок по суше и нейтрального морского судоходства. Вильсон тяготел к плану A/A1, поддерживая использование подводных лодок и эсминцев для блокирования Дуврского пролива и входа в Ла-Манш. Если война станет неизбежной, эсминцы Королевского флота "одни должны находиться в Северном море" в качестве сил раннего предупреждения, чтобы не подвергать боевой флот риску атаки немецких торпедных аппаратов.
Фишер был в целом согласен с Вильсоном, но проявил определенный энтузиазм в отношении ведения более агрессивной формы экономической войны. В конце 1908 года Фишер предложил стратегию использования военно-морского превосходства и доминирующего положения Великобритании в мировой торговой системе, чтобы вызвать быстрый экономический крах Германии в случае войны. План предусматривал беспрецедентное вмешательство в экономическую систему страны: Адмиралтейство захватит контроль над коммерческим судоходством страны, будет регулировать грузы на судах, введет цензуру на все кабельные коммуникации и будет направлять действия финансовой индустрии в согласованных усилиях по разрушению экономики Германии. Это предложение встретило решительный отпор со стороны британского делового сектора и дипломатов, обеспокоенных тем, как отразится тотальная экономическая война на отношениях с нейтральными державами. К моменту начала войны летом 1914 года стратегия Фишера была лишь тенью своей первоначальной формы, а к концу года, после нескольких месяцев войны, от нее фактически отказались.
Фишер ознакомил Бересфорда с планами 1907 года и предоставил ему копию отчета Комитета Балларда. Чарли Би не был впечатлен. Он решительно возражал против идеи Фишера об обороне флотилии. Бересфорду также не понравилась идея возложения на его флот миссии дальней блокады.
Предупреждения Оттли о военных планах оказались прозорливыми, поскольку в 1907 году Адмиралтейство столкнулось с расследованием, вызванным одной из периодических угроз вторжения в Британию. Эти страхи часто ставили британскую армию против Королевского флота в борьбе за ресурсы, при этом обе стороны приводили аргументы в пользу критической роли, которую они играли в защите родины, в то время как положение родственной службы обесценивалось.
Фишер мало интересовался подобными обзорами, учитывая его пренебрежительное отношение к опасности успешного вторжения на Британские острова. Это нашло отражение в его участии в обзоре, где его аргументы были представлены в первую очередь для политического эффекта, а не в качестве серьезного обсуждения стратегии. Фишер с радостью разделял военные планы, которые предусматривали захват различных островов Северного моря для поддержки операций по тесной блокаде и бомбардировку немецких военно-морских баз. Эти варианты были представлены в мельчайших подробностях, но были совершенно неспособны к выполнению - и Фишер это знал.
Но он также знал, что политическое руководство хотело быть уверенным в том, что Королевский флот проведет агрессивную кампанию против Германии, если начнется война. Хотя Фишер был убежден, что управление флотами капитальных кораблей в узких морях было слишком рискованным предприятием - действительно, его концепция обороны флотилий и дальней блокады была ответом Схемы на эту опасность - Фишер дал политикам то, что они хотели услышать, и избежал серьезного ущерба от рук тех, кто, подобно Бересфорду, стремился представить Адмиралтейство неподготовленным. Спустя годы Фишер признался, что планы были подготовлены исключительно для того, чтобы понравиться его критикам. Говоря о сэре Артуре Уилсоне, сменившем его на посту первого морского флота, Джеки признался: "Не будучи Макиавелли, [он] ничего не сказал кабинету министров. Я же, наоборот, рассказал им так много, что они сочли меня совершенством. Я дал им напечатать 600 страниц военных планов!"
Военные планы были обновлены в 1908 году, но эти планы "W" лишь незначительно отличались от работы Комитета Балларда над планами "ABCD" предыдущего года. Оба плана W1 и W2 призывали британские тяжелые военные корабли держаться подальше от Северного моря. В августе 1908 года, после встреч с личным секретарем короля Эдуарда и адмиралом Фишером, лорд Эшер заявил: «Джей [Джеки Фишер] сказал мне о решимости Артура Вильсона в случае войны с Германией не размещать свой боевой флот в Северном море. Встреча будет назначена в Оркнейских островах, и там флот будет лежать, готовый к бою. Только крейсера и эсминцы в Северном море».
Несмотря на возражения Вильсона, Корбетта и других о непрактичности тесной блокады, план W3 предусматривал проведение таких операций. Комитет по стратегии выступил против W3, отметив: «Это чревато большей опасностью для блокирующих эскадр, чем система кордонов через Дуврский пролив и северный вход в Северное море». Но, опять же, "военные планы" Фишера использовались в основном для отвода критики со стороны его бюрократических и политических конкурентов. Его откровенные мысли об использовании боевого флота в Северном море, не говоря уже о том, чтобы он участвовал в ближней или наблюдательной блокаде, были изложены ноября 1908 года в его работе под названием "Вопрос о подводных лодках". В ней Фишер заявил: "В настоящее время не существует и, по-видимому, не существует практически осуществимых средств для уничтожения подводных лодок новейшего типа или даже для предупреждения о их приближении". Следовательно,
Неизбежно, что когда немцы полностью осознают возможности этого типа подводных лодок ... Северное море и все его части будут сделаны непригодными для жизни нашими большими кораблями - пока мы не очистим их от подводных лодок. . . . Аргументы, приведенные в этом кратком отчете, ни в коей мере не пытаются уменьшить влияние и необходимость больших бронированных кораблей. . . . Однако они указывают на приближающуюся полную революцию в типе нашей войны с любой державой, особенно с любой европейской державой, поскольку узкие воды Северного моря, Балтики, Ла-Манша и Средиземного моря будут недоступны для больших военных кораблей, пока не будут очищены от подводных лодок.
Фишер поддерживал позицию адмирала Уилсона о том, что боевой флот следует держать подальше от Северного моря, и выступал за оборону флотилий, указывая: «Было бы самоубийством подвергать бронетанковые части нашего флота внезапной торпедной атаке, размещая их до войны на расстоянии удара от противника. . . . В такое время Северное море должно кишеть нашими эсминцами и подводными лодками, поддерживаемыми крейсерами».
Фишер поделился своими взглядами с королем Эдуардом с такой страстью, что в качестве подарка на Рождество 1909 года монарх прислал ему серебряную модель подводной лодки. Фишер признался: "Он думает, что я без ума от них". Действительно, так оно и было.
После работы Комитета Балларда, маневры Флота Ла-Манша в июне и июле 1907 года изучали операции по пристальному наблюдению за портами противника, как это предусматривалось планами В и С. "Дружественные" силы, состоящие из Пятой эскадры крейсеров и сопровождающих эсминцев, были нацелены на наблюдение за "вражеским" флотом под командованием Бересфорда, который имел приказ выйти из своей базы незамеченным. Учения оказались неудачными. Дружественный" флот не смог зафиксировать "противника", а последний не смог вступить в бой со своим соперником. На втором этапе маневров Бересфорд снова командовал "немецким" флотом с задачей пересечь одну из двух морских зон, не вступая в бой. Ему это удалось, выявив недостатки в разведывательных операциях Королевского флота. В заключительной фазе маневра было показано, как блокированный флот использует торпедную атаку перед выходом из базы. Эсминцы "немецкого" флота Бересфорда проскользнули незамеченными и обнаружили "британский" флот, что снова указывает на проблемы с разведкой. Это привело Бересфорда к выводу, что проведение наблюдательной блокады потребует от "дружественного" флота задействовать "в два-три раза больше морских эсминцев", чем было задействовано для учений. Фишер, конечно, не планировал использовать наблюдательную блокаду в случае войны.
На июльских маневрах 1908 года перед "немецким" флотом под командованием Бересфорда вновь была поставлена задача не допустить сосредоточения превосходящего, но разделенного "британского" флота. Учения оказались неудачными, и сэр Артур Уилсон, наблюдавший за маневрами, весьма критически отозвался об обоих командующих.
Бюджетные сметы ВМС
В мае 1908 года Реджинальд Маккенна, юрист по профессии, сменил на посту первого лорда больного лорда Твидмута и вскоре стал сторонником реформ Фишера. Он прибыл как раз в тот момент, когда назревало серьезное столкновение по поводу сметы военно-морского флота, осложненное очередными военными опасениями.
В конце 1908 года Адмиралтейство получило информацию о том, что Германия ускоряет свою судостроительную программу. Эта новость, быстро ставшая достоянием общественности, вызвала испуг в прессе, в парламенте и среди широкой публики. В ответ МакКенна предложил заложить в следующем году еще два дредноута, всего шесть.
