The origins of victory

Ограничения перевозчика

В роли нового капитального корабля авианосец также показал свои ограничения, как и линкоры до него. Авианосная авиация стала главным военно-морским оружием в светлое время суток. Но с заходом солнца они теряли большую часть своей эффективности, и боевые действия на поверхности оставались нормой. Действительно, ночью авианосные силы были весьма уязвимы для надводных кораблей. После сокрушительного успеха американских авианосцев против японских у Мидуэя, они отступили ночью, в то время как японские надводные корабли устремились вперед, пытаясь настичь авианосцы до того, как они покинут этот район. Хотя авианосцы явно вытеснили линкоры, последние не постигла участь конницы, по крайней мере, не сразу. Линкор доминировал в ряде морских столкновений. За исключением японского рейда на Перл-Харбор, уничтожения японского конвоя и эскорта бомбардировщиками ВВС армии США в море Бисмарка, а также действий крейсеров и линкоров у Гуадалканала между 12 и 15 ноября 1942 года, за первые два года войны между японскими и американскими военно-морскими силами произошло семнадцать названных сражений. Только четыре из них были сражениями авианосцев.

Линкоры вряд ли были беззащитны перед авиацией авианосного базирования, особенно если они были оснащены зенитными батареями и действовали в составе авианосной оперативной группы. Линкоры во второй половине войны, как правило, имели эффективность обороны против самолетов, возможно, на несколько порядков выше, чем в первый период. В сражении при Санта-Крус в ноябре 1942 года один из недавно введенных в строй американских линкоров сбил тридцать два японских самолета менее чем за тридцать две минуты, получив при этом только одно попадание бомбы, которое не причинило особого вреда. Тот факт, что оказалось трудно потопить линкор в открытом море только с помощью авианосцев, должно быть, послужил некоторым утешением для членов "Оружейного клуба", которые вспомнили хвастовство генерала Митчелла двумя десятилетиями ранее.

Тем не менее, статус авианосца как нового основного корабля флота не вызывал сомнений, что отразилось не только в бюджетах и организации флота, но и в его операциях. В ходе войны они достигли своего апогея в виде быстроходных авианосных оперативных групп ВМС США, которые стали способны проводить круглосуточные наступательные воздушные операции и поддерживать себя в течение длительного времени в зонах боевых действий благодаря мобильному составу флота. К 1944 году Тихоокеанский флот США создал мобильную эскадру обслуживания из пяти основных подразделений, состоящих из сотен кораблей, размещенных в стратегических точках Тихого океана. Корабли Группы материально-технической поддержки встречались с боевыми машинами оперативных групп авианосцев, обеспечивая их топливом, боеприпасами и провизией. Таким образом, группы материально-технической поддержки стали важнейшим фактором эффективности авианосных оперативных групп.

Хотя линкоры по-прежнему играли важную роль в войне, теперь они действовали без воздушных сил на свой страх и риск. К тому времени, когда японские суперлинкоры "Мусаси" и "Ямато" были потоплены ударами американской авиации в 1944 и 1945 годах соответственно, «разрушительная мощь многочисленных авианосцев ВМС США и совокупный вес бомб и торпед, которые они могли сбросить на любую надводную цель, уничтожили бы корабли, запланированные любыми военно-морскими архитекторами 1930-х годов». Долгий век боевой линии закончился. Наступила эра авианосцев.

ГЛАВА 9. От массы к точности

Задача наших систем высокоточного оружия состоит в том, чтобы предоставить нам следующие возможности: в любой момент времени видеть все высокоценные цели на поле боя, быть в состоянии нанести прямое попадание по любой цели, которую мы можем увидеть, и быть в состоянии уничтожить любую цель, которую мы можем поразить.

УИЛЬЯМ ДЖ. ПЕРРИ

Мы собираемся кардинально изменить наш подход, просто потому что он неправильный. Мы собираемся сделать откат обороны и уничтожение ЗРК нашей первой задачей. Больше не надо пытаться пролететь мимо объектов ЗРК, чтобы добраться до других целей. Этого делать нельзя.

ГЕНЕРАЛ УИЛБУР ("БИЛЛ") КРИЧ

В 1944 году Соединенные Штаты Америки вели глобальную войну против держав Оси, Германии и Японии. Летом того года сорок семь бомбардировщиков B-29 ВВС США, действовавших с баз в Китае, совершили налет на сталелитейный завод Явата в Японии. Только один самолет попал в целевую зону . И только одна из 376 бомб, сброшенных этим B-29, поразила что-то ценное - электростанцию, расположенную почти в трех четвертях мили от цели налета, что составляет примерно 0,25 процента успеха.

Американские бомбардировки в Европе шли не намного лучше. Той осенью только 7 процентов бомб, сброшенных Восьмым воздушным флотом, упали в пределах 1000 футов от цели или "точки прицеливания". Таким образом, рейдовая группа из 108 бомбардировщиков B-17, вооруженных 648 бомбами, имела 96-процентную вероятность того, что две бомбы попадут в точку прицеливания.

До последних месяцев войны, и особенно в Европе, бомбардировщики сталкивались с грозными интегрированными системами ПВО (IADS), состоящими из вражеских радаров, истребителей-перехватчиков, зенитных орудий, а также электронных помех и контрпомех. Для противодействия этой обороне армейский авиакорпус обычно использовал большое количество истребителей сопровождения для подавления наземной ПВО и отражения вражеских перехватчиков, применяя при этом различные виды радиоэлектронной борьбы. Даже в этом случае потери часто были высокими, порой достигая запредельных уровней. В течение почти полувека после наступления бомбардировщиков во Второй мировой войне ВВС США (далее "ВВС") и ВВС других крупных военных держав сталкивались с трудноразрешимой проблемой поражения постоянно совершенствующейся противовоздушной обороны противника.

Однако в начале 1991 года над небом Ирака в течение нескольких дней горстка американских истребителей-бомбардировщиков, вооруженных двумя бомбами каждый, сумела уничтожить одну из самых грозных в мире интегрированных систем ПВО. В то же время самолеты США и союзников прочесали небо над вражескими ВВС, летая на современных самолетах-перехватчиках. Добившись превосходства в воздухе, которое ускользало от них на протяжении большей части войны в Европе, а также во время войн в Корее и Юго-Восточной Азии, ВВС продолжили уничтожать большую часть армии Ирака в одной из самых однобоких кампаний в истории.

Как произошли эти замечательные изменения в воздушной войне? Проведение успешной воздушной кампании перед лицом хорошо вооруженного и решительного противника является сложной задачей, требующей от наступающих сил преодоления ряда трудностей. Во-первых, атакующие силы должны успешно проложить свой путь к цели и вернуться на дружественную базу. Во-вторых, она должна преодолеть оборону противника, не понеся при этом неприемлемых потерь. Наконец, достигнув района цели, атакующий самолет должен применить свое оружие с достаточной точностью, чтобы уничтожить назначенные цели. Если воздушные наступательные силы не справятся с любой из этих задач, кампания, скорее всего, также будет провалена. Крупные воздушные кампании после Второй мировой войны и во время войны Йом Киппур показали, что наступление может быть успешным, но только при условии постоянно растущих затрат.

От Второй мировой войны до Вьетнама: 1945-1965 гг.

В течение двух десятилетий между победой союзников во Второй мировой войне и непосредственным вмешательством США во Вторую Индокитайскую войну ВВС были сосредоточены на угрозе, исходящей от советской воздушной мощи, в период значительного роста авиационных технологий.

Германия располагала самой мощной интегрированной противовоздушной обороной, с которой сталкивались американские ВВС во Второй мировой войне. Используя сочетание истребителей-перехватчиков, средств радиоэлектронной борьбы и зенитной артиллерии, немцы временами доводили потери американской авиации до запредельного уровня.

Проблема IADS была гораздо более решаемой во время Корейской войны, где китайская и северокорейская системы ПВО были скорее локализованы, чем интегрированы. Китайская оборона была сосредоточена в основном вдоль реки Ялу, а русские пилотировали некоторые самолеты-перехватчики. Столкнувшись с ослабленной версией немецкой угрозы, ВВС придерживались того, что работало раньше: индивидуальные налеты бомбардировщиков на отдельные цели с временным подавлением местной противовоздушной обороны противника.

Воздушный бой

С начала боевых действий между самолетами в Первой мировой войне и до конца двадцатого века успех в воздушной войне был тесно связан с использованием опыта пилота для получения преимущества в осведомленности о ситуации (SA), определяемой как «точное представление о том, где находятся все дружественные и вражеские самолеты на боевой арене или вблизи нее, что они делают и где они, вероятно, будут находиться в ближайшем будущем». Превосходная SA давала пилотам преимущество в маневрировании в выгодной позиции для атаки и удивлении противника. Как только это было достигнуто, пилоту достаточно было иметь этот самолет в зоне поражения, чтобы добиться поражения. Если пилоту не удавалось добиться неожиданности, ему приходилось вступать в гораздо более сложное соревнование по маневрированию противника для достижения и удержания огневой позиции.

Начиная с Первой мировой войны и на протяжении большей части войны во Вьетнаме, пилоты полагались на свое зрение для идентификации противника, используя пулеметы и автоматические пушки в качестве основного оружия. Как "сенсор" класса "воздух-воздух", человеческий глаз имеет эффективный радиус действия около двух морских миль при ширине примерно в два градуса. Этого было достаточно, так как дальность стрельбы самолетов увеличилась с 50 метров до 500 метров только к середине 1960-х годов.

Неожиданность, достигаемая в первую очередь благодаря превосходному знанию ситуации, оставалась центральным элементом успешного воздушного боя на протяжении всей войны во Вьетнаме. Пилоты-асы, воевавшие в двух мировых войнах, были твердо убеждены, что залогом их успеха было постоянное наблюдение, частое изменение курса для устранения собственных "слепых зон" и разворот для встречи вражеской атаки, а не попытка нырнуть в сторону. Их основным правилом было избегать боя в ситуациях, когда неожиданность не была достигнута, поскольку это рассматривалось как высокий риск. Пилоты-асы стремились к достижению внезапности.

Во Второй мировой войне немецкие асы Эрих Хартманн (352 убийства) и Герд Баркхорн (302 убийства) придерживались так называемой "тактики засад", подобной той, которую применяли американские асы Ричард Бонг (40 убийств) и Томми Макгуайр (38 убийств) на Тихом океане. Эта тактика подражала тактике пилотов-асов Первой мировой войны, таких как Мик Мэннок из Королевских ВВС и Освальд Бёльке из Германии. Тактика засады подчеркивала получение большей высоты, которую можно было преобразовать в скорость, чтобы атаковать или избежать боя. Пилоты приближались к противнику со "стороны солнца" (впереди солнца), чтобы не быть обнаруженными вражеским пилотом, или приближались со "слепой зоны" противника, например, сзади. Наконец, они открывали огонь с короткой дистанции, чтобы добиться максимального количества попаданий.

Весной 1944 года Восьмое истребительное командование США в Англии опубликовало исследование, которое показало, что его наиболее успешные пилоты делали упор на тактику засад. Один из пилотов заявил: "Немногие пилоты сбивают врагов, которых они видят". Другой отметил: "90 процентов всех сбитых истребителей никогда не видели того, кто их сбил". Аналогично, немецкий летчик-истребитель Хартманн был "уверен, что восемьдесят процентов" его сбитых летчиков никогда не знали о его присутствии, пока он не открыл огонь.

Опыт пилотов также оказывал значительное влияние на точность бомбометания. Одно из американских исследований показало, что значительная часть попаданий была достигнута относительно небольшим количеством пилотов, а остальным, по словам одного летчика, «повезло попасть в Германию». При такой низкой точности бомбометания военно-воздушные силы начали искать способ повысить точность оружия.

Управляемое оружие

Работы по созданию управляемого оружия, или высокоточных управляемых боеприпасов (PGM), всерьез начались во время Второй мировой войны. Первая попытка США, получившая кодовое название "Афродита", предполагала превращение устаревших бомбардировщиков в роботы-штурмовики с использованием ряда технологий, включая радиоуправление и телевизионную съемку, для наведения их и их 20 000-фунтовых бомб на цель. Через несколько недель после вторжения в день Д генерал Джеймс Дулиттл, командовавший Восьмым воздушным флотом США в Великобритании, приказал Третьей бомбардировочной дивизии применить свои "роботы-бомбардировщики" против немецких ракетных комплексов V-1 в районе Па-де-Кале во Франции. Хотя эти атаки показали возможность использования дистанционно управляемых самолетов, они не смогли нанести значительного ущерба назначенным целям, в основном из-за немецкой противовоздушной обороны, проблем, связанных с погодой, и неисправностей оборудования.

Последующие налеты были столь же неудачными, и генерал Туи Спаатц приказал прекратить проект, распорядившись использовать оставшиеся бомбардировщики для атак на крупные промышленные объекты, чтобы компенсировать ограничения самолета по точности. Проект "Афродита", начатый с целью достижения возможности точного прицеливания, закончился тем, что бомбардировщики стали использоваться в качестве оружия террора.

Армейский авиационный корпус также работал над Azon, радиоуправляемой, только азимутальной (Azon) планерной бомбой. Обнадеживающие испытания в начале 1943 года привели к запросу на 1000 "Азонов". Начиная с 1944 года, "Азоны" применялись в Западной Европе, Средиземноморье и Бирме. Несмотря на несколько заметных успехов, в том числе против виадука Авизио возле перевала Бреннер в Северной Италии в мае 1944 года и против железнодорожных мостов в Юго-Восточной Азии, "Азон" страдал от серьезных погодных ограничений и проблем с надежностью.

