Точка Бифуркации 8

Глава 9

Будто заворожённый, уставившись на перстень, я долго и внимательно рассматривал рисунок на его фронтальной части. Поражала детализация. Оскалившаяся морда ежа с чёрными, как смоль, глазами и лезвиями наружу, торчавшими из неё клинками, выглядела на запечатлённой миниатюре довольно грозно и впечатляюще. Особенно это чувство усиливалось тем знанием, что этот зверь никакой не миф, а самый что ни на есть настоящий. Причём, готовый сорваться в бой по первому моему приказу. Можно сказать, фамильяр.

«Хотя… насчёт „сорваться в бой по первому моему приказу“ я, может, немного и погорячился», — с улыбкой промелькнула мысль в голове, параллельно воспроизводя картину недавнего путешествия по иному миру, где колючий изволил только лишь наблюдать за нашими потугами, изредка поедая уже убитых врагов.

За безупречно выполненной искусным мастером миниатюрой красовался чёрный, с едва заметным огоньком внутри камень. Такие мне ещё за всё время ни разу не попадались. Обычно они были либо совсем прозрачные, как алмазы, либо разноцветные — то бишь любых других цветов. Но чёрных ещё не встречал.

Выполненное в единственном экземпляре, это кольцо было предназначено именно для главы клана Черногвардейцевых — знание об этом всплыло в голове просто как данность. Тем не менее, спешить его надевать я почему-то не стал, интуитивно ощущая, что момент для этого сейчас не совсем подходящий.

— Есть предположения, что им открывается?

— Сокровищница! — хлопнув меня по плечу, бросил Стёпка.

— Ну-у… есть кое-что, — более серьёзно ответил я, переместив свой взгляд на второй предмет.

Ключ выглядел немного странной, криво изогнутой и потёртой железкой. Никаких эмоций и хоть капли пиетета он, в отличие от перстня, не вызывал.

— Я, конечно, понимаю, что это секреты вашего рода… но ты нам хотя бы в общих чертах расскажешь? А то я умру от любопытства! — прикусив губу, бросила Маша, уставившись на меня ожидающим ответа взглядом.

— А вот сейчас вместе пойдём и посмотрим, — не задумываясь, ответил я, мысленно отдавая приказ Бобику открывать портал.

Серия мощных взрывов не смогла нарушить покой императора, уже успевшего прилечь на своё ложе и погрузиться в крепкий сон — звуки детонации банально тонули в плотной городской застройке, не имея шансов добраться до резиденции монарха. Но вот настойчивый звонок помощника, а затем и стук в тяжёлую деревянную дверь всё-таки вынудили Владимира Алексеевича открыть глаза, а следом и вовсе подняться со своей кровати.

— Кого там ещё нелёгкая принесла? — буркнул он в темноту.

— Ефима Семёновича. Говорит, срочно.

— Впусти.

Двери в покои следом же распахнулись, и в помещение спешно вошёл среднего роста, слегка худощавый мужчина.

— Ваше Императорское Величество! Я со срочным докладом.

— Говори, — с лёгким вздохом сорвалось с уст монарха.

— Буквально несколько минут назад в студенческом городке «Брусника» ракетным ударом был уничтожен дом. По общеизвестным данным, в нём проживал не кто иной, как князь Черногвардейцев. Судьба последнего на текущий момент неизвестна.

— Ракетным ударом⁈ В Москве⁈ — недовольно нахмурив брови, бросил император, направившись в сторону дверей.

— Истинно так. Причины, по которым не сработало ПВО, пока выясняем. Предварительно, это, с большой вероятностью — работа одарённых диверсантов. Специальным калибром с маленькой дистанции.

— Вроде нашего Буревестника?

— Да, Ваше Императорское Величество. Мне прямо сейчас поступает информация, что уже были обнаружены места запусков. По всем косвенным признакам это именно так.

— Тогда круг подозреваемых не так велик, — сухо заключил Романов, открывая одну из попавшихся на своём пути по коридору дверей. — Мне нужна информация о судьбе тёмного. Если эти бестолочи и надеялись его так просто убить, то я бы не был столь наивным.

— Они буквально утопили руины его дома в белом фосфоре, — тоном, явно не соглашающимся с собеседником, произнёс Ефим Семенович и сразу же добавил: — Более трёх десятков ракет. Там сейчас ад. Ребята с мест готовы предоставить картинку.