Бюджетные сметы еще больше усугублялись планом Адмиралтейства вооружить четыре из десяти крупных военных кораблей, заказанных в 1909-10 годах, 13,5-дюймовыми орудиями, что повышало цену линкора примерно на 14 процентов, а боевого крейсера - более чем на треть по сравнению с кораблями, вооруженными 12-дюймовыми орудиями. В программе 1912-13 гг. предлагалось перейти на 15-дюймовые орудия. Линкоры с таким вооружением стоили бы на 30 процентов дороже своих непосредственных предшественников и на 60 процентов дороже линкоров с 12-дюймовыми орудиями.
Асквит, теперь уже премьер-министр Великобритании, искал способ удержать смету военно-морских сил под контролем, одновременно защищаясь от обвинений в том, что его правительство вяло реагирует на немецкую угрозу. Он предложил компромисс, согласно которому правительство запросит четыре дредноута в смете 1909 года и будет добиваться разрешения на строительство еще четырех дредноутов не позднее 1 апреля 1910 года, но только если немецкая программа строительства подтвердит оценки разведки.
Политическое маневрирование Асквита продолжалось. 12 ноября 1908 года он пообещал, что его правительство будет поддерживать стандарт двух держав. В апреле следующего года, отметив, что следующими двумя крупнейшими соперничающими военно-морскими флотами были Германия и Соединенные Штаты, а Соединенные Штаты были дружественной державой, правительство в целях планирования в частном порядке приняло стандарт одной державы, рассчитанный как равный капитальным кораблям Германии плюс запас в 60 процентов. 29 декабря 1911 года преемник Маккенны, Черчилль, предложил официально (и публично) принять 60-процентный стандарт, а три месяца спустя он объявил об этом в Общине.
Однако летом 1909 года Австро-Венгрия заявила о своем намерении построить три, а возможно, и четыре дредноута. Это заставило итальянцев увеличить свою судостроительную программу до четырех дредноутов. Хотя каждая из этих стран рассматривала другую как потенциального врага, обе они были союзниками Германии. С точки зрения Адмиралтейства, это означало противостояние тринадцати немецким дредноутам в Северном море, плюс примерно половина этого числа или больше австрийских и итальянских дредноутов в Средиземном море. В июле 1909 года МакКенна объявил, что будут построены четыре дредноута. Это решение заставило Черчилля, который выступал за строительство только первоначальных четырех кораблей, заметить: «В конце концов, было достигнуто любопытное и характерное решение. Адмиралтейство требовало шесть кораблей, экономисты предлагали четыре, а мы в конце концов пришли к компромиссу – восемь».
Расследование
По мере продвижения работы над Схемой, она сталкивалась с растущими вызовами на многочисленных фронтах со стороны отдельных лиц и организаций, чьи интересы и предпочтения были под угрозой. Мы видели непоследовательное поведение Фишера, например, его пренебрежительное отношение к стандарту двух держав и строительству большего количества дредноутов - если только они не могли помочь поддержать оборонную промышленную базу - и его разработку военных планов, которые чтили традиции флота тесной блокады и наступательных действий, хотя его истинные взгляды были совершенно иными. Такое поведение в немалой степени объяснялось тем, что Фишеру приходилось балансировать на тонком балансе, который был направлен на защиту бюджета Адмиралтейства от набегов со стороны армии, потрошения политиками или отвлечения от приоритетов схемы адмиралами, чья привязанность к прошлому ослепляла их к драматическим изменениям, происходящим в морской конкуренции.
Политики, конечно же, постоянно требовали от Фишера экономии средств, и ему удалось это сделать и некоторое время держать их в узде. Ему очень не хватало поддержки Селборна в общении с политическим классом, позже он вспоминал: "Никогда ни один первый лорд не держал руку своего главного советника так тепло, как лорд Селборн держал мою". Фишер не получил практически никакой действенной поддержки от лорда Твидмута, легковесного человека, который, по его словам, подходил для должности первого лорда «как для должности королевского астронома». Преемник Твидмута, Маккенна, хотя и поддерживал его, столкнулся с нарастающей волной оппозиции.
Партия, находящаяся у власти, Тори, критиковала реформы Фишера. Однажды его спросили, были ли его реформы успешными и, если да, то почему он не проводил их более активно. Он ответил: «Ответ на первую часть вопроса утвердительный; что касается второй части, то ее можно было бы задать [божеству] о творении».
Фишер оказался в состоянии постоянной бюрократической войны с армией, сторонники которой призывали расширить ее за счет ВМС, чтобы защитить страну от вторжения и, в случае войны с Германией, отправить на континент крупные британские экспедиционные силы для помощи в защите Франции.
Джеки не терпел доводов о том, что королевский флот не может предотвратить вторжение, заявляя: "Флот... является 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й... ad infinitum линией обороны! Если флот не будет верховным, то никакая армия, какой бы большой она ни была, не будет иметь ни малейшего смысла. Мы должны бояться не вторжения, если наш флот побежден, а СТАРВАЦИИ!". Что касается быстрой транспортировки армии во Францию, Фишер отметил, что в октябре 1899 года, в начале Бурской войны, Великобритания, величайшая морская держава мира, могла перевезти только 30 000 солдат. Черчилль выразился прямо, заявив: «Что касается усиления регулярной армии, то либо у нас есть морское командование, либо его нет. Если оно у нас есть, нам нужно меньше солдат; если его нет, нам нужно больше кораблей»
Армия, со своей стороны, выступала против концепции Адмиралтейства о проведении амфибийных операций против Германии, учитывая ее мощную армию. В качестве поддержки руководители армии могли сослаться на аргументы самого Фишера об ограничениях при транспортировке даже небольших сил по морю и на опыт учений, подтверждающих это. (На самом деле, Фишер, похоже, был мало заинтересован в таких операциях).
Таким образом, Фишер сделал все возможное, чтобы сохранить молчание во время дебатов об использовании армии в амфибийных операциях вдоль немецкого побережья и о предпочтении армии развернуться во Франции. Возможно, это было связано с его интересом к стратегии ведения экономической войны "Блицкриг" против Германии, которая приведет к быстрой победе, исключающей использование сухопутных войск для амфибийных операций или на континенте. В случае провала наступления в области экономической войны, Фишер, по-видимому, хотел установить дальнюю блокаду Германии и оборону Британских островов флотилиями, а боевой флот Королевского флота был готов сразиться с Императорским флотом Германии, если тот выйдет на бой.
Фишер против Бересфорда
Однако именно служба самого Фишера представляла наибольшую угрозу для схемы. Поскольку ни одна из стратегий не соответствовала традициям флота, Фишер опасался, что открытое изложение своих взглядов вызовет еще большее противодействие со стороны растущего Синдиката недовольных. В начале 1909 года, во время испуга по поводу судостроительных планов Германии, Фишер заявил Эшеру, что не будет делиться своим истинным планом войны ни с кем, особенно с CID или Бересфордом, заявив: "Единственный человек, который знает, это [адмирал сэр Артур] Уилсон, а он близок как воск!"
Действительно, будь то упреждающий удар по флоту противника, стоящему в гавани, близкая блокада порта соперничающего флота, чтобы запереть его или заставить сражаться, или отказ от конвоев как средства защиты морской торговли в пользу операций "поиск и уничтожение" против крейсеров противника, Королевский флот рефлекторно проводил наступательные операции. По словам Фишера, «британская военно-морская политика заключается в наступлении». Проблема с этим давним предпочтением наступления, однако, заключается в том, что в ряде случаев оно противоречило стратегии самого Фишера, который отказался от ближней блокады и десантов в пользу обороны флотилий и дальней блокады. Конвойные операции - скучные и оборонительные, какими они были - должны были стать решением угрозы торгового рейдерства в Первой мировой войне. Экспансивные идеи Фишера о ведении экономической войны с целью разрушения экономики Германии были еще более чужды традициям Королевского флота. Напряженность в этих вопросах, в конце концов, дошла до кипения из-за растущей личной неприязни между Бересфордом и Фишером.
Вскоре после повышения Фишера до адмирала флота, что фактически положило конец надеждам Бересфорда стать первым морским владыкой, лорд Твидмут предложил ему командовать флотом Ла-Манша. Это не успокоило Бересфорда, которому не нравилось уменьшение роли Флота Канала в схеме Фишера. Когда они встретились, чтобы обсудить новое командование Бересфорда, Фишер был сильно обескуражен отношением своего коллеги, предчувствуя грядущие неприятности. Противодействие Бересфорда плану было вызвано намерением Фишера использовать оборону флотилий и дальнюю блокаду. Флот Бересфорда в Канале, вместе с основным боевым флотом, должен был оставаться в резерве. Бересфорд, однако, считал, что угроза от торпед переоценена и отверг стратегию Фишера.