Немецкие усилия по созданию управляемого оружия были более успешными. 9 сентября 1943 года, за год до того, как авиационный корпус армии США начал применять управляемое оружие, бомбардировщик Люфтваффе сбросил радиоуправляемую бомбу Fritz-X на итальянский линкор Roma, который шел по Средиземному морю, и потопил его. Через два месяца немцы последовали за ним, выпустив с бомбардировщика противокорабельную ракету, потопив военно-транспортное судно с потерей почти 1200 американских солдат. В том же месяце немцы добились еще одного успеха, когда управляемая бомба Fritz-X серьезно повредила легкий крейсер Savannah и британский линкор Warspite в Средиземном море. У союзника Германии, Японии, была своя "управляемая" бомба - камикадзе, пилоты которых жертвовали собой, чтобы довести полезную нагрузку до цели. После первого появления осенью 1944 года около 2 800 камикадзе потопили 34 корабля ВМС США, повредили 368 других и убили около 5 000 американских моряков. Несмотря на то, что камикадзе были обнаружены американскими радарами и противостояли стаям истребителей-перехватчиков и стене зенитного огня , каждый седьмой камикадзе попадал в корабль, и более 8 процентов этих попаданий приводили к затоплению корабля.

Вторая мировая война показала проблески потенциала управляемого оружия. С этой целью в 1948 году только что созданные ВВС США основали Первую экспериментальную группу управляемых ракет на базе ВВС Эглин во Флориде. К концу года группа проводила эксперименты с четырьмя радиоуправляемыми управляемыми ракетами.

Работа над совершенствованием Azon продолжилась с Razon (только дальность и азимут). Как следует из названия, "Разон" мог наводиться как по дальности, так и по азимуту. Разработка началась в 1942 году, а обширные испытания - в 1946 году. В начале 1950 года ВВС начали поставлять специально оборудованные самолеты и хвостовые узлы "Разон" Девятнадцатой бомбардировочной авиагруппе на Окинаве.

Когда Соединенные Штаты вступили в войну в Корее после нападения Северной Кореи на Южную 25 июня 1950 года, потребность в оружии, способном надежно уничтожать ключевые стационарные цели, такие как мосты, оставалась такой же острой, как и во время Второй мировой войны. Несмотря на использование все более совершенных компьютерных систем, КЭП неуправляемых бомб составлял около 500 футов. И снова ВВС обратились к управляемому оружию - в данном случае к Razon - для повышения точности.

Первые полеты Razon над Кореей были неудачными, в основном из-за неисправностей бомб и неопытности экипажа и команд по обслуживанию бомб. Несмотря на свое название, Razon был гораздо более точным по азимуту, чем по дальности. Это делало его привлекательным для использования против длинных, узких целей, таких как мосты, и "Разон" применялся почти исключительно против таких целей. Результаты были скромными. С сентября по конец 1950 года на корейские мосты было сброшено 489 "Разонов", которые уничтожили пятнадцать, что составляет 3 процента успеха.

14 декабря 1950 года над Северной Кореей ВВС представили еще один управляемый снаряд "Тарзон", более чем в двенадцать раз превосходящий по размерам 1000-фунтовый "Разон", и использовали его до апреля 1951 года. Тарзон" показал впечатляющие результаты, разрушив мосты и нанеся прямое попадание в гидроэлектростанцию. Из двадцати восьми примененных бомб шесть поразили цели, что составляет чуть более 20 процентов успеха. Оружие требовало дневного света и ясной погоды, что делало бомбардировщики, несущие его, более уязвимыми для истребителей-перехватчиков. Оно также страдало от проблем с надежностью и высоких эксплуатационных расходов. Однако наибольшее беспокойство вызывала склонность "Тарзона" к случайному подрыву при срыве с самолета, что вряд ли способствовало его популярности среди летного состава. Оружие было снято с вооружения в апреле, а программа была прекращена в августе 1951 года.

С подписанием перемирия в июле 1953 года боевые действия на Корейском полуострове прекратились. Хотя управляемое оружие показало некоторые перспективы, один эксперт сказал от имени многих, заявив: "Управляемые ракеты, даже через три-пять лет, ... все еще будут очень сложными, частично уязвимыми и не такими точными, как должны быть". Тем не менее, такое оружие, как "Разон" и "Тарзон", показало достаточно перспектив, чтобы воодушевить своих сторонников. Комендант Военно-воздушного колледжа заявил, что создание надежного и эффективного управляемого оружия "является одной из самых динамичных проблем, стоящих сегодня перед вооруженными силами", и что, как только это будет достигнуто, «оно в корне изменит всю концепцию войны, как тактически, так и стратегически». К концу 1950-х годов появились две критические технологии - лазер и интегральные полупроводниковые схемы. Со временем они воплотили бы в жизнь замыслы коменданта.

SAC Über TAC

После Второй мировой войны вновь созданные ВВС состояли из трех командований. Бомбардировщики были приписаны к Стратегическому воздушному командованию (SAC), которое отвечало за стратегическое бомбометание и воздушную разведку. Командование тактической авиации (TAC) состояло в основном из истребителей для неядерных операций и сопровождения бомбардировщиков. Командование ПВО (ADC) было призвано обеспечить раннее предупреждение о нападении советских бомбардировщиков с ядерным оружием и снабдить их самолетами-перехватчиками для поражения.

С самого начала TAC жила в тени SAC, борясь за деньги и кадры. Генерал Элвуд Кесада, первый командующий TAC, настолько разочаровался в статусе "рыжего пасынка" своего командования, что попросил перевести его на другую должность, сказав своим летчикам, чтобы они бросили командование и летали на бомбардировщиках. Оборонная стратегия администрации Эйзенхауэра "Новый взгляд", в которой большое внимание уделялось сдерживанию советской агрессии с помощью быстро растущего ядерного ударного потенциала SAC, еще больше отодвинула TAC на задний план.

Генерал Кертис ЛеМэй, командовавший американскими бомбардировочными силами на Тихом океане во время Второй мировой войны, возглавлял SAC с 1948 по 1957 год. ЛеМей сделал своим приоритетом заполнение штаба ВВС "парнями-бомбардировщиками", у которых было мало опыта в области "превосходства в воздухе" или воздушных боев. Их внимание было сосредоточено на доставке ядерного боезаряда в рамках, вероятно, одноразовой (и, возможно, даже односторонней) миссии . После ухода из SAC ЛеМей стал заместителем начальника штаба ВВС. Там его удержала от расформирования TAC только угроза армии создать собственные тактические ВВС. К концу 1950-х годов доктрина ВВС ориентировала истребительные силы на защиту от вражеских бомбардировщиков или выполнение наступательных тактических ядерных ударов на низком уровне, чтобы избежать вражеских радаров. С появлением самолетов, вооруженных ядерным оружием, точность бомбометания стала гораздо менее важной, как и подготовка к воздушному бою.

В 1961 году в ВВС настолько доминировали генералы-бомбардировщики, что один из них, генерал Уолтер К. Суини-младший, был назначен командующим TAC. Суини летал на B-29 под командованием ЛеМэя и служил первым начальником отдела планирования SAC. Генерал выбрал молодого летчика-истребителя, майора Уилбура Крича, в качестве своего помощника-де-лагеря.

Суини усилил акцент в обучении TAC на воздушный бой и ближнюю воздушную поддержку, одновременно делая акцент на снижении аварийности. Руководители ВВС были настолько озабочены безопасностью обучения, что командиры могли быть освобождены от должности, если самолет был потерян в результате аварии. Поскольку самый простой способ потерять самолет был во время реальных боевых тренировок в воздухе, командиры TAC отдавали приоритет безопасности, а не тренировкам. Суини не стал исключением. Однако генерал ВВС Генри "Хэп" Арнольд, возглавлявший армейские ВВС во время Второй мировой войны, предупреждал, что одержимость безопасностью имеет свою цену:

Если бы нас интересовала только безопасность полетов в Соединенных Штатах, мы бы заставили каждого человека летать на первичном инструкторе в солнечные дни, и мы бы сократили количество аварий почти до нуля. Если бы мы прекратили полеты и поставили самолеты в ангары, у нас бы вообще не было аварий. Но война ведется не так. С самого начала армейские ВВС обучали людей дома маневрам, которые они будут выполнять в бою за рубежом. В ходе этих маневров несколько человек обязательно будут ранены или убиты, но подавляющая часть бойцов лучше подготовлена к победе над врагом.

Вьетнам

Отсутствие качественной подготовки проявилось во время растущего участия США во Второй Индокитайской войне. В начале 1965 года генерал-майор Гордон М. Грэм, летчик-ас Второй мировой войны, а ныне директор по операциям Тактического воздушного командования, возглавил группу в Южном Вьетнаме, чтобы "определить, почему потери реактивных самолетов происходят в относительно неискушенной среде". Отчет Грэма" рекомендовал не менять методы обучения TAC, а решать проблему с командирами на театре военных действий. Генерал Суини, сейчас страдающий от рака поджелудочной железы, не согласился с этим, как и многие пилоты, служившие во Вьетнаме, которые утверждали, что обучение в США должно напоминать боевую обстановку, в которую их отправляли.

Квадратные колышки в круглых отверстиях

По мере того, как весной 1965 года разгорались операции в Юго-Восточной Азии, руководство ВВС, в котором доминировал SAC, осознало, что в воздушной войне доминируют пилоты TAC, которые идут на риск и добиваются признания, связанного с боевыми действиями. Если бы так продолжалось и дальше, все больше офицеров TAC получали бы боевые команды, где успех практически гарантировал продвижение по службе за счет офицеров SAC. Было решено, что для распределения "бремени" войны ни один член экипажа не будет принуждаться к выполнению второго, недобровольного боевого вылета, пока все, включая пилотов бомбардировщиков, не отлетят свой первый.

В отличие от ВВС других ведущих держав (и ВМС США), в ВВС не было разделения пилотов в летной школе. В то время как другие ВВС направляли лучших пилотов в летную школу на истребители и штурмовики, ВВС, в которых преобладали бомбардировщики, отвергали идею о том, что пилоты истребителей более искусны, чем пилоты бомбардировщиков. ВВС считали, что любой пилот является "универсальным пилотом", способным управлять любым типом самолета. Несмотря на "универсальность", после назначения в SAC на бомбардировщики, немногие пилоты переходили на истребители. Пилоты SAC, получившие "универсальное назначение", попадали в учебное подразделение замены, чтобы научиться летать на боевых истребителях. Что еще хуже, время подготовки новых пилотов-истребителей было сокращено с двадцати шести недель до шести. Последствия были катастрофическими; пилоты SAC, которые всю свою карьеру летали только на бомбардировщиках, внезапно оказались в роли пилотов небольших истребителей, причем с предсказуемо плохими результатами.

Неправильный набор: Проектирование самолетов и ракет

В десятилетие после Корейской войны, когда TAC сосредоточился на перехвате советских бомбардировщиков с ядерным оружием и выполнении высокоскоростных миссий по доставке оружия, его самолеты, как правило, имели высокую нагрузку на крыло, не приспособленную для маневрирования, необходимого для победы в воздушном бою или выживания против современной наземной ПВО. В руководствах по подготовке истребителей, например, для F-100 Super Sabre, было заявлено, что "ядерная подготовка во всех случаях будет превалировать над неядерным ознакомлением и квалификацией".

Весной 1965 года, когда администрация президента Линдона Джонсона начала переброску наземных войск во Вьетнам, воздушная угроза в Юго-Восточной Азии усилилась. В апреле Ханойские вьетнамские народные ВВС (VPAF) направили свои истребители МиГ-15 и МиГ-17 для борьбы с американскими воздушными операциями над Северным Вьетнамом. 4 апреля 1965 года МиГ-17 вступили в бой с истребителями ВВС, сбив два F-105. Шла борьба за господство в воздухе.

ВВС рассчитывали, что их управляемые ракеты класса "воздух-воздух" (AAM) дадут им преимущество над VPAF. Подобные ракеты были впервые применены в бою в сентябре 1958 года тайваньскими самолетами, вооруженными ракетами AIM-9B Sidewinder ВМС США против самолетов МиГ-17 ВВС Народно-освободительной армии (НОАК). В дополнение к "Сайдвиндерам" велись работы над ракетой AIM-7 Sparrow. Испытания этих ракет показали, что ВВС и ВМС могут рассчитывать на 65 и 71 процент успеха, соответственно. Обе ракеты, однако, были разработаны для поражения громоздких советских бомбардировщиков с ядерным оружием, а не относительно небольших, высокоманевренных истребителей, которыми летали северовьетнамцы.

Первое продолжительное применение AAM произошло в 1965 году в ходе воздушной кампании против Северного Вьетнама "Rolling Thunder". Пилоты ВВС и ВМС, применявшие "Сайдвиндеры", придерживались тактики, аналогичной той, что использовалась в Корейской войне и Второй мировой войне, стремясь маневрировать своими самолетами в конусе, направленном назад, позади противника, в данном случае для того, чтобы пассивный инфракрасный (ИК) искатель ракеты мог обнаружить тепло, исходящее от реактивного двигателя вражеского самолета. Хотя Sidewinder был улучшен по сравнению с пулеметами и пушками для воздушного боя, он все еще ограничивал пилота в ведении боя на расстоянии видимости, и даже тогда почти исключительно при дневном свете и в ясную погоду. Sparrow III была первой управляемой ракетой класса "воздух-воздух", способной поражать самолеты противника за пределами короткой дистанции и "со всех сторон" (с любого направления: лоб в лоб, сбоку или сзади). Ракеты Sparrow достигли 8-процентного уровня поражения, в то время как Sidewinders были немного лучше - 15 процентов - оба намного ниже своих "заявленных" характеристик. Обе ракеты страдали от проблем, связанных с их обслуживанием в тропическом климате Юго-Восточной Азии. Имелись и технические недостатки. Например, электроника ракет содержала хрупкие вакуумные трубки.