— Совсем страх потеряли…

Переваривая поступившую информацию, оба присутствующих погрузились в собственные мысли. Добравшийся до своего кресла император откинулся на его спинку и, уставившись в пустоту, продолжил гневно хмурить брови.

Тишину в кабинете нарушил раздавшийся на стационарном телефоне звонок. Указав помощнику на свободное кресло рядом со столом, Романов неспешно снял трубку и громко произнёс:

— Слушаю.

— Доброго здравия, Твоё Императорское Величество, — донеслось из динамика грубым, слегка хрипловатым мужским голосом.

— И тебе не хворать, Геннадий Семёнович, — в тон говорившему ответил монарх. — Чем обязан столь поздним звонком?

— Полагаю, тебе уже наверняка доложили о произошедшем в Бруснике?

— Естественно.

— Не хотелось бы, чтобы ты, Владимир Алексеевич, услышал это из чужих уст, поэтому докладываю самолично: это мои ребята сейчас там пошумели. С моего согласия. Звоню объясниться.

— «Пошумели» говоришь? — сдерживая раздражение, бросил монарх и следом сквозь зубы добавил: — Ну, объяснись.

— Как тебе очень давно известно, отношения между моим родом и сборищем этих демонопоклонников были испокон веков враждебные, — без пауз и предисловий, спокойным, ровным голосом начал князь Пожарский.

По тону и манере общения было отчетливо видно, что собеседник не испытывает страха и серьёзных переживаний по поводу происходящего. Не пытается он заискивать и лебезить, а его оправдания звучат не в попытке задобрить и в чём-то настойчиво убедить, а лишь только, чтобы отдать дань уважения старшему и уважаемому товарищу, а также озвучить ему свою позицию.

— Уничтожение этих людей прописано в нашей внутренней доктрине. У нас всегда было всё просто: мы убиваем их, они — нас. И позволить ему сейчас воссоздать род, чтобы потом жить на иголках, гадая, придет ли он мстить моим детям… В общем, Владимир, я имею законное и святое право на самозащиту. В том числе и превентивными методами.

— У меня таких как ты, испугавшихся за своё наследие князей, ещё два десятка, — никак не реагируя на явно подготовленную речь оппонента, строго начал Романов. — Но никто не посмел нарушить мой запрет и посягать на жизнь Черногвардейцева. Даже Святой Орден сидит на своём месте смирно, — на этих словах монарх сделал небольшую паузу, давая оппоненту прочувствовать услышанное, а затем ещё более неторопливо, но чётко и твёрдо продолжил: — И коли ты запамятовал, Гена, я тебе напомню: я для того, в том числе, и сижу на своём месте, чтобы вы тут все друг друга не перегрызли. А ты, выходит, решил в обход моего слова пойти, да своё правосудие вершить. Да ни где-то в своём княжестве, а прямо в столице!

Возникла короткая пауза, но затем последовал всё тот же спокойный и сдержанный голос оппонента.

— В своём праве гневаться ты, Твоё Величество. В полном. Только позволь мне сказать тебе вот что: как ты без труда можешь вспомнить, с момента полного уничтожения этого рассадника скверны на наших землях система наконец-то пришла к стабильности. Не было больше серьёзных междоусобных конфликтов, а на мировой арене империя и вовсе расцвела, — с лёгким воодушевлением закончил свою речь Пожарский, но следом, после небольшой паузы, добавил: — Сейчас же, едва пацан вышел в свет, я вижу все признаки грядущей гражданской войны. Или ты, Владимир Алексеевич, считаешь, что он добровольно откажется от своих бывших территорий и владений?

— Слушаю я тебя, Геннадий Семёнович, и думаю… а не мою ли шапку ты мечтаешь примерить? Так сильно ратуешь за здравие нашей необъятной, что уже и решения какие-то поперёк меня принимаешь. И всё исключительно из заботы о стране. Мне, может быть, в пору уже задуматься о твоей лояльности?

— Тяжела твоя шапка, Владимир Алексеевич — мне под старость лет и своей ноши хватает. И вину свою перед тобой я не отрицаю. С тем и звоню сейчас, чтобы о встрече просить — есть мне чем проступок свой сгладить да настроение тебе поднять.