В октябре 1907 года Бересфорд провел серию учений флота, чтобы проверить свои идеи по блокированию Гелиголандской бухты у побережья Германии. Маневры подтвердили его предыдущий опыт в аналогичных маневрах, что для поддержания эффективной блокады немецких портов в ночное время флоту Ла-Манша требуется гораздо больше "малых судов" - малых крейсеров и эсминцев. Учения, проведенные в следующем году флотом внутренних сил вице-адмирала сэра Фрэнсиса Бриджмена, подтвердили выводы Бересфорда и маневров 1906 года о том, что количество малых судов блокадного флота должно превышать количество судов блокадного флота в соотношении три к одному. Если это правда, то Бересфорду потребуется примерно 300 таких кораблей. Стоимость строительства и комплектования таких сил в мирное время была непомерно высокой. Действительно, это была одна из главных причин, по которой Фишер перешел к обороне флотилий.
Баллард считал стратегию Бересфорда бессмысленной, указывая, что Бересфорд подверг свой флот опасности без веской причины, рискуя понести большие потери от эсминцев "противника". Другими словами, Charlie B предлагал добиться ценой больших затрат, путем ближней или наблюдательной блокады, того же эффекта, который можно было получить с гораздо меньшими затратами, путем обороны флотилии и дальней блокады.
Снайперская деятельность Бересфорда не прекращалась на протяжении всей его службы, которую он покинул в марте 1909 года. Хотя срок его службы обычно длился бы еще год, Адмиралтейство, наконец, устало от его неповиновения. Но прекращение командования, а значит и карьеры, не заставило Бересфорда замолчать. 2 апреля он написал письмо премьер-министру Асквиту, в котором указал на многочисленные предполагаемые недостатки Адмиралтейства, включая неспособность построить достаточное количество малых кораблей, стратегическую некомпетентность в распределении флота и отсутствие адекватных военных планов. Бересфорд намекнул, что если Асквит не примет соответствующих мер, письмо будет опубликовано. Асквит уступил и решил решить вопрос, лично возглавив подкомитет уголовного розыска для изучения обвинений Бересфорда.
Расследование уголовного розыска
Расследование длилось пятнадцать заседаний с 27 апреля по 13 июля. Адмиралтейство представлял первый лорд Маккенна. Фишер, хотя и присутствовал, не принимал активного участия в процессе. Использование CID для расследования внутреннего дела ВМФ было крайне нестандартным и неуместным, поскольку позволило подчиненному Бересфорда оспорить его субординацию и полномочия. Но было ясно, что Асквита меньше волновало неподчинение Бересфорда или истинное состояние британской обороны, чем защита своих политических флангов. Ни один свидетель не явился по его требованию. Всегда, когда можно было обойти вопрос, он это делал. Везде, где это было возможно, он оставлял вопросы без внимания.
На слушаниях Бересфорд назвал стратегию Фишера "педагогическим планом". Отражая наступательные традиции Королевского флота, он считал дальнюю блокаду "оборонительной политикой, которую мы не можем себе позволить принять". Бересфорд утверждал: «Мы должны проводить атакующую политику. Мы должны следить за побережьем противника с помощью сторожевых крейсеров; у них [немцев] есть только два выхода, и когда они выходят, адмирал должен знать, что они вышли». Далее он критиковал списание Фишером более сотни малых крейсеров, которые, по мнению Бересфорда, были необходимы для ближней блокады.
Отвечая от имени Адмиралтейства, первый лорд МакКенна объяснил комитету, что боевые крейсера сделали старые крейсера устаревшими. Более того, добавил Маккенна, подводные лодки взяли на себя миссию, которую раньше выполняли малые крейсера. Иными словами, если необходимо блокировать порты противника, то это будут делать подводные лодки, а не малые крейсера.
Капитан Баллард, член "Фишпонд", заключил: «Очевидно, что он [Бересфорд] совершенно не понимает основных идей. Эти крейсера не являются сторожевыми крейсерами ни в каком смысле этого слова, поскольку следят за выходом вражеского флота, а предназначены исключительно для перехвата торговли [противника]. . . . Наша цель - заставить их [противника] пройти расстояние более 300 миль от их собственной защищенной базы для защиты своей торговли, а затем обрушиться на них, когда они окажутся за ее пределами, или отрезать их отступление». Бересфорд провел четкую грань между своими взглядами и схемой Фишера и заявил, что он "не придает никакого значения подводным лодкам". Как уточнил Чарли Б., логику, лежащую в основе его позиции, оказалось трудно разглядеть. «В продолжение того, что я сказал по поводу нехватки [крейсеров], если подводники должны занять их место, я хочу отметить, что вся война подводных лодок является полностью теоретической. Я не буду говорить, что они не "положат" корабли, но они не произведут революцию в [военно-морской] войне, если адмиралы не будут их бояться. Сейчас подводная лодка всегда в тумане. Единственное, что побеждает моряка на вершине воды - это туман. Так что это полностью теоретический вопрос». Бересфорд в конце концов признался, что никогда не видел подводную лодку в море, хотя недавно он провел более двух лет, командуя главным боевым флотом ВМС. Его презентация временами граничила с бессвязностью, заставляя вспомнить замечание Черчилля о Чарли Би: «Когда он встает, он не знает, что собирается сказать; когда он говорит, он не знает, что говорит; а когда он садится, он не знает, что сказал».
Наконец, Бересфорд попытался одержать верх в дебатах, призвав отставного адмирала флота сэра Артура Уилсона поддержать его утверждение, что флоту "опасно не хватает" эсминцев и малых крейсеров. Было общепризнано, что Уилсон, который провел предыдущие пять лет, командуя крупнейшими флотами ВМС, был "лучшим адмиралом своего времени, командовавшим флотом, ... скрупулезно справедливым и необычайно уравновешенным". Предъявив аргументы Бересфорда, Вильсон отказался. Когда Бересфорд стал настаивать, Вильсон наконец ответил: "Я хочу сказать, что, поскольку я не хочу работать над немецким побережьем [закрывать блокаду], мне не нужно так много". Несмотря на то, что Бересфорд давил на него по этому поводу, Вильсон ответил: "Я говорю, что я бы работал на нашей стороне в Северном море [дальняя блокада]". Когда Бересфорд пожаловался, что Адмиралтейство не снабдило его планами военных действий, Вильсон отверг их ценность, повторив слова Гельмута фон Мольтке о том, что он "совершенно уверен, что любой план, составленный в мирное время, не будет выполняться на войне", считая ценность составления планов в первую очередь образовательной. Гамбит Бересфорда, заключавшийся в обращении к Вильсону, провалился. Как заключил один из наблюдателей, Вильсон «не верит в стратегию Чарли - не верит в то, что нужно идти к немецкому побережью и наблюдать там день и ночь».
Несмотря на плохие результаты Бересфорда, Асквит сделал все возможное, чтобы выпустить "Общее заключение", в котором критиковались Бересфорд и Фишер. Комитет установил, что "в течение рассматриваемого периода времени не было никакой опасности для страны от мероприятий Адмиралтейства по подготовке к войне, будь то с точки зрения организации и распределения флота, количества кораблей или подготовки военных планов". Он установил, что "лорд Чарльз Бересфорд ... не смог оценить и выполнить дух инструкций Совета и признать их высший авторитет". Примечательно, что Фишера косвенно порицали за то, что он недостаточно консультировался с Бересфордом во время своего командования, подразумевая, что Бересфорд должен был иметь право вето на решения своего начальника.
Для Асквита это было политически правильным решением. Несмотря на слабость, с которой Бересфорд излагал свои аргументы, он считался лидером традиционного крыла Королевского флота и пользовался большой поддержкой общественности . Для Асквита встать на сторону Фишера было бы политически рискованно.
Бересфорд считал себя победителем и действовал соответственно. Он заявил о своем намерении баллотироваться в парламент и убеждал оппозиционную Консервативную партию назначить его первым морским лордом, чтобы он сменил Фишера, если они вернут власть на следующих выборах. Фишер был в ярости и писал своему коллеге-адмиралу: «Комитет, не раздавив Бересфорда, когда у них была такая возможность, и тем самым полностью дискредитировав его перед лицом всех людей, дал Бересфорду новый поводок для непокорной агитации. Если бы они разгромили его, как они могли бы это сделать на основании доказательств, как откровенного лжеца, он был бы настолько дискредитирован, что ни одна газета никогда бы больше не обратила на него внимания».
Эти выводы фактически подорвали авторитет Фишера и доверие общественности к Совету Адмиралтейства. В обществе росло мнение, что "радикальному Джеку" Фишеру пора уходить. Так он и сделал.