Когда весной 1965 года американские войска вошли в Юго-Восточную Азию, возможности наземной противовоздушной обороны противника резко возросли. В ответ на усилия США Советы в апреле начали развертывать батальоны зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) SA-2 в Северном Вьетнаме, в основном вокруг Ханоя. 24 июля две ракеты SA-2 поразили четыре самолета F-4, сбив один из них. Три дня спустя ВВС провели крупномасштабный рейд на два батальона SA-2, расположенных за периметром Ханоя. Ударный пакет из 100 самолетов включал сорок шесть F-105 при поддержке пятидесяти шести других самолетов. Поскольку ЗРК угрожали действиям на средних высотах, F-105 в ответ использовали очень низкие боевые профили на пути к цели и во время доставки боеприпасов и выхода из района цели. В результате произошла катастрофа. Шесть F-105 были сбиты батареями зенитной артиллерии (ААА), обеспечивающими низкоуровневое прикрытие вокруг объектов SA-2.

Поскольку операции на средних и низких высотах дали неприемлемые результаты, ВВС и ВПВС предприняли ряд шагов и контршагов, каждый из которых стремился получить преимущество в конкурентной борьбе. Особо следует отметить, что ВВС ввели в строй специализированные самолеты радиоэлектронной борьбы (РЭБ) F-105G "Wild Weasel" для предупреждения самолетов о пусках ЗРК. Wild Weasel также проводили атаки на подавление активных объектов SA-2, применяя бомбы и противорадиационные ракеты. Позже "Дикие ласки" были оснащены помехоподавляющими капсулами для создания помех при отслеживании целей и наведении ракет SA-2.

В целом, "Дикие ласки" стремились побудить северовьетнамские установки SA-2 включить свои радары, чтобы нацелить их на американские самолеты. Как только это происходило, F-105G могли проследить радиолокационные волны SA-2 до их источника, выявить позицию ЗРК и облегчить атаку американских самолетов, оснащенных противорадиолокационными ракетами (ПРР) "Шрайк", предназначенными для наведения на радиолокационные излучения SA-2.

Несмотря на впечатляющие возможности F-105G, они несли большие потери. Первые "Дикие ласки" были переброшены в Корат, Таиланд, в мае 1966 года. К середине августа все одиннадцать самолетов, кроме одного, были потеряны. ВВС также страдали от "виртуального истощения", поскольку "Дикие ласки" еще больше увеличили соотношение самолетов поддержки и штурмовиков. Попытки поддерживать наступательные воздушные операции США над Северным Вьетнамом на приемлемом уровне потерь самолетов привели к тому, что в ударных пакетах участвовало восемьдесят самолетов и более, при этом только 15-20% самолетов действительно сбрасывали бомбы. Тем не менее, "Дикие ласки" показали достаточно хорошие результаты, чтобы ВВС переоборудовали еще восемьдесят F-105F в F-105G в 1966 и 1967 годах.

Игра в кошки-мышки продолжалась между экипажами ПВО ВВС и Народной армии Вьетнама (PAVN). АРМ "Шрайк" оказалось трудно использовать эффективно, так как он требовал характерного маневра, чтобы зафиксировать или "поймать" свой датчик на радаре SA-2, и он сохранял фиксацию на радаре цели, только если этот радар излучал; в противном случае он сбивался с курса. Экипажи SA-2 быстро поняли это и начали периодически использовать свои радары. Когда на экранах их радаров появился отчетливый маневр "Шрайк", экипажи SA-2 выключили свои радары. Чтобы противостоять этому шагу, "Дикие ласки" начали нести неуправляемые ракеты Zuni. F-105G перед запуском Zuni имитировали маневр "Шрайк", чтобы обмануть экипажи SA-2 и заставить их отключить радары, что выводило их из строя, по крайней мере, на время. В конце концов, экипажи PAVN поняли это и разработали метод обмена данными между своими радарами. Это позволило SA-2 вступать в бой с "Дикими ласками", минимизируя риск быть атакованными. К 1968 году ВВС разработали еще один способ противодействия, применив флотскую ракету AGM-78 Standard ARM, которая была способна продолжать работу с радаром цели даже после прекращения излучения.

Управляемое оружие

Во время войны во Вьетнаме ВВС добились значительных успехов в разработке и внедрении управляемого оружия, отчасти благодаря прогрессу в области твердотельной электроники и лазерных технологий. Успех также был обусловлен действиями, предпринятыми офицерами вне обычных каналов ВВС.

ВМС первыми приняли на вооружение управляемое оружие - ракету класса "воздух-поверхность" AGM-12 "Bullpup", которая также была принята на вооружение ВВС. Как и предыдущие попытки создания управляемого оружия во время Второй мировой войны и в Корее, Bullpup оказался разочаровывающим. Его радиосистема наведения оказалась ненадежной и уязвимой к помехам. Оружие также страдало от ограничительных параметров полета, необходимых для обеспечения его точной доставки.

Даже в случае успешного применения боеголовка Bullpup обычно была слишком мала, чтобы быть эффективной против труднодоступных целей. Их наиболее обескураживающее применение произошло 3 апреля 1965 года, когда семьдесят девять F-105 атаковали мост Тханьхоа в Северном Вьетнаме с помощью "Буллпапов" и более шестисот 750-фунтовых бомб, а также около 300 ракет и ракетных снарядов. Успешно наведенные "Буллпапы" "отскочили" от моста. Те, что взорвались, не причинили значительного ущерба. Неуправляемые бомбы также не сработали. В результате атаки было потеряно пять американских самолетов. В течение следующих трех лет на мост было совершено еще 869 вылетов с аналогичными результатами, при этом было потеряно одиннадцать самолетов.

Еще одна управляемая бомба ВМС, AGM-62 Walleye, использовалась ВВС с августа 1967 года. Walleye представляла собой скачок вперед по сравнению с более ранними радиоуправляемыми боеприпасами, такими как Razon, Tarzon и Bullpup, и поэтому была классифицирована ВВС как оружие "второго поколения". Наиболее характерной особенностью этого оружия была электрооптическая телевизионная система наведения, позволявшая Walleye обнаруживать и автономно наводиться на цель. Первые результаты Walleye были впечатляющими: двадцать две бомбы уничтожили четырнадцать целей, не потеряв ни одного самолета.

Однако, когда в октябре 1967 года Walleye получил более сложные задания, обнаружились его недостатки. Телевизионная система наведения Walleye была подвержена сбоям при работе с камуфляжем, дымовыми завесами, пылью или высококонтрастными ложными целями, что привело к «череде неудовлетворительных запусков и попыток запуска». Walleye, однако, был очень эффективен против высококонтрастных целей, таких как мосты, и ВВС продолжали использовать Walleye против таких целей, особенно там, где обычные способы атаки были неудачными.

В 1958 году, за два года до успешной демонстрации первого рабочего лазера, группа по ограниченной войне летней исследовательской группы ВВС в Вудс-Холе обсудила использование лазерных лучей для наведения боеприпасов класса "воздух-земля". Растущий интерес ВВС к лазерному наведению был вызван растущими опасениями, что развитие наземных средств ПВО - особенно ЗРК с радиолокационным наведением - происходит со скоростью, которая приведет к большим и, возможно, неприемлемым потерям экипажей и самолетов, использующих неуправляемое оружие в войне с Советским Союзом.

Усилия ВВС получили важную, хотя и непрошеную, поддержку от ракетного командования армии (MICOM) на Редстоунском арсенале в Хантсвилле, штат Алабама, и от одного из своих сотрудников, полковника Джо Дэвиса на базе ВВС Эглин (AFB) во Флориде. В период с 1962 по 1965 год в Редстоуне проводились работы по созданию импульсного лазерного генератора и детектора, который мог идентифицировать пятно лазерного света, проецируемое генератором на значительном расстоянии. Два инженера MICOM, участвовавшие в этой работе, начали делиться своими результатами с Дэвисом, который стал сторонником лазерного наведения. Отчасти благодаря его усилиям, весной 1965 года ВВС начали изучать , как лазерное освещение может привести к созданию работоспособной управляемой бомбы. Этими усилиями руководило Ограниченное военное бюро ВВС на базе ВВС Райт-Паттерсон, штат Огайо, с вспомогательным подразделением в Эглине. Целью бюро было выявление и приобретение технологий, которые обещали немедленное улучшение боевых действий ВВС в Юго-Восточной Азии.

Texas Instruments, получив задание разработать прототип, в значительной степени полагалась на существующие технологии. Кроме головки искателя и лазерного целеуказателя, почти все компоненты бомбы с лазерным наведением использовали "проверенные технологии", включая 750-фунтовую бомбу M-117. К бомбе были прикреплены четыре элемента наведения: головка искателя, электроника наведения, блок управления и оперение. Испытания начались в Эглине в мае 1966 года.

В течение следующих девяти месяцев было проведено десять испытаний. Бомба с лазерным наведением (LGB) могла стать, по выражению Пентагона, "оружием, меняющим игру". В конце 1966 года Дэвис начал лоббировать поддержку ключевых руководителей ВВС. Одной из конкретных целей был генерал-майор Энди Эванс, офицер Пентагона, ответственный за исследования и разработки. Поскольку испытания продолжали показывать многообещающие результаты, Дэвис привез представителей Texas Instruments в Вашингтон, чтобы ознакомить Эванса с результатами. Генерал был убежден, что удалось преодолеть ключевое препятствие для принятия и ускорения программы.

Тем не менее, военное министерство хотело, чтобы Texas Instruments, создавшая, безусловно, лучший проект оружия, отступила на год, чтобы дать возможность другой команде разработчиков, возглавляемой North American Aeronautics, наверстать упущенное, и провести еще одно соревнование "лоб в лоб". Понимая абсурдность такого подхода, Дэвис также предпринял неординарный шаг, организовав "совет генералов" из восьми высокопоставленных генералов со всего мира, вместе с недавно ушедшим в отставку начальником штаба ВВС Кертисом ЛеМэем. Рассмотрев результаты испытаний, совет направил начальнику штаба меморандум, в котором выразил решительную поддержку активному продвижению программы с использованием конструкции Texas Instruments. Ответственность за программу была передана из Ограниченного военного управления во вновь созданную организацию под названием Pave Way Task Force. Благодаря тому, что Дэвис обошел бюрократию ВВС, программа быстро продвигалась вперед, и через семь месяцев LGB был готов к летным испытаниям, а в начале 1968 года - к боевым действиям во Вьетнаме.

Первая LGB была использована в бою 23 мая 1968 года. Половина бомб попала в цель. Экипажи, выполнявшие полеты на LGB, были полны энтузиазма. Авиаторы оценили Paveway не только за его точность, но и за простоту. Любой самолет, способный сбросить бомбу общего назначения, мог сбросить версию той же бомбы с лазерным наведением. Использование лазерного наведения снимало большинство требований к точности с пилота, осуществляющего доставку, чего нельзя было сказать о пикирующих бомбах. Paveway I также имел очень щедрую точку сброса. Самолеты, сбрасывающие бомбу с лазерным наведением, могли применять ее из-за пределов первичной противовоздушной обороны противника, что еще больше снижало вероятность потерь от вражеской обороны. Более того, при рекомендованной высоте сброса бомбы 12 000 футов диаметр "корзины", в которую должна была быть сброшена бомба, составлял примерно одну милю, что делало ее "практически невозможной для промаха".

Менеджеры по закупкам ВВС заявили, что "была убедительно продемонстрирована возможность ... значительно повысить точность бомбового удара", тем самым значительно снизив требования к вылетам, выбытие самолетов, потери летного состава, а также эксплуатационные и ремонтные расходы. Однако, как и в случае с большинством новых видов оружия, возникли проблемы. При дальнейшем применении эффективность оружия становилась все менее впечатляющей. Коэффициент успешности LGB снизился, а КЭП увеличился до семидесяти пяти футов. Казалось, что Paveway, как и его предшественники, не оправдает шумихи вокруг его разработки.

К счастью, второе оружие Paveway, Mark 84 с лазерным наведением, было готово к развертыванию. Mark 84 применялся с бомбами M-117 в августе и сентябре, и в результате был зафиксирован беспрецедентный КЭП всего в двадцать футов, при этом 25 процентов попаданий были прямыми. Для сравнения, при ручном бомбометании с пикирования самолетами F-105 с использованием неуправляемых бомб M117 в период с 1965 по 1968 год КЭП составлял около 500 футов. В 1969 году результаты применения Paveway были еще лучше. ВВС применили 1601 LGB, 61% из которых дали прямые попадания, а 85% бомб упали в пределах 10 футов, что соответствовало смертельному радиусу оружия.

Одновременно ВВС начали применять бомбу с электрооптическим наведением (или "телевизионным наведением") под названием Pave Way II, которая обеспечивала возможность "выстрелить и забыть", чтобы заменить Walleye. Прозванная "Hobo", что означает "самонаводящаяся бомба", она была более мощной и точной, чем Walleye, и стоила дешевле.

Ближе к концу войны во Вьетнаме ВВС начали производство противотанкового управляемого оружия - AGM-65A Maverick, ракеты с телевизионным наведением и ракетным двигателем. Ранние версии показали отличные результаты в условиях хорошей видимости. Половина из первых двадцати двух испытанных ракет достигла прямых попаданий, и только шесть не попали в цель более чем на десять футов. Учитывая советскую угрозу, ВВС начали разработку инфракрасной версии, чтобы улучшить способность Maverick эффективно действовать в условиях плохой видимости, которые часто преобладали в Центральной Европе.