— Стало быть, за смерть моего человека откупиться хочешь, — констатировал монарх и после долгой паузы добавил: — Интриг только наводить не нужно. Прямо сейчас всё и говори, а я до нашей встречи думать буду.

То, что весь разговор к тому и идёт, понимали обе стороны беседы. Идти войной за чужую кровь против одного из своих сильнейших вассалов для императора было делом, откровенно говоря, не самым разумным. Наказать и поиметь выгоду с провинившегося князя, ещё и оставить его своим большим должником — куда более прагматичное решение. В назидание самому Пожарскому и всем остальным вокруг его нужно будет хорошенько ободрать, и на меньшее сейчас государь был отнюдь не согласен. Потому как дураку понятно, что оставлять подобный прецедент безнаказанно было бы для монарха серьёзным уроном по репутации с крайне неприятными в дальнейшей перспективе последствиями.

Единственный нюанс в этой ситуации заключался в том, что личность подвергшегося атаке человека была монарху всё-таки небезразлична. И дело тут даже не в каких-то личных симпатиях, а в далеко идущих планах. Планах, о которых окружающему миру знать было совсем не нужно… Эти мысли старательно пытались выгнать из головы монарха практичность и прагматизм, следом же открывая двери эмоциям. Но старый политик был уже очень давно не тем человеком, который в минуты слабости был способен потерять над собой контроль.

«Неужели он всё-таки погиб⁈» — мелькнуло в голове и тут же сменилось другим, уже нарочно навязываемым нарративом: — «Впрочем, если так, значит, он всё-таки не тот, кто мне нужен».

— Хочу сделать денежный взнос в фонд нашей победы на Варшавском направлении, — осторожно и неторопливо начал Пожарский. — Также, раз уж мы уже обозначились наличием кое-каких технологий, готов поставить хорошую партию этих боеприпасов на линию фронта. Думаю, они смогут прекрасно себя показать на войне. Но с одним условием, Владимир Алексеевич: чтобы работали с ними и их охраняли исключительно наши с Вами люди. И никого более, — на этих словах князь ненадолго замолчал, будто бы выжидая реакцию монарха, и следом, уже более неохотно добавил: — Также есть интересные разведданные относительно действий наших западных «коллег», которые однозначно Вас заинтересуют. Мы в любом случае были готовы этим делиться… Ну и чтобы уж полностью перебить впечатления от плохих новостей и укрепить нашу дружбу, я также готов передать одну из наших последних разработок в области космонавтики. Думаю, Вам понравится.

— Знаешь, Геннадий, я думаю, что ты зашёл слишком далеко в своей мести. А сейчас почему-то решил, что сможешь отделаться от меня, дёшево откупившись⁈ — впервые за время разговора слегка повысил тон император.

В этот момент присутствовавший в одном кабинете с монархом помощник неожиданно поднялся с места и, спешно что-то напечатав на вынутом из-за пазухи планшете, без спросу подошёл к креслу хозяина кабинета. Развернув электронное устройство экраном к Романову, тот молча уставился на императора.

«Пожар с трудом, но всё-таки удалось погасить. Обломки подняли, но каких-либо следов погибших или сгоревших людей нам обнаружить не удалось. Вероятность, что Черногвардейцев жив, очень велика», — тут же прочитал государь на экране и, едва заметно на это кивнув, позволил себе лёгкую улыбку.

— Даже и в мыслях не было. Потому и звоню Вам, чтобы договориться о встрече и всё обсудить лично, — продолжая демонстрировать абсолютное спокойствие, произнёс в ответ князь Пожарский.

— О каких цифрах идёт речь? — после небольшой паузы всё же бросил Владимир Алексеевич, игнорируя уже второй раз вопрос об аудиенции.

— Два миллиарда рублей мы хотели бы пожертвовать для нужд фронта. Это поверх обычных трат, — зачем-то уточнил князь. — А также три сотни наших особенных ракет.

— Тысячу ракет и десять миллиардов. Успевай до утра отдать все нужные приказы, — безапелляционно пробасил император и добавил: — Посёлок мы восстанавливать будем также за ваш счёт. Если успеешь до полудня — будет тебе аудиенция. В противном случае мы с тобой вряд ли договоримся.