Фишер вышел на пенсию 25 января 1910 года после пятидесяти пяти лет службы. Однако он в какой-то мере отомстил своему мучителю Бересфорду. Король Георг V, друг Чарли Би, убеждал Асквита назначить Бересфорда первым морским лордом. Однако Маккенне удалось заблокировать этот шаг в пользу отзыва адмирала Уилсона на действительную службу. Маккенна был уверен, что преемник Фишера продолжит реформы, которые были проведены во время его пребывания на этом посту. Хотя отзыв отставного адмирала на действительную службу в мирное время был необычным, Уилсон обладал многими качествами, которые делали его привлекательным выбором. Фишер был очень доволен выбором Уилсона, отчасти потому, что он не был членом Синдиката недовольных, а также потому, что сэр Артур достигнет обязательного пенсионного возраста в семьдесят лет в 1912 году, и к этому времени его может сменить один из членов "Фишфонда".
В ответ на вопрос Асквита о перспективах Бересфорда занять пост первого морского лорда, МакКенна ледяным тоном заметил: "Сэр Артур Уилсон по всеобщему признанию является величайшим моряком, который был у нас на протяжении многих лет". Что касается Бересфорда, то он заслужил неблагоприятное сравнение с Фишером. «Его услуги больше не требуются. Он командовал в море с большим, но не необычным успехом. Он не был ответственен за развитие военно-морской науки, стратегии или обучения и не был связан с ними».
Как резюмировал один известный историк, "Бересфорд отстаивал вещи такими, какими они были, ортодоксальность и традиции. Фишер смотрел дальше, представляя себе новых людей, новые правила, новые корабли, новые миры, которые нарушали традиции так жестоко, что представляли собой революцию". У обоих мужчин было колоссальное эго, но на протяжении всей службы эго Бересфорда, как правило, концентрировалось на себе, в то время как эго Фишера было направлено на развитие Службы.
Тень Фишера
Фишера и Бересфорда уже не было. Перси Скотт и Реджинальд Бэкон ушли в отставку в том же году. Военно-морской флот терял некоторых из своих лучших офицеров, в то время как напряженность в отношениях с Германией нарастала. Как сохранить схему Фишера или, по крайней мере, те ее части, которые он реализовал?
Рыбный пруд
В ближайшей перспективе поддержка концепции обороны флотилий сохранялась. Всего через несколько месяцев после отставки Фишера МакКенна в переписке с министром иностранных дел сэром Эдвардом Греем отметил: «Наши эсминцы и флотилии подводных лодок, которые являются истинной защитой от вторжения, будут размещены на Восточном побережье [Англии]». Но МакКенна вскоре покинет Адмиралтейство.
Фишер через своих апостолов в Рыбном пруду стремился сохранить и даже продвинуть эту схему. Вскоре после своей отставки в конце 1909 года контр-адмирал Бэкон представил доклад Институту морских архитекторов. Вторя Фишеру, Бэкон заявил, что были разработаны торпеды все большей дальности, что позволило стаям небольших кораблей эффективно бороться с линкорами. «Линкор не только сам открыт для атак малых судов, с которыми он не может сражаться на равных, но и бессилен защитить любой вид судна от атак таких судов».
Бэкон также предсказал, что продолжающаяся военно-морская революция потребует от британских боевых кораблей со всеми большими пушками только легкой броневой защиты, поскольку казалось, что в долгой борьбе между наступательной огневой мощью и оборонительной броней победит первая. Продолжая ориентироваться на Фишера, Бэкон заметил, что корабли, способные развивать высокую скорость, будут необходимы как по тактическим, так и по стратегическим причинам. Следовательно, необходимо поддержать боевые крейсера Фишера с их высокой скоростью, легкой броней и дальнобойностью.
Наконец, Бэкон утверждал, что поскольку капитальные корабли станут более уязвимыми для торпед, будет рискованно формировать их в традиционную линию боя, поскольку это обеспечит тем, кто стреляет торпедами, цели, аналогичные уткам, проходящим мимо в тире. В заключение он предложил видение того, как боевой флот откажется от линии боя и превратится в то, что можно назвать "объединенным оружием": «Линкор, как он известен сейчас, вероятно, превратится из одиночного корабля в боевую единицу, состоящую из большого бронированного крейсера с сопутствующими торпедными аппаратами. Линия боя, как мы ее знаем сейчас, будет радикально изменена, и действия флота будущего со временем превратятся в совокупность поединков между противоборствующими боевыми единицами. Тактика таких подразделений открывает простор для самых захватывающих спекуляций». Таким образом, эсминцы могли защитить капитальные корабли от торпедной атаки более эффективно, чем артиллерия линкоров. Эсминцы также стоили намного дешевле капитальных кораблей, что позволяло командирам идти на риск, который был бы безрассудным в случае с дредноутом или боевым крейсером. «Было бы просто самоубийством, - заявил Фишер, - для любой эскадры линкоров совершать крейсерство без сопровождающей флотилии эсминцев». Мысли Фишера вскоре подтвердились в ходе серии учений флота.
По большей части, оценка Фишера в отношении Вильсона оказалась верной. Вильсон не стал энергично проводить реформы Фишера, но и не отказался от них. Он по-прежнему скептически относился к концепции экономической войны Фишера и, учитывая огромные политические проблемы, связанные с ее реализацией, вполне обоснованно.
Вильсон уделял больше внимания строительству дредноутов, чем боевых крейсеров и подводных лодок. Как и Фишер, флот при Вильсоне пытался решить проблему подводных лодок и торпед. Как намекнул в своей речи Бэкон, флот начал выделять эскадры крейсеров вместе с эсминцами и флотилиями подводных лодок в состав боевого флота, чтобы впервые создать объединенное "боевое соединение". Эти небольшие суда должны были прикрывать линкоры и боевые крейсера от вражеских торпедных аппаратов, одновременно пытаясь угрожать линкорам противника своими торпедами. Однако эта концепция не была реализована, поскольку тактические возможности флота по командованию и управлению были ограничены флагами, огнями и примитивной беспроводной связью.
Черчилль
Уинстон Черчилль сменил МакКенну на посту первого лорда в октябре 1911 года. Хотя Черчилль был одним из лидеров в попытках добиться от флота большей экономичности, его взгляды резко изменились, когда он перешел на работу в Адмиралтейство. Он также стал союзником Фишера.
Они встретились в Биаррице в 1907 году и сразу же полюбили друг друга. Фишер писал: "Я отчаянно влюбился в Уинстона Черчилля"; Черчилль сказал Фишеру: "Вы единственный человек в мире, которого я действительно люблю". Король Эдуард VII называл их "болтунами". Дочь премьер-министра, Вайолет Асквит, заметила: «Они не могут долго противостоять друг другу на близком расстоянии". Любовь Фишера к Черчиллю росла по мере того, как новый первый лорд поддерживал его идеи. Фишер не терял времени на проповедь своего евангелия Черчиллю, рекламируя боевые крейсера и провозглашая: "Скорость, большая пушка и дешевизна - вот три фундаментальных принципа, и вы можете их получить».
В годы, последовавшие непосредственно за появлением "Дредноута", финансовые проблемы либерального правительства были облегчены благодаря экономическому буму. Зная, что за бумом следуют спады, весной 1911 года канцлер казначейства Ллойд Джордж заявил, что правительству необходимо подготовиться к неизбежному экономическому спаду. Как и многие политики, он знал об опасностях, связанных с повышением налогов. Единственное решение, таким образом, можно было найти в сокращении расходов на социальное обеспечение и военные нужды. Как и Фишер в 1904 году, Черчилль почувствовал давление, требующее экономии бюджета военно-морского флота.
В ноябре 1911 года Черчилль убедил Асквита отправить адмирала Уилсона в отставку на несколько месяцев раньше и утвердить его преемником адмирала сэра Фрэнсиса Бриджмена, члена "Рыбного пруда". Вскоре после вступления Бриджмена в новую должность он доложил Фишеру, что Черчилль "полон новых стратегических планов, которые почти слишком смелы, чтобы в них поверить!". Бриджмен не знал, что Фишер часто вдохновлял Черчилля на создание таких схем. Повторив свои аргументы во время сокращения военно-морской сметы в 1904 году, Фишер убедил Черчилля, что британское морское превосходство можно сохранить и добиться значительной экономии, сделав упор на оборону флотилий и строительство боевых крейсеров.
В феврале 1912 года Адмиралтейство получило информацию о том, что дополнительный военно-морской план адмирала Тирпица предусматривал увеличение количества боевых кораблей в действующем германском флоте с семнадцати линкоров и четырех боевых крейсеров до двадцати пяти линкоров и восьми боевых крейсеров. Однако Королевский флот обычно содержал в домашних водах только двадцать два капитальных корабля в полной боевой готовности, включая шесть, базировавшихся в Гибралтаре. Адмиралтейство также должно было учитывать флоты Австро-Венгрии и Италии, двух союзников Германии в рамках Тройственного союза. Первая строила четыре линкора типа "дредноут", а вторая имела в своем флоте четыре дредноута и еще два находились в стадии строительства. Они также располагали девятью и восемью линкорами-дредноутами, соответственно, против шести дредноутов Королевского флота на Мальте.