Повторное изучение старых уроков

1 ноября 1968 года, за несколько дней до президентских выборов в США, президент Джонсон объявил о приостановке воздушной кампании "Rolling Thunder" - условия, выдвинутого Северным Вьетнамом для вступления в мирные переговоры. Интенсивные воздушные операции над Северным Вьетнамом были возобновлены, хотя и ненадолго, в 1972 году. После войны ВВС провели подробную оценку 112 боевых столкновений с воздуха в период с декабря 1971 года по январь 1973 года, в которых был сбит самолет. Она показала, что более чем в 80 процентах случаев экипаж сбитого самолета не знал о готовящейся атаке. Проще говоря, в воздушном бою ВВС и ВМС заново усвоили то, что было установлено в ходе двух мировых войн и в Корее: опыт пилота, переведенный в осознание ситуации, остается доминирующим фактором в определении успеха.

Обучение пилотов

Общий коэффициент поражения пилотов ВВС и ВМС против самолетов противника составил 2,4 к 1, что намного хуже, чем коэффициент поражения ВВС во время Корейской войны (4,7 к 1 в 1950-52 годах и 13,9 к 1 в 1952-53 годах). В период с августа 1967 года по февраль 1968 года американские истребители имели неблагоприятное соотношение потерь против МиГ-21: на восемнадцать потерянных американских самолетов пришлось всего пять сбитых МиГ-21. Боевые отчеты предполагали, что неудовлетворительные результаты ВВС были еще хуже, чем это следует из данных, так как они обнаружили «мало доказательств того, что пилоты МиГов когда-либо развивали реальные навыки маневрирования в воздушном бою, помимо атаки сзади и выполнения крутых разворотов для наступательных и оборонительных маневров».

По мере накопления удивительно плохих результатов воздушных боев, в конце 1967 года ВМС предприняли тщательную оценку проблемы. Работа, возглавляемая капитаном Фрэнком У. Аултом, была сосредоточена в основном на технических проблемах ракеты класса "воздух-воздух" AIM-7. Однако именно раздел, посвященный тактике и подготовке пилотов, вызвал революцию в обучении на флоте. В отчете говорилось, что служба не разработала соответствующую тактику для достижения максимальной эффективности ракеты, что означало, что пилоты не были обучены правильной тактике. Для решения этой проблемы, согласно отчету, необходимо создать школу истребительного вооружения ВМС с "эскадрильей противника" для полетов против пилотов ВМС с целью обеспечения их реалистичной подготовки.

В октябре 1969 года ВМС основали школу на военно-морской авиационной станции Мирамар в Калифорнии. Вскоре она стала известна под названием "Top Gun", где особое внимание уделялось обучению несхожим воздушным боям (DACT), когда летчики ВМС выступали против самолетов, аналогичных тем, которые используются противником. В данном случае инструкторы "Top Gun" летали на A-4 "Skyhawk", небольшом, высокоманевренном штурмовике, похожем на МиГ-17 ВВС ВМФ, главного соперника ВМС в небе над Северным Вьетнамом.

В отличие от ВМС, после "Rolling Thunder" обучение ВВС вернулось к акценту на избежание аварий. В ходе тренировок по воздушному бою, как правило, F-4 действовали против F-4, что лишало пилотов ВВС опыта в идентификации и поражении небольших советских самолетов, используемых VPAF. Как никто другой, генерал Уильям У. "Спайк" Момайер был ответственен за такое плачевное положение дел. У него была родословная истребителей-бомбардировщиков, включая пребывание в должности начальника отдела планирования TAC с 1958 по 1961 год. В июле 1966 года Момайер принял командование Седьмой воздушной армией, которая руководила операциями ВВС с баз в Южном Вьетнаме во время "Rolling Thunder". В августе 1968 года Момайер покинул пост командующего TAC, воочию убедившись в неутешительных боевых результатах ВВС. Возлагались большие надежды на то, что новый командующий предпримет такие же действия, какие предпринимались в ВМС.

Он не сделал этого.

Момайер не мог заставить себя признать, что дела под его командованием шли не очень хорошо, поэтому он никогда не настаивал на том, чтобы TAC провел DACT. Он считал, что соотношение потерь ВВС во Вьетнаме с 1963 по 1968 год составляло "вполне приемлемые" 2 к 1 и что причиной более низкого соотношения потерь были «политические и технологические факторы... причем политические ограничения, возможно, были самым значительным фактором». Однако пилоты ВВС в Корейской войне также действовали в условиях схожих политических ограничений и летали на самолетах, которые во многих отношениях были не более совершенными, чем МиГи, с которыми они сражались. Тем не менее, пилоты ВВС сбивали примерно шесть российских самолетов на каждого потерянного американского пилота, а соотношение их потерь против китайских и корейских пилотов составляло 25-30 к 1. Осознавая, что тренировки DACT, вероятно, приведут к увеличению числа несчастных случаев, Момайер фактически сократил тренировки по воздушному бою.

Многие руководители ВВС также оставались в плену многолетнего господства SAC, которая концентрировала усилия на уровне отдельных налетов, а не проводила более широкую кампанию по подавлению северовьетнамской системы ПВО. Проще говоря, ВВС концентрировались на тактическом уровне, а не на оперативном уровне войны.

Лайнбекер

После открытого вторжения армии Северного Вьетнама в Южный Вьетнам 30 марта 1972 года, известного как Пасхальное наступление, воздушная война над Северным Вьетнамом возобновилась. К этому времени противовоздушная оборона Северного Вьетнама насчитывала более 200 радиолокационных установок, 300 ЗРК и несколько тысяч объектов ААА. Северовьетнамцы дополняли эту оборону перехватчиками МиГ-21 и большим количеством ложных целей ЗРК. Советы также поставляли северовьетнамцам усовершенствованные ракеты SA-2.

Linebacker показал ценность нового подхода ВМС к подготовке пилотов. В ходе первых воздушных ударов по Ханою флотские F-4 сбили восемь МиГов без потерь, в то время как пилоты ВВС сбили три МиГа ценой потери двух F-4. После трехлетнего перерыва в операциях после Rolling Thunder, ВВС испытывали трудности с координацией комплексных ударов по IADS Северного Вьетнама, поскольку они не были обучены этому. К концу июля МиГи имели соотношение потерь 2 к 1 в свою пользу. Руководители ВВС в Вашингтоне оказались под давлением президента Ричарда Никсона, который в качестве главнокомандующего освободил их от многих ограничений, в соответствии с которыми они действовали в "Раскатах грома". Расстроенный Никсон сказал своему советнику по национальной безопасности Генри Киссинджеру, что он "испытывает отвращение" к действиям ВВС. Тем временем высшее командование ВВС оказалось на еженедельных брифингах в Пентагоне с высокопоставленными гражданскими чиновниками, где показатели их службы меркли по сравнению с показателями ВМС, а адмиралы хвалили "Top Gun".

Все встало на свои места, когда один из лучших пилотов ВВС, подполковник Уильям Кирк, сообщил начальнику штаба генералу Джону Д. Райану, что пилоты службы настолько плохо обучены, что, по его мнению, только 10 процентов из них могут сдать письменный тест по основам воздушного боя. Райан сказал Кирку разработать тест и провести его среди пилотов в полевых условиях, но не говорить об этом Момайеру. Тест прошли более 200 пилотов. Средний балл составил десять правильных ответов из двадцати пяти вопросов. Только около 10 процентов пилотов прошли тест. Момайер, узнав о тесте , попытался реабилитироваться, порекомендовав TAC сформировать эскадрилью Агрессоров. Райан дал добро. Но и Райан, и Момайер должны были вскоре уйти на пенсию, и, кроме обещания создать эскадрилью "Агрессоров", в обучении мало что изменилось.

С другой стороны, в кампании ВВС Linebacker I управляемое оружие применялось с разрушительным эффектом. Самолеты, оснащенные LGB, за один день уничтожили шесть крупных мостов в Северном Вьетнаме, включая ключевой мост Пола Думера. Бомбы с лазерным наведением также оказались весьма эффективными в сдерживании вторжения армии Северного Вьетнама, и на их долю пришлось более 20 процентов всех уничтоженных вражеских танков. Месяц спустя министр ВВС Роберт Симанс-младший в своем "Программном письме для командиров" заявил: «Беспрецедентная точность "умных" бомб с лазерным или телевизионным наведением и бортовых датчиков, которые сейчас используются американскими самолетами, делает пресечение атак гораздо более эффективным, чем раньше».

Стремясь заключить мирное соглашение с Ханоем, 23 октября президент Никсон приказал приостановить бомбардировки выше двадцатой параллели, прекратив Linebacker I. Это освободило от атак большую часть Северного Вьетнама, за исключением части его южного "панхандля". Когда переговоры зашли в тупик, Соединенные Штаты возобновили воздушную кампанию, названную Linebacker II, в конце декабря 1972 года. Это были самые интенсивные воздушные бои за всю войну, в которых участвовали бомбардировщики B-52 Стратегического воздушного командования США. Потери ВВС от ударов северовьетнамских воздушных перехватчиков и наземных средств ПВО были значительными. В первую ночь налетов Linebacker II, 18 декабря 1972 года, ВВС потеряли три B-52, а еще два получили повреждения. Во вторую ночь кампании не было потеряно ни одного В-52. Однако в третью ночь из девяноста девяти задействованных В-52 восемь были сбиты. К счастью для ВВС, интенсивность атак привела к истощению запасов северовьетнамских ракет SA-2, после чего потери резко сократились.

Стремление ВМС к реалистичной боевой подготовке принесло огромные дивиденды. До выхода фильма "Top Gun" соотношение убийств в ВМС составляло 2,42 к 1. После этого, с 1970 по 1973 год, он вырос до 13 к 1. Авиаторы ВМС стали говорить о воздушной войне во Вьетнаме как о двух фазах: "до Top Gun и после Top Gun". В отличие от резкого улучшения ситуации в воздушном бою ВМС, коэффициент поражения ВВС, который во время Rolling Thunder составлял 2,25 к 1, снизился до 1,92 к 1. И в отличие от того, что произошло с северовьетнамскими ЗРК в Linebacker II, ВВС не могли рассчитывать на то, что у советских войск в Европе закончатся ракеты-перехватчики.

Война Йом-Кипур

В 1970-е годы Советский Союз модернизировал свои силы ПВО, в том числе усовершенствовал ЗРК SA-2. Он также усилил свою низковысотную оборону, внедрив ЗРК SA-3, мобильные ЗРК SA-4 и SA-6, переносной ЗРК SA-7 и мобильный ЗРК ЗСУ-23-4. Появились новые истребители-перехватчики, включая МиГ-23, МиГ-25 и Су-15.

Усиленные советские возможности были продемонстрированы, когда 6 октября 1973 года Египет и Сирия начали нападение на Израиль вдоль Суэцкого канала и Голанских высот, соответственно. Несмотря на первые неудачи, Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) быстро восстановилась и начала успешные контрнаступления, отвоевав все потерянные территории и продвинувшись в Сирию и через Суэцкий канал в Египет. Обе стороны понесли большие потери в ходе боевых действий, которые завершились прекращением огня 25 октября.

Израильские ВВС (IAF) показали хорошие результаты в воздушных боях. ВВС также эффективно использовали ракету "Маверик", уничтожив сорок танков сорока девятью "Мавериками" в Синайской пустыне. Следует отметить, что ВВС Израиля одержали семьдесят девять из своих заявленных побед в воздушных боях с помощью ракет, что почти соответствует восьмидесяти трем победам, одержанным с помощью пушек. Однако у ВВС были проблемы с арабскими системами IADS. Особенно эффективными были низколетящие самолеты египетского ЗРК советской постройки: SA-6 сбили большинство из девяносто семи самолетов ВВС, потерянных во время войны - более трети всех ВВС.

Вскоре после вступления в силу соглашения о прекращении огня начальник штаба ВВС генерал Джордж С. Браун распорядился провести исследование для устранения угрозы советских СВД в Европе. В результате был разработан проект Pave Strike, объединяющий одиннадцать перспективных проектов, которым была оказана специальная поддержка в управлении исследованиями и разработками.

Война подтвердила многие "уроки" ВВС, извлеченные из недавнего опыта в Юго-Восточной Азии. Главным из них, пожалуй, было то, что хотя против современной СВД можно провести успешную наступательную воздушную кампанию, сделать это было сложно и дорого. Ни SA-2 в Юго-Восточной Азии, ни SA-2, SA-3 и SA-6 на Ближнем Востоке, даже в сочетании со все более совершенными системами ПВО, не смогли заставить американские или израильские ВВС занять оборонительно-доминирующую позицию. В основном, американские и союзные ВВС смогли разработать тактику и технологии для подавления, отката, уничтожения или иного поражения российских ЗРК и зенитных орудий, сохранив при этом возможность доставки неуправляемых или управляемых боеприпасов с помощью составных ударных комплексов.

Но даже если SA-2 в Северном Вьетнаме сделали воздушные операции на средних высотах рискованным предложением во Вьетнаме, низковысотные ЗРК и современные системы ААА, используемые арабскими странами в Йом-Кипурской войне, делали профили низких атак все более опасным предприятием. Для атакующих воздушных сил это становилось делом выбора яда. Более того, прямые затраты на эти операции в виде сбитых дружественных самолетов и экипажей, а также косвенные затраты - растущий процент самолетов поддержки, необходимых для нанесения ударов - росли. В войне с Варшавским договором в Центральной Европе, если бы потери американских самолетов были такими же, как у IAF, военно-воздушные силы НАТО были бы уничтожены в течение нескольких недель. Исходя из опыта IAF, казалось, что основную угрозу представляют наземные средства ПВО, а не вражеские самолеты-перехватчики.