— Это же грабёж какой-то, Владимир… — по большей части деланно возмутился Пожарский, но император продолжал гнуть свою линию.

— На этом разговор окончен.

Внутри кабинета князя Пожарского царила гробовая тишина. Князь молча уставился в камин, заворожённо наблюдая за переливанием языков пламени внутри него, и никак не комментировал минувший разговор с царём. А его единственная дочь, молодая женщина лет тридцати в строгом брючном костюме и собранной в тугой хвост копной чёрных волос, нетерпеливо буравила взглядом спинку отвёрнутого от неё кресла.

— Десять миллиардов, отец! — наконец не выдержала княжна, резко встав на ноги со своего места.

— …

— Ты и правда собираешься им это всё отдать⁈

— А что тебя смущает, Инна? — хриплым басом бросил Пожарский, не отводя глаз от огня.

— Всё! — воскликнула женщина и импульсивно продолжила: — Что ты пошёл на поводу у Славы! Что одобрил эту сумасбродную атаку! Что сейчас согласен отдать в казну императора столько денег и ресурсов! Что тобой движет⁈

— Сядь, — на полтона громче бросил князь, и молодая женщина в ту же секунду подчинилась, поджав губы и присев на стоявший за спиной стул. — Напомни мне, дорогая, о последних разведданных из дворца на счёт этого… князька?

Последнее слово далось Геннадию Семёновичу с трудом: сам факт того, что Черногвардейцев был признан императорской семьёй, его коробил.

— Помимо той информации, что и так прогремела на всю империю, нас серьёзно насторожило сближение тёмного с Романовыми, — тут же произнесла Инна Геннадьевна, отлично располагавшая всеми данными.

— Как думаешь, в какую сумму нам обойдутся земли, заводы и фабрики, которые указом императора чисто теоретически или каким-либо иным образом могут перейти под чужой контроль?

— … — девушка не решилась что-либо ответить, вместо чего прикусила нижнюю губу и пристально уставилась на торчавший за спинкой кресла затылок отца.

— Я думаю, там даже сотня миллиардов, раз уж ты всё переводишь на деньги, будет казаться сущей мелочью. Черногвардейцев был пусть и спящей, но огромной угрозой нашему существованию.

— По моему скромному мнению, отец, ты преувеличиваешь. Этому сопляку, как бы он ни был силён, никогда не совладать со всей мощью нашего клана, — наконец вернув себе спокойствие, ответила княжна. — Максимум, что он мог — это мелко подгадить.

— Ты вновь упускаешь из виду его сближение с короной, — качнул головой князь. — А также огромное количество наших внешних врагов, которые будут рады откусить своё при первой возможности. А если, не дай наш бог, так случится, что император даст своё добро на хотя бы даже частичное возвращение ему земель, это нанесёт нам такой удар… У нас вся экономика уже давно и очень тесно переплетена с новыми регионами. И что хуже всего, подобный прецедент может спровоцировать далеко идущие и ничего хорошего нам не сулящие последствия. Например, в виде того, что вернуть своё захотят и другие кланы. И тогда крови и ракет будет много больше, чем сегодня. Таков был мой личный анализ, и с этим же согласились почти все наши аналитики. Мы работаем на несколько шагов вперёд, Инна, и исключаем неугодные вероятности на корню, — хмуро закончил Пожарский, повернув кресло в сторону дочери.

— А вероятность гнева государева наши аналитики не рассматривали? — с трудом скрывая злую иронию в голосе, бросила женщина.

— Ещё как. Войной не пойдёт. Только если проявить крайнее неуважение и хамство, — тут же оговорился князь. — А остальное ты и сейчас слышала. Ему остаётся только смириться и принять плату.

— Ещё бы ему не смириться за десять-то миллиардов!.. — приложив пальцы к вискам, произнесла Инна Геннадьевна и уставилась себе под ноги.

— Ты плохо знаешь Романова.

— А что если бы он всё-таки не согласился на откупные? — не унималась княжна.

— Пришлось бы платить кровью.

— Кровью?

— Да. Именно поэтому это задание получил твой брат, а не ты.

— Ты… ты готов…

— Главное, чтобы тёмный сдох, — вновь уставившись на огонь, перебил свою дочь князь и следом же добавил, протянув ей свернутый лист бумаги. — Попробуй выспаться — с утра много работы. Это передай Харитону.