Был рассмотрен целый ряд альтернатив для ответа на этот вызов. Один из вариантов был сосредоточен на контроле над вооружениями, включая предложение заморозить строительство британских капитальных кораблей, если Германия сделает то же самое. Другой вариант предусматривал расширение флотилийной обороны в Средиземноморье и концентрацию большего количества линкоров в домашних водах. Основным соображением при разработке этих вариантов было отсутствие квалифицированной рабочей силы для укомплектования крупных боевых кораблей. В конечном счете, ВМС сделали ставку на линкоры. Хотя Черчилль планировал сократить число линкоров в полном составе с двадцати восьми до двадцати двух, вызов, брошенный державами Тройственного союза, заставил его изменить курс и поддержать сохранение тридцати трех линкоров в полном составе и еще восьми в резерве - серьезный удар по схеме Фишера. В довершение ко всему, единственным способом найти дополнительные кадры для экипажей дополнительных линкоров был отбор из экипажей крейсеров и флотилий и уменьшение доли квалифицированного персонала, обслуживающего старые линкоры.
Черчилль старался спасти то, что мог. В мае 1912 года он добился компромисса: новые "супердредноуты" класса Queen Elizabeth должны были быть вооружены 15-дюймовыми орудиями и иметь скорость в 24 узла, что на три узла больше, чем у Dreadnought, но не так быстро, как у боевых крейсеров Фишера. Тем не менее, его общий акцент на огневую мощь и скорость в ущерб броне при проектировании капитальных кораблей был сохранен.
Объясняя решение Адмиралтейства в Палате общин, Черчилль практически пел гимн Фишера, заявляя, что при рассмотрении «битвы между двумя большими современными кораблями с железными корпусами вы не должны думать о ... двух мужчинах в доспехах, бьющихся друг с другом тяжелыми мечами. Это больше похоже на битву двух яичных скорлупок, бьющих друг друга молотками. Важность того, что нужно бить первым, бить сильнее и продолжать бить... не нуждается в более ярких доказательствах».
Увеличение военно-морской мощи Великобритании в Северном море для противодействия кайзеровскому флоту означало более тесное сотрудничество с французами. Атлантический флот Королевского флота был отозван в домашние воды. Средиземноморский флот, за вычетом нескольких боевых крейсеров, был передислоцирован с Мальты в Гибралтар. Французы договорились, что Королевский флот будет охранять оба берега Ла-Манша от немецкой морской угрозы, в то время как Франция возьмет на себя большую роль в Средиземноморье, передислоцировав шесть линкоров из Атлантического флота в Средиземное море.
Тем не менее, бюджет Королевского флота должен был быть увеличен, чтобы соответствовать ожидаемому наращиванию немецкого флота. Здесь старый союзник Черчилля Ллойд Джордж вел арьергардные бои против своего бывшего союзника "бюджетного ястреба", но настроение в обществе было в пользу линкоров, а не фискальной честности. Ллойд Джордж сказал Черчиллю, что он понял, что пора сдаваться, когда его жена заметила: «Знаешь, мой дорогой, я никогда не вмешиваюсь в политику, но говорят, что ты споришь с этим милым мистером Черчиллем о строительстве дредноутов. Конечно, я ничего не понимаю в этих вещах, но мне кажется, что лучше иметь их слишком много, чем слишком мало».
Черчилль, в свою очередь, стремился остаться в хороших отношениях с фискальными консерваторами и Ллойд Джорджем, предложив "военно-морские каникулы" с Германией, заявив, что любое сокращение строительства немецких военных кораблей будет сопровождаться пропорциональным сокращением британского судостроения. Таким образом, если Германия отложит строительство трех линкоров, запланированных ею на 1913 год, Британия откажется от пяти, которые она планировала заложить. Несмотря на неоднократные попытки Черчилля склонить немцев на свою сторону, кайзер исключил любые подобные "каникулы".
Однако проницательный взгляд Фишера привлекли не планы Германии в отношении дредноутов, а планы в отношении флотилий. Семьдесят две новые подводные лодки должны были пополнить немецкий флот открытого моря, а 99 из 144 эсминцев будут полностью укомплектованы.
Накануне войны
Флотские учения: Блокада и оборона флотилии
В ходе совместных маневров Home и Атлантического флота в апреле-мае 1910 года проверялись британские оборонительные патрули-флотилии на восточном побережье. На одном из этапов исследовались "британские" флотилии эсминцев при поддержке крейсеров, которые были выведены из строя флотилиями "вражеского" флота и легкими крейсерами. Виной тому стало отсутствие кораблей в системе раннего предупреждения "пикетной линии" британской флотилии, предназначенной для того, чтобы защитники могли сконцентрировать свои силы против врага. Отказ этой системы позволил противнику сконцентрировать свои силы, атаковать разрозненные британские корабли и уничтожить их до прибытия подкрепления. Проще говоря, требовалось больше флотилий, а также усиление разведки и командования и управления.
В ходе летних маневров оценивалась растущая угроза, исходящая от подводных лодок, вооруженных торпедами. Подводная лодка D1 была поставлена против двух бронированных крейсеров. Находясь в 600 милях от своей базы в Портсмуте, D1 "торпедировала" два крейсера перед возвращением на базу. Эти учения убедили адмирала Уилсона, ранее скептика, в потенциале подводной лодки . Уилсон проницательно заметил, что благодаря своей скрытности подводные лодки могут стать ключом к возрождению тесной блокады.
На маневрах 1911 года ВМС изучали возможность установления блокады на большем расстоянии от вражеского берега, чтобы лучше защитить блокирующие силы. Сорок восемь эсминцев и восемь легких крейсеров из состава флота внутренних сил были размещены вдоль 60-мильной линии в Северном море с задачей предупредить основной флот о появлении флота "противника". Эта разведывательная группа потерпела неудачу, хотя ей было поручено патрулировать только 60 миль из 150 миль, предусмотренных планом войны. Это заставило многих офицеров Королевского флота открыто поставить под сомнение не только близкую, но и более отдаленную "наблюдательную" блокаду. В апреле 1912 года Адмиралтейство решило изучить возможность более отдаленной "промежуточной" блокады в ходе маневров флота внутренних сил в июле-августе.
Маневры еще раз показали уязвимость кораблей заслона, растянутых по середине Северного моря, подтвердив дальнюю блокаду (план A/A1) как единственную действенную стратегию борьбы с немецкой угрозой. Королевскому флоту просто не хватало крейсеров и эсминцев, необходимых для создания эффективного заслона. Однако в ходе маневров выяснилось, что подводные лодки класса D превзошли ожидания, и Черчилль задумался о строительстве большего количества подводных лодок класса D в качестве альтернативы дорогостоящим линкорам. К концу года флоту было приказано следовать переработанному плану Балларда A/A1 1907 года и установить дальнюю надводную блокаду со своей базы в Скапа-Флоу. Хотя дальняя блокада противоречила наступательным традициям флота, ее достоинством была эффективность. Эсминцы и подводные лодки закроют доступ к Ла-Маншу. Если бы Флот открытого моря бросил вызов блокаде, его встретил бы боевой флот Фишера новой модели, способный вести бой за пределами дальности торпедных атак. В 1913 году Королевский институт объединенных служб наградил золотой медалью коммандера Кеннета Дьюара, чье эссе было, по сути, пересказом работы Балларда.
Маневры Большого флота 1913 года проверяли способность военно-морского флота противостоять угрозе вторжения на восточное побережье Великобритании немецкого флота открытого моря. Контр-адмирал Джон де Робек командовал патрульной флотилией "британского" флота, а боевым флотом командовал адмирал сэр Джордж Каллаган. Вице-адмирал Джон Джеллико возглавил "немецкий" флот с задачей организовать вторжение. Через десять дней "немцы" заявили о своей победе, высадив 3500 морских пехотинцев. И снова разведывательные патрули Королевского флота не смогли обнаружить врага вовремя, чтобы отразить вторжение. Концепция обороны флотилии Фишера не сработала.
Адмирал Каллаган также отметил, что размещение боевого флота на севере Шотландии исключает его способность быстро перехватить вражеский флот, перевозящий силы вторжения. Но, потеряв 40 процентов своих капитальных кораблей в результате атаки подводных лодок во время учений, адмирал также признал, что если флот будет переведен на юг для защиты от вторжения, он также будет подвергаться неприемлемому риску. Вторя статье адмирала Бэкона 1909 года, Каллаган утверждал, что в крупных боевых действиях флота должны сочетаться как торпедные атаки, так и дальнобойная артиллерия. Это привлекло дополнительное внимание к растущему спору о том, можно ли эффективно управлять огромным боевым флотом во время боевых действий. ВМС начали работать над разработкой планов на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы использовать самолеты, оснащенные беспроводной связью, для поддержки флотилий раннего предупреждения, включая оборону восточного побережья Великобритании.