На Центральном фронте НАТО советская СВД объединяла МиГи, которые по большинству подсчетов превосходили истребители НАТО в соотношении 2:1, и перекрывающиеся ЗРК, зона действия которых простиралась от очень малых высот до больших высот. Усовершенствованные системы ПВО дополняли ЗРК и МиГи. Однако одним из основных недостатков российской СВД была централизованная система управления, которая в значительной степени зависела от наземных радаров, передающих МиГам и ЗРК информацию о местонахождении самолетов НАТО. ВВС надеялись избежать обнаружения, действуя на очень малых высотах, пролетая под зоной действия российских радаров, тем самым лишая ЗРК и МиГи необходимой информации о слежении. Также необходимо было учитывать европейскую погоду. Более 50 процентов года потолок в Центральной Европе был ниже 3000 футов, а видимость - менее трех миль. Пилоты истребителей должны были видеть цели, чтобы поразить их. В Европе это означало полет в условиях непогоды. А поскольку LGB не очень хорошо работают на малых высотах, наведение бомб на цель должно было осуществляться пилотом.

Однако не все выступали за подготовку истребителей для ведения боя на малой высоте. Скептики указывали на то, что это уже пытались сделать F-105 во Вьетнаме, и ААА заставили самолеты вернуться на большие высоты. Сторонники низковысотного боя возразили, что угроза советских ЗРК на средних высотах была намного хуже, чем угроза ААА и низковысотных ЗРК. Скептики возражали, утверждая, что профили полетов на малых высотах опасны, а идентификация целей на малых высотах слишком сложна. Сторонники "go-low" ответили, что обучение для повышения квалификации пилотов при совершенствовании тактики приведет к успеху. И так дебаты продолжались.

Подводя итог, можно сказать, что начиная с конца 1960-х годов управляемое оружие стало играть важную роль в наступательных воздушных операциях. Исторически сложилось так, что подавляющее большинство неуправляемых бомб промахивались мимо точки прицеливания на сотни футов. Применение массированного огня было единственным способом компенсировать такую неточность. Это означало отправку большого количества вылетов для доставки все большего количества неуправляемых боеприпасов к цели. Ситуация начала меняться с появлением LGB, которые обычно приземлялись в пределах двадцати пяти футов от точки прицеливания. Хотя по первоначальным оценкам предполагалось, что 30 процентов оружия будет выходить из строя, в 1969 году только около 15 процентов вышло из строя.

Тем не менее, LGB первого поколения имели существенные недостатки. Облака, дым, атмосферная дымка и темнота затрудняли, а то и делали невозможным успешное применение. Первоначально для применения LGB требовалось два самолета. Оба самолета должны были оставаться в пределах прямой видимости цели, причем самолет, осуществляющий лазерное целеуказание, должен был находиться над целью и лететь по предсказуемой траектории, что делало его более легкой целью для ПВО.

Несмотря на послевьетнамские сокращения конгрессом оборонного бюджета США, которые привели к созданию "полых" вооруженных сил и кризису боеготовности в конце 1970-х годов, ВВС сохранили Paveway, продолжая разрабатывать телеконтрастную систему слежения, подобную той, что использовалась в "Бродягах". К октябрю 1978 года ВВС запаслись более чем 30 000 комплектов наведения.

Красный флаг

Истоки тренировок ВВС "Непохожие воздушные бои" и "Красный флаг" лежат на базе ВВС Неллис, штат Невада, крупнейшем военном полигоне в США. В 1949 году ВВС создали на базе Неллис свою школу авиационной артиллерии, чтобы перенять и использовать уроки и опыт, полученные летчиками-истребителями во время Второй мировой войны. После Корейской войны школа была переименована в Школу истребительного вооружения, с задачей обеспечить «докторскую степень в пилотировании истребителей». После позорного выступления ВВС в кампаниях "Лайнбекер" все большее число пилотов ВВС считало, что службе необходимо внести значительные улучшения в подготовку пилотов. В 1970 году майор Роджер Уэллс, инструктор школы истребительного вооружения, начал разрабатывать инструктаж по тактике советских истребителей, который был хорошо принят в школе, а затем и на базах TAC по всему миру.

Пилоты израильских ВВС оказались готовы поделиться своим боевым опытом с американскими коллегами. В начале 1972 года два опытных израильских пилота F-4, Ашер Снир, один из лучших пилотов ВВС Израиля, и Эйтан Бен-Элиягу (будущий командир ВВС Израиля), прибыли в Неллис для прохождения курса инструкторов Школы истребительного вооружения. Быстро стало очевидно, что только лучшие инструкторы Школы истребительного вооружения были достаточно хороши, чтобы летать с ними. Снир нашел курс "не требовательным". Он и Бен-Элиягу предупредили американцев: "Знайте своего врага" и «летайте на тренировках так, как вы будете летать в бою». Один из инструкторов Снира в Неллисе, Ричард М. "Муди" Сутер, был теплым, общительным человеком и выдающимся пилотом, за плечами которого было 232 боевых вылета. Сутер принял замечания Снира близко к сердцу.

В октябре 1972 года генерал Момайер создал в Неллисе шестьдесят четвертую эскадрилью истребительного вооружения (Агрессоры). Агрессоры, применяя тактику советских истребителей, сначала летали на учебно-тренировочных T-38 Talon, а затем на F-5E Tiger II, который лучше подходил для МиГ-21. Позже пилоты "Агрессоров" летали на захваченных самолетах МиГ. Изменения в учебной обстановке были разительными. Один из пилотов ВВС, будущий начальник штаба Джон Джампер, столкнувшись со скоростью и маневренностью МиГ-21, спросил себя: "Почему я не могу думать?".

Видение Сутера

Однако Сутер рассматривал это как скромный первый шаг на пути к своей зарождающейся концепции крупномасштабных учений с применением экипажами самолетов боевых бомб и ракет в условиях реальной угрозы со стороны вражеской авиации и ракет класса "земля-воздух". Когда Сутер был назначен в отдел тактики штаба ВВС в Пентагоне, он начал работать со своим коллегой Чаком Хорнером (который позже командовал воздушной кампанией в Первой войне в Персидском заливе) над усовершенствованием концепции, которая со временем превратилась в учения "Красный флаг". Его анализу также способствовал проект "Красный барон" - подробный набор оценок ВВС, изучающих воздушный бой в Юго-Восточной Азии во время войны во Вьетнаме. "Красный барон" еще раз подтвердил, что осознание ситуации является критическим фактором успеха в воздушном бою и что шансы пилота-истребителя выжить в боевой обстановке резко возрастают после десятого задания, что подтверждает веру Сутера в DACT.

Сутер медленно наращивал поддержку, начав с брифинга, который он опробовал на сослуживцах, дорабатывая его до тех пор, пока он не был готов к представлению одно- и двухзвездным генералам. Их отзывы позволили Сутеру еще больше отточить свою идею. Он поместил красный флаг Советского Союза на обложку брифинга, и вскоре его стали называть брифингом "Красный флаг". Сутер отвез свой брифинг в Неллис, где командиры эскадрильи "Агрессор" и школы истребительного вооружения подтвердили, что они могут реализовать концепцию "Красного флага". Слухи о концепции обучения Сутера распространялись, и начальник штаба ВВС Дэвид К. Джонс попросил Сутера провести для него брифинг.

Презентация Сутера была направлена на то, чтобы отклонить любые причины для отказа от Red Flag. Он сказал Джонсу, что затраты на Red Flag будут минимальными, поскольку тренажеры электронных угроз и корпуса мишеней на различных артиллерийских полигонах ВВС могут быть объединены в Неллисе. Агрессоры уже базировались в Неллисе. Они не будут стоить ничего лишнего. Полигон в Неллисе уже использовался. Финансирование может быть перенесено на Red Flag с менее эффективных учений. Сутер отметил, что ВВС могут заявить, что они продвигают "совместность" - межведомственное сотрудничество, поскольку другие службы могут участвовать со своим персоналом и оборудованием. Армия уже выразила заинтересованность. Джонсу понравилась концепция, и он приказал Сутеру проинформировать генерала Роберта А. Диксона, преемника Момайера в TAC.

Приливной аллигатор

Известный как "Аллигатор Тидуотера", Диксон был "жестким, требовательным и не терпел дураков". Диксона также уважали за его острый ум. Он летал на истребителях во Второй мировой войне и снова в Корее. После службы в SAC, в 1969 году Диксон был направлен в Южный Вьетнам в качестве заместителя командующего Седьмой воздушной армией, совершив тридцать шесть боевых вылетов. Диксон живо интересовался подготовкой пилотов. Когда он обнаружил, что многие инструкторы в Неллисе были больше заинтересованы в "издевательствах и дедовщине" над курсантами, чем в их обучении, на их место была приглашена новая группа.

В мае 1975 года группа из пяти израильских пилотов посетила несколько баз ВВС и полетала с американскими пилотами. И снова они не были впечатлены, считая, что акцент TAC на безопасности полетов является основным препятствием для улучшения подготовки. Диксон согласился с ними, сравнив обучение в TAC с «гимнастикой - одно и то же каждый день в очень нереальной атмосфере - и предательством цели обучения и предательством экипажей».

Два месяца спустя Сутер провел брифинг для Диксона, сообщив ему, что Red Flag предоставит экипажам реалистичные "первые десять миссий" при подготовке к войне против Советов в Европе. Red Flag, по словам Сутера, будет использовать полные "ударные пакеты" - смесь истребителей, бомбардировщиков, танкеров, самолетов радиоэлектронной борьбы и разведки, даже поисково-спасательных вертолетов - против вражеских сил Агрессора, использующих передовые радиолокационные системы, интегрированные ракеты и ААА, наряду с разнородными перехватчиками, использующими советскую тактику. Диксону понравилось предложение Сутера, и он одобрил "Красный флаг" на месте, сообщив при этом генералу Джонсу, что для этого придется отменить ограничения на полеты на низком уровне и скорость.

Первые учения "Красный флаг" были проведены в ноябре 1975 года. Приоритет был отдан тому, чтобы сделать обучение как можно более реалистичным. Вскоре были проведены учения "Голубой флаг", чтобы командиры воздушных сил и их штабы могли освоить планирование "объединенных сил", необходимое для проведения успешных воздушных операций.

Красный флаг" сразу же имел успех. Вскоре другие командования ВВС обратились с просьбой об участии. Самолеты B-52 Стратегического воздушного командования начали летать со своих баз, "запуская" крылатые ракеты для уничтожения вражеской обороны, а затем возвращаясь домой. К ним присоединились грузовые самолеты Военного воздушно-транспортного командования (MAC), которые осуществляли сброс грузов, пытаясь уклониться от сил Агрессора. Танкеры занимались дозаправкой как дружественных самолетов, так и самолетов Агрессора, а поисково-спасательные самолеты подбирали членов экипажей, которые были "сбиты" в тылу врага. Передовые авиадиспетчеры (FAC) начали направлять удары ближней авиации в поддержку наземных сил. В учениях стали участвовать ВМС и морская пехота, а также союзники США. В типичных учениях "Красный флаг", проведенных в мае 1977 года, участвовали девятнадцать различных типов самолетов, всего 141 самолет, которые совершили более 2000 вылетов.

Учитывая масштаб и тщательность подготовки "Красного флага", несчастные случаи были неизбежны. Диксон принял на себя удар, утверждая, что реалистичные тренировки в Неллисе спасут гораздо больше жизней в бою. Генерал обнаружил, что он может убедить скептиков из Конгресса и средств массовой информации, взяв их с собой, чтобы они воочию увидели "Красный флаг". Помогло и то, что уровень аварийности начал снижаться. Тем не менее, в 1979 году в ВВС произошло 2,8 аварии на 100 000 летных часов. Для TAC этот показатель составлял 6,3. В котле "Красного флага" этот показатель составил 21,8. К моменту ухода Диксона из командования в 1978 году руководство ВВС, к его чести, установило в качестве своего главного приоритета высокоэффективную подготовку пилотов, а не минимизацию аварий.

Диксон не хотел, чтобы его работа осталась незавершенной после ухода из TAC. За время своего командования генерал работал с кадровой системой ВВС, чтобы увеличить количество мест генерал-офицеров в TAC, включая две должности трехзвездных генералов для подчиненных ему командований, Девятой и Двенадцатой воздушных армий. Диксон признал, что он мог бы управлять TAC и без этих нумерованных ВВС, но хотел создать больше старших руководителей ВВС с опытом работы в TAC. Он активно искал на сайте возможности для карьерного роста перспективных молодых офицеров, а в штабе ВВС в Пентагоне становилось все больше летчиков-истребителей. В штабе TAC Диксон воспитал будущего начальника штаба и заместителя начальника штаба, а также нескольких других высокопоставленных генералов ВВС.

Видение

В течение трех десятилетий после Второй мировой войны произошли значительные изменения в воздушной войне. Соревнование между наступлением и обороной продолжалось, причем обе стороны использовали все более эффективные средства для достижения превосходства, включая реактивные самолеты, современные формы радиоэлектронной борьбы и ракеты. Однако ни одна из сторон не смогла добиться явного преимущества. Перефразируя слова британского премьер-министра Стэнли Болдуина, можно сказать, что ударная авиация всегда могла прорваться, но зачастую лишь дорогой ценой. Возможно, самым заметным достижением стало внедрение Соединенными Штатами надежного и эффективного оружия с лазерным и электрооптическим наведением.

