Тихий пруд

Глава 6

— Вот самый последний снимок Стеллы, — Стар держала в руках большую фотографию в кожаной рамке. — Ты видела малышку несколько лет тому назад, она с тех пор конечно же изменилась.

Из рамки смотрела худенькая голенастая девочка с прямыми темными волосами и короткой челкой. Ее черты уже утратили младенческую округлость, но словно бы еще не успели обрести новой гармонии: нос был намного больше, чем обычно у шестилетних детей, абсолютно прямые брови казались чересчур темными, глаза глядели исподлобья, рот был великоват, а линия губ — какая-то смазанная.

— Она совершенно на меня не похожа, — с сожалением заметила Стар.

— Да уж.

— И на Робина — тоже. Он ведь чертовски хорош собой, не правда ли? Стелла, конечно, тоже может стать хорошенькой — этого никогда наперед не знаешь, правда?

Но ее красота будет совсем другой, не моей и не отцовской. У нее восхитительные глаза — своеобразная смесь серого и карего и они намного темнее моих. Дженет, ты ведь будешь мне писать обо всем, что она говорит и что делает, правда же? Я от нее просто без ума — все мне про это говорят, но что я могу поделать? Тут мне одна сказала — почему это я не беру девочку мою с собой, а оставляю в Фордхаусе? Я ей едва глаза не выцарапала, а сама говорю: «Потому что она будет мне обузой», — на глаза Стар навернулись слезы. — На самом деле это совсем не так! Мне плевать, что подумают другие, но я хочу, чтобы ты знала. Я не перестаю о ней думать ни на минуту — все время по ней скучаю. Но для нее лучше жить за городом. У нее тут есть кролики и котенок — у детей тут много такого, чего в городе нет и быть не может. Помнишь, как мы жили в Дарнахе? Ведь это был рай, не правда ли?

Дженет положила фотографию на кровать. Перед ней стоял открытый чемодан, который предстояло наполнить полупрозрачным бельем Стар. Дженет прекрасно знала, что Стар доверит укладку чемодана именно ей. Интересно, о детстве, проведенном в Дарнахе, сказано так просто или с умыслом? Следующая реплика Стар все прояснила:

— Ты ведь совсем не видишься с Нинианом, правда?

Дженет складывала бледно-голубой пеньюар. Положив его в чемодан, она ответила:

— Нет.

Стар принесла целую кучу чулок.

— Так почему бы этого не сделать теперь? Я тут на днях встретилась с Робином и мы даже пообедали вместе. Я не слишком возражала. В конце концов мы с Робином были женаты, а ведь вы с Нинианом даже не были по-настоящему обручены? Или были?

Дженет разбирала чулки.

— Все зависит от того, что по-твоему значит «по-настоящему».

— Ну у тебя же нет кольца?

— Да, у меня нет кольца.

Помолчав, Стар продолжала:

— Это ты разорвала помолвку или он? Я попробовала спросить у него, но он ничего не ответил — только приподнял бровь и сказал, что это — не мое дело.

— Да.

— Все из-за той истории с Энн Форрестер, да?

— Просто это стало, как говорится, последней каплей.

— Дорогая, но это же глупо! Он совсем не любил ее — ну просто ни капельки! Обычное мимолетное увлечение!

Разве ты сама никогда не влюблялась на час, на минутку?

Со мной такое бывало тысячу раз! Например, я вижу безумно дорогую шляпу и чувствую себя так, что умру, если не получу ее, или норку, которую не могу себе позволить, или что-нибудь еще в этом роде, а потом ее только чуть-чуть поношу и она мне уже и даром не нужна! Так же и с Энн Форрестер. Просто он никак не мог ее заполучить — а когда получил, она ему смертельно наскучила всего за неделю. Понимаешь, я хорошо знаю Ниниана. Хоть мы и кузены, но на самом деле похожи, как близнецы, — как наши отцы. У нас с ним особые отношения. Поэтому история с Энн мне абсолютно ясна. Кстати, еще и по другой причине — у меня есть опыт супружества с Робином. Мы были просто немножко влюблены друг в друга и поэтому поженились, а потом все кончилось. А на самом деле между нами ничего серьезного и не было — ни с его стороны, ни с моей. Но не жалею об этом, потому что теперь у меня есть Стелла — и это настоящее, в отличие от того, что было между нами. А то, что у вас с Нинианом — это как раз настоящее. Он нужен тебе, а ты — ему, всегда была и будешь нужна.

Дженет склонилась над чемоданом. Ее руки автоматически продолжали укладывать в него вещи, аккуратно их складывая и разглаживая. Она была чуть выше Стар, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза, и выглядела попроще своей ослепительной подруги, притом что волосы у ее были красивого каштанового оттенка, и под стать им — карие глаза, оттененные чуть более темными бровями и ресницами.