Фишер продвигает подводные лодки
На фоне всего этого Фишер продолжал настаивать на увеличении количества подводных лодок. В марте 1913 года он начал распространять черновики своей статьи "Нефтяной двигатель и подводная лодка", мотивированной, в частности, планами Адмиралтейства установить паровые (а не дизельные) двигатели на подводных лодках "флота" в надежде, что они смогут достичь скорости, необходимой для работы в качестве экрана для боевого флота. Когда в октябре Адмиралтейство объявило о заключении контрактов на экспериментальные лодки с паровыми двигателями, Фишер сказал Черчиллю, что, учитывая бюджетные ограничения, приоритет должен быть отдан проверенным патрульным подводным лодкам, которые могут быть использованы для обороны флотилий и, возможно, для новой формы ближней блокады.
В документе Фишера говорилось: "Подводные лодки - это грядущие дредноуты. Мы отстаем от Германии в больших подводных лодках!". Фишер также предсказал - к ужасу Черчилля, Баттенберга и других - что во время войны подводные лодки будут топить безоружные торговые суда. Фишер выразил надежду, что военно-морские соперники Великобритании будут продолжать строить дредноуты: «суда, которые будут надежно блокированы нашими подводными лодками, как будут надежно заблокированы Средиземное и Северное моря».
Мнение Фишера возобладало, и Адмиралтейство решило сделать упор на патрульные подводные лодки. В том же месяце кабинет министров оказал давление на Черчилля, чтобы тот профинансировал два дредноута, а не четыре, как предполагалось в смете на 1914-15 годы, поставив его перед необходимостью сократить бюджет флота и построить подводные лодки, сохранив при этом силы линкоров, равные немецким плюс 60-процентный запас.
Но Черчилль также знал, что либеральное правительство опасалось политической реакции на отказ от линкора. Он также знал, что отказ от двух дредноутов даст канадцам, которые обязались финансировать три дредноута, повод отказаться, что ляжет непосильным бременем на бюджет ВМС. Этот надвигающийся политический кризис предоставил Черчиллю возможность. Он сообщил Асквиту, что может обеспечить ему политическое прикрытие против фискальных ястребов партии и против обвинений в том, что он отказывается от морского превосходства Великобритании. Это можно сделать, сказал Черчилль, заменив подводные лодки некоторыми линкорами и приняв принципиально новый способ измерения морского баланса. Вычеркнуть два линкора из программы 1914-15 годов и использовать эти средства для строительства нового класса полупогружных торпедных аппаратов и шестнадцати подводных лодок. Отказаться от всех эсминцев, кроме двух или трех, в пользу четырех дополнительных подводных лодок, доведя их общее количество до двадцати. Новый" морской баланс будет измеряться не только с использованием только капитальных кораблей, но и с учетом подводных лодок и других торпедных аппаратов. Ввиду деликатности осуществления столь радикальных изменений, о сделке было известно только Адмиралтейскому совету, Асквиту и Ллойд Джорджу. Как и в случае с поддержкой схемы Фишера в 1904 году, мотивы для поддержки гамбита Черчилля были как стратегическими, так и финансовыми.
Как раз в тот момент, когда Адмиралтейство приступило к реализации предложения Черчилля, в Европе началась всеобщая война, в результате которой Британия, Франция и Россия вступили в конфликт с Германией и Австро-Венгрией. В горниле конфликта решалось, оправдается ли видение Фишера о морском соревновании или его недоброжелателей.
Флот на краю войны
Британский флот, вступивший в войну, радикально отличался от того, который Фишер унаследовал за десять лет до этого. Королевский флот теперь мог маневрировать и концентрироваться с беспрецедентной скоростью, благодаря внедрению турбинных двигателей, нефтяных силовых установок и беспроводной связи. Это позволило радикально перераспределить флот, значительно смягчив проблемы флота с рабочей силой. Отчасти благодаря достижениям в области торпедного оружия, дальность боя флота фантастически возросла с запуском всеоружийных супердредноутов, что позволило флоту вести бой с противником на гораздо больших расстояниях, чем это было возможно ранее. Способность британских верфей производить новые корабли быстрее , чем их конкуренты, сделала возможным "соревнование по времени", или то, что Фишер называл "погружением", в поддержку его усилий по "разрушению" программ конкурирующих флотов.
Хотя схема Фишера не была полностью реализована, учитывая препятствия, с которыми он столкнулся, то, что было достигнуто за время его пребывания на посту первого морского лорда и в сотрудничестве с Черчиллем, граничит с чудом. Когда началась война, флот был переброшен для обеспечения дальней блокады и поддержки экономической войны против Германии. Ла-Манш был закрыт с помощью флотилии, а восточные подходы к Домашним островам были защищены флотилиями. Адмиралтейство переходило к новому способу измерения военно-морского баланса в соответствии с мнением Фишера о подводных лодках как "следующей большой вещи" в войне на море.
Видение Фишера не было лишено недостатков. Маневры флота выявили проблемы с командованием и управлением "объединенным флотом". Оборона флотилий страдала от отсутствия эффективной разведки, которая позволила бы торпедным аппаратам массово противостоять силам вторжения. Проблема, связанная с управлением огнем на очень большой дальности, которая, как считал Фишер, была решена, на самом деле осталась нерешенной. И хотя он предвидел, что подводные лодки будут топить безоружные торговые суда, это была проблема, которую власть имущие сознательно игнорировали, полагаясь на правила цивилизованной войны.
В августе 1914 года не было споров о том, стало ли предыдущее десятилетие свидетелем военно-морской трансформации. Вопрос заключался в том, позволит ли революция "радикального Джека" Фишера одержать победу Королевскому флоту в главном испытании войны.
Война
Великая война показала, насколько глубоко изменился характер войны на море за несколько коротких лет. И британский Большой флот, и немецкий Флот открытого моря оказались пугливыми по отношению к подводным лодкам. Королевский флот перешел к дистанционной блокаде. Если Флот открытого моря хотел прорвать ее, он рисковал войти в воды, которые могли быть населены британскими минами и торпедными аппаратами, поддерживаемыми Большим флотом Великобритании.
Что удивило многих, но не Фишера, так это появление подводного торгового рейдерства и блокады. В силу традиций наступательной войны ВМС продолжали проводить операции по поиску и уничтожению подводных лодок, занимающихся торговым рейдерством, одновременно сопротивляясь конвойным операциям. Результаты были катастрофическими, подобно тому, как рота кавалерии защищает обоз, движущийся через американский Запад, от набегов коренных американцев, скачущих беспорядочно по маршруту. К апрелю 1917 года потери судов были настолько велики, что Адмиралтейство решило, что ему нечего терять, попробовав конвои, которые вскоре переломили ход событий в пользу Британии. Тем не менее, во время войны немецкие подводные лодки потопили более одиннадцати миллионов тонн торгового флота, примерно 95 процентов из них - торпедами.
Как и в случае с британской торговлей, наибольшую угрозу для Большого флота представлял не Флот открытого моря, а немецкие подводные лодки, которые, наряду с минами, наносили страшный урон боевым кораблям. Легкие крейсера "Амфион" и "Патфайндер" были потеряны 4 августа и 5 сентября соответственно. Джелликоу, который теперь командовал Большим флотом, быстро перевел его из Скапа-Флоу на запад Шотландии. 22 сентября немецкая подводная лодка отправила на дно у побережья Нидерландов крейсеры "Абукир", "Кресси" и "Хоуг". Когда 15 октября в Северном море был торпедирован более старый крейсер "Хоук", Джеллико снова переместил флот, на этот раз у северного побережья Ирландии. Потери продолжали расти. Двенадцать дней спустя мина потопила новый дредноут Audacious у Lough Swilly, а 1 ноября в Дуврском проливе был торпедирован гидросамолет Hermes. 1 января 1915 года та же участь постигла преддредноут линкор Formidable.
Когда Королевский флот подошел к турецкому побережью в Галлиполи в 1915 году, турецкие мины отправили на дно три линкора, два британских и один французский. Во время кампании линкоры "Триумф" и "Маджестик" были потоплены подводными лодками. Как и предвидел Фишер, британские корабли шли на дно не из-за немецких линкоров, а из-за их подводных лодок, вооруженных "дьявольским устройством".
В октябре 1914 года Фишер был отозван с поста первого морского лорда. Он надеялся, что экономическая война приведет к краху экономики Германии и быстрой победе, но эта стратегия так и не была полностью реализована из-за протестов коммерческих интересов и нейтралов, а также из-за бюрократической оппозиции в правительстве. Менее чем через месяц после вступления в войну правительство свернуло свои усилия. К моменту прибытия Фишера дальняя блокада была в порядке вещей.