В более широком смысле, впечатляющие успехи были достигнуты в области твердотельной электроники, что, наряду с фантастическим ростом вычислительных возможностей, вызвало революцию в области информационных технологий (ИТ). Эти технологические достижения в сочетании с уроками, извлеченными из войн во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, заставили некоторых военных и гражданских руководителей оборонных ведомств представить, как их можно объединить, чтобы вызвать разрушительные изменения в характере воздушной войны.

К середине 1970-х годов быстро растущие ядерные силы Советской России достигли примерно равного с Соединенными Штатами уровня. Потеря Соединенными Штатами своего ядерного козыря заставила американский оборонный истеблишмент искать способы усиления своей обычной обороны в Европе. В рамках этой работы Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA) и Оборонное ядерное агентство собрали группу экспертов для изучения проблемы. В феврале 1975 года был опубликован отчет "Программа планирования долгосрочных исследований и разработок" (LRRDPP, произносится как "лар-ДЕПП"). В нем высшему руководству страны рекомендовалось рассмотреть возможность использования потенциала неядерного оружия с точностью "почти нулевого промаха", которое считалось "технически осуществимым и эффективным в военном отношении". В докладе отмечалось, что «эффект от использования этого потенциала будет заключаться в сдерживании ограниченной агрессии в первую очередь, поскольку доверие к ответным действиям Соединенных Штатов с использованием такого типа [высокоточного оружия] будет гораздо выше, чем к ответным действиям Соединенных Штатов [ядерным], в результате которых погибнут миллионы гражданских лиц».

Интерес к потенциалу управляемого оружия не ограничился исследованием LRRDPP. Через год после его публикации Летнее исследование Совета по оборонной науке было поручено изучить ряд новых технологий, включая те, которые могут улучшить управляемое оружие, наряду с радарами, ракетами, сенсорами и объединением данных. Целевая группа считала, что эти системы могут быть объединены в интегрированную систему захвата цели и нанесения удара - своего рода "разведывательно-ударный комплекс" - и рекомендовала сделать это.

Когда администрация президента Джимми Картера вступила в должность в январе 1977 года, заместитель министра обороны Пентагона по исследованиям и инженерным разработкам Уильям Дж. Перри, выступая перед Конгрессом, предложил свое видение того, как эти технологии могут изменить ведение войны:

Я считаю, что оружие точного наведения способно произвести революцию в военном деле. Более того, если мы эффективно используем имеющееся у нас преимущество в этой области, мы сможем значительно повысить нашу способность сдерживать войну без необходимости соревноваться с Советским Союзом в танках и ракетах. Мы эффективно перенесем соревнование в технологическую область, где у нас есть фундаментальное долгосрочное преимущество. . . . Цель наших систем высокоточного управляемого оружия состоит в том, чтобы обеспечить нам следующие возможности: возможность видеть все высокоценные цели на поле боя в любое время; возможность наносить прямое попадание по любой цели, которую мы можем увидеть, и возможность уничтожить любую цель, которую мы можем поразить.

Перри был убежден, что, учитывая масштабы и размах задуманного им предприятия, для достижения успеха потребуется время и настойчивое, целенаправленное руководство со стороны высшего руководства Министерства обороны. Его поддержал министр обороны Гарольд Браун, который назвал подход Перри "Стратегией смещения", поскольку его целью было компенсировать потерю Соединенными Штатами своего ядерного преимущества.

Стелс

Перри также заинтересовался еще одним перспективным направлением развития информационных технологий: "стелс", который предполагает уменьшение инфракрасных, визуальных, акустических и радиолокационных сигнатур, излучаемых самолетами. В то время единственным успешным образцом самолета со значительно уменьшенным радиолокационным сечением был американский самолет-шпион SR-71 "Blackbird", поступивший на вооружение в 1966 году. Blackbird был произведен в компании Lockheed "Skunk Works", которая специализировалась на разработке и производстве современных самолетов.

В 1974 году Чак Майерс, директор программ воздушной войны в Управлении исследований и инженерных разработок Пентагона, поделился идеей, которую он назвал "концепцией Харви", с Робертом Муром, заместителем директора Управления тактических технологий DARPA. Майерс выступал за создание малозаметного (стелс-) боевого самолета, отмечая, что это могло бы значительно снизить потребность в поддержке самолетов-постановщиков помех, что привело к фактическому уничтожению ударных комплексов. Совершенно случайно Малкольм Карри, директор по исследованиям и инженерным разработкам Министерства обороны, распространил служебную записку, в которой выражал недовольство отсутствием инноваций в Пентагоне и предлагал внести предложения по устранению этого недостатка. Мур выдвинул идею Майерса "Харви", назвав ее "Самолет высокой скрытности", и она была принята.

Учитывая радикальную конструкцию самолета, подразумеваемую в предложении Мура, для того чтобы убедить вероятных скептиков, особенно руководство ВВС, поддержка которого была бы необходима для полномасштабного производства, потребуется полномасштабная летная демонстрация стелс-самолета. Если бы демонстрация прошла успешно, ВВС пришлось бы переосмыслить, что имеет наибольшее значение в характеристиках самолета. Проектирование самолета предполагает компромисс между различными желаемыми характеристиками. В случае с самолетом High Stealth Aircraft достижение радикально уменьшенного радарного сечения означало пожертвовать скоростью и маневренностью, что значительно снижало его потенциал в воздушном бою. Чтобы избежать визуального обнаружения, самолет должен был летать ночью, что противоречило типичной практике ВВС. Наконец, в условиях сокращения расходов на оборону любой стелс-самолет будет конкурировать за скудное финансирование с предпочтительной для ВВС программой перспективных боевых истребителей (F-16).

У Карри были хорошие рабочие отношения с руководством ВВС, включая генерала Джонса и генерала Алтона Слэя, директора по НИОКР ВВС. Хотя генералы скептически относились к перспективам создания ударного истребителя "стелс", Карри заручился их поддержкой - с условием, что финансирование "стелса" не будет осуществляться за счет существующих программ ВВС, особенно F-16.

Программа предусматривала создание двух демонстраторов малозаметных пилотируемых самолетов в четверть масштаба. В январе 1975 года компании McDonnell Douglas и Northrop получили контракты на разработку малозаметного пилотируемого самолета. Lockheed в конечном итоге присоединился к ним. Lockheed выиграл конкурс и получил контракт на два демонстрационных самолета. В 1976 году руководство программой, получившей кодовое название Have Blue, было передано Управлению специальных проектов ВВС.

Два демонстратора были построены примерно за один год, а первое летное испытание состоялось в апреле 1977 года. Затем последовал период обширных и успешных испытаний. Момент истины наступил в августе 1979 года, когда самолет Have Blue участвовал в секретных учениях в Неллисе. Радары ЗРК Hawk корпуса морской пехоты были размещены на полигоне и получили команду отслеживать приближающийся самолет. Хотя подразделению Hawk заранее сообщили траекторию полета самолета-цели и, соответственно, место, куда должны были быть направлены радары, самолет Have Blue прошел незамеченным.

Воодушевленный этими результатами, Перри хотел включить боевые самолеты "стелс" в Стратегию смещения. Министр Браун согласился. Перри обратился к Джонсу и Слэю, и они одобрили создание авиакрыла (семьдесят пять самолетов) тактических истребителей-бомбардировщиков "стелс" - опять же, при условии, что финансирование не будет осуществляться из бюджета ВВС. Перри установил агрессивный срок начала эксплуатации - всего четыре года, пропустив обычные фазы разработки и создания прототипов. Наконец, стремясь максимально опередить Советский Союз, программа приобретения под кодовым названием Senior Trend была отнесена к "черным" программам с высокой степенью секретности. В ноябре 1978 года компания Lockheed получила контракт на начало полномасштабной инженерной разработки стелс-самолета, который должен был стать F-117. Первый F-117 был поставлен в соответствии с графиком в 1981 году.

Барьеры для изменений

После Вьетнама руководство ВВС расширило арсенал управляемого оружия, но его усилия не отличались энтузиазмом. Хотя действия LGB во Вьетнаме продемонстрировали значительное повышение точности оружия, прошло еще почти два десятилетия, прежде чем ВВС полностью использовали потенциал управляемого оружия. Основной причиной такой задержки была все более влиятельная мафия тактических истребителей ВВС.

Генерал Джон В. Фогт командовал Седьмой воздушной армией во время "Лайнбекера" I и II. В июне 1974 года Вогт принял командование ВВС США в Европе. Учитывая впечатляющую роль, которую LGB сыграли в Linebacker I, Вогт казался вероятным кандидатом на то, чтобы поддержать видение войны с точными ударами, которое появилось в результате исследований LRRDPP и Научного совета обороны и было принято Гарольдом Брауном и Биллом Перри. Вместо этого Вогт подчеркнул ограничения управляемого оружия:

Они [LGB] не очень хороши, когда погода плохая. В Европе погода плохая большую часть времени, поэтому здесь сразу же возникают серьезные ограничения на их использование. Например, во время операции Linebacker II за все одиннадцать дней был только один восьмичасовой период, когда мы могли использовать это оружие с лазерным наведением. Погода не была подходящей в течение всех периодов этой конкретной операции. И я думаю, что процентное соотношение было бы еще хуже... [в Европе], потому что, как вы знаете, девять месяцев в году у нас либо темнота, либо очень плохая погода. Лазеры просто не подходят для таких условий, как и электрооптическое оружие точного наведения, которое ВВС закупают в огромных количествах.

Опасения Фогта относительно условий эксплуатации в Центральной Европе были обоснованными, но они не были уравновешены какими-либо энергичными усилиями по их преодолению. Он также не сделал акцент на планировании максимального использования LGB в случае войны.

Пилоты ВВС считали, что смогут решить проблему точности бомбометания благодаря сочетанию философии "умный самолет - тупая бомба" и F-16, первого тактического истребителя с автоматизированной системой бомбометания. Эта система якобы позволяла доставлять неуправляемые бомбы с точностью, сравнимой с точностью, достигаемой высококвалифицированными пилотами. Это привело многих руководителей ВВС, таких как Фогт, к выводу, что "тупые бомбы" могут применяться с достаточной точностью и по гораздо более низкой цене, чем LGB. Такое мышление также поддерживало предпочтение ВВС покупать самолеты, а не управляемое оружие. В конце концов, пилоты хотели командовать истребительными эскадрильями и крыльями, а не складами PGM. Применение LGB и электрооптических бомб требовало гораздо меньше навыков пилотирования, что угрожало "обесценить навыки ручного бомбометания с пикирования, которые долгое время были основой социального статуса в подразделениях [истребителей] ВВС". Однако ВВС, похоже, не учитывали тот факт, что система бомбометания F-16 зависела от выполнения маневра сброса бомб на относительно небольшой высоте, где он мог столкнуться с такими же батареями ААА и ЗРК, которые нанесли такие большие потери американским и израильским самолетам в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке, соответственно.

Несмотря на впечатляющее выступление Have Blue в небе над Неллисом и его быстрое продвижение от проекта к производству, стелс-самолет получил лишь неодобрительную поддержку со стороны руководства ВВС. Чак Майерс, директор программ воздушных боевых действий, получил поддержку своей концепции "Харви" не от ВВС, а от DARPA. Когда директор по исследованиям и инженерным разработкам Министерства обороны Малкольм Карри искал инновационные идеи, именно DARPA предложила идею стелса, а не ВВС. И когда Билл Перри обратился к руководству ВВС, чтобы заручиться поддержкой стелс-самолетов, он получил ее - но на определенных условиях.

Creech

Генерала Диксона в TAC сменил генерал Уилбур ("Билл") Крич, убежденный сторонник реалистичной подготовки, воплощенной в учениях "Красный флаг". Но у Крича было и другое видение воздушных операций и того, как новые способы ведения боевых действий, обеспеченные новыми возможностями, могут привести к разрушительному росту эффективности ВВС. Как командующий TAC, он намеревался проверить свои идеи на практике.

Начав свою карьеру во время Второй мировой войны рядовым в армии, Крич в 1948 году перевелся в новообразованные ВВС и поступил в школу пилотов. К концу 1960-х годов Крич служил в Юго-Восточной Азии в качестве заместителя командира крыла, совершив 177 боевых вылетов. По общему мнению, он был отличным пилотом. Там он убедился, что идея ВВС летать низко, чтобы избежать СВД, была ошибочной, и начал искать способы подавления ПВО противника (SEAD) в рамках общей кампании. После командировки в Европу он работал заместителем командира отдела авиационных систем Командования систем ВВС, а затем командиром отдела электронных систем. Последнее назначение дало Кричу возможность оценить потенциал радиоэлектронной борьбы. Получив звание полного генерала, Крич в апреле 1978 года принял командование TAC, которое он занимал в течение беспрецедентных шести лет.

Видение

Когда Крич прибыл в TAC, он обнаружил, что доктрина ВВС застопорилась. Хотя во время войны во Вьетнаме тактические истребители использовались в операциях по стратегическому бомбометанию, а стратегические бомбардировщики, такие как B-52, выполняли "тактические" задачи по ближней авиационной поддержке, доктрина ВВС все еще рассматривала самолеты как связанные с отдельными задачами, как это было во время Второй мировой войны. Крич представлял себе "круглосуточные, ночные, всепогодные, высокоточные, противостоящие, взаимодействующие силы". Крич был близок к генералу Джонсу, служил его директором по операциям, когда Джонс командовал ВВС США в Европе. Когда Джонс покинул пост начальника штаба ВВС, чтобы возглавить Объединенный комитет начальников штабов, его сменил генерал Лью Аллен-младший. Крич и Аллен вскоре установили "неписаное взаимопонимание", дающее Кричу право голоса в вопросах закупок, относящихся к TAC.