Можно сказать, это было обычное, ничем не примечательное лицо — разве что решительный подбородок наводил на мысль о том, что эта девушка обо всем имеет собственное мнение и готова его отстоять, и взгляд, открытый и дружелюбный, сразу располагал к себе. Стар однажды заметила:

«Знаешь, милочка, ты с возрастом будешь только хорошеть, потому что обаяние с годами усиливается». Теперь Стар смотрела на подругу и ждала, что она скажет. Дженет никогда не заговаривает о Ниниане, а это глупо. Когда держишь переживания в себе, они там в конце концов начинают загнивать. А потом захочешь вытащить их на свет, а уже и взяться не за что. Наконец Дженет выпрямилась и обернулась:

— Хватит. В этот чемодан больше ничего не войдет, разве что какие-нибудь мелочи. Что-нибудь еще?

— Ну, мы еще не решили деловую сторону вопроса.

Дженет нахмурилась.

— Здесь не может быть никакой деловой стороны, хотя Хьюго и забыл подписать мой чек, а поскольку неизвестно, где он сейчас находится, я ничего не смогу с него получить.

Поэтому тебе придется одолжить мне десять фунтов.

— Но, дорогая, ты же не можешь жить на десять фунтов!

Дженет рассмеялась.

— Никогда не узнаешь, что ты можешь, пока не попробуешь. Но на этот раз я даже не пытаюсь. Я проведу полмесяца без забот и хлопот в Форд-хаусе и к тому же мой банковский счет не совсем пуст. С твоими десятью фунтами я смогу прожить даже в том случае, если не удастся связаться с Хьюго — он, возможно, сам меня найдет, поскольку захочет узнать, как обстоят дела с его пьесой. А теперь мне нужно идти.

Стар ухватила ее за руку.

— Только не сейчас. Мне спокойнее, когда ты где-то поблизости. Необязательно рядом, но я должна знать, что могу позвонить тебе и ты придешь — как сегодня. Знаешь, когда я думаю, что скоро окажусь по ту сторону Атлантики, у меня появляется жуткое ощущение, как будто внутри У меня огромная, нетающая ледяная глыба. Как ты думаешь, может быть, это дурное предчувствие?

— Ты в них веришь?

— Я не знаю, — пролепетала Стар. — И никто не знает, но такое случается. С одной из моих двоюродных теток — из Рутерфордов — такое уже было. Она отправлялась путешествовать — не помню точно, куда именно, — и в тот момент, когда должна была ступить на палубу корабля, почувствовала ужасный холод в животе и не смогла сделать этого. И никуда не поехала, а все, кто был на том корабле, утонули. Это она изображена на портрете, который висит в кабинете у дяди Арчи — в маленькой кружевной шляпке и такой викторианских шали. Она вышла замуж за какого-то астронома, и они перебралась на юг Англии. Так что предчувствие не обмануло ее — значит, в принципе такое возможно?

Дженет не придала значения этим словам, слишком хорошо зная подругу, чтобы ожидать от нее логики.

— Может, тогда лучше не ехать, — подзадорила она Стар, — если душа не лежит? А взять да телеграфировать Джимми дю Парку, что у тебя нехорошее предчувствие, и пусть отдает твою роль Джин Помрой. Вот и все дела.

— Лучше смерть! — воскликнула Стар, уязвленная до глубины души. — А ты сама в предчувствия не веришь?

— Не знаю. Зато знаю точно, что тебе придется выбирать что-то одно. Если хочешь получить эту роль, надо ехать в Нью-Йорк. Сама она к тебе не придет.

— Это чудесная роль! Я окажусь на вершине успеха! Дженет, я обязана это сделать! И до тех пор, пока Стелла с тобой, я буду знать что все прекрасно — лучше и не бывает. Как ты думаешь, все будет в порядке, ведь правда?

— Не вижу, почему бы нет.

— Нет, это просто глупость какая-то. Я ненавижу путешествия. То есть не сами путешествия — они мне нравятся, а вечер накануне. Это все равно что сидеть ночью в хорошо освещенной комнате — ужас как не хочется выходить на улицу в темноту.

Дженет рассмеялась.

— Это в Нью-Йорке-то, по-твоему, темнота?

После ухода Дженет Стар торопливо набрала номер.

Голос в трубке был знаком ей так же хорошо, как и ее собственный.

— Ниниан? Это Стар.

— Я догадался.

— Я звонила тебе три раза и все три раза тебя не было!

— Я все-таки иногда выхожу из дома.

— Ниниан, у меня только что была Дженет…

— Эпохальное событие!

— Эта идиотка Эдна отпустила няньку куда-то за границу.

— За тот рубеж, откуда нет возврата!

— Нет, она конечно, вернется, но не раньше чем через полмесяца — а я уезжаю в Нью-Йорк.

— Я знаю. И собираюсь прийти пожелать тебе счастливого пути.

— Ну, ты бы не собрался, если бы не Дженет. Я не могу уехать и оставить Стеллу без присмотра.

— Должен тебе сказать, что в Форд-хаусе и так женщин хватает.

— Но я не могу оставить Стеллу ни с одной из них!

Я позвонила, чтобы сказать, что Дженет приедет туда, чтобы за ней присматривать.

Возникла пауза, затем Ниниан Рутерфорд произнес:

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем ты мне позвонила?

— Я подумала, что тебя это заинтересует.

На что Ниниан ответил самым очаровательным своим голосом:

— Дорогая, меня это совершенно не интересует, так что плюнь и забудь.

Стар со вздохом повесила трубку.