Через восемь месяцев он подал в отставку после ряда разногласий с Черчиллем. Они согласились на дальнюю блокаду, но Черчилль также хотел перейти в наступление и нанести драматический удар по Германии, например, захватить остров Боркум в рамках операций по обеспечению безопасности Балтийского моря и провести кампанию против османов, чтобы открыть Дарданеллы. Капитан (впоследствии адмирал) сэр Герберт Ричмонд, служивший в то время в штабе Адмиралтейства и широко признанный одним из лучших мыслителей флота , считал идеи Черчилля по захвату Боркума "совершенно безумными", заявив: "Я никогда в жизни не читал такой идиотской, любительской работы, как этот набросок [Черчилля]". Фишер, который считал, что пока дальняя блокада дает перспективу успеха, нет причин участвовать в безрассудных наступательных операциях, несомненно, согласился.
Что касается перспективной Дарданелльской кампании, Фишер выступал за сохранение прочной блокады, отмечая: «Уже обладая всем, что может дать стране мощный флот, мы должны спокойно продолжать наслаждаться этим преимуществом, не растрачивая свои силы на операции, которые не могут улучшить положение». Асквит, однако, встал на сторону Черчилля.
Операция потерпела фиаско и поставила Черчилля и Фишера на путь столкновения. В мае Фишер подал в отставку, когда Черчилль искал дополнительные корабли для поддержки кампании, что, по мнению Джеки, только усилило бы неудачу и поставило под угрозу прочность блокады Северного моря. Его уход вызвал взрыв возмущения, угрожая положить конец перемирию между консерваторами и либеральным правительством. Необходимо было сформировать новое коалиционное правительство без Черчилля в качестве первого лорда.
В своем видении будущей войны на море среди надводных боевых кораблей Фишер предполагал, что преимущества в скорости и дальнобойной артиллерии с лихвой компенсируют жертвы в броневой защите. Первые бои были обнадеживающими. 8 декабря 1914 года эскадра немецких крейсеров была перехвачена британскими силами у Фолклендских островов. В последовавшем затем сражении два британских боевых крейсера, "Инвинсибл" и "Инфлексибл", обстреляли немецкие броненосные крейсера "Шарнхорст" и "Гнейзенау" с дальней дистанции. Британские корабли получили лишь незначительные повреждения. Фишер ликовал. Всего месяц спустя части Большого флота и Флота открытого моря вступили в бой у Доггер-банки в Северном море. И снова британские боевые крейсера использовали свою превосходную скорость, чтобы перехватить немецкие боевые крейсера и начать дальний бой на неслыханной дистанции в 18 000 ярдов. При стрельбе с такой дистанции снаряды летели по высокой, наклонной траектории, попадая в палубы немецких кораблей, которые были тонко бронированы относительно бортов. Немецкий броненосный крейсер "Блюхер" был потоплен, а боевой крейсер "Зейдлиц" поврежден, в то время как британцы получили повреждения только боевого крейсера "Лайон", а также эсминца. Британцы могли бы одержать крупную победу, если бы не постоянная проблема эффективного управления своими кораблями. Возможно, наибольшее беспокойство вызывает тот факт, что, несмотря на успехи британских боевых крейсеров, они испытывали трудности с точной стрельбой на дальних дистанциях, попадая в цель менее чем на 2 процента, в то время как противник попадал более чем на 3 процента.
В мае 1916 года британские боевые крейсера показали незначительные улучшения в Ютландском сражении у датского побережья Северного моря. Там британский Гранд Флит - самый мощный из всех флотов Королевского флота - вступил в бой со своим противником, германским Флотом открытого моря, единственный раз за весь четырехлетний конфликт. Во время сражения британские боевые крейсера потерпели неудачу в своих попытках использовать свою скорость для получения преимущества в дальности хода над своими немецкими противниками. Отчасти это было связано с ограниченной видимостью, поскольку британская дивизия боевых крейсеров столкнулась с передовыми частями Флота открытого моря поздним вечером 31 мая. Попытки использовать скорость в соответствии с концепцией Фишера также не увенчались успехом из-за огромных размеров и неоднородного состава Гранд-Флита и трудностей, связанных с проведением эффективной разведки. Возможно, самым обескураживающим фактором стало то, что дальномерное оборудование Dreyer Королевского флота оказалось неспособным поддерживать правильную дистанцию до немецких военных кораблей по мере сближения двух сил, подрывая преимущество, обеспечиваемое большими орудиями флота.
Во время сражения адмирал Дэвид Битти, командовавший британской дивизией боевых крейсеров, увидел, что первым был подбит боевой крейсер Королевского флота Lion. Затем взорвался "Индефатигабл". Вскоре после этого была потоплена "Куин Мэри". Это представляло собой почти идеальный срез довоенных классов британских боевых крейсеров. Битти повернулся к своему флаг-капитану и сказал: «Кажется, с нашими чертовыми кораблями сегодня что-то не так, Чатфилд».
Характеристики "Куин Мэри", единственного боевого крейсера с часами "Арго" дальнего обнаружения "Поллен", намекали на то, что могли бы сделать боевые крейсера Битти с самой современной системой. Прежде чем он был потоплен примерно через сорок минут после начала боя, его орудия зарегистрировали четыре попадания. Расстояние между двумя флотами в то время часто превышало 15 000 ярдов и никогда не было меньше 12 900. Queen Mary попадал в цель раньше других боевых крейсеров Битти и поражал свои цели в два раза чаще.
Боевые крейсера, вероятно, страдали не столько от отсутствия броневых листов, сколько от склонности хранить пороховые заряды в открытых местах. Это позволяло пожарам, возникающим при попадании снарядов, вызывать вторичные взрывы в пороховых магазинах. Британские бронебойные снаряды часто не взрывались из-за неисправных взрывателей. Наконец, немецкие корабли выиграли от того, что "Тирпиц" вложил относительно больше средств в защиту брони и борьбу с повреждениями.
При Ютландии костяк британской боевой линии составили так называемые супердредноуты класса "Куин Элизабет", которые составляли Пятую боевую эскадру. Эти пять быстроходных кораблей были оснащены 15-дюймовыми орудиями, большими, чем на любом предыдущем дредноуте, и значительно превосходящими любой другой линкор на плаву. Корабли открыли огонь по немецкому флоту с дистанции 19 000 ярдов, попадая почти вдвое чаще, чем боевые крейсера Битти, нанеся шесть попаданий и не приняв ни одного, что частично подтвердило веру Фишера в скорость и дальнобойность огня. Хотя после сражения велись жаркие споры о том, какая сторона одержала верх на тактическом уровне, дредноуты Фишера одержали верх на стратегическом уровне. Как заключила одна нью-йоркская газета, «германский флот напал на своего тюремщика, но все еще находится в тюрьме».
В ретроспективе, видение Фишера об использовании скорости и дальнобойных орудий для поражения флота на больших расстояниях было менее ошибочным, чем время его реализации. Если бы система Pollen была полностью включена в состав флота, она могла бы обеспечить Королевскому флоту такую точность дальнобойной артиллерии, в которую верил Фишер. Более того, всего через три года после Ютланда американский флот, используя самолеты, оснащенные беспроводной связью, в качестве наводчиков, добился значительного повышения точности дальних морских бомбардировок. Самолеты также должны были обеспечить силы обороны флотилии Фишера возможностями разведки, необходимыми для концентрации против вражеского флота, приближающегося к британскому побережью.
Заключение
В период с середины XIX по начало XX века произошло несколько разрушительных и накладывающихся друг на друга изменений в характере войны на море. Эти изменения бросили вызов традиционным методам защиты Британских островов, империи и морской торговли Королевского флота.
Начиная с конца 1890-х годов, быстрый прогресс в области подводных лодок и торпед предложил совершенно новый способ ведения войны на море. Противокорабельные мины в сочетании с торпедными аппаратами могли сделать близкую, а постепенно и наблюдательную и промежуточную блокаду неприемлемо рискованным предложением. Торпедные аппараты настолько угрожали выживанию крупных боевых кораблей, что необходимо было найти способы действовать за пределами их радиуса действия, поэтому все большие боевые корабли и океанские эсминцы действовали в составе объединенного флота. Как и предвидел Фишер, подводные лодки оказались грозной угрозой как для линкоров, так и для коммерческих транспортов.
Несколько человек определили элементы этих вызовов британскому морскому превосходству, но только один сделал это всесторонне, будучи в состоянии ответить на них комплексно: адмирал Джеки Фишер.