Вскоре после принятия командования Крич созвал конференцию своих старших командиров. На этой конференции, которая в ретроспективе рассматривается как важнейшее событие в истории ВВС, Крич изложил свое видение воздушной мощи и призвал своих командиров работать вместе с ним над принятием нового и совершенно иного способа решения проблемы все более совершенной противовоздушной обороны противника.

Крич начал с того, что отметил оперативные проблемы, создаваемые советскими СВД и их посредниками. Живые учения и оперативный анализ показали, что ударные операции ВВС не могут быть проведены против советских СВД без неприемлемых потерь. Эти выводы подтверждали то, что генерал слышал от израильских пилотов, которые рассказывали, что попытки пролететь ниже зоны действия советских СВД были бесполезным занятием. Крич сказал своим командирам, что ВВС страдают от "болезни спуска". Опыт, полученный во Вьетнаме, убедил его в двух вещах: во-первых, необходимо найти другой способ борьбы с угрозой ЗРК; во-вторых, ВВС должны мыслить более широко, не ограничиваясь тактикой и простым "обходом" ЗРК на пути к цели и обратно. Вместо этого необходимо сосредоточиться на оперативном уровне или уровне кампании.

По этому второму пункту Крич заявил, что противовоздушная оборона должна быть свернута и подавлена на широком уровне, а не предотвращена или решена тактически в контексте миссии одного удара. По его словам, как только система ПВО противника будет подавлена, воздушные операции можно будет проводить на более высоких, более живучих высотах, где управляемые боеприпасы могут применяться наиболее эффективно. Впервые в истории ВВС, сказал Крич, уничтожение сети ПВО противника стало необходимым условием для проведения воздушной кампании: «Наша основная концепция операций основывается на том, что мы должны прорвать оборону противника. Для этого мы будем сворачивать эту оборону, используя сочетание подавления разрушительной обороны и выборочного уничтожения с помощью как противостоящего, так и пролетного оружия».

Краткое изложение заключительных слов Крича в конце конференции заслуживает подробного цитирования:

Мы собираемся кардинально изменить наш подход, просто потому что он неправильный. Мы собираемся сделать откат обороны и уничтожение ЗРК нашей первой задачей. Больше не надо пытаться пролететь мимо объектов ЗРК, чтобы добраться до других целей. Это невозможно сделать. Их можно уничтожить, и это будет легко, если мы сделаем это правильно. Нам нужно как можно скорее выбраться из зарослей, чтобы избежать ААА, гораздо более грозной угрозы. ... . . Наша фиксация на низковысотном входе, выходе и доставке, а также на системах и боеприпасах, которые соответствуют исключительно этому подходу, закончилась.

Оглядываясь на сессию, один из участников, Ларри Д. Уэлч, будущий начальник штаба ВВС, работавший в то время в штабе Крича в TAC, вспоминал: «К концу конференции было достигнуто полное согласие с тем, что тактика низкого уровня может быть необходима в течение некоторого времени, но что мы должны выйти из этого режима как можно раньше. Возможно, еще более важным для последующей эволюции как систем, так и тактики, было гораздо большее понимание потенциала нового тактического мышления ... и правильных боеприпасов с точным наведением - все это явно в пределах наших технологических возможностей».

В течение следующих шести лет Крич воплощал свое видение в жизнь. Было сопротивление со стороны сторонников идеи "идти на дно". Некоторые утверждали, что война может быть проиграна за то время, которое потребуется для демонтажа IADS противника. Другие опасались, что Крич ищет способ избежать низких полетов, чтобы снизить аварийность Red Flag. Генерал постепенно определил основные источники сопротивления и либо уволил их, либо перевел туда, где они не угрожали его инициативам.

О результатах его усилий, пожалуй, лучше всего можно судить по двум высшим руководителям ВВС. Генерал Джонс назвал Крича "вместе с Кертисом Э. ЛеМэем одним из двух самых влиятельных людей в [его] долгой службе в ВВС". Более чем через двадцать лет после ухода Джонса с поста начальника штаба ВВС его преемник, генерал Джон Джампер, заявил: «Ни один офицер не оказал большего влияния на ВВС за последнее время, чем генерал Билл Крич. Он изменил то, как ВВС ведут войну».

Много флагов

Усилия Крича были сосредоточены вокруг "Красного флага". Генерал считал, что Тактическое воздушное командование проявляет "склонность к навешиванию ярлыка "реалистичная подготовка" на нереалистичную стратегию и тактику военного времени". Он распорядился, чтобы "Красный флаг" перестал выполнять каждое задание так, как будто это "первое задание в первую секунду в первый день войны". Например, в учениях не было включено "удаление убийств", в котором потери каждой стороны исключались из игры после того, как самолет был либо сбит, либо уничтожен на земле. Таким образом, каждый день был «днем сурка». Угроза всегда была максимальной, и авиакрыло всегда было в полной готовности. В таких условиях пилоты были вынуждены выполнять каждое задание на малых высотах. Построенные таким образом, учения сделали невозможным изучение концепции Крича для кампании, целью которой было уничтожение IADS противника. Поэтому Крич распорядился провести учения Red Flag так, чтобы они отражали первые две недели войны, а не повторяли первый день войны каждый день в течение двух недель. Это позволило сконцентрировать учения Red Flag на откате вражеской ПВО, а затем переходе на более высокие, более живучие высоты, как только это было достигнуто.

Проблемы, выявленные на конференции военных моряков, были решены. Например, до прибытия Крича каждый командир крыла, чье подразделение прибыло на учения "Красный флаг", разработал свой режим обучения. Генерал Уэлч вспоминал, что командиры крыльев делали это "без формальной пользы от опыта других на Red Flag": «Мы видели одни и те же ошибки снова и снова с каждым набором участников, которые начинали без особой пользы от уроков предыдущего опыта». Это было исправлено с помощью "Голубого флага".

Действительно, Крич продолжил практику Диксона по расширению "флагов" в Неллисе. Он институционализировал учения "Голубой флаг", в ходе которых командиры и их подчиненные разрабатывали планы воздушных атак и моделировали списки целей, которые предоставлялись прибывающему крылу для следующего "Красного флага". На "Черном флаге" тренировались экипажи по обслуживанию самолетов, а на "клетчатом флаге" неоперативные подразделения знакомились с общим планом и своей ролью в его поддержке. В конечном итоге из Red Flag вышло восемнадцать учений, поскольку акцент сместился с тактического на оперативный уровень войны.

Крич добавил в "Красный флаг" "элемент командования синими силами", где командир и его штаб контролировали все аспекты воздушных усилий, направляя каждый истребитель дружественных сил. Не было никакой разницы, кто выполнял задание - самолеты ВМС или ВВС. Воздушная мощь в любой форме была воздушной мощью. Будучи бригадным генералом, Чак Хорнер сам стал командиром "голубых сил", и этот опыт пригодился ему во время командования воздушными операциями во время Первой войны в Персидском заливе.

Крич видел, что радиоэлектронная борьба будет играть важную роль в будущих воздушных операциях, поэтому он ввел "Зеленый флаг", объединив платформы разведки, глушения и радиоэлектронной борьбы ВВС для поддержки воздушной кампании против СВД сил Агрессора. Как и "Красный флаг", учения "Зеленый флаг" длились шесть недель, заставляя участников сосредоточиться на продолжительной кампании по поражению или уничтожению современных советских СВД. К тому времени, когда Крич покинул TAC в 1984 году, в учениях "Красный флаг" обычно участвовало более 250 самолетов, а в некоторых случаях - более 400. К 1983 году ежегодное количество тренировочных вылетов "Агрессоров" на учениях Red Flag увеличилось с примерно 4 300 в 1977 году до 13 733, а количество тренировок DACT между подразделениями за тот же период времени увеличилось до 20 612 вылетов.

Непреходящее наследие

С помощью этих "учений с цветными флагами" Крич заставил ВВС поднять взгляд с тактического уровня войны на оперативный уровень как на лучший способ успешного проведения наступательных воздушных кампаний при приемлемых затратах. Когда он покинул пост командующего TAC, ключевые элементы кампании SEAD, которые доминировали в начале основных будущих воздушных кампаний США, были уже созданы.

Как и Диксон, Крич работал над формированием кадров будущих руководителей ВВС, людей, которые, как он считал, разделяли его взгляды и методы. Его непосредственные преемники в TAC, генералы Джером Ф. О'Мэлли (1984-85 гг.) и Роберт Д. Расс (1985-91 гг.), продолжали делать упор на реалистичные тренировки, которые Крич либо ввел, либо усовершенствовал. Все шесть начальников штабов ВВС, служивших с 1986 по 2002 год, были командирами крыльев TAC или входили в штат Крича в то время, когда он возглавлял Тактическое воздушное командование. Переход ВВС от службы, ориентированной на бомбардировщики, к службе с преобладанием истребителей был завершен.

Поднять все лодки: ВВС и наращивание Рейгана

После инаугурации президента Рональда Рейгана в январе 1981 года началось масштабное наращивание оборонного потенциала США, продолжавшееся до середины десятилетия. Приток ресурсов позволил Пентагону избежать некоторых сложных решений в отношении оборонных приоритетов, обеспечив финансирование программ, которые по разным причинам могли быть вытеснены в условиях жесткой бюджетной экономии. Это позволило ВВС продолжить программы создания бомбардировщиков B-1 и B-2 и истребителей F-15 и F-16. В бюджете нашлось место для возможностей, отражающих видение таких людей, как Билл Перри и Билл Крич, включая инвестиции в управляемое оружие, точную навигацию, ночные операции и радиоэлектронную борьбу. Все они сыграют ключевую роль, когда ВВС вступят в войну в начале следующего десятилетия.

При Рейгане ВВС усовершенствовали свой арсенал высокоточного управляемого оружия в серии Paveway III. Одна из них, GBU-15 (GBU означает "управляемый бомбовый блок"), сочетала телевизионное наведение и инфракрасную систему визуализации для создания скользящей бомбы со значительно большей дальностью действия, чем предыдущие LGB. Она поступила на вооружение в 1983 году. Оружие можно было сбрасывать или подбрасывать из-за пределов корзины цели, маневрируя к цели с помощью автопилота, а затем определяя местоположение лазерного целеуказателя с помощью сканирующего искателя. GBU-24 и GBU-27 были разработаны для использования с BLU-109, 2000-фунтовым оружием, предназначенным для уничтожения "твердых" целей, таких как подземные бункеры.

ВВС хотели, чтобы оружие Paveway III запускалось с очень малых высот, чтобы соответствовать тактике выживания "go-low", принятой в службе. Это требовало установки автопилота, чтобы оружие могло маневрировать в положение, из которого его лазерный датчик мог видеть лазерную энергию, отраженную от цели. Это приспособление оказалось сложным и дорогостоящим, и в 1985 году министр ВВС Верн Орр прекратил программу после закупки лишь небольшой части первоначально запланированных комплектов.

Когда начались учения "Красный флаг", в ВВС не хватало самолетов, способных проникать через оборону противника и глушить его радиолокационные системы - ключевая особенность концепции отката Крича. Во время первых учений "Зеленый флаг" 72 процента вылетов оказались неэффективными при столкновении со сложной угрозой глушения. Чтобы продолжить тренировку, силы "Агрессора" должны были прекратить глушение. Крич сказал "Агрессорам" продолжать глушить: "Мы всегда глушим в "Красном флаге", но прекращаем глушение, когда это начинает причинять боль, потому что наша цель - тренировка. Мы глушим на несколько секунд, чтобы убедиться, что люди знают о глушении. [На "Зеленом флаге" я сказал: «Вы глушите, глушите, глушите, глушите, глушите без устали. Люди прерываются, это не имеет значения. Джем, джем, джем". И это произвело глубокий эффект».

Когда ВМС продемонстрировали эффективность своих глушителей EA-6 во время учений "Красный флаг", ВВС начали адаптировать свой средний бомбардировщик F-111 к версии с глушителем, EF-111. Программа стала частью инициативы ВВС Pave Strike, а Крич сделал EF-111 главным приоритетом тактической авиации.

ВВС также начали использовать усовершенствованную версию Wild Weasel. В рамках программы Pave Strike самолеты F-4G были оснащены комплексом APR-38A ECM, позволяющим использовать несколько методов глушения против нескольких радаров одновременно, и вооружены высокоскоростной противорадиационной ракетой AGM-88 (HARM). Сверхзвуковая HARM могла быть перепрограммирована в полете, что позволяло ей поражать непредвиденные (или "всплывающие") цели. HARM также была способна оставаться на цели даже после того, как радар цели переставал излучать.

Крич поддержал использование грузовых самолетов С-130 в качестве самолетов EC-130H "Compass Call" для глушения связи, заявив: «Когда это [Compass Call] ... . . [включит] все эти глушилки, он [противник] не сможет говорить между МиГами, между МиГами и землей, между землей и МиГами, и мы даже сможем заглушить некоторые из его [зенитно-ракетных] связей. Мы иногда называем [систему предупреждения и управления воздушным пространством] множителем силы; Compass Call - это величайший в мире вычитатель силы».

Воздушный бой

ВВС также стремились использовать достижения в области сенсоров для совершенствования своих ракет класса "воздух-воздух". Успех здесь способствовал усилиям по переходу к боевым действиям за пределами видимой дальности (BVR).

Ракета класса "воздух-воздух" AIM-7F Sparrow, впервые принятая на вооружение в 1976 году, имела более чем вдвое большую дальность по сравнению с AIM-7E, применявшимися во Вьетнаме. Ее твердотельная электроника обеспечивала значительно более высокую надежность по сравнению с вакуумными лампами, использовавшимися в предыдущих версиях. Последующая ракета AIM-7M, поступившая на вооружение в 1982 году, увеличила дальность и эффективность ракеты. В 1980-х годах ВВС и ВМС также модернизировали ракету AIM-9L Sidewinder, которая теперь могла атаковать самолет-цель с любого направления, что называется "всеохватывающей" способностью.

Когда закончилась холодная война, и американские, и советские ВВС имели истребители, способные обнаруживать и наводить на цель вражеские самолеты на дальности до сорока морских миль и более. Вражеские самолеты можно было эффективно наводить на цель даже при полете на малой высоте в условиях наземного беспорядка, что называется "смотреть вниз/сбивать". Это значительно расширило потенциал для ведения боя BVR, устранив "убежище на малой высоте", обусловленное ограничениями радаров истребителей прежних лет. Это также подтвердило мнение Крича о том, что тактика ВВС "go-low" была проигрышной.

В 1981 году Крич отметил: "У нашей страны есть определенное технологическое преимущество, и технология достаточно зрелая, работоспособная и надежная, чтобы дать нам возможность воевать ночью, и это дает определенные преимущества, если мы можем наносить смертельные огневые удары ночью". Вскоре после того, как Крич принял командование TAC, учения "Красный флаг" стали включать ночные операции, по крайней мере, дважды в год. Чак Хорнер вспоминал, как Крич стремился к тому, чтобы тактические ВВС стали квалифицированными в ночных операциях, отмечая, что экипажи «не любили ночные полеты (в лучшем случае в качестве аварийной процедуры) и не очень хорошо в них разбирались. Он признавал, что нам предстоит пройти долгий путь, но все равно заставил нас начать с теми небольшими возможностями, которые у нас были».

Крич стал большим сторонником системы LANTIRN (Low-Altitude Navigation and Targeting Infrared for Night), которого некоторые люди называли "одиноким защитником LANTIRN". Как следует из названия, LANTIRN предоставляла альтернативу визуальному или радиолокационному целеуказанию. ВВС также использовали Pave Tack, лазерную систему целеуказания для F-4 и F-111, а также модифицированную версию для F-117. Как и LANTIRN, Pave Tack позволяла обнаруживать цели в ночное время с помощью ИК-изображения и автоматически отслеживать цель с помощью лазерного осветителя. Проще говоря, Pave Tack и LANTIRN дали Кричу то, что он искал: расширенные возможности ведения ночного боя.

Зарождающаяся боевая сеть

К середине 1980-х годов ВВС добились значительных успехов в разработке фундамента для разрушительного изменения характера воздушной войны. Самолеты "Стелс" обещали уверенно проникать во вражеские СВД (хотя бы ночью). Усовершенствованные радары, сенсоры и ракеты класса "воздух-воздух" в совокупности меняли характер воздушных боев в сторону столкновений "воздух-воздух" за пределами видимости, используя преимущество США над Советами в области информационных технологий. Достижения в области радиоэлектронной борьбы увеличивали шансы ударных самолетов достичь цели, а после ее достижения современные управляемые боеприпасы повышали вероятность успешного поражения цели.

Концепция Крича также предусматривала проведение операций на обширной территории, как днем, так и ночью, с интеграцией и координацией этих систем и возможностей. Это требовало усовершенствования навигации и интеграции сил через то, что стало известно как "боевая сеть".

Вероятно, первая интегрированная боевая сеть была создана Великобританией в конце 1930-х годов. Она включала в себя систему радиолокационных передатчиков и приемников раннего предупреждения Chain Home, соединенных с центральным командным пунктом-Fighter Command в Лондоне. Королевские ВВС использовали эту сеть для защиты Великобритании от немецких Люфтваффе во время Битвы за Британию летом и осенью 1940 года. Благодаря боевой сети командование истребителей могло запускать свои самолеты-перехватчики только тогда, когда налет Люфтваффе приближался к Британии, а также направлять их в нужную точку перехвата.

Появление боевой сети также стало возможным благодаря усовершенствованной навигации. В 1950-х и 1960-х годах были усовершенствованы инерциальные системы наведения, что повысило точность баллистических ракет; тем не менее, их КЭП измерялся в километрах. К 1970-м годам благодаря информационным технологиям в области автономной навигации значительно повысилась точность крылатых ракет. Наибольший прогресс, однако, произошел с введением в эксплуатацию системы Navstar, более известной как Глобальная система позиционирования, или просто GPS.

GPS создавалась десятилетиями. В начале 1970-х годов ВВС и ВМС занимались своими собственными навигационными программами. ВМС, стремясь повысить точность запуска баллистических ракет с подводных лодок, работали над программой исследования спутника Timation. В апреле 1973 года она была объединена с аналогичным проектом ВВС, 621B, в глобальную систему позиционирования Navstar. Его целью была разработка комплексной всепогодной системы, способной обеспечить трехмерную точность определения положения, скорости и времени. В 1993 году Соединенные Штаты завершили развертывание 24-спутниковой системы GPS - первой навигационной системы, обеспечивающей точность во всем мире. Хотя в то время это было непредвиденно, GPS стала ключевым фактором, обеспечившим разрушительные изменения в воздушной войне, которые проявились во время первой войны в Персидском заливе.

В том же году, когда была сформирована программа Navstar, ВВС начали полномасштабную разработку системы предупреждения и контроля воздушного пространства E-3 (AWACS), и первый самолет поступил на вооружение ВВС четыре года спустя. Обзорный радар AWACS обеспечивал 360-градусный обзор операционной зоны, что позволяло ему обнаруживать и отслеживать самолеты, как дружественные, так и вражеские, действующие на малых высотах, в том числе и те, которые летят в условиях наземного беспорядка. Работая как часть боевой сети, AWACS делится информацией с другими участниками сети, одновременно направляя истребители-перехватчики на поражение самолетов противника, становясь, таким образом, "третьим ведомым" для пилотов истребителей.

Приняв на вооружение AWACS, ВВС начали работу над совместной радиолокационной системой наблюдения и целеуказания E-8 (JSTARS). JSTARS предоставляла членам формирующейся боевой сети точную информацию о местоположении и целеуказании в реальном времени по движущемуся наземному транспорту противника. Для "уплотнения" сети был введен самолет-разведчик TR-1 (модернизированный U-2), который обеспечивал глубокое наблюдение за полем боя и возможность передачи данных.

Друг или враг?

Усилия ВВС по использованию ранних ракет с ИК и радиолокационным наведением для борьбы за пределами визуальной дальности были затруднены проблемой различения дружественных и вражеских самолетов. Оборудование для электронного опознавания самолетов, друзей и врагов (IFF) впервые было применено на самолетах во время Второй мировой войны, а во время войны во Вьетнаме было стандартным почти на всех боевых самолетах. Однако оборудование IFF страдало от высокого процента отказов. Это, по понятным причинам, заставляло экипажи ВВС и ВМС неохотно вступать в бой за пределами визуальной дальности. Опасения были настолько велики, что некоторые командиры требовали от пилотов визуального опознавания самолета-цели до того, как он мог быть поражен. В результате, во время войны во Вьетнаме было зафиксировано всего два случая поражения американских самолетов с помощью BVR. Решение проблемы IFF стало необходимым для использования возможности поражения противника на больших расстояниях.

И снова израильтяне оказали помощь. Во время войны на Ближнем Востоке в 1967 году израильтяне извлекли советские транспондеры SRO-2 IFF из сбитых МиГов. Они поделились этим оборудованием с ВВС, которые начали тайную программу под кодовым названием Combat Tree, включавшую создание американской системы перехвата SRO-2 (AN/APX-81). К 1971 году эта система была установлена на истребителях ВВС, что позволило им вызывать ответные сигналы МиГа по IFF или получать ответы МиГа на запросы его собственных наземных радаров перехвата. Самолеты, оснащенные системой Combat Tree, могли идентифицировать вражеские самолеты на расстоянии до шестидесяти морских миль, что в три раза превышало расстояние, на котором F-4 мог обнаружить (но не идентифицировать) самолеты с помощью своего радара.

ВВС также разработали электрооптическую систему идентификации целей AN/ASX-1 (TISEO), которая сочетала в себе стабилизированный телескоп с прикрепленной телевизионной камерой, которая выводила изображение на радарный экран американского истребителя. Установленная на F-4E, система TISEO позволяла экипажам идентифицировать крупные самолеты на расстоянии от пятидесяти до восьмидесяти морских миль, а истребители - на расстоянии десяти морских миль и более. Тем не менее, давние опасения пилотов, связанные с "дружественным огнем", оставались. Но по мере дальнейшего совершенствования систем IFF и поступления на вооружение более эффективных систем управления, пилоты постепенно обретали уверенность, необходимую для использования расширенных возможностей ВВС по разведке. Вскоре это привело к резкому изменению характера воздушного боя.

Воздушная война на Ближнем Востоке

Крот Крикет 19

9 июня 1982 года над долиной Бекаа на центральной равнине Ливана произошло крупнейшее со времен Второй мировой войны одиночное воздушное сражение. В бою участвовали ВВС Израиля, ВВС Сирии и наземные средства ПВО. Израильтяне назвали эту операцию Mole Cricket 19. В ходе операции ВВС Израиля использовали сочетание самолетов для подавления сирийской обороны - по сути, это была кампания мини-SEAD, подобная той, за которую выступал Крич.

Сирийские силы включали девятнадцать объектов SA-6 ("19" в "Mole Cricket 19"), а также несколько объектов SA-2 и SA-3, поддерживаемых перехватчиками МиГ-21 и МиГ-23. Против этой угрозы IAF использовали эскадрилью дистанционно пилотируемых аппаратов "Мастиф" и "Скаут" (RPV, или беспилотников). Мастифы" действовали как приманка, имитируя атаку истребителей ВВС, чтобы заставить сирийские ЗРК включить свои радары. Когда ЗРК открыли огонь по RPV, истребители ВВС Израиля выпустили по ним противорадиационные ракеты, уничтожив сирийскую противовоздушную оборону. Примерно за десять минут были уничтожены семнадцать из девятнадцати объектов ЗРК SA-6 и несколько объектов SA-2 и SA-3. Оставшиеся объекты были уничтожены на следующий день. Было выпущено около пятидесяти семи снарядов SA-6. Все они промахнулись.

РПВ Scout и Mastiff также обеспечивали видеонаблюдение в режиме реального времени за сирийскими истребителями, рулящими по взлетно-посадочным полосам перед взлетом. Эта информация была передана нескольким израильским самолетам наблюдения E-2C, а также самолету электронной разведки Boeing 707 и многочисленным наземным и воздушным помехам. Самолеты E-2C засекли сирийские истребители на радарах, когда те поднялись в воздух, и передали информацию о перехвате истребителям ВВС Израиля. Израильтяне начали глушить сирийские МиГи, нарушая связь с их наземными станциями перехвата. Комплексная операция IAF в сочетании с превосходным знанием ситуации опытными пилотами привела к тому, что восемьдесят пять сирийских самолетов были уничтожены в воздухе без единой потери со стороны Израиля.

Несмотря на впечатляющие результаты IAF, и ЦАХАЛ, и многие оборонные аналитики утверждали, что боевые действия в долине Бекаа были во многом уникальными. Например, сирийские SA-6 были расположены на стационарных позициях, которые были заранее известны израильской разведке. Кроме того, операция была крайне ограниченной по продолжительности, что давало мало возможностей для обеих сторон предпринять усилия, направленные на нивелирование тактики друг друга. Тем не менее, один из ведущих американских экспертов по современной воздушной войне заключил: «Драматическое доказательство того, чего может достичь новая технология при умелом обращении с ней, было предложено в ходе четко проведенной израильской воздушной операции».

Ливан

4 декабря 1983 года, через восемнадцать месяцев после израильских ударов в долине Бекаа, американские военные самолеты атаковали сирийские зенитные установки в Ливане. Удары, нанесенные с авианосцев ВМС в Восточном Средиземноморье, были нанесены в ответ на сирийский зенитный огонь по американскому разведывательному самолету, поддерживающему миротворческие силы морской пехоты США в Ливане.

Атака, отмеченная путаным планированием и плохим исполнением, закончилась провалом. Один из участвовавших в атаке авианосцев, "Кеннеди", собирался отправиться в Суэцкий канал и уже уложил свои бомбы, когда был получен приказ о нанесении удара. Несмотря на низкую боевую готовность "Кеннеди" и возражения командира оперативной группы, время атаки было перенесено с 11:00 на 6:30 утра, что означало, что пилоты будут атаковать при свете солнца. Более того, другой участвующий в операции авианосец, "Индепенденс", загрузил свои ударные самолеты не теми бомбами, которые требовалось заменить.

Следовательно, не все самолеты могли быть перевооружены вовремя для нанесения удара. ВМС удалось запустить двадцать восемь самолетов, при этом отставшие самолеты пытались догнать те, которые уже летели к цели. Следуя тактике, от которой отказались как от неэффективной во время войны во Вьетнаме, ВМС сбили два своих самолета, а удары были нанесены лишь по нескольким сирийским объектам. Хотя удары были операцией ВМС, неудачные результаты не могли не вызвать беспокойства по поводу воздушной мощи США в целом. К счастью, и ВВС, и ВМС приняли близко к сердцу уроки неудачного рейда, а также уроки, полученные в ходе операции Mole Cricket 19.