Схема "Радикального Джека" была направлена на решение этих задач путем глубокого изменения размеров, структурной формы и диспозиции Королевского флота. Его концепция состояла из трех основных компонентов: боевые крейсера, оборона флотилий и погружение. Фишер был готов - гораздо больше, чем его коллеги в Адмиралтействе или политические лидеры Великобритании - сделать большие ставки на создание флота, способного превзойти растущую торпедную угрозу, и использовать подводные лодки и торпеды для защиты Великобритании от прямого нападения, когда блокирование флотов противника уже не представлялось реальной возможностью.
Фишеру удалось реализовать значительную часть своей схемы, что кажется удивительным в наше время. Затягивание усилий Фишера, хотя и пагубное в некоторых отношениях, имело и положительную сторону. Продолжая строить линкоры-дредноуты, Адмиралтейство эффективно проводило стратегию хеджирования против возможности того, что все крупные ставки Фишера могут не оправдаться. Эта стратегия хеджирования позволила Королевскому флоту достаточно эффективно адаптироваться, чтобы одержать победу, когда пришла война. Частично "ошибившись" в отношении боевых крейсеров, Фишер оказался "прав" в продвижении строительства подводных лодок и эсминцев. Последние, конечно, принесли большие дивиденды в конвойных операциях, которые победили угрозу морскому спасательному кругу Британии - несмотря на то, что они были куплены с другой целью. Фишер был прав, отказавшись от ближней блокады в пользу дальней, и его пугающие прогнозы относительно угрозы подводных лодок для торговли оказались провидческими.
Если посмотреть на это с другой стороны, то Фишер предстает как один из самых дальновидных и способных военных лидеров последних двух столетий. На торжественном смотре флота в июле 1914 года, накануне войны, контр-адмирал сэр Роберт Арбутнот был тронут словами: «Все самое лучшее и современное здесь - творение лорда Фишера». Этот флот выдержал самое серьезное испытание: он не позволил немецкому флоту приблизиться к непосредственной угрозе родине Великобритании или ее союзников; он поддерживал - хотя и с трудом - морскую торговлю, необходимую для выживания Великобритании; он не позволил Флоту открытого моря бросить ему вызов в крупном сражении.
Как заключает Артур Мардер, "вердикт истории таков: "В лице Фишера флот и нация нашли своего человека - сильного человека, готового принять на себя огромную ответственность и личный риск за проведение конструктивной революции в службе, которая по самой гордости своих традиций считается одной из самых консервативных в мире". "Фишер, - говорит Мардер, - какими бы ни были его недостатки, был гением". Черчилль согласился с ним, написав: «Его гений был глубоким и истинным».
ГЛАВА 7. Из окопов
Мне кажется, что все будущее войны заключается в использовании мобильных армий, относительно небольших, но качественных, которые станут намного эффективнее благодаря применению авиации.
ГЕНЕРАЛ ГАНС ФОН СЕЕКТ
Мы считаем, что, атакуя танками, мы можем достичь более высокой скорости продвижения, чем это было возможно до сих пор, и, что, возможно, еще более важно, мы можем продолжать движение после прорыва.
ГЕНЕРАЛ ХАЙНЦ ГУДЕРИАН
Утром 8 ноября 1918 года представители германского правительства прибыли в Компьенский лес, расположенный примерно в тридцати пяти милях к северу от Парижа. Там, припаркованный вдоль железнодорожного полотна, стоял личный поезд верховного главнокомандующего союзников, маршала Фердинанда Фоха. Миссия немецкой делегации заключалась в том, чтобы добиться условий перемирия.
Переговоры в традиционном смысле слова не проводились. Немцам был представлен список требований, составленный в основном Фохом, и дал семьдесят два часа на подписание. Немцам удалось добиться изменения условий, в результате чего они не были обязаны выводить из эксплуатации больше подводных лодок, чем у них было на самом деле, и получили больше времени для ухода с территории союзников. Они также зарегистрировали официальный протест против того, что они рассматривали как карфагенский мир. В 5:45 утра 11 ноября 1918 года, после того как представители союзников и Германии подписали перемирие, прибыл Фош и поставил свою подпись. После более чем четырех лет боев германская армия, которая полвека доминировала в Европе, фактически капитулировала.
Версальский договор, ознаменовавший официальное окончание войны, был подписан 28 июня 1919 года. Он практически полностью разоружил вооруженные силы Германии, которым было запрещено иметь самолеты, танки и тяжелую артиллерию. Армия Германии была сокращена до 100 000 человек, включая 4000 офицеров. Ее интеллектуальное ядро, генеральный штаб, был распущен, как и ее Военная академия (Kriegsakademie) и кадетское училище.
Некоторым наблюдателям казалось, что цель Фоша - лишить Германию возможности когда-либо снова угрожать Франции - была достигнута. Однако во время подписания договора он заметил: «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет».
Слова Фоша оказались пророческими. Немногим более чем за два десятилетия немецкая армия поднялась после унизительного поражения и стала доминировать в сухопутной войне на континенте. В ходе этого процесса немецкое военное руководство придерживалось концепции ведения войны, которая кардинально отличалась от статичной окопной войны, которая доминировала на Западном фронте во время Великой войны. Используя передовые военные системы, ставшие возможными благодаря быстро развивающимся технологиям в области механизации, авиации и радио, Германия превратила свои вооруженные силы в инструмент, способный вести механизированную воздушно-наземную войну, известную как "блицкриг" (или "молниеносная война").
Семена перемен
Вооруженные силы Германии, рейхсвер, начали послевоенную эпоху в сильно ослабленном состоянии, но с видением ведения войны другого типа, семена которой были посеяны на последних этапах Первой мировой войны. Тупик, возникший в результате статичной окопной войны, особенно на Западном фронте, заставил обе стороны искать пути восстановления наступательного маневра на оперативном уровне (или уровне кампании) войны.
Давнее предпочтение немецких военных к ведению маневренной войны привело их к принятию тактики "штурма" или "проникновения", детища генерала Августа фон Маккензена и его начальника штаба полковника Ганса фон Зеекта. Их концепция заключалась в быстром использовании даже небольших разрывов в русских линиях путем переброски резервов для расширения и углубления прорыва с целью создания прорыва. В сентябре 1917 года генерал Оскар фон Хутиер успешно применил эту тактику в операциях вокруг Риги. Немцы также обнаружили, что использование короткой подготовительной бомбардировки дает противнику меньше времени для концентрации сил в атакуемом секторе. Они начали использовать специально подготовленные войска - "штурмовики", которым было приказано проникать в русские линии, обходя все сильные пункты, чтобы поддерживать продвижение в тыл противника.
Союзники, с другой стороны, делали упор на использование новых военных систем, особенно танка - недавнего изобретения, которое зародилось в Комитете по сухопутным войскам Королевского флота, сформированном первым лордом Адмиралтейства Уинстоном Черчиллем. Вскоре к британцам в этом начинании присоединились французы, и к 1916 году обе страны производили танки. Британская армия впервые использовала танки во время наступления на Сомме в сентябре 1916 года. По иронии судьбы, немцы начали разрабатывать танки только после того, как столкнулись с ними на Сомме, и начали производить их в значительных количествах только после подписания перемирия.
Попытки обеих сторон выйти из окопного тупика были продемонстрированы 20 ноября 1917 года. Британцы сосредоточили около 400 танков и шесть пехотных дивизий при поддержке самолетов Королевского летного корпуса и атаковали две малочисленные немецкие пехотные дивизии на семимильном фронте у французского города Камбрэ. В течение двадцати четырех часов британцы отбросили немцев на пять миль - беспрецедентный подвиг против хорошо окопавшихся сил на Западном фронте. Немецкая контратака в Камбрэ по случайному совпадению стала первым крупным случаем применения тактики штурма на Западном фронте. Двадцать немецких дивизий, действующих без танков, уничтожили британский прорыв, захватив более 150 артиллерийских орудий и около 6 000 солдат.
Хотя в немецком наступлении не участвовали танки, немецкие мелкие подразделения теперь были оснащены ручными гранатами, пулеметами, гранатометами, траншейными минометами и огнеметами, что делало их общевойсковыми подразделениями в миниатюре. Как массовая бронетехника, так и тактика штурма показали перспективу восстановления маневра на поле боя, по крайней мере, на тактическом уровне. Вскоре после этого, взяв пример с британцев, немецкое командование начало использовать самолеты для мобильной огневой поддержки штурмовиков, частично компенсируя отсутствие у них танков.
Однако ни одна тактическая система не могла решить фундаментальную оперативную проблему немецкой армии на западе: железные дороги и автотранспортные колонны противника могли перебросить подкрепления для восстановления новой оборонительной линии быстрее, чем немецкие штурмовые отряды, двигавшиеся пешком и все дальше от источников снабжения и артиллерийской поддержки, могли добиться полного прорыва. Проще говоря, немцы проигрывали союзникам соревнование "концентрация/контрконцентрация".
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги